В начале 30-х годов Французская социологическая школа вступает в полосу серьезного кризиса, который в конце концов привел к ее распаду. О зарождении этого кризиса свидетельствует Жан Стетзель: «Всякому, кто знакомился с положением дел во французской социологии примерно в 1930 году (здесь мы можем сослаться на личные воспоминания), казалось ‑ по контрасту с тем энтузиазмом, который воодушевлял молодых социологов примерно в 1900 году, или с атмосферой изобилия, которая ощущалась примерно в 1920 году, ‑ что он слышит тяжкие вздохи усталости, если не изнеможения».
Престиж «социологизма» в идеологическом плане к этому времени пал необычайно низко. Те решения социальных проблем, которые предлагала Французская социологическая школа, никого уже не могли удовлетворить, а ее идеологические символы уже устарели. Огромные социальные сдвиги, которые произошли в мире в начале XX в., никак не воздействовали на сознание дюркгеймианцев. Они, казалось, не замечали ни Великой Октябрьской революции, ни усиления классовых битв и роста классового самосознания рабочего класса, ни образования в 1920 г. Французской коммунистической партии. Концентрируя свое внимание главным образом на изучении архаических обществ, последователи Дюркгейма и в 20-х и 30-х годах продолжали разделять уверенность своего учителя в том, что гармония и согласие господствуют в социальной жизни, что «органическая солидарность» для капиталистического общества является нормой, а аномия ‑ патологией. Наивность и неадекватность этой безмятежной уверенности в 30-х годах стали очевидными даже для антимарксистов. Дюркгеймианцы игнорировали не только изменения в социальной жизни, они слабо реагировали и на новые интеллектуальные веяния эпохи, продолжая составлять в целом замкнутую в теоретическом отношении группу. Прошлая враждебность по отношению к «социологизму» со стороны университетского спиритуализма сохранилась, поскольку его сторонникам по-прежнему был глубоко чужд тезис о социальной детерминации человеческого сознания. Но наряду со старыми противниками появились и новые: экзистенциализм в различных его вариантах и феноменология.
Чрезвычайно существенно и то, что в 30-е годы во Франции быстро растет популярность марксизма как среди народных масс, так и в интеллектуальных кругах. Это также способствовало падению престижа «социологизма». В 30-е годы Французская социологическая школа постепенно превращается из сплоченной группы в совокупность ученых, работающих индивидуально и независимо друг от друга.
Несмотря на то что дюркгеймианцы по-прежнему стояли во главе социологических кафедр, школа перестала пополняться молодыми социологами. «...Не находя в учении Социологической школы ответы на вопросы, которые ставил экономический и политический кризис западного мира, ‑ пишет В. Каради, ‑ молодые социологи черпали с той поры вдохновение в марксизме, в социологии Макса Вебера и Парето, а также в американском эмпиризме». Былая мода на дюркгеймовскяй социологизм в конце 30-х годов стала восприниматься как интеллектуальный анахронизм. С падением Третьей республики французский «социологизм» перестает существовать как школа.
Среди сотрудников, выпустивших первый том третьей серии журнала «Социологический ежегодник» , представителей школы почти не было. Оставшиеся в живых дюркгеймианцы после войны работают независимо друг от друга, «социологизм» для них перестал играть роль объединяющей доктрины. Ведущие социологи-теоретики нового поколения Жорж Гурвич и Клод Леви-Стросс, усвоившие некоторые идеи «социологизма», подвергают его существенной критике и ревизии под углом зрения собственных теорий. Впрочем, эти концепции представляют собой, с одной стороны, продолжение дюркгеймовской традиции, с другой ‑ оппозицию ей. Иными словами, мы имеем здесь дело уже не с «социологизмом», а с «постсоциологизмом», не объединенным ни философскими, ни научно-организационными, ни идеологическими принципами с «социологизмом».
Переориентация французской социологии теле второй мировой войны связана не только с новыми теоретическими исканиями, но и главным образом с выдвижением на первый план эмпирических исследований. Разочаровавшись в дюркгеймовском «социологизме», большинство французских буржуазных социологов концентрирует свое внимание на эмпирическом изучении современного капиталистического общества.
Взамен школ типа дюркгеймовской возникают школы, занимающиеся исследованием отдельных институтов и подсистем общества. В области индустриальной социологии — это школа Ж. Фридмана, в области социологии религии ‑ школа Г. Ле Бра, в области исследования общественного мнения ‑ Ж. Стетзеля, в области социальных проблем народонаселения ‑ А. Сови и т.д.
Необходимо отметить, что эмпирическая ориентация послевоенной французской социологии не была результатом лишь американского влияния, хотя полностью исключать его нельзя. Можно согласиться с Ж. Стетзелем в том, что широкое распространение конкретных исследований стало продолжением одной из национальных социологических традиций. Но Стетзель связывает эту традицию только с работами Ле Пле, в то время как она несомненно присутствовала и в трудах Французской социологической школы.
Несмотря на значительное развитие эмпирических исследований, французская буржуазная социология после второй мировой войны по-прежнему испытывает кризисное состояние. Об этом с тревогой писал французский социолог и философ Арман Кювийе в работе «Куда идет французская социология?». «Французская социология, ‑ отмечал он, ‑ вопреки ее внешнему возрождению переживает кризис».
Кювийе указывает на различные проявления этого кризиса. Как и в предшествующий период, уровень преподавания социологии остается, по его мнению, чрезвычайно низким. Возникла серьезная опасность разрыва между абстрактными теориями и конкретными исследованиями социальной жизни. Само существование социологии было поставлено под сомнение в связи с развитием иррационалистических тенденций во французской философии. «Под влиянием господствующего антиинтеллектуализма некоторые доходят до того, ‑ писал Кювийе, ‑ что от имени философии отрицают право существования социологии как положительной науки, в то время как другие, не доходя до столь явного отрицания, конструируют социологию, которая больше походит на социальную философию, чем на объективное исследование социальных фактов». Выход из создавшегося положения А. Кювийе видел в том, чтобы следовать формуле Ф. Симиана: «Ни идей без фактов, ни фактов без идей».
Основной порок социологии Дюркгейма и одновременно, источник последующего разочарования в ней, с точки зрения Кювийе, состоит в том, что Дюркг<ейм слишком тесно связал социологию с философией. Однако истоки крушения дюркгеймовской социологии коренятся, как это явствует из вышеизложенного, гораздо глубже. Дело не столько в том, что Дюркгейм был философом, сколько в том, какова была его философия. Дело не в связи его социологии с философией «вообще», а в связи с определенной философией.
Социолог, формулирующий более или менее общую теорию, так или иначе исходит из определенных философских посылок. Для Дюркгейма и его школы роль базовой философской концепции играл «социологизм». Распад Французской социологической школы явился свидетельством несостоятельности «социологизма» как философской концепции.
Поможем написать любую работу на аналогичную тему