Е.М. Штаерман пишет, что императорский культ должен был стать новой силой, цементировавшей империю. И.С. Свенцицкая подчеркивает, что культ способствовал включению провинциальных городов в имперскую систему, а их жителям давал возможность принимать участие в общественной жизни.[53] Но одними политическими предпосылками нельзя объяснить успехи в распространении императорского культа. Некоторые исследователи обращают внимание на серьезные изменения, происходившие в то время в общественном сознании. Е.М. Штаерман связывает возникновение культа императоров с разрушением активной идеологии гражданина и формированием идеологии подданного.
Вокруг личности первого императора создается религиозный ореол. Еще в 30 г. до н.э. сенат постановил, чтобы за Августа молились как за спасителя государства, а на банкетах совершались возлияния в его честь. Имя его было включено в литанию салиев, в его честь совершали жертвоприношения и давали обеты. Сам Октавиан получил право пополнять коллегии жрецов.
Как считает Я.Ю. Межерицкий - первые проявления императорского культа обнаруживаются в восточных провинциях, а также то, что культ Августа стал продолжением тысячелетних древневосточных и эллинистических традиций.[54] Уже во времена Республики в Греции и ряде городов Ближнего Востока учреждались культы победоносных римских полководцев совместно с богиней Ромой. Настоящее же восприятие Августа как бога началось сразу же после победы над Антонием в городах Малой Азии, которые пострадали от действий Антония. Прижизненное поклонение Августу как божеству (правда, вместе с богиней Ромой) имело место и в ряде западных провинций: так, в Галлии, в Лугудуне (Лионе) был воздвигнут алтарь Роме и Августу, который окружали статуи богов-покровителей галльских племен; особый жрец совершал там жертвоприношения.
Итак, при жизни статус Августа приближался к статусу божества, но окончательное официальное его обожествление произошло только после смерти императора. Когда Август умер и был причислен к богам, его культ приобрел еще более широкое распространение. Помимо официальных храмов и коллегий, среди высшей знати создавались частные товарищества для отправления его культа. Инициаторами в этом плане выступали и города. Так, в декрете, принятом в городе Форум Кледия в 18 г., устанавливался порядок жертвоприношений и угощения народа у алтаря Августа в дни рождения его, Ливии Августы и Тиберия, в годовщину избрания Тиберия великим понтификом. Клятва Юпитером и Августом или его Гением стала официально считаться самой священной, ее нарушение приравнивалось к оскорблению величества и святотатству, два преступления, вскоре слившиеся в одно, жестоко каравшееся.
Таким образом, культ Августа рождается как культ носителя единоличной власти. Сакрализация его как личности необходима для обоснования новой формы правления – принципата, – который харизматичен в своей основе.
Пример культа Гая Калигулы можно считать «негативным». Император попытался убрать (или нивелировать) «государственную составляющую» поставив на ее место собственную личность, создавая «чистый» культ императора. Новая концепция власти создавала идею принцепса как единственного источника права, «одушевленного закона», а в подданных видела его рабов. Согласно Светонию, Калигула считал себя выше всех принцепсов и царей и приказывал заменять головы богов собственными изображениями.[55] В 40 г. он совершил акт прямого обоготворения, открыв собственный храм. Гай лично возглавил собственный культ. В число жрецов вошли члены семьи Калигулы и высшие сановники, было принято культовое имя. Палатинский дворец был продолжен до форума, а храм Кастора стал его vestibulum. Культ Калигулы был перенесением культа государства на личность, что и вызвало резкий протест. В дальнейшем, при Флавиях и Антонинах, культ государства определенно берет верх над культом личности и правителя.
Клавадий - римский император из династии Юлиев-Клавдиев, Великий понтифик, наделён властью трибуна четырнадцать раз, консула — пять раз, императора — двадцать семь раз, Отец Отечества. Он был братом знаменитого Германика прежде чем стать императором долгое время по причине своего слабого здоровья едва ли воспринимался как серьезная фигура политического антуража. Известны высказывания его матери, Антонии, назвавшей Клавдия «ошибкой природы». Насмешливо-язвительные слова Сенеки, вопрошавшего, «кто будет верить в такое божество», произнесенные после деификации Клавдия, наверное, отражают общие настроения придворных кругов. Клавдий, похоже, страдал одной из форм аутизма или психическим расстройством личности, что, однако, не помешало ему заниматься историческими изысканиями в области этрускологии, трижды состоять в браке и организовать военную экспедицию в Британию. Еще при правлении Тиберия он входит в число жрецов культа Божественного Августа, а после убийства Калигулы препятствует Сенату предать память об его имени проклятию (damnation memoriae) очевидно опасаясь, что подобное действие может повредить престижу императорской власти и репутации дома Юлиев-Клавдиев. Также по его настоянию божественные почести воздаются Ливии, несмотря что при жизни она противилась любым попыткам деификации. Отчеканенный в Эфесе кистофор подчеркивает значение, придававшееся Клавдием эффективной пропаганде культа Августа в греческих провинциях. Впрочем Клавдий стремился избегать излишней помпы в отношении собственной персоны. Несмотря на обожествление его имени на греческом Востоке, он «запретил любые жертвоприношения в свой адрес».
Г.С. Кнабе относит Веспасиана к «третьей силе» - людям, ориентированным на историческую перспективу, понимающим, что империя важнее императора.[56] Веспасиан не стеснялся своего происхождения и не претендовал на родственные связи с богами и героями: он высмеивал попытки вознести начало рода Флавиев к основателям Реате и к тому спутнику Геркулеса, чью гробницу показывали на Соляной горе. В то же время, его знаменитая реплика перед смертью: «Кажется, я становлюсь богом», свидетельствует о том, что Веспасиан понимал - для приобщения к богам знатное происхождение уже не являлось непременным условием, так как традиция обожествления умерших императоров к тому времени достаточно устоялась. Продолжив политику отца, Тит также удостоился обожествления. Во время правления Веспасиана Тит зарекомендовал себя отнюдь не с лучшей стороны и, как сообщает Светоний, «все видели в нем второго Нерона».[57] Но после прихода к власти, как пишет тот же Светоний, «ни единого порока в нем не нашлось и, напротив, обнаружились великие добродетели». Он даже называет Тита «любовью и отрадой рода человеческого». Вразумительного объяснения загадки перевоплощения Светоний не предлагает. Дион Кассий полагает, что Тит специально заботился о своей доброй славе, и, кроме того, за короткий срок правления его возможные отрицательные качества не успели обнаружиться.[58] Рациональное зерно в этом есть – вспомним вполне благополучные первые годы правления Тиберия и Нерона. Вполне можно согласиться с точкой зрения Е.Л. Смирновой, которая считает, что резкая перемена в поведении Тита была сознательной.[59] Он сумел за короткий срок прекратить негативные слухи о себе благодаря наличию у него управленческого и дипломатического опыта. Таким образом, Тит удостоился обожествления, благодаря одобряемому обществом поведению «на посту» принцепса. За два года единоличного пребывания у власти Тит не успел совершить каких-либо особых благодеяний для общества; его заслуга состояла в том, что он просто продолжал политику отца и не раздражал народ неблаговидными поступками.
Ситуация с последним представителем династии Флавиев сложнее. Светоний признает некоторые заслуги Домициана перед государством. Кроме того, Домициан считался divi filius et divi frater, а в результате - не только не был обожествлен, но заслужил репутацию тирана, понесшего заслуженную кару за алчность и жестокость. Принцепсы I-II вв. н.э. после смерти становились divi (обожествленными людьми), Домициан же, как ранее и Калигула, называл себя deus (настоящий бог). Светоний указывает, что однажды Домициан начал правительственное письмо от имени прокураторов такими словами: «Государь наш и бог повелевает...» – и с этих пор повелось называть его и в письменных и в устных обращениях только так.[60] Вполне можно согласиться с А.С. Крюковым, что в правление Домициана dominus et dues – не титул, а всего лишь прозвища императора, выражающие его амбиции и честолюбие. А. Хойсс также отмечает, что официального обожествления не было, а в «присвоении» Домицианом титула dominus et dues проявилось лишь его желание обожествления.
В эпиграммах Марка Валерия Марциала несколько раз встречается величание Домициана господином и богом, но это лишь пока последний Флавий был у власти и требовал этого. Как только политическая ситуация при Траяне изменилась, Марциал отказывается от столь высоких cognomina, признавая, что это было проявлением лести. Явным перегибом со стороны Домициана античные авторы считают сооружение по его «дозволению» и приказу бесчисленных золотых и серебряных статуй в его честь. Плиний Младший полагает, что сообщество статуй нечестивого принцепса со статуями богов в притворе храма Юпитера было кощунственным, и поэтому они закономерно были «низвергнуты и разбиты народом в качестве искупительной жертвы». Получается, что попытки Домициана форсировать проявления культа императоров в виде прижизненного приобщения к настоящим богам и сооружения статуй вне контекста политики каких-либо благодеяний не получили общественной поддержки.
В эпоху Флавиев отдельные элементы императорского культа получают дальнейшее развитие – распространяются рассказы о чудесных знамениях, более устойчивой становится традиция посмертного обожествления. Упрочение культа было связано с общей тенденцией укрепления центральной власти, завершением образования средиземноморской империи, серьезными изменениями в сознании жителей Рима и провинций. Императорский культ являлся воплощением идеи единой империи и выступал как одна из форм сплочения различных ее частей. Культ еще был связан с реальной жизнью и зависел от личности и политики принцепсов, но уже появляются предпосылки для его формализации, что приведет в дальнейшем к превращению почитания императоров в простую формальность.
Корнелий Тацит, основной источник, повествующий о событиях I в. н. э., связывает большинство фактов императорского произвола при Тиберии с практикой закона об оскорблении величия Римского народа (lex majestatis).[61] Под этот закон, созданный в эпоху республики для защиты жизненно важных государственных интересов, при Тиберии начинают подводить различные поступки и действия в политическом отношении абсолютно нейтральные, причём инициаторами подобного использования lex majestatis выступают принцепс и его ближайшее окружение.
В первые годы принципата Тиберия процессов об оскорблении величия не много, в основном они заканчиваются снятием обвинения. Механизм политических репрессий пока ещё только отрабатывается. Создаются прецеденты преследования на основании lex majestatis за преступления против культа Августа (дела всадников Фалания и Рубрия 15 г.), словесные нападки на Тиберия и других членов правящего дома (дела Грания Марцелла и Апулеи Вариллы 15 и 17 гг.), оккультную практику против первых лиц государства (дело Либона Друза (16 г.)). Эти и другие подобные действия начинают рассматриваться как политические преступления (crimen laesae majectatis).[62] Дальше стиль процессов об оскорблении величия ужесточается: наиболее характерным в этом плане представляется дело Клутория Приска, написавшего в 21 году стихи на смерть больного Друза, чтобы в случае его смерти получить за них хороший гонорар. Дело окончилось трагически: Приска казнили. В 24 году в оскорблении величия были обвинены друг Германика и участник его походов Гай Силий и его жена Созия Галла. Гай Силий покончил с собой, его жена была сослана.
Показателем ужесточения режима Тиберия в этот период может служить дело историка Кремуция Корда, обвинённого клиентами Сеяна в том, что в своём труде он без похвалы отозвался о Юлии Цезаре, зато хвалил Брута, а Кассия даже назвал «последним римлянином». Он также покончил жизнь самоубийством, а его исторический труд был сожжён. Наконец, в 26 году Тиберий навсегда покинул Рим и обосновался на острове Капри, где в уединении готовил расправу со своими будущими жертвами. Длительное пребывание императора вне Рима в корне меняло его отношения с сенатом: из главы сената он превратился в господина, посылающего сенаторам свои письменные распоряжения. Таким образом, традиция Августа, когда принцепс правит вместе с сенатом и как его глава, была нарушена.
В 23-30 гг. происходит важное изменение в развитии практики обвинений в оскорблении величия: инициативу в преследованиях по lex majestatis берёт на себя императорская власть. Процесс роста потока политических доносов приобретает обвальный характер: принцепс нуждался в обвинителях для организации травли семьи и сторонников Германика, и, следовательно, был вынужден поощрять практику политических обвинений. Из источников нам известны немногие, но достаточно красноречивые факты: дела Гая Коминия, Вотиена Монтана, Элия Сатурнина, Клавдии Пульхры, Тития Сабина, Фуфия Гемина и Мутилии Приски, Муции и её родных, Азиния Галла, но реальное число процессов было, конечно же, гораздо больше.
Дальнейшее развитие этих тенденций делало неизбежным кровавый финал правления Тиберия. Казнь Сеяна 18 октября 31 года, обвинённого в подготовке государственного переворота, сыграла в процессе нарастания волны террора роль катализатора. Политическое развитие принципата в эти годы, усиление в нём авторитарного начала проявлялось почти исключительно в изменениях стиля отношений власти и общества. От характерных для эпохи Августа согласия и либерализма за 20 с небольшим лет совершился переход к совсем другой политике и иным методам управления. Авторитарная сущность принципата, которую Августу удалось искусно замаскировать, выступает рельефно при его преемниках.
Нужно сказать, что значение императорского культа как главного цементирующего фактора в империи и наиболее эффективной формы вовлечения провинциалов в общеимперские дела неоднократно отмечалось исследователями, ибо в нем участвовали жители всего государства и представители всех слоев общества. Но именно с завершением складывания державы политически возрастает роль идеологических элементов, которые способствовали консолидации и унификации империи.
Поможем написать любую работу на аналогичную тему