Деятельность Новикова в 70-80-х гг. Полемика Екатерины Великой и Н.И.Новикова.  Влияние императрицы  на отечественную журналистику.

Спор о характере и направлении сатиры, разгоревшийся в 1769 г. между «Трутнем» и «Всякой всячиной», имел очень важное и принципиальное значение. Екатерина II старалась, привить русской литературе охранительные тенденции, она желала, чтобы писатели поддерживали монархию и прославляли государственный строй России, закрывая глаза на его огромные недостатки. Литература, по ее мнению, должна была подтверждать незыблемость монархического принципа и не имела права выступать с критикой существующего режима. Сатира при этом объявлялась действием незаконным, а сатирики именовались злыми, бессердечными людьми.

В противоположность «Всякой всячине», Новиков выступал за смелую, действенную сатиру «на лица», требовал разоблачения конкретных носителей зла, не признавал мнимой «сатиры на пороки», бессильной что-либо исправить, кого-либо пристыдить и остеречь. Он умел затронуть общественные язвы, задеть больные стороны социальной жизни, чтобы сделать их более ощутимыми и постараться лечить. Новиков не посягал на основы монархии, не думал об уничтожении крепостного права, но злоупотребления им стремился прекратить и горячо сочувствовал положению крестьян.

В следующих листах Новиков предоставляет разоблачающие примеры жестокости помещиков и чаяний крестьян якобы через переписку деревенского старосты и барина. Голод и неурожаи давят на плечи крестьян, они все больше своего отдают хозяину, получая лишь все больше прилюдных побоев из-за недоплат. В журнале описывается случай, когда молодой крестьянин пережил смерть родных, потерял лошадь чтобы вспахивать поля и просит на время барскую лошадь. Помещик не пожелал прийти на помощь своему крепостному. Зато это сделали крестьяне, которые оставили ему корову, чтобы не уморить с голода ребятишек. Новиков приводит этот пример народной взаимопомощи, показывая, насколько гуманнее ведут себя трудящиеся люди, как человечно они относятся к окружающим. Моральная сила тут на стороне крестьян, к ним и обращены все симпатии Новикова.

Писатель не щадит сатирических красок, описывая дворянские нравы, особенно резко возражая против увлечения иностранщиной и презрения к русскому, что было очень заметным явлением в привилегированном обществе этой эпохи. Он высмеивает модников, вертопрахов, щеголих, зато с большим уважением говорит о «среднего рода людях», разночинцах, которые не обладают преимуществами аристократического происхождения, но имеют такие высокие способности и твердые моральные принципы, что оказываются достойными государственного доверия.

В 4 листе Новиков приводит примеры, как можно получить важное служебное место. Он спрашивает, «глупость ли, подкрепляемая родством с боярами, или заслуги с добродетелью наградятся?» и ответ не заставляет себя ждать.

В этом же листе Новиков рассказывает о жесткой расправе над теми, кто справедливо говорил об ограблении их дворянами.

Смелая социальная сатира «Трутня» вызывала сильное недовольство «Всякой всячины», не раз выступавшей с прямыми угрозами ему. Другие журналы также принимали участие в завязавшейся полемике, причем почти никто из них не поддерживал «бабушку» изданий 1769 г. Журналисты, несомненно, понимая, с кем они имеют дело, под маской анонимности изданий, заявляли, что «бабушка» выжила из ума, стала учиться «лягушечья языка», что она желает ко всем «причитаться в родню», о чем вовсе не просят, и т.д. Это обижало редакцию «Всякой всячины», пытавшуюся, и всегда неудачно, отвечать насмешникам и спорить с ними.

«Всякая всячина» перешла и на 1770 г. и на протяжении января–апреля выпустила 18 номеров. Содержание их было совсем ничтожным: печатались нравоучительные рассуждения, не представлявшие никакого интереса для читателей, так что окончание выхода «Барышка Всякой всячины» прошло незамеченным.

«Трутень», наученный опытом своей литературно-политической борьбы, в 1770 г. должен был несколько убавить резкость нападок и сатирических выступлений. Причину такого ослабления тона Новиков указал в новом эпиграфе журнала. Там стояло: «Опасно наставленье строго, где зверства и безумства много», и смысл этих строк Сумарокова как нельзя лучше характеризовал обстановку второго года издания «Трутня».

В заключительном листе Новиков писал: «Против желания моего, читатели, я с вами разлучаюсь; обстоятельства мои и ваша обыкновенная жадность к новостям, а после того отвращение тому причиною». Самое популярное объяснение закрытию журнала – это административное давление на него. Но, несмотря на вынужденный уход, «Трутень» во главе с Новиковым выполнили свою главную задачу, которая была перед ними поставлена и, возможно, закрытие было логично. Ведь журнал создавался как противодействие ханженским и двуличным статьям «Всякой всячины», он должен был подавить его и свести на нет все усилия императрицы. Так и случилось, и после закрытия «Всякой всячины» закрылся и «Трутень».

Однако, работа Новикова на этом не заканчивалась. В июне 1770 г. в Петербурге вышла книжка нового ежемесячного журнала под названием «Пустомеля». Как показали исследования, издателем его был Новиков, действовавший на этот раз через подставное лицо, некоего фон Фока, объявившего себя в типографии издателем этого журнала. О связи же «Пустомели» с «Трутнем» говорят некоторые материалы, помещенные на его страницах.

В своем новом журнале, что отметил П.Н. Берков, Новиков помещал произведения «не только критического, но и положительного характера. Словно Новиков хотел дать своим читателям, в противовес галерее отрицательных персонажей, также и образы героев положительных».

Речь идет о повести «Историческое приключение», напечатанной в первой книжке «Пустомели», где описывается воспитание Добросерда, образованного дворянина, могущего служить примером для всех представителей своего сословия.

В журнале помещены две первые квалифицированные театральные рецензии, так что можно сказать, что в «Пустомеле» был открыт новый жанр.

Чулков после закрытия «И то, и се», взялся за новое издание, критиковавшее шаблоны классицизма и иногда даже переходивший на личности. Однако потом Чулков начинает писать нейтральные статьи, и исторические переводы. Журнал не имеет особой ценности для изучения 18 века.

Таким образом, бурный расцвет журналистики, создание частного сектора в ней, сменился застоем и ухудшением качества изданий. Издателям, только успевшим почувствовать свободу, четко были обрисованы рамки дозволенного в печати, цензура связывала руки многим достойным личностям.

После неудач на литературном поприще и провала работы Комиссии Екатерина решила воздействовать на умы посредством театра, уже имевшим вес, значимость и популярность.

Со свойственным ей энтузиазмом она взялась за написание комедий. Их художественный уровень был низок, но главная идея и требования автора от зрителей не уловить было трудно. В театре она высмеивала все то же, что и во «Всякой всячине» и тоже не имела успеха. Новиков не мог оставить без внимания новый порыв Екатерины и уже в 1772 году начал издаваться его новый еженедельный сатирический журнал «Живописец».

В нем Новиков восхваляет императрицу и ее деяния, откровенно льстит ей, подражая Рубану, и одновременно постоянно в промежутках помещая обличительные статьи. Он играет на контрасте, на смехотворности лести по сравнению с четкими оппозиционными суждениями.

Статья была сопровождена примечанием издателя: «Сие сатирическое сочинение под названием путешествия в*** получил я от г. И.Т. с прошением, чтобы оно помещено было в моих листах. Если бы это было в то время, когда умы наши и сердца заражены были французскою нациею, то не осмелился бы читателя моего попотчевать с этого блюда, потому, что оно приготовлено очень солено и для нежных вкусов благородных невежд горьковато».

Горько и солено... Трудно найти более верное и краткое определение жизни крепостных помещичьих крестьян, которую описал неизвестный путешественник. За три дня своей поездки он не нашел ничего, «похвалы достойного. Бедность и рабство повсюду встречались со мною во образе крестьян. Непаханые поля, худой урожай хлеба возвещали мне, какое помещики тех мест о земледелии прилагали рачение». Путешественник всюду расспрашивал о причинах крестьянской бедности и «всегда находил, что помещики их сами тому были виною». Перед глазами читателя встает деревня Разоренная. Развалившиеся хижины, крытые соломой, теснятся друг к другу. Всюду бедность и грязь. Людей не видно: они на барщине, работают в поле. В избе, куда заходит путешественник, он видит трех младенцев, оставленных без всякого присмотра, и спешит оказать им помощь. Дурной воздух причиняет приезжему обморок. Приходя в себя, он просит воды, но пить ее не может «по причине худого запаха». Лучшей воды нет во всей деревне.

«Отрывок путешествия» написан кратко и сильно. Очевидец крестьянских бедствий не скрывал своего негодования против помещиков, которые не имеют никакой заботы «о сохранении здоровья своих кормильцев». Пятый лист «Живописца» возбудил толки среди читателей и вызвал недовольство тех из них, кто увидел себя в лице владельцев деревни Разоренной.

Добролюбов выделял этот отрывок как самый антикрепостнический и жесткий, в котором «бросается сильное сомнение на законность самого принципа крепостных отношений».

Большинство исследователей приписывают авторство Радищеву.

Также в «Живописце» опубликованы письма Фонвизина, в которых созданы поистине незабываемые картины дворянского быта 18 столетия и талантливо очерчены зловещие фигуры алчных крепостников-помещиков.

По своему весу и художественному воплощению крестьянская тема получила в «Живописце» наиболее важное место. Следом за ней идет тема просвещения и борьбы с галломанией и бескультурьем дворянского общества, которая очень занимала Новикова. Он считал, что от того, какое воспитание получат будущие владельцы крепостных имений, молодые дворяне, зависит чрезвычайно многое. Хорошо воспитанные и просвещенные люди не станут безудержно мучить крестьян, облагать их бессовестными поборами, брать взятки в судах, уклоняться от выполнения воинского долга. Дворяне, не прошедшие разумного воспитания, будут дурными слугами государства.

Сатирические характеристики старых и молодых врагов просвещения открывают журнал «Живописец». Выступающие в листе 4 Щеголиха и Волокита считают, что для них науки исчерпываются умением нравиться и быть одетыми по моде. А в листе 9 напечатано письмо Щеголихи, в котором Новиков пародировал жаргон светских модников с его характерной чертой – включением в русскую речь французских слов и выражений. Щеголиха просит издателя «Живописца» собрать и напечатать «Модный женский словарь», обещая за это «до смерти захвалить». Новиков выполняет просьбу и в следующем, 10-м, листе публикует сатирический «Опыт модного словаря щегольского наречия», поместив в нем некоторые слова на две первые буквы алфавита.

На втором году издания «Живописец» заметно снизил резкость своей сатиры. Видимо, Новикову еще раз напомнили об осторожности и о возможных последствиях такой смелости. Однако и далее в журнале мелькали отблески новиковской сатиры. Журнал прекратил свое существование в конце июня 1773 г.

После закрытия «Живописца» Новиков начинает крупное научно-историческое предприятие: он приступает к изданию письменных памятников русской старины – документов, грамот, княжеских договоров XIV–XVI вв., дипломатической переписки и др. Помесячно выходившие в 1773–1775 гг. книжки этой «Древней российской вивлиофики», т.е. библиотеки, пользовались вниманием читателей, и на свое издание Новиков получал денежные субсидии от императрицы. Однако «Вифлиофика» не могла заменить Новикову его деятельности и поэтому он начал выпускать свой последний сатирический журнал «Кошелек».

В этом журнале Новиков направляет сатиру уже не на императрицу, не на проблемы крепостного права, а на дворянскую галломанию, космополитизм и прославляет национальные достоинства. Однако даже в этой форме подражание дворян не одобрялось. Кроме того, условиях крестьянской войны сатирическому журналу, особенно во главе с довольно радикальным Новиковым, развиваться было очень трудно.

Журналистика 1769–1774 гг. получила внимательную и верную оценку в трудах Н. А. Добролюбова.

Добролюбов ставит перед своими читателями вопрос о том, чего же на самом деле добилась сатира, и после внимательного анализа исторических источников в сопоставлении с материалами изданий 18 в. приходит к выводу, что результаты деятельности тогдашних сатириков были ничтожны. Ничего в обществе они не исправили, ни на что серьезно не повлияли, и произошло это потому, что сатира не затрагивала коренных вопросов народной жизни, а порицала только то, что было уже отвергнуто правительственными установлениями. «...Никогда почти не добирались сатирики до главного, существенного зла, не разражались грозным обличением против того, отчего происходят и развиваются общие народные недостатки и бедствия. Характер обличений был частный, мелкий, поверхностный – писал Добролюбов. – И вышло то, что сатира наша, хотя, по-видимому, и говорила о деле, но в сущности постоянно оставалась пустым звуком...».

Рассматривая в статье обширный материал, подтверждая свои тезисы документальными справками и цитатами, Добролюбов приходит к выводу, что все обличения оказывались безуспешными. И причина этого была одна – наивная уверенность авторов в том, что прогресс зависит от усердия чиновников, от благосклонного обращения помещиков с крестьянами, словом, от личных качеств людей, а вовсе не от исправления всего государственного механизма, который и служит на самом деле источником всех беззаконий. Даже наиболее смелая и глубокая в свое время «сатира новиковская, – заключает Добролюбов, – нападала, как мы видели, не на принцип, не на основу зла, а только на злоупотребления того, что в наших понятиях есть уже само по себе зло». Этим «основным злом» было самодержавие, крепостное право, и на борьбу с рабством звала статья Добролюбова, в подцензурной форме излагавшая революционно-демократические убеждения великого критика.

Журналы Новикова «Трутень» и «Живописец» представляют собой чрезвычайно значительное и художественно сильное явление русской литературы. Писатель отлично знает подлинную крепостную деревню и на страницах своих изданий показывает нищих крестьян и тиранов-помещиков. Он знакомит читателей с Филаткой, который «нынешним летом хлеба не сеял да и на будущей земли не пахал, нечем подняться», и печатает приказ барина, объявляющего своим крестьянам, что «сбавки с них оброку не будет и чтобы они, не делая никаких отговорок, оной платили бездоимочно; неплательщиков же при собрании всех крестьян сечь нещадно» («Трутень»). Новиков подробно описывает деревню Разоренную, крестьяне которой с утра до ночи трудятся на барских полях и страдают от притеснений помещика («Живописец»). Он изображает владельцев крестьян, демонстрируя читателю грубость их нравов, ничтожество интересов, звериную жестокость этих представителей «благородного сословия».

Страницы новиковских журналов полны множеством верных жизненных наблюдений. Факты быта вводятся в литературу, накапливаются реалистические подробности, которые придают достоверность изображаемому и твердо прикрепляют его к социальной бытовой обстановке. Это было принципиально важным достижением Новикова-писателя.

Сатирические журналы Новикова представляют собой один из важнейших этапов развития русской журналистики XVIII в. и служат заметной вехой на пути движения великой русской литературы к реализму.