Как и любой важный феномен человеческой жизни, власть всегда была объектом внимания социальных исследователей. Уже в трудах Платона и Аристотеля содержится немало интересных наблюдений о власти, ее свойствах и закономерностях, В них мы находим и первые наброски самого понятия. Платон рассматривает власть как силу, основанную на специфическом знании – знании правления. Это соответствует его объяснению человеческой деятельности через знание, присущее и соответствующее ее отдельным видам. Политику он также определяет как специфическое знание – знание власти над людьми в его наиболее общем виде (Политик, 258 В). Аристотель характеризует власть как свойство (принадлежность) любой сложной системы. Все, что состоит из нескольких частей, имеет властвующий элемент и подчиненный элемент (Политика, 1254 А). Власть у Аристотеля играет роль активной формы, трансформирующей пассивную материю в реальные предметы. В социальной жизни власть обеспечивает организацию совместной деятельности и стабилизирует отношения в социальной системе.
Однако античные мыслители, в отличие от современных исследователей, не вдавались в подробный анализ понятия власти, считая само собой разумеющимся, что ключевые термины типа «власть», «влияние», «авторитет», «правление» не требуют разработки, поскольку значение этих слов понятно для людей со здравым смыслом.
Концепция Блау
Одной из наиболее разработанных концепций власти является концепция П. Блау – крупнейшего теоретика социального обмена. Блау считает власть разновидностью социального обмена, определяя ее как «способность индивидов или групп навязать свою волю другим вопреки их сопротивлению с помощью угрозы наказания или отказа в регулярных вознаграждениях, поскольку и первое, и второе, в конечном счете, выступают в качестве негативных санкций».
Блау ограничивает власть сферой негативных санкций, но подчеркивает, что последние не сводятся к физическому принуждению или угрозе его применения. «Людей можно заставить делать что-то из страха потерять работу, лишиться социального статуса, заплатить штраф или быть подвергнутыми остракизму». При этом граница между негативными и позитивными санкциями часто оказывается размытой. Блау иллюстрирует это, сравнивая два случая: (1) человек выполняет услугу под угрозой изъятия у него 100 долларов в случае его отказа; (2) человек делает ту же самую услугу за вознаграждение в 100 долларов. Чистая разница для него между выполнением услуги и отказом от выполнения одинакова в обоих случаях. По мнению Блау, единственное различие между наказанием и вознаграждением может быть выявлено лишь в отношении к изначальному положению объекта, т.е. в сравнении с ситуацией, имевшей место до попыток субъекта влиять на объект. В случае если положение объекта ухудшилось, то речь идет о наказании, если улучшилось – о вознаграждении. Однако и этот критерий бывает весьма непросто использовать, например в ситуациях, когда награды становятся повторяющимися (постоянными), что делает объект зависимым от субъекта. Неполучение ожидаемого вознаграждения воспринимается объектом как наказание.
Источником власти является неравномерное распределение ресурсов, которое обусловливает одностороннюю зависимость одних людей или групп от других, позволяющую обладателям ресурсов «обменивать» их на желаемое поведение. Поэтому власть А над Б пропорциональна зависимости Б от А. Власть обязательно асимметрична: взаимная зависимость и равное взаимное влияние означают отсутствие властного отношения; власть выражает вчистую способность наказывать и лишать других людей вознаграждения – способность, которая сохраняется и с учетом того сопротивления, которое может быть оказано». Блау подчеркивает, что власть – это устойчивая (повторяющаяся) способность навязывать волю, а не единичный случай влияния, каким бы важным он ни был. Не все виды влияния относятся к власти. «Побуждение человека оказать услугу за вознаграждение не есть осуществление власти над ним до тех пор, пока продолжающиеся вознаграждения не заставят его повиноваться команде, а не только оказывать данные услуги». В отличие от совета, где субъект «подсказывает» объекту как тот может получить выгоду, и тем самым действует в интересах объекта, во властном отношении субъект подчиняет объект в своих собственных интересах, ориентируясь на свою личную выгоду. В то же время впасть не есть непосредственное физическое принуждение, она обязательно заключает в себе элемент добровольности: объект может предпочесть наказание повиновению.
Среди исследователей сущности власти следует указать Д. Ронга. Ронг рассматривает «власть» как диспозиционное понятие, т.е. характеризует ее как возможность, способность, потенциал, который может быть реализован (а может остаться и нереализованным) в действии. Однако в отличие от многих других попыток определить власть в диспозиционных терминах, он подчеркивает реляционный характер власти, избегая рассмотрения ее как «заключенной в самом субъекте власти, откуда она воздействует на других людей».
Ронг проводит четкое различие между «властью» и «ресурсами власти», «властью как потенциалом» и «потенциалом для власти». Это различение особенно важно в политическом анализе, касающемся взаимоотношений между социальными группами и затрагивающем проблемы мобилизации коллективных ресурсов в осуществляемой власти, которая, как он утверждает, может быть и актуальной, и потенциальной. Ронг подчеркивает, что игнорирование различий между возможной властью (возможностью обладания властью) и реально существующей властью является «классической ошибкой в политическом анализе»: «социологи, как и люди, которых они изучают, могут ошибочно приписывать власть группам, которые лишь могут иметь ее, но превращение этой возможности в действительность связано с длительным процессом социальной мобилизации и индоктринации».
Ронг строит свое определение власти на определении Рассела, модифицируя его следующим образом: «власть это возможность индивидов и групп оказать намеренное и предвиденное воздействие на других индивидов и групп». Он подчеркивает, что «власть» следует отличать от «контроля» и «влияния», что обусловливает необходимость ограничения «власти» намеренным и эффективным (результативным) контролем над объектом. Предвидя возможную критику, Ронг указывает, что изучение ненамеренных последствий социального действия также может быть одной из основных задач социальных наук, но это не отменяет необходимости в тщательном разграничении между намеренными и ненамеренными результатами. Вместо того, чтобы отождествлять власть со всеми формами влияния, пишет Ронг, следует просто подчеркнуть, что «намеренный контроль нередко формирует отношения, в которых субъект власти осуществляет ненамеренное влияние на объект, идущее гораздо дальше того, что он мог изначально пожелать или вообразить».
Характеризуя власть как асимметричное социальное отношение, Ронг уточняет понятие асимметрии во власти путем различения между «интегральной властью» (integral power), где принятие решений и инициатива действий централизованы и монополизированы в руках одного субъекта, и «интеркурсивной властью» (intercursive power), где власть каждого из субъектов социального отношения уравновешивается властью другого субъекта. В последнем случае имеет место процедура переговоров или совместного принятия решений по вопросам, имеющим взаимный интерес. Ронг отвергает традиционное отождествление власти с насилием, принуждением и необходимостью применения санкции для «преодоления сопротивления объекта». Власть, как он считает, может осуществляться в форме убеждения, побуждения или манипуляции при отсутствии угрозы использования негативных санкций.
Концепция Фуко
К числу оригинальных концепций власти относится концепция М.Фуко. С появлением работ Фуко фактически началась новая волна интереса к осмыслению феномена власти, связанная с постмодернистской критикой традиционной парадигмы власти. Бросив вызов традиционному подходу, Фуко считает его однобоким, сводящим власть к «власти над», к негативной репрессивной силе. Власть, по его мнению, не может быть описана в таких терминах: «она не только давит на нас как сила, говорящая «нет», но и производит вещи; она приносит удовольствие, дает знание, формирует дискурс». Фуко полагает, что традиционная модель может быть использована для характеристики досовременных властных отношений, но вряд ли способна адекватно описать и объяснить современные формы власти, основанные на новых способах управления и тесно связанные со знанием, экспертизой и специализированными технологиями.
Современная власть, пишет Фуко, принимает форму «дисциплинарной власти». Под дисциплинарной властью он понимает власть, трансформирующую людей в объектов с помощью «дисциплин», присущих психиатрии, медицине, криминологии и социальным наукам. Фуко интересуют техника и технология власти, опирающиеся на знание и способы их использования различными институтами для осуществления контроля над людьми.
Некоторые авторы обозначили концепцию Фуко как «четвертое лицо власти», поскольку «власть-4» появляется в тех структурах человеческих отношений, которые ранее считались свободными от власти. Власть, пишет Фуко, находится везде, не потому, что она охватывает все, а потому, что исходит отовсюду. Власть «никогда не располагается «здесь» или «там», никогда не находится в чьих-то руках, никогда не присваивается как товар или часть богатства». Власть – это специфический механизм достижения чего-то, «это способ изменения определенных действий с помощью других действий». В отличие от традиционных концептуализации, «власть» у Фуко не рассматривается как власть А над Б; скорее и А и Б являются продуктами власти, они создаются властью и составляют важнейший элемент в ее конструкции. Власть – это тотальность, постоянно подчиняющая индивидов путем структурирования возможного поля их деятельности; она проявляет себя в многообразии силовых отношений, имманентных сфере их существования.
Однако Фуко подчеркивает, что индивиды не являются «инертными и согласными на все» объектами власти: «индивид, конституированный властью, одновременно является ее двигателем». В отличие от силы, которая воздействует на тело и разрушает какие-либо возможности или закрывает доступ к ним, власть осуществляется только над свободными субъектами, которые имеют поле выбора и несколько различных вариантов поведения, реакций и действий. Там где все предопределяется детерминирующими факторами, отношение власти отсутствует: «рабство не есть властное отношение, поскольку человек находится в цепях».
В соответствии со своим пониманием власти, главную задачу ее изучения Фуко видит в том, чтобы «рассмотреть, каким образом происходит постепенное, прогрессивное, реальное и материальное подчинение объектов через многообразные организмы, силы, энергии, материалы, желания, мысли и т.д. Мы должны понять подчинение в его материальной инстанции как производство объектов... мы должны попытаться исследовать мириады тел, которые создаются как периферийные объекты в результате действия власти». Фуко интересует, как люди управляют собой и другими с помощью производства знания. Его подход направляет исследование на анализ появления и формирования властных отношений, их историческое происхождение. Вместо традиционной дедукции в исследовании власти, идущей от центра и далее рассматривающей степень «проникновения» власти в периферийные сферы, Фуко предлагает осуществлять «восходящий анализ власти, начинающийся с ее элементарных механизмов, имеющих свою собственную историю, свою траекторию, свою технику и тактику, и потом выяснить, как эти механизмы власти были и продолжают инвестироваться, колонизироваться, использоваться, расширяться и т.д. в более общих механизмах и формах глобальной доминации».
Концепция Фрёнда
Среди наиболее влиятельных исследователей политической власти выделяется Жюльен Фрёнд – специалист в области социального конфликта. Фрёнд разрабатывает предельно универсалистские концепции политической философии, близок к М. Веберу и К. Шмитту. Исследование Ж. Фрёнда «Сущность власти» в некотором смысле подводит итог длительной эволюции западной политической философии, крупнейшие представители которой многократно пытались вывести политику из различных общественных оснований. В истории политической философии известна длительная эпоха концепции общественного договора, для которого политика и власть были производными от права, а не первичными явлениями. Правовых концепций власти и политики придерживались Гоббс, Локк, Спиноза, Руссо, Кант и многие другие. Известны попытки связать политику с моралью (Гегель и др.). Весьма показательно объяснение политики М. Вебером, представляющее власть первичным явлением, политику же – производным.
Полагая отношения власти такими же автономными, как политические отношения, Фрёнд подчеркивает их соотнесенность и с конкретной политикой. Иными словами, сущностью власти является конкретная политическая деятельность. Универсальное же начало власти – отношение командования (распоряжения) и подчинения (исполнения) образует категорию всеобщности, которую в системе взглядов Фрёнда можно признать соразмерной любому конкретному уровню политики. Универсален и всеобщий организационный принцип власти: командование. Власть не существует без командования и повиновения. Фрёнд не склонен связывать власть с какими-либо иными общественными явлениями, даже с политикой. Не политика, а собственное, только внутренне присущее власти отношение – командование – определяет власть. Командованию власть обязана своим существованием. Ее присутствие в обществе априорно: «Власть – это социальное средоточие командования, опирающегося на один или несколько слоев или классов общества. Не «классы, слои» опираются на власть, а власть – на них».
Интерпретируя мысль Аристотеля «Человек есть политическое существо, естественно предназначенное жить, в обществе», Фрёнд выделяет в ней следующие положения:
1) человек – политическое существо по своей природе, иначе говоря, политика сущностна, а не конвенциональна; 2) человек без полиса — не человек, а либо нечто низшее, животное, либо высшее, бог; 3) политическое состояние органично человеку, поэтому, как настаивает Аристотель, между функцией царя, или магистрата, и функцией отца семейства и владельца рабов разница не в степени, а в специфике. Действительно, Аристотель видел в «естественности» политики особо присущее ей свойство, которое заключается в том, чтобы не разделять, а объединять людей.
Не существует, как полагает Фрёнд, и не существовало аполитического или дополитического общества. Политическое начало органично и присуще всем видам деятельности. По этой причине невозможно как утверждать первичность или вторичность политического, так и выводить политическое из других социальных начал (экономических и пр.). Политическое для Фрёнда – это средостение социального начала. Будучи одной из форм господства человека над человеком, политическое в обществе и в человеке равно самому себе во все времена. Его постоянной функцией является приведение в единство разделенного на группы, классы и прослойки современного общества. Само по себе общество не представляет собой единства; оно обладает единством только тогда, когда является политическим обществом. «Строго говоря, – отмечает Фрёнд, – всякое социальное отношение допускает его политизацию, но не является тем не менее специфически политическим». Общество представляется непосредственно политическим потому, что политическое отношение по своей природе социально, но оно лишь одно из социальных отношений. Сама политика объединяет в обществе то, что она в нем разъединяет, начиная с отдельных обществ, в которых, как считает Фрёнд, она противопоставляет одни группы другим, чтобы соединять их в определенные социальные общности, и кончая миром в целом, разделенным на отдельные государства, которые также должны сосуществовать в некоем политическом историческом единстве. «Иначе говоря, политика живет социальной гетерогенностью, даже если внутри государства она, пытается создать некоторое единообразие».
Поможем написать любую работу на аналогичную тему