Нужна помощь в написании работы?

До XVII в. единство государственной и церковной власти составляло естественную основу общественной жизни Руси. Духовное главенство принадлежало церкви, но оно было именно духовным и никогда не превращалось в главенство политическое. Таким образом, церковь и государство как бы уравновешивались друг другом, государство занималось светскими вопросами, а церковь – духовными. Однако с правлением Алексея Михайловича всё более крепла идея безраздельной монаршей власти: Соборным Уложением 1649 г. были урезаны церковные привилегии, и государство стремилось взять под свой контроль некоторые церковные вопросы.  Однако личные отношения патриарха и царя всё ещё оставались добрыми, И. Шушерин так их описывает: «Между же оными любовь тако велика бысть, яко едва когда и на малое время в Российском царстве между царей и святейших Патриархов бяше, оною же не точию все Российское царство радовашеся, но и многия окрестныя царствия слышавше удивляхуся».

Между тем, патриарх Никон решил приступить к необходимым церковным реформам – начать с постепенного исправления отдельных обрядов. Такие исправления были и до него (при патриархе Филарете, и в то время они не вызвали протеста у населения). Накануне Великого поста 1653 г. патриарх разослал по московским церквям свою знаменитую «Память». Подлинный текст этого документа не сохранился, однако из кратких изложений современников видно, что в «Памяти» Никон повелел на молитве Ефрема Сирина делать четыре земных и 12 поясных поклонов, указывая на неправильность обычая делать 17 земных поклонов, а также самое важное: он призывал креститься тремя перстами. Исследователям неизвестно, было ли это единоличным распоряжением Никона или он опирался на соборное решение русских архиереев, однако Макарий высказывает догадку, что эта «Память» послужила Никону «пробным камнем», способом узнать, «как отзовутся на задуманное им исправление церковных обрядов и богослужебных книг».

И сразу нашлись противники подобных исправлений – ими оказались некоторые члены кружка «ревнителей древнего благочестия». Протоиереи Иоанн Неронов, Аввакум, Даниил, Логгин тут же написали царю челобитную, где пытались доказать правильность двуперстного крестного знамения и 17‑ти земных поклонов, опровергая положения «Памяти» патриарха. Царь, видимо, отдал эту челобитную Никону, но патриарх никак не реагировал на это сопротивление и не постарался каким-либо образом наказать протестующих. Уверенность Никона в правильности проводимых реформ укрепил константинопольский патриарх Афанасий Пателар, прибывший 16 апреля 1653 г. в Москву. Он подтвердил правильность изменений, внесённых Никоном и «зазирал» патриарху «в неисправлении Божественного Писания и прочих церковных винах».

Однако реформа приживалась плохо: в том же 1653 г. на «ревнителей» посыпались доносы, якобы обличающие их непочтительное отношение к святыням и отказ исполнять предписания, содержащиеся в «Памяти». В ответ на ссылку Неронова в монастырь по одному из доносов Аввакум перестал ходить в храм, и даже завёл свои «всенощные» в сушильном сарае на дворе Иоанна Неронова, говоря, что «в некоторое время и конюшни-де иныя церкви лучше». В этот сарай к нему начали приходить простые люди, также недовольные нововведением. Подобные действия не остались без внимания царя и патриарха. Действительно, поступок Аввакума можно расценивать как самовольное отделение от церкви и стремление отторгнуть от неё в угоду своим интересам других людей – для русского средневекового общества это было непозволительно и расценивалось наравне с проявлением ереси. Реакция царя последовала незамедлительно: в одну из ночей стрельцы окружили сарай и арестовали всех там находившихся (более 40 человек). Но всё-таки последовавшие наказания ввиду ходатайств патриарха были самыми минимальными из тех, что могли быть применены по такому делу в те времена: были лишены сана Даниил и Логгин, а когда дошла очередь до Аввакума, больше всех виновного, то по личной просьбе царя с него не сняли сана и даже не запретили в служении, а отправили в ссылку в Сибирь. Однако, ссыльные члены кружка не оставили своей деятельности, направленной против реформы Никона, и продолжали противостояние уже в эпистолярной форме, направляя послания царю, друг другу и народу.

Когда послания в письменной форме не возымели должного действия, «ревнители» пошли на крайний шаг – они решились обвинить патриарха в ереси, заявляя, что тот неверно и по своей прихоти исправляет церковные обряды. И тогда весной 1654 г. по предложению Никона был созван Поместный Собор Русской церкви, на котором были утверждены изменения, касающиеся обрядов, а также получено одобрение большинства священнослужителей по поводу доверия обрядам греческой церкви. В следующем году Никон получил одобрение и константинопольской церкви относительно корректировки церковных обрядов. Вскоре после этого Алексей Михайлович передал в распоряжение Никона Московский печатный двор со всеми его учреждениями и штатом сотрудников: к делу проверки и исправления богослужебных книг были привлечены, кроме русских справщиков, греческие учёные и киевские монахи.  Никон стремительно набирал влияние  на власть. Таким образом, колесо реформирования пришло в движение, а «ревнители» оказались вне закона, одобренного большинством духовников. Отсюда и происходит раскол русской православной церкви.

Между тем, с 1654 г. в характере Алексея Михайловича происходят существенные перемены: во время войны с Речью Посполитой он стал менее сдержан, сделался недоверчивым, реже появлялся на людях, а когда появлялся – окружал себя стрелецким отрядом. Кроме того, по мнению Н.Ф. Каптерева, Алексей Михайлович со временем  глубже проникался идеей самодержавия, всё сильнее осознавая себя безраздельным властелином русской земли.

Здесь и берёт своё начало конфликт царя с патриархом. Во время войн 1654-1658 гг. царь часто отсутствовал в Москве. Возвратившись из походов, он стал тяготиться советами Никона. Масла в огонь подливали и посторонние люди, в основном знатное боярство. Своими сплетнями и интригами они старались подорвать авторитет Никона, т.к. многие в персоне сильного патриарха видели препятствие на пути к личному обогащению и прочим выгодам: «нача быть между ними безсоветие и распри чрез … злых человек… Благочестивый царь  подущаем ближними своими бояры».

Охлаждение отношений между царём и патриархом достигло своего пика в 1656 г., когда в канун праздника Богоявления Никон, прочтя в одной афонской книге о том, что освящать воду следует не два раза (в навечерие и в сам праздник), а только один раз (в навечерие). По поводу этого совершенно неожиданно у царя и патриарха возник конфликт, описание которого нашло отражение у Павла Алеппского. По мнению Н.Ф. Каптерева, эта ссора означала не что иное, как единодушный конец согласия между царём и патриархом. Началось неуклонное ухудшение их отношений, приведшее затем к тяжким последствиям для них и для всей России.

В литературе превалирует мнение о том, что истинной причиной конфликта царя и патриарха послужил тот факт, что повзрослевший Алексей Михайлович не мог больше сносить властного, крутого характера патриарха Никона, его давления, претензий на вмешательство в царские дела. Так считают многие дореволюционные исследователи, такие как Костомаров и Соловьёв. Однако Лебедев указывает на то, что нет ни одного факта, который мог бы свидетельствовать о властолюбивом желании святителя Никона «подчинить» себе царя с той целью, чтобы самому управлять государством. Он же выдвигает интересную точку зрения, согласно которой Алексей Михайлович должностью патриарха был как бы вытеснен из духовной сферы жизни своего государства. Царю оставались дипломатические отношения, войны, казна, налоги, суд, администрация и т. п. С точки зрения воспитанного в духе искреннего православного благочестия царя, всё это были дела, хотя и важные, «государевы», но второстепенные, большей частью – суета мирская. От самого важного царь оказался отстранен авторитетом и личностью Никона. Это и послужило истинной причиной конфликта. И хотя через некоторое время государь извинился за свои резкие высказывания в адрес Никона, прежних отношений между ними уже никогда больше не было.

Боярство и духовные чины почувствовали долгожданное ослабление власти патриарха, и на Никона в этот период с особой силой посыпались клеветнические челобитные. Однако царь не поддавался внушениям. В тот период он часто колебался, создавая впечатление, что готов вернуться к прежним отношениям с патриархом Никоном.

Следует уточнить, что  Никон ранее (в 1655 г.) просил об уходе с патриаршего престола. Впоследствии он напоминал об этом царю: «Бил челом я тебе, великому государю, чтоб ты, великий государь, пожаловал мне, отпустил в монастырь; и ты… изволил и еще другую три года быти; и по прехожденин других триех годов паки бил челом тебе, великому государю, чтоб ты… отпустил меня в монастырь, и ты, великий государь, милостивого своего указу не учинил». Текст этого послания царю ещё раз наглядно иллюстрирует отсутствие у Никона каких бы то ни было мотивов к стремлению властвовать наравне с царём. Выясняется, что патриарх  до своего разрыва с царём уже просил освободить его от патриаршего престола.

Но почему же царь в 1658 г., уже во второй раз, отказывает Никону в оставлении сана? По мнению Н.Ф. Каптерева, никто из русских первосвятителей (кроме ослепшего и больного патриарха Иова) не покидал добровольно кафедру. Первосвятительское правление обычно прерывалось только смертью. Таким  образом, уход здорового и полного сил патриарха мог означать (и означал) недопустимый разлад между государством и церковью. По мнению Л. Лебедева, внутреннее благочестие и политические соображения не позволяли Алексею Михайловичу допустить ухода Никона и тем более предпринимать какие-либо формальные меры против него.

6 июля 1658 г. в Москву должен был прибыть грузинский царевич Теймураз. На подобных приёмах присутствие патриарха было обязательным и в силу исконных обычаев. Но в этот раз Никона сочли возможным не пригласить. Подобная ситуация повторилась на трёх последующих праздниках. Это было неслыханным оскорблением, свидетельством того, что царская власть решила, что в государственных делах можно обойтись и без церкви. Никон был унижен и разочарован. Князь Ромодановский принёс ему послание от государя и от себя прибавил: «Ты пренебрёг царское величество и пишешься великим государём, а у нас один великий государь – царь». Ромодановский далее сказал, что царь «повелел… чтоб впредь ты не писался и не назывался великим государем, и почитать тебя впредь не будет». Это всё могло означать только одно – любовь и согласие между царём и патриархом рухнули.

При таких обстоятельствах Никон принял решение незамедлительно оставить правление делами церкви и уехать из Москвы.

10 июля 1658 г. он обратился с последним словом к народу, в котором оправдывал оставление кафедры тем, что царь гневен на него, так что даже не приходит на церковные службы. И добавил, что это, очевидно, происходит от того, что он, Никон, является недостойным патриархом, не сумевшим пасти свою паству, как подобает, и поэтому он решил уйти от управления церковью: «От сего времени не буду вам патриархом». В Успенском соборе, в котором прозвучала его последняя проповедь, началось волнение народа, патриарха не хотели отпускать, но всё было напрасно. Царь также старался вернуть патриарха через письма, передаваемые Никону с боярами, но Никон был непреклонен.

Внимание!
Если вам нужна помощь в написании работы, то рекомендуем обратиться к профессионалам. Более 70 000 авторов готовы помочь вам прямо сейчас. Бесплатные корректировки и доработки. Узнайте стоимость своей работы.

Подводя итоги, следует отметить, что развитие конфликта между царём и патриархом происходило стремительно, их отношения изменились за какие-то несколько лет, перечёркивая многолетнюю дружбу и доверительные отношения. Внезапная смена приоритетов для большинства современников так и осталась загадкой, однако она серьёзно повлияла на жизнь государства и послужила основанием для беспрецедентного случая – отречения Никона от патриаршего престола.

Поделись с друзьями