Выражение «неклассическая психология» употребляется по крайней мере в трех смыслах: 1) в широком - как характеристика постклассического этапа в развитии психологии, обусловленного переходом к принципиально новой исследовательской парадигме; 2) в узком - как выражение новизны и своеобразия той или иной психологической концепции по отношению к предшествующим; 3) более или менее произвольно как метафорическое определение. В философии проблема классичности/неклассичности подробно анализировалась М. К. Мамардашвили, Э. Ю. Соловьевым, В. С. Швыревым. Классическая наука рассматривается ими как неотъемлемая часть классической культуры. Критерий «классичности» научной теории видится в опоре на мировоззренческие принципы классической философии. Делается попытка выделить основные черты классического и неклассического стиля научного мышления.
В основе первого лежит особая позиция субъекта познания, определяющая общий метафизический взгляд на мир, отождествляющий конкретные формы существования вещи с ее сущностью. Неклассический стиль мышления характеризуется диалогизмом, открытостью, восприимчивостью к основным социальным противоречиям эпохи. Переход от классической к неклассической культуре является постепенным и знаменуется появлением философских учений и научных школ, открыто демонстрирующих отказ от философской классики при сохранении внутренней зависимости от нее. В той мере, в какой они сохраняют эту зависимость, они принадлежат классической культуре, в той мере, в какой они преодолевают классическую картину мира, они несут на себе печать неклассичности. Приведенные критерии классичности/неклассичности являются общенаучными. Рассмотрим в качестве примера психологическую теорию Л. С. Выготского. Концепция Выготского (по мнению Д. Б. Эльконина, П. Я. Гальперина, и др.), положила начало «неклассическому» этапу развития психологии. Насколько правомерна эта оценка? Одно из проявлений кризиса психологии начала 20-го века Выготский видел в ее многопредметности. Каждое из существующих направлений предлагало свое понимание природы психического и представление о том, что должна изучать психология: поведение, явления сознания, гештальт, бессознательное и так далее. Однако оппозиционность этих направлений, по мнению Выготского, только кажущаяся. В действительности они исходят из единого методологического основания. Это: 1) эмпирический подход к определению предмета психологии, абсолютизирующий выделенные экспериментальным путем научные факты и принимающий явления (продукты работы психики) за сущность психического; 2) идеалистическое толкование сущности психического, обусловленное ориентацией психологии на дуалистические принципы Декарта. Выход из кризиса Выготский видит в создании общей психологии, предметом которой стало бы то общее, что присуще всем явлениям психического, не конкретные формы, но сущность - «диалектика психического», отраженная в основном понятии и воспроизводимая в реальной действительности на основе общего объяснительного принципа психологии. Фактически подобная позиция означала отказ от поиска готового определения предмета психологии. Формула психики «вообще не может быть дана наперед, до научного изучения психики». Проблема предмета оборачивается у Выготского исследованием механизма функционирования психики. Философская база исследования строится как антидекартовская: метафизике Декарта Выготский противопоставляет диалектику Гегеля, его дуализму - монизм Спинозы, спиритуализму в объяснении высших психических процессов человека - положение Маркса об историческом характере законов человеческого развития. В ходе конкретных научных исследований Выготским был выделен общий механизм культурного развития психики - совместная деятельность людей, опосредованная знаковым общением. Определение этого механизма открыло новые перспективы в области практической работы с психикой - были заложены основы «психотехнического» подхода в психологии. Психологическая система Выготского обнаруживает, на наш взгляд, все черты неклассического стиля мышления ее автора:
1) преодоление философской базы прежней психологии в наиболее важном вопросе - вопросе о предмете;
2) диалектический подход к анализу изучаемых явлений и самому процессу познания;
3) связь с социальной практикой;
4) открытость для сотворчества, подтверждаемая успешным развитием идей Выготского в современной психологии.
Дальнейшая судьба современной культурно-исторической психологии в значительной степени зависит от ее коммуникаций с разными областями гуманитарного знания и, прежде всего, с историческими и культурологическими дисциплинами.
Начало такого рода коммуникаций было положено работами В.Гумбольдта, В.Вундта, Дж. Мида, З.Фрейда, К.Юнга, Э. Эриксона, Л. С. Выготского, А. А. Потебни, Г. Г. Шпета и целого ряда других авторов. В русле междисциплинарного сближения интенсивно развиваются такие современные направления, как историческая психология (В. А. Шкуратов), культурная психология (М. Коул), социокультурный подход (Дж. Верч), историко-эволюционный подход к исследованию личности (А. Г. Асмолов).
Однако существующие отечественные и зарубежные исследования, затрагивающие различные стороны взаимодействия личности и культуры, на сегодняшний день оставили нерешенными методологические проблемы, касающиеся используемой терминологии, онтологического статуса, методов изучения и типологии культурно-психологических феноменов. Также нельзя считать полностью выполненной задачу построения взаимосогласованной картины реальности, создания коммуникативной парадигмы как почвы для диалога разных культурно-психологических направлений.
На всем протяжении становления культурно-исторической психологии как дисциплины культурно-аналитическая традиция в исследовании взаимоотношений личности и культуры полемизировала с традицией позитивистской («научной») и объективистской. Будучи не в силах быть реализованной в психологии в результате известных социокультурных обстоятельств» культурно-аналитическая традиция изучения взаимоотношений культуры и личности находила прибежище в исследованиях отечественных историков, культурологов и семиотиков. С другой стороны, такие современные исследователи, как Дж.Верч, М.Коул, Р.Харре, К.Джерджен, Р.Шведер стали искать решения методологических проблем психологии на путях ее сближения с гуманитарным, герменевтически ориентированным знанием. Данное обстоятельство позволяет вести речь о преимуществах семиотического лискурса и методологии гуманитарных наук для культурно-психологических исследований. Однако и экспериментальный дискурс (то, что в большей степени принято относить к методологическому инструментарию психолога) в постнеклассической рациональности не теряется, а находит себе соответствующую нишу, не распространяясь на всю психологию.
Современная культурно-историческая психология осмысливает себя как дисциплину гуманитарную и герменевтическую. Адекватное освещение объекта ее исследования -человека как субъекта саморазвития в контексте развивающихся миров культуры -становится возможным лишь посредством приобщения к междисциплинарному дискурсу и связано с переходом от классической и неклассической к постнеклассической рациональности. Таким образом, применение постнеклассической методологии, открывающей широкие возможности для диалога различных психологических школ, культурологических и социологических теорий в контексте истории культуры, способствует разрешению застарелых методологических проблем в психологии вообще и культурно-исторической психологии в частности.
Возникновение культурно-исторической психологии как дисциплины требует, по меньшей мере, выполнения трех условий.
Первое условие имеет отношение к логике развития науки в целом, поскольку строительство методологического каркаса дисциплины - процесс исторический и поэтапный. Так, согласно гипотезе В.Л.Рабиновича, для того чтобы Р.Бойлем могли быть совершены определенные интеллектуальные процедуры, повлекшие открытия в области физики и химии, эти же интеллектуальные процедуры должны были отрабатываться с веществом в алхимии.
Аналогичным образом, «психология народов» в конце XIX - начале XX века еще не готова стать дисциплиной, поскольку переносит на изучение «народного духа» модели и принципы индивидуальной психологии. В случае встречи культуры и психики в контексте психоаналитических концепций мы вновь наблюдаем попытки подчинить культурно-исторический материал собственным теоретическим положениям. М. Коул, отвечая на вопрос, почему психологи не учитывают в своих исследованиях культуры, замечает, что кросскультурная и общая психология различаются методологически.
Монистская методология в принципе не в силах разрешить проблемы дисциплины, изучающей взаимоотношения двух реальностей - психики и культуры, - которые сами по себе являются предметами разных наук, соответственно, психологии и культурологии. Таким образом, для возникновения культурно-исторической психологии как дисциплины требуется, чтобы интеллектуальные процедуры, связанные с реализацией методологического плюрализма, были отработаны в истории науки.
Практическим воплощением методологического плюрализма стало такое направление культурно-психологических исследований, как психологическая антропология. Однако и оно, несмотря на многократные попытки соединить культурологический и психологический инструментарий, переживает свои методологические трудности, связанные с проблемами взаимосогласованности и интерпретации результатов.
Второе условие связано с социокультурным контекстом развития науки. Например, расцвета в области гуманитарного знания трудно ожидать при тоталитаризме. Так, неполное раскрытие потенциала культурно-исторической концепции Л. С. Выготского в XX в. было связано с ее развитием в социокультурном контексте тоталитарной культуры и свойственными советской психологии в целом методологическими установками позитивизма (, тогда как в гуманитарных науках непрерывно происходили методологические «повороты» (антропологический, лингвистический, культурологический, нарратологический, постмодернистский), дававшие новые импульсы развитию зарубежных культурно-психологических исследований.
Связываемая с именем Л. С. Выготского отечественная культурно-историческая психология, ориентированная на «историцизм» и «объективизм», не смогла полностью реализовать свой эвристический потенциал именно из-за названных методологических установок, тогда как зарубежная социокультурная психология, творчески усвоившая идеи Л. С. Выготского, не оставалась в стороне и от методологической рефлексии достижений гуманитарного знания.
Методологическая проблема раскола на «две психологии» сопровождает психологическую науку с начала ее возникновения. Более того, в биографии зарубежной социальной психологии эта проблема привела к институциональному делению на социологическую и психологическую социальную психологию, использующих разный методический инструментарий, соответственно, социологии и экспериментальной психологии. В культурно-исторической психологии эта проблема проявилась в качестве полемизирующих линий развития - культурно-аналитической (разрабатываемой преимущественно гуманитариями) и психологических (сциентистской, эмпирической). Некоторые авторы проводят линию раздела между культурно-антропологическими и кросскультурными исследованиями и рядом других подходов.
Отечественная культурно-историческая психология на рубеже Х1Х-ХХ вв. имела два мощных источника развития - обращение психологов к историко-культурным исследованиям, с одной стороны, и интерес историков культуры к психологическим исследованиям, с другой. В начале XX в. отечественная психология обладала достаточным интеллектуальным и методологическим потенциалом, чтобы развиваться по гуманитарному пути. Сама логика развития науки вела российскую психологию к категории «культура». Исторический путь становления отечественной культурно-исторической психологии представлен работами К. Д. Кавелина в 60-е гг. XIX в., историко-генетическим подходом к психике А. А. Потебни, проектом этнопсихологии Г. Г. Шпета, идеями позднего Г. И. Челпанов, обратившегося к осмысливающей этнографической опыт социальной психологии.
Репрессивная эпоха не позволяла развиваться наукам, поддерживающим вариативность, однако современная культурно-историческая психология получает исторический шанс преодолеть разрыв между прошлым и настоящим, соединить разорванные связи между отдельными культурно-психологическими направлениями.
И, наконец, третье условие, обусловленное изменениями в ментальности ученых и сменами парадигм, выражается в готовности научного сообщества воспринять те или иные взгляды. Ментальное новообразование постнеклассической рациональности – сверхрефлексивность, т.е. способность критического самоосмысления в меняющихся исследовательских контекстах; произвольное владение «линзами», через которые ученые (согласно Т.Куну) смотрят на мир. В неклассической же рациональности установки видения достаточно жестко закреплены за научным сообществом, и способность менять «гештальт» возникает в исключительных случаях, а именно в ситуациях смены парадигм.
В целом же экскурс в историю становления культурно-психологического знания позволяет увидеть, что возникновению культурно-исторической психологии как дисциплины препятствовала нерешенность методологических проблем, отсутствие адекватного методологического каркаса науки. Однако обзор культурно-психологических проектов В. Вундта, В. Дильтея, А. А. Потебни, Г. Г. Шпета, К. Юнга и ряда других авторов показывает, что это были не просто фрагменты культурно-психологического знания, но и фрагменты взаимодополнительные. Каждый из этих проектов взаимно корректирует друг друга. Так, типологический метод Г. Г. Шпета корректируется историко-генетическим методом А. А. Потебни; концепция индивидуации К.Юнга дополнительна концепции социализации Л. С. Выготского, а феноменологическая психология указывает на упущения социального конструкционизма. Таким образом, это не просто мозаика концепций, но и сеть, каждое из звеньев которой решает те или иные задачи, а значит и имеет свои ограничения перспективы видения.
Становление психологии как науки в конце ХIХ века происходило, когда образцом научного знания служили естественные дисциплины, которые и диктовали идеалы и нормы научного исследования. В соответствии с этими нормами всякое научное знание не только должно иметь под собой опытную основу, но и критерием достоверности такого знания также выступает опыт. Причем, объектом опыта является усредненный или «идеальный» объект. По аналогии с естественными дисциплинами научная психология ещё со времён В. Вундта была направлена на то, чтобы обезличить свой объект исследования: изучать время реакции «среднего» субъекта, среднее количество запоминаемых слогов, среднее время формирования навыка и т. п. Более того, как и другие научные дисциплины, она стремилась элиминировать влияние исследователя на результат исследования: «объект» исследования должен был быть независим от субъекта исследования.
Однако, в начале ХХ века с появлением квантовой физики, которая в отличие от классической физики, имеющей дело с объектами макромира, изучает микромир атома, положение дел изменилось. Здесь произошло осознание взаимосвязи объекта и субъекта познания, которое оказалось настолько глубоким, что отразилось на методологии научного знания в целом. Н. Бор, В. Гейзенберг и другие показали, что результаты наблюдений явлений микромира зависят от процедур наблюдения. То есть в неклассической физике было продемонстрировано, что деятельность субъекта не является индифферентной по отношению к объекту исследования, но непосредственным образом влияет на нее и входит в описание наблюдаемого объекта. Понимание активной позиции субъекта и необходимости учета этой активности в процессе познания произошло и в других областях научного знания. Так, в биологии, где центр интересов переместился с анатомии на физиологию организмов, их тканей и клеток, исследователь с целью познания тех или иных их функций активно вторгается в них и тем самым разрушает их живую целостность. Так же такое понимание методологии исследований проникло и в другие науки. При этом стереотипы восприятия самого исследователя встраиваются в живую ткань исследования и его интерпретацию.
Совершенно очевидно, что наиболее сильное влияние субъекта исследования на объект должно проявляться в психологии. Еще З. Фрейд выдвинул методологический принцип «единства лечения и исследования», согласно которому психоанализ является одновременно и научным исследованием личности и терапией пациента. Так, в психоанализе зародилось, а потом нашло широкое распространение в других техниках психотерапии понятие «контрперенос» – индуцированные клиентом чувства, переживания, мысли терапевта. Иначе говоря, не только объект исследования меняется под воздействием психотехнических приемов исследователя и его личности, но и сам психотерапевт постоянно изменяется в процессе работы с клиентом. В психологии, помимо психоанализа, данный принцип получил яркое отражение в культурно-исторической концепции Л. С. Выготского. С точки зрения Выготского, методология психологии должна охватывать как исследование, так и практику, находящуюся не во внешней позиции к исследованию, но входящую внутрь него. Тем самым преодолевался «постулат непосредственности», когда психическое исследуется через психическое же, и во главу угля выдвигалось исследование инструментария воздействия на психику (в теории Выготского это – знаковая система). Таким образом, в психологической концепции Выготского положение квантовой физики о влиянии ситуации наблюдения на объект наблюдения не просто акцентировалось, но усиливалось. В его методологии психология превращалась в психотехнику – систему действий по овладению и изменению психики с помощью использования специальных искусственных знаковых средств.
Поможем написать любую работу на аналогичную тему