Париж в социально-экономической и политической жизни Европы в век Просвещения

 К началу XVIII века очень многое изменилось в экономике и в политике, так как уже к концу царствования Людовика XIV, умершего в 1715 году, появились признаки приближавшегося кризиса абсолютизма. И собственно, все восемнадцатое столетие стоит под знаком борьбы третьего сословия за свои права, то и в области культуры эта эпоха именно в силу своего предреволюционного состояния дала много нового и яркого. Подавляющее большинство просветителей были идеологами буржуазии, которая в качестве экономически наиболее сильного и политически наиболее зрелого класса в составе третьего сословия возглавила борьбу угнетенных и эксплуатируемых масс против феодально-абсолютистского строя. Следует подчеркнуть, что, отстаивая буржуазную форму частной собственности, просветители вместе с тем в большей или меньшей мере выражали интересы всего «третьего сословия» и отнюдь не были буржуазно ограниченными идеологами. Соответствуя насущным объективным потребностям общественного развития, просветительский идеал «царства разума» отражал также вековые чаяния трудящихся о полной социальной справедливости и свободе от всякого угнетения. Немаловажным фактом является то, что некоторая часть просветителей выступала в роли непосредственных идеологов беднейших слоев сельского и городского трудящегося населения, обосновывая идеалы утопического коммунизма.

К концу XVIII века феодальный строй во Франции достиг высшей точки кризиса. Он стал тормозом экономического развития страны. Во Франции зрело понимание необходимости глубоких перемен. Самой влиятельной политической силой антифеодального движения была буржуазия: банкиры, собственники мануфактур, купцы и предприниматели.

Благодаря поддержке буржуазии в стране получили широкую известность труды идеологов просвещения, в которых подвергалось критике феодальное мировоззрение, клерикально-абсолютийский произвол, сословные привилегии, средневековое суеверие и мракобесие. Реакционной идеологии просветители противопоставляли новое политическое мировоззрение. Они доказывали необходимость серьезных государственных правовых преобразований на демократической основе.

В 1788 году не только Париж, но и всю Францию поразил глубокий экономический кризис. Вследствие очередного неурожая крестьяне большей части страны оказались под угрозой голода. В Париже свертывалось производство и тысячи горожан остались без работы. Начались народные волнения.

В этих условиях правительство вынуждено было созвать Генеральные штаты, которые не собирались уже более 150 лет. Депутатами от третьего сословия были избраны представители крупной буржуазии, 17 июня 1783 года депутаты третьего сословия объявили себя Национальным собранием, а спустя месяц — Учредительным собранием. Тем самым они заявили о своем праве. Выступая от имени французского народа, отменять старые и принимать новые законы. Так началась Великая французская буржуазная революция.

Огромное значение в истории Парижа оказала французская революция. Это был тяжелый период времени для столицы. Происходит разрушение исторических памятников, дворцов, олицетворяющих королевскую власть. Осенью 1793 года с фасада собора Парижской богоматери были сброшены статуи библейских персонажей. Восставший народ поджигал дворцы знати, свергал статуи королей, срывал гербы с бурбонскими лилиями, уничтожал портреты ненавистных тиранов. Также в Париже действовали банды, которые скупали драгоценности, сокровища искусств и вывозили их за границу. Все это не могло не сказаться на облике Парижа. Немало памятников старины пострадало и от военных действий. 

Европу Просвещения называли французской Европой. В XVIII столетии Франция не только казалась страной, наделенной особыми преимуществами, и во многом на самом деле являлась таковой. Особое место занимает в это время Париж, по всеобщему мнению, столица была тем местом, где происходило совершенствование интеллектуальной, материальной, социальной и эстетической культуры, а также связанное с ним культивирование особого образа жизни. Ему могли подражать, завидовать, его могли отрицать, но именно он служил пробным камнем всякого опыта цивилизованной жизни, на более глубоком уровне своеобразно социальное пространство Франции особенно благоприятствовало развитию обновленного критического сознания. Именно во Франции – во взаимодействии с остальным западным миром – расцвело идейное движение, которое оказалось более противоречивым и обрело более разнообразные формы, чем английское, итальянское или немецкое. Устойчивым символом этого движения «философ» - писатель и общественный, то есть политический, деятель – не только воплотил в себе специфику французской культуры: при всех своих заблуждениях, при всей своей многозначности фигура «философа» отразила уникальные черты освободительной миссии французского Просвещения. Во Франции развитие Просвещения происходило на фоне своеобразного диалога философа с различными сферами власти. В самом французском обществе все явственнее сказываются черты кризиса старого порядка: история отсчитывает его последние десятилетия; общественная и философская мысль обретает смелость и масштабность, которой она ранее не знала.

Связь с традицией отражалась во времени и пространстве, во внешнем убранстве, в ритме и вкусе жизни. Французские каноны XVII-XVIII столетия, воплотившиеся в архитектуре и празднествах, в формах сценического искусства и городских панорамах, стали образцами для всей Европы. Эпоха Просвещения – период наивысшей восприимчивости к французскому влиянию. В этом нет ничего удивительного: просвещенная Европа в значительной мере была Европой французской. Важно отметить, что внимание к Парижу в это время было результатом деятельности определенного круга людей, уверовавших в превосходство французской цивилизации и желанием приобщиться к ней. Например, в отношении между Парижем, Данией и Швецией подобная гармония рождалась, в частности, благодаря усилиям послов северных стран, стремившихся распространять французскую культуру и развивать искусства у себя на родине. Например, Париж в это время уже имел постоянного представителя в России - это был маркиз Шетарди.

Следует более подробно изучить причину такого превращения Парижа эпохи нового времени в средоточие культурной и научной жизни всей страны. Во-первых, привлекательность Парижа определялась универсальностью и космополитичностью города: здесь были востребованы и находили широкие возможности для развития и совершенствования любые умственные способности, могли быть удовлетворены различные культурные запросы. Например: для занятия наукой существовала разнообразная инфраструктура – обширные естественно-научные коллекции Музея естественной истории, Горной школы, библиотеки, архивы, музеи, научные организации и вузы с современной подготовкой к исследованиям. Париж стал перекрестком европейской науки, сюда стремились ученые из разных стран мира, здесь работали крупные представители французского естествознания, физико-математических и естественных наук. Во-вторых, прививка многовековой культуры воспитала во французах терпимость по отношениям к представителям иной национальности, веры, политических взглядов.

Именно это позволяет нам сегодня говорить об общих сокровищах нашей цивилизации. В свою очередь Париж стал горнилом новых идей, которые распространялись по всему континенту, проникая в Санкт-Петербург, Потсдам, Лондон, Вену, Стокгольм.  Взоры Европейцев были обращены к Парижу.

В XVIII веке Париж – «салон Европы» - задавал тон. Салоны Просвещения существенно отличались от салонов XVII столетия. В них собирались уже не только высшая знать, но и литераторы, которые намеревались, по словам Дидро, «изменить привычный образ мысли». Расцвет салонов во второй половине XVIII столетия содействовал тому, что Париж приобрел славу столицы просвещенной «литературной республики» и всего цивилизованного мира. Иностранцы, посещавшие Париж в эпоху Просвещения – неаполитанец аббат Галиани, американец Томас Джефферсон, польский король Станислав Август Понятовский – пытались у себя на родине воспроизвести то, что видели в Париже. В Дании, например, появилась мода на литературные салоны, примером, естественно, был Париж. Что касается шведских дипломатов при французском дворе, они на протяжении XVIII века поддерживали настолько тесные связи с Парижем, что она стала их второй родиной. Все они, возвращаясь в Швецию, мечтали снова оказаться в Париже и именно там провести остаток своей жизни. Сами шведы называли их порой «нашими французами». Ни одно столетие не сравнится с веком Просвещения по остроте интереса общества к французской культуре.

Тем не менее, не только во Франции, но и по всей Европе множество людей, зачитавшихся сочинениями философов и мечтавших однажды посетить Париж, участвовали в новых формах социального общения, становясь гражданами бурно развивавшейся «литературной республики» Просвещения – существовали часто называемые «музеями» или «лицеями», которые успешно соперничали с салонами и королевскими академия, с «читательскими сообществами» и «читальнями». Которые наводнили к тому времени не только Париж, но и Европу, их роднила коммерческая основа: доступ в «музеи» и «лицеи» был платным. Популярность таких заведений, как салон мадам дю Деффан, салон Жюли Леспинас, и других свидетельствовала о появлении нового поколения образованных людей, чье стремление к участию в новых социальных связях ради общего прогресса и собственного развития подкреплялось убежденностью в умении властвовать собой. В Париже молодые люди часто занимали скромное положение, но обладавшие достаточным образованием и энергией, стремились преодолеть рамки традиционного образа мысли и жизни. Они принимали участие в деятельности уже существующих клубов либо создавали новые, вдохновляясь ценностями человеческого общения и движимые характерной для граждан «литературной республики» тягой к просвещению и совершенствованию общества. Как и вся остальная Европа, Север подражал Парижу, следовал ее модам, зазывал к себе ее художников и артистов, усваивал новые идеи и понятия, которыми эти идеи выражались. Париж притягивал к себе авантюристов всех мастей. Там они приобретали лоск и становились почти неотличимыми от тех, кто составлял «сливки общества». Они с большим или меньшим основанием претендовали на звание свободомыслящих людей, и порой им удавалось выдавать себя за таковых.

Восемнадцатое столетие было временем необычайно масштабного распространения французского языка за пределами Франции. В Европе люди, принадлежавшие к определенным слоям общества, пользовались им в устной речи и переписке, но гораздо важнее оказалось то, что огромное количество французских слов оказалось интегрированным в лексику других стран практически без изменений или с небольшими модификациями. Французский язык вытеснил латынь из сферы дипломатии и завоевал все более прочные позиции в образованный слоях общества. Наши государственные и частные архивы хранят множество написанных по-французски документов XVIII века.

Париж в XVIII веке воспринимается как общепризнанная культурная столица Европы, столица европейской «литературной республики», столица вкуса, а французский язык, по сути дела, получает статус международного языка. Именно по этой причине в XVIII веке каждый русский стремится побывать в Париже, дети благородных родителей нередко проходят курс обучения в парижских учебных заведениях. Известно ироничное высказывание одного из французов, находящихся в России времен Елизаветы Петровны, заметившего, что в Петербурге только и делают, что уезжают и приезжают. Наилучшими посредниками между Парижем и странами Северной Европы, разумеется, были люди открытые для восприятия новых идей. Из Парижа в Копенгаген и Стокгольм отправлялись книги Вольтера, Дидро, Руссо, тома «Энциклопедий», газеты и новые театральные пьесы, а также такие писатели как Лесаж, Прево, Мариво, Бомарше были очень популярны в Европе. Когда Вольтер в 1758 году поселяется в имении Ферне, на границе Франции и Щвейцарии, то впервые в истории Франции и Швейцарии, и впервые в истории французской да и мировой культуры резиденция писателя становится центром притяжения и местом паломничества для мыслящих людей всей Европы.

Важнейшим феноменом в идеологическом развитии не только Парижа, но и всей Франции в эти десятилетия является утверждение материализма.

На протяжении ряда лет выходят главные сочинения французских материалистов: «Человек-машина» Ла Меттри, «Опыт о происхождении человеческих знаний» Кондильяка, «Письмо о слепых в назидание зрячим» и «Мысли об объяснении природы» Дидро, «Об уме» Гельвеция, «Разоблаченное христианство» и «Система природы» Гольбаха. Широко представлены материалистические взгляды в «Энциклопедии» Дидро и Д’Аламбера, первый том которой появился в 1751 году. Мыслители середины века преодолевают непоследовательность деистического объяснения первопричины мира, и наиболее смелые среди них переходят на позиции атеизма.

Стоит уделить особое внимание «Энциклопедии», которая пользовалась огромной популярностью в Париже и во всей Европе. Именно в Париже образовался кружок философов-энциклопедистов, который заявил о себе в начале пятидесятых годов как об общественной партии. А также, пик популярности энциклопедий связан с деятельность парижского издателя Шарля-Жозефа Панкука. Под влиянием успеха «Энциклопедии», он приступил к ее дополнению и переизданию, а в итоге работы был подготовлен совершенно новый труд, намного превосходивший по масштабам свой прототип. «Энциклопедия» вторгалась во все сферы социальной действительности Франции, будь это государственное устройство или разорительная система налогов, истощавшая производительные силы страны, или жестокость уголовного законодательства. Статьи по всем этим вопросам звучали тем более бесспорно и убедительно, что они писались выдающимися специалистами, признанными авторитетами в политической экономии, юриспруденции, финансовом деле. В заглавии этой «книги всех книг» были обозначены не только науки и искусства, но и ремесла. Трудовая деятельность в разных областях, производство материальных ценностей, способы, орудия, инструменты труда - все это было впервые поставлено на один уровень с наукой, философией, политикой. Можно сказать, что человек-труженик - крестьянин, ремесленник, рабочий мануфактуры - появился на страницах «Энциклопедии» как ее полноправный герой, участник того прогресса, под знаменем которого создавался этот труд.

Новаторским был замысел «Энциклопедии» - с высоты передовой мысли века охватить все области знания, мужественным было намерение реализовать этот замысел в годы, когда полицейский аппарат и церковная цензура яростно преследовали любое отклонение от официальной догмы.  Например, Дидро виртуозно сочетал смелые атаки с тактикой обходных маневров, искусно пользовался намеками, аллегориями, политические истины облекал в такие формулы, которые были слишком абстрактны, чтобы к ним придраться, и все же достаточно ясны, чтобы имеющий уши услышал.  Выход каждого тома наталкивался на сопротивление церковников - недовольны были и католики, и янсенисты, теологи забывали обо всех разногласиях перед лицом их общего врага. В 1752 году первые два тома были запрещены Королевским советом, ибо в них найдено было «много положений, стремящихся уничтожить королевскую власть, укрепить дух независимости и возмущения и своими темными и двусмысленными выражениями заложить основы заблуждений, порчи нравов и неверия». Характеристика достаточно точная со скидкой на терминологию и с той поправкой, что «двусмысленность» ряда статей была вынужденной. С большим трудом издателям удалось добиться возобновления работы над «Энциклопедией». Однако главный рубеж в идейной борьбе тех лет проходил между просветителями и их противниками. Идеи Просвещения встречают сопротивление не только со стороны властей, дворянства и церкви. Выходили книги, брошюры, направленные против Вольтера и энциклопедистов, велась ожесточенная полемика на страницах периодических журналов.

Таким образом, в Париже возникла собственная просветительская мысль, сложились оригинальные формы просветительского движения. Париж в век Просвещения превращается в общепризнанную культурную столицу, а французский язык приобретает статус международного языка. В парижских салонах Гольбаха и Д’Аламбера собираются выдающиеся философы, ученые, литераторы, ведутся споры по вопросам политики, религии, морали, искусства. Здесь высказываются такие суждения, которые по условиям цензуры невозможно опубликовать. Ходят по рукам книги, которые нельзя издать. И даже те, кто пугается слова «революция», сами готовят ее, ибо шаг за шагом подрывают идеологические основы «старого режима». Церковь и королевский двор объединяются в тщетных попытках удержать свои позиции. Но ни проклятия с церковных кафедр, ни высочайшие указы о запрещении и сожжении книг, ни прямые акты политического террора уже не в состоянии задержать стремительного движения страны навстречу революции. А также важно отметить, что и в Париже и во всей Франции во второй половине века происходит процесс не только консолидации, но и размежевания сил прогресса. Если в пятидесятые годы множество фактов свидетельствует о стремлении к объединению крупных сил - философов, ученых-естествоиспытателей, правоведов, писателей - во имя общих целей разоблачения феодальной идеологии, то в эти же десятилетия обнаруживается разный подход к тому, как достигнуть этих целей, отражающий неоднородность самого третьего сословия, поднимающегося на борьбу. Дидро не во всем был согласен с Гельвецием, а когда появилась «Система природы» Гольбаха, Вольтер выступил с опровержением его атеистических идей, а также существовало множество вопросов, по которым Руссо спорил и с Вольтером, и с энциклопедистами.