РОССИЙСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ В НАЧАЛЕ ХХ ВЕКА. Представления о роли, месте и основных проблемах психологии в общественном сознании

Общая характеристика российской психологии предреволюционного периода

В начале ХХ столетия российская психология мощно заявила о себе, заняв достойное место в системе наук. Уходя корнями в две главные области научной мысли - в сферу философско-исторического и естественно-научного знания (см. Видео) - она в конце XIX - начале XX в. превращается в самостоятельную научную дисциплину. Этот процесс институционализации психологического знания сопровождался необходимыми логико-научными (определение задач и предметных областей исследования, разработка программ и направлений развития, обоснование адекватных методических приемов и принципов рассмотрения психической реальности и т.д.) и организационно-научными (создание специальных психологических центров и психологических научных изданий, возникновение кадров собственных ученых-психологов и т.д.) преобразованиями.
Своеобразным их итогом, завершением и одновременно точкой отсчета, определяющей начало нового этапа в развитии психологической мысли уже как самостоятельной научной дисциплины, в истории российской психологии стал 1885 г. - год создания в Казани известным неврологом и врачом-психиатром В.М. Бехтеревым первой отечественной психо-физиологической лаборатории. Но, разумеется, это не означало перерыва в преемственности развития психологического знания, ибо сам процесс оформления психологии как самостоятельной науки осуществлялся не как одномоментный акт, а был подготовлен объективно всей предшествующей историей развития психологической мысли в рамках других областей науки и практики, сопровождавшейся накоплением и осмыслением разнообразной психологической феноменологии.
          Огромное влияние оказала мировая психология, проходившая тот же путь, но с некоторым опережением. Так, первая в Европе и в мире психологическая лаборатория была создана В. Вундтом в Лейпциге в 1879 г. Вслед за этим психологические лаборатории возникают и в других научных центрах. Знакомство с их деятельностью и с используемыми в них экспериментально-психологическими методами исследования психических явлений многих русских ученых-неврологов, психиатров, педагогов способствовало собственным поискам новых подходов в психологии. Процессы институционализации психологии и ее интенсивного развития стимулировались и конкретными социо-культурными условиями России начала XX в.: на фоне растущих социальных трудностей и противоречий общество все глубже осознавало ценность психологических идей, возрастал интерес к психологическому знанию, развивалась психологическая культура общества.
          Отражением интереса к психологии в обществе явилось обращение к психологической проблематике специалистов-практиков: педагогов, работников различных промышленных сфер труда и военных областей (Носкова О.Г., 1986). Обращает на себя внимание широта психологической проблематики, представленной в этих работах, оригинальность выводов, которые делались практиками непосредственно на основе их конкретной деятельности.

• В число обсуждаемых специалистами вопросов включались:

o психологические проблемы безопасности труда;

o рациональная организация труда;

o вопросы обеспечения и поддержания необходимой работоспособности человека (в том числе в сложных условиях);

o подбор и подготовка кадров и многие другие.

К сожалению, не всегда ответы на эти назревшие, задаваемые практикой вопросы, могли быть найдены в научной психологической литературе. И в этом смысле практика в постановке многих вопросов опережала психологическую науку и являлась в силу этого важным стимулом для ее развития: она ставила перед наукой проблемы и побуждала к их решению, а главное - к поиску тех методов, которые позволяли бы строго научно исследовать и объяснить интересующие практиков явления.
          Уровень интереса к психологии, признания ее научной и практической значимости отражался во все более частом и настойчивом обращении к обсуждению психологических проблем в кругах широкой научной общественности и русской интеллигенции. Возрастал авторитет психологии, она становилась предметом внимания представителей смежных наук: врачей, педагогов, физиологов, этнографов, языковедов, юристов, биологов. К ней обращались и при анализе социальных явлений (Будилова Е.А., 1983). Психология оказывалась, таким образом, в фокусе общественного интереса. В атмосфере быстрого технического роста, бурных социальных изменений наиболее актуальными, волнующими общество становятся вопросы психологии человека, проблемы личности, индивидуальности, общественного сознания.
          Об интересе к психологической тематике и проблемам самой психологической науки, о значении ее в русском обществе можно получить представление из анализа статей и материалов периодической печати того времени. В этом отношении ценные результаты дает анализ публикаций, казалось бы далеких от психологии, "толстых" политико-литературных, общественно-научных журналов. И на их страницах психологическим проблемам отводилось немалое место. Представители разных школ и ориентаций здесь высказывали свои мнения и суждения, включая таким образом в обсуждение насущных вопросов жизни и психологии широкую читательскую аудиторию.

Общественные представления о состоянии и проблемах психологии

Анализируя публикации таких журналов, как "Современный мир", "Образование", "Русская мысль", "Вестник Европы", "Вестник знания", мы находим в них, наряду с материалами отечественных исследователей, разрабатывающих вопросы психологии, и сочинения ведущих деятелей науки других стран, а также заметки, очерки, рассуждения на психологические темы критиков, литераторов, публицистов. Другими словами, как раз тот пласт сообщений, который отражал общественные представления о психологии того времени, ее общественный статус в научном сообществе. Что же интересовало самих исследователей и какие темы привлекали внимание критиков?
          Так, в статье профессора И.Г. Оршанского "Современное психологическое движение" (Оршанский И.Г., 1899) дается картина состояния русского общества и его отношение к психологии накануне нового века. Автор указывает, что увлечение вопросами психологии охватило все культурное русское общество, что позволяет ему определить это явление как "психологическое движение". Он считает, что "перед нами не какое-то случайное модное веяние, а более глубокое и обширное течение", которое имеет историческое происхождение и тенденцию к разрастанию вширь и вглубь (Там же. С. 3).
          Обращаясь к анализу современной ему литературы, автор отмечает популярность таких жанров, как психологический роман, психологическая драма и сатира у великих литераторов, а также новомодные течения: психологические этюды и всякого рода психологические анализы, в которых героями являются "нравственные уроды, умственные недоноски". Но он не склонен считать современную ему литературную эпоху в чем-то более психологической, чем это было в прежние времена. Он предлагает обратиться к "самой жизни", чтобы в ней найти обоснование особенной склонности культурного человека к " анализу" и "сознательности". При этом Оршанский отмечает рост и развитие в русском обществе духа критики, недоверия к авторитетам, что неизбежно сопровождается серьезными изменениями в вопросах морали. А это новое отношение в области моральных вопросов "выдвигает на сцену новый фактор - психологический анализ, стремящийся перенести центр тяжести из области правил и законов в сферу человеческой совести, т.е. поставить личность на место общества" (Там же. С. 6). Интерес к мотивам поступков человека, к "психологической подкладке", по мнению автора, ярко проявляется и в решении вопросов о преступлении. "Никогда еще неразрывная связь между человеческим поступком и его психическим миром не признавалась такою аксиомой и не проповедовалась с судейской трибуны так убедительно, как в наши дни" (Там же). Этот поворот к психологии со стороны права и суда для автора не случаен, он видит корни этого во всем миросозерцании современного общества, характеризующемся прогрессом "гуманитарного чувства", ростом альтруистических настроений. Человек стал более внимательным, более способным к тому, чтобы вникать во внутренние переживания другого человека.
          Важным фактором развития "психологического направления" в современном обществе автор считает также все большее признание ценности индивидуальности. Отсюда и новое отношение родителей и педагогов к детям. "Признание личности, т.е. индивидуальности в ребенке, отодвинуло на задний план общие нормы и выдвинуло на первое место внутренний мир ребёнка и юноши" (Там же. С.10). Через самую широкую панораму различных сторон жизни автор показывает утверждение вопросов человека в центре внимания современного ему общества. Почему же стал возможен этот возросший интерес человека к человеку, повлекший за собой еще и стремление к самоанализу? Это стало возможно только тогда, когда наука и общественная мысль подвергли сомнению исключительность положения психического мира, когда духовные явления стали рассматриваться как естественные явления природы, когда было провозглашено начало взаимосвязи и взаимозависимости духовных и материальных явлений. Выводы автора о каких-то особых способностях современного ему человека к тонкому наблюдению, к обладанию более деятельным сознанием и возможностью проникать в тайны своего внутреннего мира, причем выводимые как результат истории и эволюции, вызывают естественный скепсис, но нам интересна сама замеченная автором тенденция - возрастание интереса к психологическим вопросам в самых разных областях общественной жизни. Этот интерес автор связывает с успехами психологических работ, особенно экспериментальных. Прослеживая первые шаги научной психологии, Оршанский подчеркивает, что методом ее осталось самонаблюдение, но благодаря использованию приборов и аппаратуры стало "более методическим и систематическим изучение как самого сознания, так и внешних материальных его проявлений" (Оршанский И.Г., 1899. С. 11).
          Широкую картину исследовательского поля русской психологии дает нам В. Росинский в статье "Психология в России" (Росинский В., 1906). Он также дает характеристику состояния русского общества начала ХХ в., отмечая, что интересы от вопросов политико-экономических перешли к другому направлению: это "порнография", "изящная литература" (декаденты) и "душевная жизнь человека". Интерес к душевной жизни автор объясняет тем, что события последних лет дали толчок долго спавшей мысли. "Мысль, закупоренная со всех сторон всевозможными "разъяснениями", "распоряжениями", направилась на область, независимую от попечения свыше - на душевную жизнь человека" (Там же. С. 563). Отсюда огромный интерес к вопросам души, наследственности, изучению исторического прошлого. В связи с реформою средней школы сильнее, громче зазвучали завещанные еще гуманистами вопросы о воспитании, об изучении психики учащихся, о рациональном обучении детей. "Словом, психология все больше и больше подвигается к центру умственных интересов общества" (Там же. С. 563). Интерес повлек за собою и многочисленные "психологические" издательства, обещающие решить чуть ли не все вопросы душевной жизни. Появились журналы "Спиритуалист", "Вестник загробной жизни", "Таинственное" и т.п.

Проблема метода в психологических исследованиях

Отношение к психологии как к научной, точной и опытной дисциплине, как продолжательнице естествознания складывалось под влиянием успехов экспериментальной психологии. Анализу и освещению достижений в этой области посвящены многие работы в русской периодике начала ХХ в. Вопросы о значении эксперимента как метода психологии, о предмете и задачах психологии остаются главными в первые годы нового столетия в статьях и заметках научно-популярных и общественных журналов.
"Вестник знания", журнал научно-популярной ориентации давал возможность русской читающей публике ознакомиться с трудами ведущих исследователей нового экспериментального направления. Публикация в журнале в форме отдельных статей и в качестве приложения к нему таких работ, как "Естествознание и психология" (В. Вундт), "Руководство психологии" (В. Иерузалем), "Психология и ее методы" (Дж. Болдуин), "Экспериментальный метод в психологии" (Т. Рибо), "О методах психологии" (Г. Карринг) и др. позволяли составить представление о путях и задачах мировой психологии, о предмете психологии как науки и о её возможностях. Эти же вопросы были актуальны и для русской психологической науки. Острота и значимость их отразились в таких статьях, как "Возможна ли психология как самостоятельная наука?" (В. Росинский), "Недочеты психологии ассоциаций" (П.Е. Михайлов), "Задачи Психо-неврологического Института" (В.М. Бехтерев), "О положении психологии в России" (Г. Челпанов) и многих других обзорных и критических работах.
          Во многих публикациях подчеркивается самостоятельность психологии, её возрастающая научность, важность её ориентации на эксперимент, ценность полученных опытным путем психологических данных, указывается значение научных результатов "экспериментальной психологии" для практики.
          Ярким примером в этом отношении может служить статья И.Г. Оршанского "Положение психологии в ряду наук" (Оршанский И.Г., 1905). В ней отмечается, что в психологии происходила и происходит борьба между метафизическими и научными, рациональными воззрениями, причем большинство современных психологов являются приверженцами второго подхода. Они ограничили область исследования и задачу психологии и занимаются лишь изучением доступных опыту явлений нашей души. Сознание, психические явления остаются предметом психологии, но понимание сознания стало иным. "Психология как наука о чистом, изолированном сознании, не имеет под собой почвы. Только в связи с теми материальными условиями, которые предшествуют сознанию, сопутствуют ему и следуют за ним, анализ субъективного сознания получает свое настоящее значение, свою полноту и жизненность" (Там же. С. 192). Психология теперь включает широкую область явлений, далеко выходящих за пределы индивидуального сознания наблюдателя - это изучение объективными способами "явлений сознания" в их проявлении у животных, у больных людей, у детей, в жизни масс. По сути, здесь автор говорит о тех новых областях психологической науки, которые активно развивались в этот период как в мировой, так и в русской психологии: зоопсихология, социальная психология, медицинская психология.
          История развития метода изучения психологических явлений идет по пути постепенного уменьшения субъективности и возрастания научных, объективных приемов в психологии и "неуклонного приближения приемов психологии к методу физических наук" (Там же. С. 193). Автор подчеркивает, что прогресс в познании психических явлений связан с использованием в психологии метода эксперимента. А сама возможность проведения опытов и экспериментов явилась следствием того, что психология обратилась к более объективному "материалу". Новая психология стремится решить и вопросы развития, "стремится проникнуть в самый процесс зарождения явлений сознания, в закон развития форм отдельных элементов сознания" (Там же. С. 194). В этом автор видит проникновение в психологию, если не самого принципа, то, по крайней мере, "духа постепенной эволюции", самого главного достижения биологии XIX в.
          Близость методов естествознания и психологии автор обосновывает тем, что внутренний мир нашего сознания и внешняя природа соединяются "мостком" - бессознательными явлениями, которые больше связаны с физиологией, зависят от состояния нервной системы. "Пока остается все еще непостижимой тайной происхождение самого сознания и его связь с материальными процессами нервной системы. Но мы уже не вправе больше смешивать психику с сознанием. Психика очевидно шире по своему объему области сознания и сидит своими корнями в материальных отправлениях всей организации человека, особенно же в жизни и деятельности его нервно-мозговой системы". Поэтому верный путь как изучения, так и изложения полученных знаний о душе заключается в методах естествознания, делает вывод автор. Психофизика и физиологическая психология привнесли в психологию измерение и точное, аппаратурное наблюдение, что обеспечивает большую достоверность, возможность сравнения и повторения опыта.

Критика метода самонаблюдения

Оршанский отмечает недостатки метода самонаблюдения. Фундаментальное свойство сознания - его субъективность. Мое сознание существует только для меня, при всем страстном желании сообщить мое сознание другим людям и при самых упорных усилиях мы не можем открыть наш внутренний мир даже самым близким нам людям. Чтобы донести до других свой внутренний мир, мы пытаемся вызвать аналогичное нашему сознанию состояние в душе другого человека. Поэтому все суждения о сознании и вообще о духовной жизни других носят "гадательный", "гипотетический" характер. "В конце концов мир сознания остается замкнутым, непроницаемым царством, доступным лишь внутреннему взору индивида - собственника этого мира". Но и для внутреннего наблюдения мир сознания остается "неразматывающимся клубком", где невозможно проследить начало, ход "какой-либо отдельной нити". "В царстве сознания нет постоянных величин, т.е. нет единиц, да если бы даже и были, то самонаблюдение не в состоянии их уловить и фиксировать. Нет в сознании и условий для точного, поддающегося объективному контролю, сравнения и измерения. В этом пункте сходятся все нити, все условия, неблагоприятные для точного самонаблюдения и для развития психологии"          В отсутствии возможности измерять автор видит отсталость психологии сознания как науки по сравнению с физикой и естествознанием. Правда, он выражает надежду, что "по общему ходу эволюции" человек приобретет способность более изощренного самонаблюдения, да и сами механизмы сознания, так как они подчинены общим законам эволюции, "значительно продвинутся вперед". Этому способствуют и эксперименты в лабораториях, которые обеспечивают возможность расчленения сложного состава сознания и открывают пути "для дальнейшего синтеза составных частей, для искусственных построений более сложных психических состояний" и должны "неминуемо повлечь за собою изощрение самой индивидуальной техники самоанализа"

Замечания к экспериментальному методу

Но, естественно, высказывались и противоположные суждения о новых течениях в психологии. Так, журнал "Образование" помещает статью А. Вейсмана "Об экспериментальной психологии и ее пределах", в которой автор критически оценивает успехи экспериментальной психологии (Вейсман А., 1904). Возможность исследования глубин душевной жизни в эксперименте подвергается им сомнению на том основании, что методы психофизики и психометрии не касаются главных, определяющих человеческую духовную жизнь явлений. Только самые простейшие психические процессы доступны экспериментальному исследованию. Целью подобных исследований, по мнению А. Вейсмана было желание объяснить нашу душевную жизнь так же просто, как и явления природы.
Подводя духовную жизнь под законы механические, физические и химические, экспериментаторы тем самым лишают психологию ее особенного характера, делая дополнением к физиологии и биологии. Претензии физиологической психологии дать общие законы психических явлений, хотя бы и в области ощущений, автор отвергает на том основании, что изменчивость и индивидуальные различия людей настолько велики, что вывести эти общие законы в эксперименте невозможно. Отождествляя с психофизикой и психофизиологией всю экспериментальную психологию, Вейсман не признает особой значимости эксперимента как метода психологии для решения ее основных задач, признавая его ценность лишь для очень узких ее областей. Он делает вывод, что "экспериментальная психология стоит пока в преддверии к настоящей психологии, которую, по всей вероятности, еще долго, а может быть и всегда, придется изучать посредством самонаблюдения или же наблюдения над психической жизнью человека, как она проявляется в его истории, литературе, искусстве, науке, религии и т.п."          Поэтому главным методом психологии, по мнению автора, остается самонаблюдение, а ее основным предметом - внутренняя духовная жизнь человека. Эксперименты наглядно показывают зависимость психических процессов от устройства органов чувств, нервной системы и мозга. Но они не в состоянии объяснить нашу психическую жизнь в целом, а также и подвести ее под общие законы, открытые естествознанием. Поэтому ошибочно было бы полагать, что они могут заменить собою и упразднить главный способ психического исследования - самонаблюдение.
          Эта позиция автора отражала одно из течений в самой русской психологии и состояла в стремлении отстоять значение психологии как самостоятельной науки, уберечь психологию от попыток подчинить ее физиологии. В распространении физиологических приемов на психологию виделась угроза нивелирования собственного предмета исследования психологии - внутреннего психического мира, отличного от физиологического, попытка механического сведения особенностей психических, духовных к физическим, материальным. Спор о том, кто должен заниматься вопросами психологии в русской науке шел еще с середины XIX в. История его отражена во многих историко-психологических работах, напр. Е.А. Будиловой (Будилова Е.А., 1960), М.Г. Ярошевского и др.

Самостоятельность психологии как науки

Интересное отражение вопросы самоопределения психологии нашли в статье В. Росинского "Возможна ли психология как самостоятельная наука?" (Росинский В., 1906). На первый взгляд, этот вопрос может показаться странным, отмечается в статье, когда уже получили признание такие психологи, как Вундт, Джемс, Гефдинг, Рибо, Бине и др., когда существуют великолепные психологические кабинеты, устраиваются психологические съезды, и даже в гимназиях преподается психология (философская пропедевтика). Но в психологии нет еще ни одной общепризнанной истины, нет и общего взгляда на предмет и область ее исследования. В психологии наблюдается столкновение взглядов.

• Автор попытался определить для психологии - если она хочет быть самостоятельной наукой, - ее область и ее предмет. Самостоятельной психология может считаться тогда, когда она будет соответствовать требованиям, общим для всех самостоятельных дисциплин:

o во-первых, она должна иметь свой, строго определенный опыт;

o во-вторых, факты этого опыта должны быть сравниваемы, классифицируемы, т.е. она должна быть описательной наукой;

o в-третьих, она должна устанавливать причинную зависимость этих фактов, тогда она будет объяснительной наукой.

Что касается предмета психологии, то им не может быть душа, считает автор, т.к. душа - это метафизическое понятие, которое не представлено в опыте. Только психические явления - такие как ощущения, восприятия, представления и т.д., рассматриваемые с субъективной стороны, могут быть предметом психологии. При этом приводится следующая аргументация.
          И с материалистической, и со спиритуалистической точек зрения, психические явления имеют две стороны. С материалистической точки зрения их можно рассматривать либо как обусловленные внешним воздействием, независимо от состояния или строения психики, либо как обусловленные "конструкцией психики", ее внутренним строением. С одной стороны, они могут быть предметом естественных наук, с другой, субъективной, - психологии.
          Так же спиритуалистическая точка рассмотрения дает нам в психических явлениях либо, осознаваемое как "не Я", само переживание, либо переживающего субъекта. Психология, чтобы быть независимой, должна рассматривать именно эту вторую, субъективную сторону.
          Процессы сознания, включающие не только интеллектуальные, но и аффективные явления (всякого рода чувствования), рассматриваемые с субъективной стороны, и могут быть предметом самостоятельной психологии. Более того, чтобы оставаться самостоятельной, психологии не нужно прибегать в объяснении внутренней причинности фактов сознания к внешним, физическим данным. Характерной связью явлений сознания выступает целевая, телеологическая причинность. Рассмотрение связи явлений сознания с объективной стороны, по мнению автора, недостаточно и даже бесполезно для психологии. Какова бы ни была связь между физическими и психическими явлениями, их параллельное соответствие существует. Но нельзя его мыслить как причинное. Психология должна объяснять каждое психическое явление психическим же и не должна обращаться за объяснениями к другим наукам.

Перспективные темы и направления развития психологии

Нашли свое место на страницах общественно-научной периодики и основные развивающиеся области психологической науки, приоритетные исследовательские темы.
Успех дарвинской теории пробудил активный интерес к сравнительной психологии. Многочисленные статьи биологов и натуралистов сопоставляли ступени психического развития в эволюционном ряду организмов, касались исследования инстинктивного поведения, разума и сознания с биологической точки зрения: "Биология и психология толпы (у животных и людей)" ("Образование", 1905, № 9), "Сравнительная психология и метод её изучения" ("Русская мысль", 1903, № 11), "О сознании у простейших животных" ("Образование", 1898, № 3) и др. В разделе зоопсихологии журнала "Вестник знания" печатались П. Агне-Супле "Психологические основы приручения животных" (1912, №10), Э. Клапаред "Методы зоопсихологии", (1908, № 9), Г. Бенс "Чувство направления у животных" (1910, № 12). В работе В. Вагнера, основоположника зоопсихологии в России - "Отношение самцов и самок друг к другу у пауков" (1912, № 3,) показаны экспериментальные исследования инстинктивной деятельности и утверждается объективный метод новой области психологии - зоопсихологии (см. Видео).
          Интерес вызывали и вопросы психофизиологии. Стремление объяснить душевную жизнь на основе достижений естествознания, в частности данных, полученных в физиологической науке, вызывало поток статей о связи психических процессов с функционированием различных отделов головного мозга. Так, в журнале "Вестник знания" публикуются статьи Л. Гасковца "К вопросу о локализации сознания" (1911, № 50), Сиджвик-Мино "Сознание с биологической точки зрения" (1903, № 4), А. Мюнцера "Локализация в мозгу полового инстинкта" (1911, № 12), В.М. Бехтерева "Биологическое развитие мимики с объективно-психологической точки зрения" (1910, № 2-4), его же статья "О биологическом развитии человеческой речи" (1911, № 42) и др.
          Другой развивающейся областью психологии была детская и педагогическая психология. Внедрение эксперимента в эту сферу практики, собственные потребности педагогики в расширении знаний о детской психике приводили большое число энтузиастов педагогов в психологию. На страницах журнала "Вестник знания" это направление представлено работами А. Лазурского, В.Н. Бражаса, Р. Геннинга и других. Еще более широко работы по педагогической психологии и исследованию детства были представлены в журнале "Образование". Авторов интересовали темы об отношении психологии к воспитанию, о возможности применения тестологии, измерения умственных способностей учащихся, о психическом утомлении школьников, об измерении психических явлений, о развитии наблюдательности у детей. Журнал публиковал работы ведущих психологов (Дж. Селли, Г.И. Челпанова, Т. Рибо, У. Джемса, А.П. Нечаева, Флексига, Кейра и др.), которые вызвали большой интерес и широко обсуждались.
          Интерес читающей публики к психологии вызвал стремление распространить ее закономерности на самые широкие явления и стороны жизни. В русских "толстых" журналах появлялись, например, такие статьи: "Психология театра" ("Мир Божий", 1902, № 2), "Из психологии мысли и творчества" ("Жизнь", 1901, № 1), "Мистика в области психологии" ("Образование", 1900, № 7-8), "Душевная слабость и ее значение в общественной жизни и художественном творчестве" ("Русская мысль", 1899, № 1-2), "Психофизиологические условия таланта" ("Русская мысль", 1905, №№ 7, 9), "Загадки Диониса (к психологии творческого экстаза)" ("Вестник Европы", 1916, № 7).
          Вопросы наследственности, влияния музыки на человека, изучение метафизических явлений, гипнотизм, половой вопрос, любовь, воля и разум, темперамент и характер, социальная психология и политика и много других тем освещалось с психологической точки зрения в печати России начала ХХ в.
          Уже этот короткий экскурс по страницам популярных журналов литературного и общенаучного характера свидетельствовал о том, что психология прочно занимала одно из ведущих мест в общественном сознании, значительно опередив по популярности и вызываемому интересу многие другие интенсивно развивающиеся области науки. Имевшая своим предметом духовную жизнь человека и общества, будучи органически связана с естествознанием с одной стороны, и с философией - с другой, психология обретала реальный шанс стать той областью знания, где бы взаимопересекались и соприкасались разные научные области, направления и течения.