Как таковой венчурный бизнес начал формироваться в США в середине прошлого века. Он был призван нивелировать разрыв между наукой и производством, отсюда и его непосредственная связь с наукой, как фундаментальной, так и прикладной.
Особую роль в его развитии сыграла государственная поддержка, выразившаяся в создании специальной инфраструктуры, разработке целевых программ, льготном кредитовании и т. д. На первом месте стояли экономические предпосылки, стимулировавшие развитие инновационной деятельности, и вряд ли кому-то приходила в голову мысль, что цели этой деятельности могут быть достигнуты посредством оперативного создания новых организационно-правовых форм юридических лиц.
В Америке уже давно избавились от иллюзии исключительного влияния абстрактных правовых конструкций на успешное развитие предпринимательской деятельности. Так называемая конкуренция законодателей (regulatory competition), выражавшаяся в том, что отдельные штаты соревновались друг с другом, чтобы адаптировать свое корпоративное законодательство под любой запрос предпринимателей, канула в Лету.
На смену ей пришла доктрина внутренних дел (internal affairs doctrine), обосновывающая необходимость комплексного подхода к решению проблем бизнеса, сочетающего политические, экономические, юридические и иные факторы<16>. Через призму этой доктрины увязка успешности инновационного проекта исключительно с особенностями той или иной организационно-правовой формы предпринимательской деятельности не имеет под собой должных оснований.
Что касается разновидностей юридических лиц, форма которых признается наиболее подходящей для функционирования проектной компании, то в пояснительной записке к проекту Закона о хозяйственных партнерствах к ним были отнесены компания с ограниченной ответственностью - Limited Liability Company (LLC, регистрируемая в США. В США нормы о юридических лицах на уровне федерации могут приниматься лишь как модельные законы. Корпоративное законодательство в широком смысле этого слова отнесено к ведению конкретных штатов, и принимаемые ими законы нередко расходятся между собой как акты суверенных государств.
Штат, законодательство об LLC которого разработчики законопроекта хотели взять за основу, раскрывать не стали. В этой неопределенности, безусловно, есть свой резон, поскольку модель хозяйственного партнерства в ее нынешнем виде мало напоминает LLC, законодательство какого штата ни возьми. В связи с этим логично сослаться на прогрессивный зарубежный опыт, забыв упомянуть о деталях.
Появление такой формы, как LLC, не было обусловлено необходимостью реализации инновационных проектов. Для нее характерно наличие специфических признаков как частноправового, так и публично-правового характера. Что касается первых, то они заключаются в сочетании преимущества ограниченной ответственности, свойственной участникам корпорации, и относительной свободы организации внутреннего управления, характерной для партнерства.
Поверхностное ознакомление с корпоративным правом зарубежных стран, которое приводится в качестве положительного опыта для оправдания появления в российском законодательстве «экзотической» организационно-правовой формы хозяйственного партнерства, позволяет прийти к выводу, что этот опыт не подтверждает позицию авторов соответствующего закона, а, наоборот, не оставляет под ней никаких разумных обоснований.
Во-первых, в США упорядочению правового регулирования отношений с участием новых организационно-правовых форм предшествовал длительный процесс. Их появление не было плодом творческих размышлений отдельных правоведов, а представляло собой логичный результат, обусловленный естественным развитием предпринимательского оборота.
Во-вторых, появление коммерческих организаций с общей правоспособностью не было продиктовано необходимостью решения частных задач правового регулирования, в том числе связанных с конструированием организационно-правовых форм, опосредующих реализацию инновационных проектов.
В этом смысле для использования соответствующего зарубежного опыта в деле достижения специальных целей посредством правового института юридического лица было бы гораздо полезнее изучить так называемые общества коллективных инвестиций, создаваемые в Швейцарии, и им подобные организации.
В-третьих, появлению новых организационно-правовых форм юридических лиц, например LLP в Великобритании, предшествовала широкая дискуссия с участием ученых и практиков, в рамках которой формировались предложения, касавшиеся создания механизма защиты прав кредиторов таких организаций. Многие из этих предложений впоследствии получали закрепление в законодательстве.
В-четвертых, в отличие от хозяйственного партнерства ни одна из рассмотренных организационно-правовых форм не предоставляет третьим лицам практически неограниченные возможности по участию в управлении юридическим лицом, вплоть до сведения к минимуму управленческих правомочий самих участников организации.
Наконец, в-пятых, нигде не происходило внедрение новых организационно-правовых форм вопреки сложившейся в том или ином правопорядке классификации юридических лиц. Изначально решался вопрос о том, какое место займет новый субъект в существующей системе юридических лиц, как законодательство о нем будет сочетаться с нормативными правовыми актами, определяющими статус традиционных организаций. Например, английский законодатель четко разграничил правовое регулирование классических партнерств и упомянутых LLP, закрепив в первой статье уже упоминавшегося Закона о партнерствах с ограниченной ответственностью, что законодательство о партнерствах не применяется к LLP, за исключением случаев, непосредственно названных в данном Законе.
Нетрудно убедиться, что формирование российского законодательства о хозяйственных партнерствах не вписывается в рамки положительного зарубежного опыта, на который была сделана ссылка в пояснительной записке к проекту Закона. Отечественный законодатель, как видно, избрал особый путь. Осталось выяснить, какой.
Поможем написать любую работу на аналогичную тему