Обиженный и оскорблённый Никон вернулся в Воскресенский монастырь. Он также, как и Алексей Михайлович, понимал, что долгожданная развязка близка. Чтобы защитить себя от возможных репрессий, Никон пишет письмо константинопольскому патриарху, в котором рассказывает о необоснованных обвинениях в свой адрес и просит о заступничестве. Письмо было отправлено с одним из родственников патриарха, однако в Константинополь письмо так и не дошло – его перехватили бояре из царского окружения, которые к тому времени следили за каждым шагом опального духовника.
Удаление патриарха и долгое отсутствие верховной церковной власти дали возможность поднять головы противникам церковного преобразования, начатого Никоном – бывшим «ревнителям». Как указывает Н.И. Костомаров, у них в этот период нежданно явилось общее с сильными земли и с самим царём, т.е. со всем, что тогда было не в ладах с патриархом, главным виновником ненавистных изменений церковной буквы и обряда. Главный оппонент Никона протопоп Аввакум был возвращён из Сибири – он находился в Москве и пользовался популярностью среди верховной знати, активно проповедуя идею неверности церковных реформ по греческому образцу.
В 1666 г. было постановлено созвать Собор для решения многих накопившихся церковных вопросов, в т.ч. и вопрос оставления патриархом своего престола. Собор под председательством новгородского митрополита Питирима был открыт в начале 1666 г. и продолжался около полугода. Из четырёх вселенских патриархов на Собор в качестве авторитетных судей прибыли только двое: антиохийский патриарх Макарий и александрийский патриарх Паисий. Собрались также духовники практически со всего государства.
На предварительных заседаниях Собора по делу Никона Алексей Михайлович неоднократно и настойчиво указывал на «самовольный» уход патриарха от правления как на главную его вину, которая привела церковь к длительному «вдовству». Против Никона резко высказывался и Паисий Лигорид. Видимо, уже тогда обвинение было чётко сформулировано и решение Собора казалось уже не таким необходимым. Л. Лебедев указывает на то, что на заседании 8 ноября 1666 г. возник вопрос, произнести ли приговор над Никоном заочно, не приглашая его, так как преступления его (оставление паствы, хищения) доказаны верными свидетелями, или вызвать его и допросить. Вселенские патриархи, поддержанные большинством русских архиереев, сказали царю, что, по правилам, Никона нужно позвать на Собор и спросить, почему он оставил правление и ушёл в монастырь, равно как и о других винах. Тут же была составлена и отправлена с посольством грамота Никону, предлагавшая патриарху «без всякого замедления», «со смирением» и «непременно» прибыть в Москву.
Таким образом, «дело» Никона и приговор о нём были предрешены заранее настолько, что пришлось даже особо рассуждать о том, стоит ли выслушивать самого обвиняемого.
Утром 1 декабря 1666 г. состоялось первое судебное заседание Собора по делу патриарха Никона. За Никоном послали. Когда он появился, ему предложили сесть. Но святитель, оглянувшись, увидел, что для него не приготовлено такого же кресла, сказал, что места для себя не принёс и сесть ему негде. Никон являлся ещё законным русским патриархом, т.к. ему ещё не было предъявлено официальное обвинение в чём-либо, а между тем к нему относились как к уже осужденному. Поэтому сесть Никон отказался. Алексей Михайлович, увидев это, тоже встал с трона и вышел перед Никоном. Таким образом произошла встреча патриарха и царя спустя много лет после начала их вражды: они встали друг против друга, и царь произнёс речь: «судите меня с сим человеком, иже прежде бысть нам истинный пастырь…».
Началось заседание Собора. Главным вопросом было оставление патриархом его кафедры – Никон оправдывался, говоря, что оставил кафедру из-за царского гнева. Тогда Алексей Михайлович, дабы остаться незапятнанным и правым в глазах вселенских патриархов и остального Собора, предложил читать перехваченную грамоту Никона к константинопольскому патриарху Дионисию. Чтение личного письма Никона часто прерываемое возгласами возмущения или вопросами Никону, по мнению Лебедева, содержало рассказ русского патриарха о его борьбе с притязаниями царя на управление церковными делами, о различных явлениях в русской церковной жизни, требовавших исправления.
В письме было и о том, как вначале царь был «благоговеен и милостив», а как окончил войну, «тогда нача по малу гордети и выситися и нами глаголемая от заповедей Божиих презирати и во архиерейские дела вступатися». В этих словах, хотя и кратко, но очень точно было сказано о конкретной причине всего дела патриарха. Алексей Михайлович не мог не понять, что это место в письме требует его рассказа о взаимоотношениях между ним и патриархом. Но, пытаясь уйти в сторону, Алексей Михайлович задаёт Никону очень выгодный для себя вопрос: «Допросите, в какие архиерейские дела я начал вступаться?». Видимо, в этот момент Никон всё понял: и сфабрикованность обвинения, и бесполезность комментировать строки из писем – всё это было никому ненужно. И в ответ на все дальнейшие вопросы он молчал или отвечал предельно кратко. Стало ясно, что Собор не будет расследовать важнейшие причины разлада между царём и патриархом, а уделит внимание только тому, чтобы просто найти такие обстоятельства, за которые можно было бы осудить Никона.
Заседание продолжалось с раннего утра до глубокой ночи. В конце заседания Никон сказал царю: «Бог тебя судит; я еще при избрании своем узнал, что тебе, государю, быть добру ко мне только до шести лет, а потом быть мне возненавидимым и мучимым». Царь тут же сопросил: «Допросите его, как он то узнал на избрании своём?» На вопрос патриархов Никон ничего не ответил. Но своим замечанием он дал повод противникам высказаться о себе лично. О том, как это происходило, Шушерин пишет: «начата всякия своя ложныя клеветы испущати … Яко звери дивии обскачуще блаженного Никона, рыкающе и вопиюще». В такой обстановке патриархи решили закрыть заседание.
Дальнейшие соборные заседания проходили весьма бессистемно. Главным образом судей интересовало только то, что они во что бы то ни стало старались обвинить Никона в беспричинном, самовольном оставлении патриаршего правления. Однако, судьи не находили нужных возражений, потому что было ясно, что уход Никона действительно был таким, каким его и описывал русский патриарх.
Последнее заседание соборного суда состоялось 12 декабря 1666 г. в Благовещенской церкви Чудова монастыря в Кремле. Никону окончательный приговор, который был оформлен в виде грамоты на греческом языке, переведённой на русский, и носил название «Объявление о низложении Никона». «Объявление» состояло из десяти пунктов обвинения, в заключении указывалось: «Мы на основании канонов … совершенно извергли его (Никона) от архиерейского сана и лишили священства, да вменяется и именуется отныне простым монахом Никоном, … и определили назначить ему местопребывание в какой-нибудь древней обители, чтобы он там мог в безмолвии оплакивать свои грехи».
Так окончился вселенский Собор, в этот раз не нашлось сторонников, которые были бы способны заступиться за Никона и опровергнуть те ничтожные безосновательные обвинения, которые были ему вменены.
21 января 1667 г. Никон был доставлен в Ферапонтов монастырь. Из обители он пишет письмо государю, в котором указывает, что «всё у них (судей) неправедно писано… всё было до суда изготовлено. А судьи все дремали да спали, а писал неведомо какой человек, что ты, великий государь, прикажешь; а что писал, того никто не слыхал». Это указывает на то, что Никон так и не смог смириться с несправедливым приговором.
С конца июля 1667 г. к Никону в Ферапонтов монастырь начинают во множестве приезжать и приходить посетители, слава о патриархе-мученике распространяется по всей России.
Уже в конце жизни, в 1681 г. Никона разрешили перевезли в Воскресенский монастырь, однако в Ярославле Никон «возлег на уготованном одре, дав благословение своим ученикам, … с миром успе, душу свою в руце Богу предаде». Так закончилась история одного из самых ярких представителей церкви за всю историю российского патриаршества.
Обобщая написанное, следует сказать, что дело Никона было сфабриковано, обвинения надуманы, а свидетели – составители сказок – противоречили один другому. Кроме того, впоследствии выяснилось, что судившие Никона вселенские патриархи сами были сняты со своих кафедр незадолго до суда. Но всё это не повлияло на решение, выведенное заранее самим Алексеем Михайловичем – отстранением Никона от патриаршей кафедры и ссылкой его в Ферапонтов монастырь.
В конце жизни Алексей Михайлович много помогал Никону, однако они так официально и не примирились. Никон тяжело переносил этот факт, а также незаконное осуждение на Соборе, но сумел посвятить свои последние годы главному делу жизни: служению богу.
Поможем написать любую работу на аналогичную тему