Будущее семьи с точки зрения «прогрессистского» и консервативного (фамилистического) подходов.

1. «либерально-прогрессистская», утверждающая возникновение на обломках старой, традиционалистской семьи новых альтернативных семейных структур. Семья в ходе своего исторического развития  приобретает те формы, которые наиболее всего соответствуют развитию общества на данном этапе; развитие семьи идет по пути  от наиболее отсталых форм к более развитым.

2. «консервативно-кризисная», предупреждающая о возможности исчезновения семейного образа жизни и необходимости в связи с этим укрепления семейных основ. Семейные ценности постепенно утрачиваются, и на данном этапе институт семьи переживает глубочайший кризис, который, если не принять срочных мер, может привести к гибели института семьи как такового.

 В рамках первой из них — прогрессистской парадигмы  — как позитивные, так и негативные изменения семьи воспринимаются и интерпретируются как частные, специфические проявления общего и положительного (прогрессивного) процесса модернизации семьи и воспроизводства населения, смены одного их типа (традиционного) другим (современным). Модернизация семьи при этом рассматривается как часть, проявление, элемент модернизации всего общества. Именно поэтому все характеристики этой последней автоматически и со знаком плюс переносятся и на семью. Именно поэтому, далее, речь в рамках этой парадигмы может идти лишь о временных и локальных несоответствиях и проблемных ситуациях. Эти ситуации рассматриваются как результат действия в общем-то преходящих и поверхностных факторов, отражающих главным образом неодинаковую скорость процессов модернизации различных подсистем на отдельных территориях и в отдельные периоды.

В отечественной демографии и фамилистике эта концепция в теоретическом плане представлена в работах А. Г. Вишневского. Так, анализируя процессы изменения семьи и воспроизводства населения в бывшем СССР и в России, А.Г. Вишневский утверждает, что семья оказалась на пороге нового кризиса, столкнувшись с новыми проблемами и в значительной степени утратив способность выполнять многие жизненно важные для человека и общества функции из-за непоследовательности и незавершенности происходящих с семьей перемен. Иными словами, новый кризис семьи связан с тем, что семейные перемены отставали от обусловивших их закономерных сдвигов в жизни советского общества в ходе обновления его экономической и социальной структуры (индустриализация, урбанизация, секуляризация сознания, эмансипация женщин и детей и т.п.) .

Соответственно общество, если сочтет необходимым вмешаться в течение семейных процессов, может лишь стремиться к устранению негативных последствий (преодоление разлада, содействие формированию новых демографических отношений и т.п.), или к их компенсации мерами адекватной (увязанной с историческими целями) семейной и демографической политики, т.е. всего-навсего к минимизации последствий кризиса для семьи и общества4.

Другая же парадигма — парадигма краха семьи как социального института — те же самые семейные изменения рассматривает как исторически конкретные выражения глобального системного кризиса семьи, вызванного к жизни не какими-то случайными, временными несоответствиями, негативными явлениями и проблемными ситуациями, а коренными, сущностными, атрибутивными чертами индустриально-рыночной цивилизации.

Концепция кризиса семьи ориентирует не на внешние по отношению к семье причины неблагоприятных явлений, как бы важны они ни были сами по себе, не на помехи эволюционному ходу событий, а на пороки социальной организации рыночно-индустриального типа.

Ослабление социально-нормативной регуляции семейности, трансформация культурных символов и образцов, снижение ценности брака, семьи с детьми, единства всех семейных поколений — вот те социокультурные процессы, которые раскрывают сущность кризиса семьи. Они же делают бесперспективной ориентацию социальной политики только на устранение или коррекцию негативных последствий спонтанной эволюции семьи.