Основной институциональной формой, объединявшей школу, был журнал «L'Année sociologique» («Социологический ежегодник»). 1898 год, когда вышел первый номер журнала, можно считать датой основания школы. «Французская социологическая школа», «Группа журнала „Социологический ежегодник”», «Генетические социологи», «Этнографические социологи» ‑ под такими названиями дюркгеймианцы фигурировали в истории социологии.
Журнал «Социологический ежегодник» выполнял две функции: публикацию работ по социологии, главным образом дюркгеймианцев, обзор и рецензирование литературы по социальным наукам. Материал располагался в следующих шести рубриках: общая социология, социология религии, юридическая социология, социология морали, социальная морфология и «разное». Доминирующее место занимала рубрика «Социология религии». При жизни Дюркгейма, с 1898 по 1913г., вышло в свет двенадцать томов журнала. Первые десять томов выходили ежегодно (с 1898 по 1907 г.); одиннадцатый и двенадцатый тома появились уже с разрывом в 3 года (в 1910 и 1913 гг.) и состояли только из рецензий. Однако отсутствие самостоятельных исследований в журнале было возмещено основанием в 1908 г. книжной серии «Труды Социологического ежегодника», в которой публиковались работы сотрудников журнала. Наряду с журналом «Социологический ежегодник» Дюркгейм и его последователи сотрудничали в издававшемся Ф. Симианом в начале 1900-х годов журнале «Notes critiques: sciences sociales» («Критические заметки: социальные науки»). В нем публиковались рецензии на работы в области социальных наук.
В годы первой мировой войны Французская социологическая школа потеряла многих своих сотрудников. В 1917 г. скончался ее глава. На фронтах войны погибли многие молодые дюркгеймианцы, в частности Р. Герц, М. Давид, А. Бьянкони, Ж. Ренье, Л. Желли, А. Дюркгейм (сын основателя школы). Несмотря на эти потери, последователи Дюркгейма во главе с М. Моссом в 20-е годы прилагают усилия для восстановления традиции и новой консолидации. Они публикуют ряд рукописей Э. Дюркгейма. В 1924 г. дюркгеймианцы основывают Французский институт социологии, а в 1925 г. вновь начинает выходить «Социологический ежегодник». Однако, новая серия журнала просуществовала недолго: вышло лишь два тома. Некоторое время школа не имеет собственного печатного органа, и только в 1934 г. дюркгеймианцы начинают выпускать непериодическое издание «Annales sociologiques» («Социологические анналы»), которое выходило до начала второй мировой войны.
Целью создания «Социологического ежегодника», как это явствует из предисловия к первому тому журнала, Дюркгейм и его сотрудники считали информирование социологов о состоянии различных социальных наук и объединение их под эгидой «социологизма». Условием развития социологического знания провозглашалась коллективность научной работы. Лозунгом дюркгеймианцев была объективность социального знания, средством ее достижения объявлялось освобождение от умозрительных спекуляций. «Создавая L'Année, ‑ писал Дюркгейм, ‑ мы хотели противостоять склонности к легким обобщениям и рассуждениям, мы хотели привить общественности и молодым исследователям, которых привлекает социология, ощущение того, что в действительности представляет собой социальная реальность, понимание ее богатства и сложности, с тем, чтобы отвлечь их от господствующей идеологии».
Поскольку социология мыслилась «социологистами» как интегральная социальная наука, как «система, корпус социальных наук», постольку к сотрудничеству в дюркгеймовском журнале были привлечены специалисты из самых различных областей социального знания, которые разделяли принципы «социологизма». Естественно, что разделение труда в школе осуществлялось с учетом «несоциологической» специальности сотрудника. Но в школе сотрудничали и те, кто считал себя только социологом. Ее ядро среди социологов составляли Марсель Мосс, Жорж Дави, Поль Фоконне, Селестен Бугле, Морис Хальбвакс.
М. Мосс (1872-1950), ученик и ближайший сотрудник Э. Дюркгейма, возглавил школу после его смерти. Влияние концепций Мосса во Франции весьма значительно и конкурирует с влиянием Дюркгейма. Но в отличие от последнего Мосс не создал целостной теоретической системы; его концепции отличаются чрезвычайной фрагментарностью, многозначностью и «открытостью». Зачастую это, собственно, не концепции, а тезисы, выдвинутые для объяснения той или иной совокупности фактов.
Оставаясь в целом приверженцем дюркгеймовского «социологизма», Мосс в неявной форме подвергает пересмотру некоторые его положения. Сохранив идею автономии социальной реальности по отношению к индивидуальной, он отказывается от «социального реализма» Дюркгейма. В связи с этим требование Дюркгейма отделения социологии от психологии сменяется у Мосса призывом к сотрудничеству между обеими науками. Он в большей степени, чем учитель, делает акцент на системно-структурном рассмотрении социальных объектов, что наиболее полно проявилось в постановке им проблемы «целостных социальных фактов». Исследования Мосса, касающиеся различных сторон жизни архаических обществ, интересны и оригинальны, опираются на большой фактический материал и имеют ценные выводы частного порядка. Именно его исследования в области архаических обществ приобрели большое значение для науки.
Жорж Дави всегда был одним из самых решительных и ортодоксальных сторонников дюркгеймовской доктрины, и «социологизм» в его формулировках нередко выглядит еще более радикальным, чем у его учителя. «Социальная группа, ‑ писал он, ‑ в сопоставлении со своими индивидуальными элементами представляет собой особое существо, которое чувствует, думает и действует особым образом». Поскольку общество, с его точки зрения, «является принципом объяснения индивида», социология выступает как «принцип объяснения психологии». Например, в своей докторской диссертации «Вера в клятву» Дави стремился обнаружить в некоторых обычаях северо-американских индейцев происхождение договорного права. Так, потлач, согласно Дави, «содержит самое форму договорного отношения, поскольку он порождает между группами и индивидами взаимность прав и обязанностей». Вывод, к которому приходит автор, состоит в том, что «договор не есть... изобретение юридического индивидуализма, это объективный институт».
Тот же институт потлача (в различных формах) находится, по Ж. Дави, у истоков индивидуальных форм политической власти. Этот тезис обосновывается им в написанной совместно с египтологом А. Море работе «От кланов к империям» . Дави продолжал активную деятельность и после того, как школа прекратила свое существование, но эта деятельность «носила уже преимущественно административный характер. Он был избран во французскую Академию наук, в 50-х годах стал ректором Сорбонны, а в 1965 г. в возрасте 81 года занял пост президента Академии моральных и политических наук. Оценивая в целом исследования Дави, необходимо отметить, что они не были оригинальными в научном отношении. Несмотря на весьма активную роль в пропаганде доктрины «социологизма», он вряд ли может рассматриваться как первостепенная фигура во Французской социологической школе; мнение Жана Стетзеля, считающего Дави наиболее выдающимся сотрудником школы, представляется неубедительным.
Поль Фоконне, как и Ж. Дави, усердно отстаивал «социологические» постулаты мэтра. В школе он играл весьма активную роль, однако его научная продукция была весьма незначительной по объему. Единственное крупное произведение Фоконне («Ответственность») написано им в 1914 г. и опубликовано в 1920 г. Оно представляет собой прямое продолжение тезисов Дюркгейма, сформулированных им в работе «О разделении общественного труда». Фоконне трактует преступление как посягательство на «коллективное сознание», а наказание ‑ как реакцию группы на это посягательство.
Фоконне участвовал во всех изданиях школы, начиная с первого тома «социологического ежегодника» и кончая «Социологическими анналами». С 1921 г. он заведовал в Сорбонне кафедрой «Науки о воспитании и социологии», которой ранее (с 1913 г.) руководил Дюркгейм.
Селестен Бугле (1870-1940), профессор Парижского и Тулузского университетов, сотрудничал в школе в течение всего периода ее существования. Несмотря на то что Бугле разделял в целом концепцию «социологизма, он не был ортодоксальным дюркгеймианцем. Во-первых, он никогда не придерживался радикального антипсихологизма Дюркгейма и подвергал критике своего учителя за отрицание роли психологического объяснения в социологии. Бугле считал, что «трудность применения психологического толкования не отрицает необходимости последнего». В отличие от Дюркгейма, полемизировавшего и с психологизмом, и с биологизмом в социологии, Бугле целиком сосредоточился на критике «биологической» социологии в ее дарвинистском, органицистском и расово-антропологическом вариантах, подвергнув их критическому анализу в ряде статей и специальной книге «Демократия перед лицом науки. Критические исследования о наследственности, конкуренции и дифференциации» . Во-вторых, в своем творчестве Бугле находился под сильным влиянием Г. Зиммеля. Подобно Зиммелю, он считает предметом социологии изучение «социальных форм, их причин и следствий». Вслед за Зиммелем Бугле отделяет содержание социальных явлений от их форм; последние в его интерпретации выступают в качестве объясняющего принципа и конституирующего начала в социальной жизни. В качестве социальных форм он рассматривает величину общества, длительность его существования, степень его организованности, иерархию, эгалитаризм и т.д. Тем не менее Бугле нигде не определяет социальные формы в общем виде. Как и у Зиммеля, понятие формы остается у Бугле крайне неясным. Он не стремится дать формализованную интерпретацию содержаний социальных процессов, но самим формам приписывает онтологический статус, рассматривая их как особый вид социальной реальности. Однако, не являются ли в таком случае причины и следствия социальных форм сами социальными формами и имеет ли тогда смысл данное различение? Критерии отделения формы от содержания в социальной жизни у Бугле отсутствуют и вряд ли могут быть найдены при такой постановке вопроса. Впрочем, как и у Зиммеля, это подтверждается его собственными исследованиями, которые не выдерживаются в терминах формализма и нередко выходят за его рамки.
Методологические принципы социологического формализма Бугле попытался реализовать в работах «Уравнительные идеи» и «Этюды о кастовом режиме» . Эти темы были избраны им не случайно и обе, по сути дела, составляли части единого замысла: сопоставить эгалитарные тенденции в современном западном обществе с иерархической структурой индийского кастового общества. Таким образом, Бугле одним из первых попытался реализовать тот тип исследований, который впоследствии стал характерным для социальной антропологии, т.е. сравнительного изучения различных социальных структур. В первой из указанных работ в соответствии с принципами формализма распространение идей равенства объяснялось такими факторами, как увеличение объема и плотности западного общества, усиление в нем физической мобильности, сочетание социальной однородности и разнородности, усложнение и централизация социальных систем. Хотя перечисленные факторы действительно отчасти способствовали распространению эгалитаризма в общественном сознании, объясняющая сила использованных автором понятий (однородность, разнородность, усложнение и т.д.) была незначительной в силу их чрезвычайной абстрактности и неопределенности, что явно свидетельствовало о методологических пороках социологического формализма.
Поможем написать любую работу на аналогичную тему