Основные научные течения в российской психологии

Общая характеристика научных направлений

Выделившаяся в самостоятельную науку в конце XIX - начале XX в. российская психология в содержательном плане не представляла собой монолитного образования, не была гомогенной по своей научной структуре, а включала ряд мощных течений и направлений.
Первое было представлено официальной психологической наукой, развивающейся главным образом в государственных университетах, как правило, на историко-философских и филологических факультетах, а также в духовных академиях. Главными её выразителями были университетские профессора психологии и философии, отстаивающие идею субстанциональности психики, её независимости от материального мира и проповедующие схоластические, описательные методы её постижения.

• Бурное развитие естествознания в России подготовило почву для возникновения альтернативного подхода, представленного сторонниками экспериментального пути развития психологии и концентрирующегося вокруг сеченовской программы опытного и объективного исследования психологии.
• Наконец, третье направление занимало как бы промежуточное положение: не отрицая возможности использования экспериментальных методов в психологическом исследовании, оно в то же время существенно ограничивало сферу применения эксперимента, взяв за основу вундтовское понимание психики и способов её изучения.

Таким образом, в психологии в России к началу XX в., в момент самоопределения психологии как научной дисциплины реально существовало три главных направления, характеризующих различные взгляды на понимание сущности психики и методов ее исследования: идеалистическое (описательное), эмпирическое (интоспективное), материалистическое (опытное). Выбор того или иного направления определялся общими методологическими установками исследователя, его включенностью в решение практических задач. В то же время развитие каждого из направлений, его авторитетность определялись как собственно научным содержанием и заключающимися в нем объективными возможностями решения назревших актуальных, теоретических, практических проблем, так и теми реальными научными силами, которые его пропагандировали и разрабатывали.

Экспериментальная психология

Мощное течение в психологической мысли России было представлено так называемой экспериментальной психологией. Становление направления, базирующегося на экспериментальном методе исследования психических явлений, осуществлялось под воздействием как общих тенденций развития мировой психологической науки, так и специфических социокультурных предпосылок и условий развития отечественного психологического знания (Хрестомат. 12.1).
          Следует отметить, что именно возникновение этого направления знаменовало принципиально новый этап в истории российской психологии - обретение им статуса самостоятельной области научного знания. С.Л. Рубинштейн подчеркивал, что введение эксперимента не только вооружило психологию "новым для нее мощным методом научного мышления, но и по-новому поставило вопрос о методике психологического исследования в целом, выдвинув новые требования и критерии научности всех видов опытного исследования в психологии" (Рубинштейн С.Л., 1989).

          1. Предпосылки введения эксперимента в психологию. Главной объективной предпосылкой введения эксперимента в психологию являлась назревшая потребность в точных, экспериментально проверенных результатах психологических исследований человека. Особенно нуждались в таких данных быстро развивающиеся в конце XIX в. медицина и педагогика. Не случаен поэтому тот факт, что первые экспериментальные психофизиологические лаборатории в России возникли именно в стенах практических организаций - учебных заведений и клиник, создателями которых в преобладающем большинстве были практики - врачи-психиатры, физиологи, деятели просвещения и образования. Первые лаборатории были нацелены на решение практических задач - определение диагноза психического состояния человека, поиск конкретных форм воздействия на его психику и поведение и т.д.
          Второй предпосылкой становления психологии как научной дисциплины являлось взаимодействие с науками, с которыми психология была тесно связана и генетически, и логикой своего развития, прежде всего, - с дисциплинами естественно-научного цикла. Их влияние на психологию проявлялось в двух аспектах: во-первых, в определении специфической психологической проблематики, находящейся первоначально на стыке психологии с другими дисциплинами и постепенно все более дифференцирующейся, углубляющейся и расширяющейся, и, во-вторых, что еще более важно, в обосновании значимости и необходимости освоения психологией объективных методов исследования психики. Прежде всего, в этом отношении необходимо отметить значение физиологии, науки, которая в России в конце XIX в. уже базировалась на объективных методах исследования и оказала большое влияние на распространение этих методов и на область изучения психических явлений. Н.Н. Ланге писал, о том, что стремление применять эксперимент и к изучению психических явлений обнаруживается уже приблизительно с половины XIX в. и тесно связан с расцветом экспериментальной физиологии (Энциклопедический словарь … Гранат, 1929. С.649).
          Наконец, развитие экспериментальных исследований в психологии было обусловлено также логикой самого психологического знания, приведшего на определенном этапе к осознанию передовыми учеными недостаточности и ограниченности интроспекции как теории и метода научного познания психических явлений и необходимости новых объяснительных категорий и объективных методов исследования психической реальности.
          В то же время следует отметить, что, наряду с этими общими предпосылками, развитие научной психологии в России было обусловлено специфическими историческими обстоятельствами. Среди них выделяется последовательно материалистическая тенденция, характерная для передовой отечественной научной мысли и нашедшая яркое воплощение в русском философском материализме, а также в трудах русских ученых-естествоиспытателей А.О. Ковалевского, Д.И. Менделеева, И.И. Мечникова, И.М. Сеченова, И.П. Павлова, А.А. Ухтомского и др. В работах И.М. Сеченова содержится материалистическое объяснение природы психических явлений, доказана их отражательная и регулятивная роль в жизнедеятельности организма. Им была разработана также первая программа развития психологии как экспериментальной дисциплины, выдвинута и глубоко обоснована идея объективного изучения внутреннего мира человека.
          В отличие от Вундта, рассматривающего психику как внутренний опыт, некую данность субъекту, проявляющуюся лишь в его переживаниях, имеющую свою собственную детерминацию, независимую от внешнего мира и познаваемую исключительно методом самонаблюдения, Сеченов выдвинул идею детерминистического объяснения психических явлений, их объективного изучения. Причем под объективным исследованием психических явлений он понимал как выявление объективных факторов, обусловливающих возникновение психических актов, так и анализ их объективного проявления. Внешне проявляемой, материализованной формой психических явлений выступали, прежде всего, физиологические процессы, поэтому объективное исследование психики Сеченов оценивал как ее изучение физиологическими методами. Отсюда выдвинутое им требование отказа от субъективных методов исследования психики и перестройки психологии на основе естественно-научного подхода.
          Таким образом, очевидно, что сеченовская программа построения научной экспериментальной психологии качественно отличается от вундтовского подхода к анализу сущности и способов исследования психического. История развития отечественной экспериментальной психологии свидетельствует, что именно на основе материалистического учения Сеченова, его рефлекторной теории психической деятельности осуществилось становление наиболее перспективных, получивших дальнейшее развитие в русской психологической мысли научных подходов и идей. Их конкретизация и операционализация на психологической почве была представлена в деятельности первых экспериментальных лабораторий, возникших в России в конце XIX - нач. XX в.: Казанской и Санкт-Петербургской психофизиологических лабораторий, созданных В.М. Бехтеревым (1885 и 1894 гг.), психологической лаборатории при Московском университете, возглавляемой С.С. Корсаковым и А.А. Токарским, а также в Новороссийском (руководитель Н.Н. Ланге, 1892 г.) и Львовском (руководитель К. Твардовский, 1900 г.) университетах, психолого-педагогической лаборатории, основанной А.П. Нечаевым в Санкт-Петербурге (1901) и т.д.

          2. Особенности развития отечественных экспериментально-психологических исследований. Что же характерно было для развития экспериментально-психологических исследований в России в конце XIX - нач. XX в.? Прежде всего необходимо отметить отличающую данный подход последовательную борьбу с интроспекцией, утверждение взгляда на эксперимент как на метод объективного познания психики. О значении эксперимента как метода объективного исследования психических явлений указывал В.М. Бехтерев уже в одной из своих первых психологических работ "Сознание и его границы" (1888). Анализируя результаты психологических экспериментальных исследований, выполненных в Казанской лаборатории, В.М. Бехтерев отмечал, что "было бы совершенно бесплодно еще раз обращаться в этом вопросе к методу самонаблюдения. Только экспериментальным путем можно достичь возможно точного и обстоятельного решения вопроса" (Бехтерев В.М., 1888. С. 15). Полный цикл его трудов был впоследствии специально посвящен обоснованию роли одного из направлений психологии - объективной психологии (Бехтерев В.М., 1907-1910).
          Последовательными сторонниками экспериментального метода как условия объективного исследования психики являлись руководители первой московской психологической лаборатории С.С. Корсаков и А.А. Токарский, что нашло свое выражение в их выступлениях и в практической деятельности - организации экспериментальных исследований. Большой вклад в распространение и развитие экспериментальных методов в психологии внесли также руководители других экспериментально-психологических лабораторий: А.П. Нечаев, В.Ф. Чиж, И.А. Сикорский и др.
          Идею экспериментального пути развития психологии последовательно отстаивал Н.Н. Ланге, связывающий с этим совершенствование психологии, превращение ее в точную, "положительную" науку. Ланге не только теоретически обосновывал продуктивность использования эксперимента в целях объективного исследования психики, но и блестяще подтвердил это на примере собственных экспериментальных исследований. Так, предложенная им моторная теория внимания основывается на экспериментальном анализе непроизвольных колебаний внимания при зрительном и слуховом восприятии (Ланге Н.Н., 1893).
          Заслуживает внимания и оценка возможностей экспериментального метода, данная А.Ф. Лазурским на основе его сопоставления с методом "чистого самонаблюдения". Лазурский выделил ряд преимуществ эксперимента. Первое его замечание касается характеристики эксперимента как метода объективного исследования психических явлений. Он указывает, что в условиях "чистого самонаблюдения" субъект является одновременно и наблюдаемым и наблюдателем, а это нередко приводит к неосознанным ошибкам в оценке человеком его собственных переживаний, открывает широкие возможности для произвольных толкований и фальсификаций результатов самонаблюдения, ибо "благодаря тому, что философы руководствовались предвзятой гипотезой, у них были заранее построены теории, и когда они наблюдали себя, чтобы проверять, они невольно впадали в ошибки. Свои наблюдения они подгоняли под теорию" (Лазурский А.Ф., 1912. С. 10-11).
          В отличие от этого эксперимент "разделяет исследователя от исследуемого, наблюдателя - от наблюдаемого. При экспериментальном исследовании есть экспериментатор - лицо, которое должно решать известные психологические вопросы, вырабатывать методы постановки для решения этого вопроса и ставить самый эксперимент; от него совершенно отделено другое лицо - испытуемый, который только должен отвечать на поставленные ему вопросы. Вот первое значение эксперимента" (Там же. С.11). Второе важное преимущество эксперимента заключается, по его мнению, в открывающейся в условиях экспериментального изучения явлений возможности их количественного анализа, подсчета и измерения: "...Прежние психологи, пользовавшиеся чистым самосознанием, не могли даже и думать, что в психической жизни можно что-нибудь измерить и подсчитать; между тем... при экспериментальном методе исследования мы можем пользоваться подсчетом" (Там же. С.11). А это, в свою очередь, позволяет не только исследовать те или иные психические процессы, но и определить их особенности у разных испытуемых, то есть открывает путь для развития дифференциально-психологических исследований.
          Наконец, в отличие от чистого самонаблюдения, при котором человек "не может изменять своих психических процессов, а должен наблюдать их в том виде, в каком они ему представились, в экспериментальных условиях исследователь может видоизменять явления и этим путем ближе и детальнее изучает их" (Там же. С.11). Это произвольное изменение психических явлений, их целенаправленное создание достигается посредством варьирования условий проведения эксперимента, использования различного стимульного материала. Однако было бы неверным представлять себе, будто утверждение эксперимента в отечественной психологии развивалось беспрепятственно. Активное противодействие оно встречало со стороны традиционно мыслящей университетской профессуры, отвергающей эксперимент как метод познания внутреннего мира и рассматривающей психологию как дисциплину историко-философского цикла с присущими ему абстрактно-логическими методами исследования.
          Несмотря на это, эксперимент в психологии в конце XIX в. становится реальностью, он проникает в разные области психологии, реализуется в многочисленных исследованиях ученых-экспериментаторов, организационно оформляется в деятельности первых экспериментальных психофизиологических лабораторий. Не считаться с этим фактом было уже нельзя. В связи с этим в психологии выделяется направление, которое, не отвергая экспериментальный метод, признавая возможность его использования в психологии, в то же время стремилось всемерно ограничить сферу его применения. Такую позицию, в частности, занимали сторонники эмпирического направления в психологии.
          Ярким примером попытки использования эксперимента как сугубо субъективного метода в целях изучения телепатии, медиумизма, ясновидения и т.п. являлась деятельность Русского общества экспериментальной психологии, созданного в 1885 г. и превратившегося в орудие борьбы с объективной экспериментальной психологией.
          Таким образом, очевидно, что критерием объективности научного метода, в том числе эксперимента, является, прежде всего, методологическая позиция исследователя, реальная направленность использования данного метода, проявляющаяся и в постановке исследовательской задачи, и в организации эксперимента, и в объяснении полученных в ходе эксперимента результатов. Поэтому важной задачей истории психологии является проведение методологического анализа важнейших направлений отечественной экспериментальной психологии, независимо от их внешних программных заявлений.

          3. Дискуссии о методе психологического исследования. Прогрессивное развитие научного знания в значительной мере определяется наличием адекватных научных методов познания, позволяющих получить полную и объективную картину исследуемых явлений. В психологии, предметом которой являются психические явления, сознание человека, значение объективных методов исследования особенно велико. Только они позволяют разграничить в исследуемом явлении (субъективном по своему происхождению, представляющем собой принадлежность субъекта) объективное, то есть истинное его содержание, и его субъективную форму, отражающую особенности восприятия оценки и интерпретации данного объективного содержания самим субъектом или исследующим его наблюдателем. Поэтому развитие психологического знания, опирающегося на объективные методы познания, и в первую очередь эксперимент, имело исключительное значение. Следует отметить, что важность принципа объективности психологического исследования не утеряла своей актуальности и поныне, и никакие методологические уступки в этом отношении недопустимы. В то же время нельзя не отметить, что само понимание "объективного метода в психологии" по мере развития методологии и практики исследования углубляется, обогащается новым содержанием.

          Так, если в конце XIX в. в силу неразработанности психологической науки единственно доступным для психологии объективным показателем психической деятельности являлись физиологические явления, а поэтому и сам объективный метод в тот период времени справедливо отождествлялся с физиологическим, то впоследствии ситуация изменилась. Например, разработка принципа единства сознания и деятельности в советской психологии открыла возможности для объективного анализа психических явлений на основе исследования особенностей осуществляемой испытуемым деятельности и ее результатов. Это привело соответственно к возникновению нового метода психологического исследования - метода анализа продуктов деятельности. Более того, на основе использования принципа изоморфизма применительно к анализу соотношения внешней предметно-практической и внутренней психической деятельности человека делаются попытки управления психикой, целенаправленного формирования умственных действий через переход от внешней деятельности (объективно наблюдаемой и регулируемой) к внутренней (субъективно управляемой). Новые возможности объективного познания психических явлений в условиях психологического исследования открываются также в связи с введением в психологический эксперимент такой переменной, как общение. Представляя собой такой же реально существующий процесс, как деятельность, общение позволяет экспериментально исследовать обмен его участниками "идеальными отражениями" посредством выведения вовне, в целях передачи другому человеку внутренних психических явлений: переживаний, представлений, идей, образов и т.д. "...Именно в общении сознание существует как для самого человека, так и для других людей" (Ломов Б.Ф., 1984. С. 263).
          Не вдаваясь в суть указанных подходов, мы лишь хотим подчеркнуть, что развитие психологического знания открывает новые возможности и пути объективного исследования психики. Но, с другой стороны, оно ставит перед исследователями и серьезные методологические проблемы, решение которых означает дальнейшее углубление способов и методов познания психического. Одной из таких проблем является, в частности, проблема соответствия психических явлений, исследуемых в условиях эксперимента и непосредственно наблюдаемых, их внешним проявлениям, выступающим в виде системы поведенческих индикаторов и коррелятов.
          Не менее важной проблемой является определение отношения к методу самонаблюдения. Является ли самонаблюдение самостоятельным и правомочным методом исследования психических явлений? Не является ли признание возможности его использования в психологическом исследовании уступкой интроспекционизму и субъективизму? Характерно то, что эти вопросы, до сих пор не получившие однозначного решения в современной психологии, были предметом активного обсуждения и в период становления ее как экспериментальной науки. Причем оценка самонаблюдения как метода исследования осуществлялась в контексте понимания своеобразия психической реальности и путей ее изучения, того или иного определения предмета психологии. Это чрезвычайно важный момент, так как наличие специфического предмета исследования и соответствующих ему способов анализа было одним из главных условий выделения психологии как самостоятельной области научного знания.
          Наибольший интерес в этом отношении представляет позиция Н.Н. Ланге, который, по словам Б.М. Теплова, несмотря на ряд противоречий методологического характера, прежде всего в своей конкретной исследовательской практике смог "подняться выше ограниченности как традиционной интроспективной психологии, так и плоского поведенчества" и "внес важный вклад в борьбу за построение психологии как объективной науки о психической жизни человека" (Теплов Б.М., 1958, С. 50). Особенностью психологического эксперимента как ведущего метода исследования психических явлений является, по мнению Н.Н. Ланге, его субъективно-объективный характер. Оставаясь объективным в своих главных характеристиках - характере предъявления воздействия, способах регистрации внешних проявлений психики, эксперимент в психологическом исследовании в то же время включает субъективный компонент. Как отмечал Н.Н. Ланге, "в психологическом эксперименте личность исследуемая всегда должна давать (себе или нам) отчет о своих переживаниях, и лишь соотношение между этими субъективными переживаниями и объективными причинами и следствиями их составляет предмет исследования. Если же мы ограничимся только внешними проявлениями психических процессов или изучением внешних воздействий на исследуемую личность, то психологический эксперимент утрачивает свой смысл и обращается в простое физическое или физиологическое исследование. Таким образом, вполне объективной психологии, т.е. такой, в которой игнорируются переживания исследуемого субъекта и показания его самонаблюдения, быть не может. Она обращается в таком случае в чисто объективную физиологию..." (Энциклопедический словарь … Гранат, 1929 С. 651). По сути, из попытки "психологизировать " эксперимент, определить его специфику в исследовании психических явлений, вытекало признание его субъективного компонента, проявляющегося в виде самонаблюдения, самоотчета испытуемых. Однако оценка роли самонаблюдения здесь существенно отличается от аналогичной оценки в теории интроспекции. Во-первых, определяется место самонаблюдения в объективном исследовании: из ведущего, единственного метода исследования (как это было в интроспекционистском учении) самонаблюдение превращается в компонент, составную часть экспериментального психологического исследования. Во-вторых, фиксируются факторы, обеспечивающие возможность адекватного использования и интерпретации результатов самонаблюдения: а) анализ не прежних, пережитых ранее испытуемым и ретроспективно воспроизводимых чувств и представлений, а актуальных, "наличных", в данный момент испытываемых им переживаний; б) их рассмотрение вместе "с объективными, внешними, точно определенными условиями и последствиями (результатами) этого переживания" (Там же. С. 651-652).
          Само по себе признание роли самонаблюдения как дополнительного, вспомогательного метода исследования наряду с объективными методами, в частности экспериментом, не означало отступления от позиций объективного анализа в сторону вундтовской программы. Тем более что последующая история развития психологии в нашей стране продемонстрировала и ошибочность другой крайности, выступающей антитезой интроспекционистским воззрениям на методы исследования психического, представленной рефлексологией. Отрицая реальность психического, определяя его лишь как эпифеномен мозговых структур и процессов, рефлексология полностью упразднила как субъективный компонент психики, так и метод наблюдения психической жизни - самонаблюдение. Задачей психологии, по мнению рефлексологов, должно являться изучение внешних, наглядно, ощутимо проявляемых поведенческих актов как ответов на внешние воздействия. В конечном итоге это приводило к упразднению предмета психологии, отрицанию его специфики.
          Другая попытка упразднения психологии и присущих ей специфических методов анализа была предпринята во время Павловской сессии 50-х гг., где вновь был остро поставлен вопрос о правомерности обращения к внутреннему, психическому миру человека, использования данных самонаблюдения. Следует отметить, что сам И.П. Павлов ни в коей мере не отрицал психологию как "изучение отражения действительности, как субъективный мир, известным образом заключающийся в общие формулы", считал, что физиолог должен быть знаком с психологическими фактами и закономерностями в исследовательской практике (Павловск. Среды.., 1949. С. 415-416).
          Очевидно, что вредны как гипертрофированная оценка роли самонаблюдения, превращение его в единственный метод исследования психического, так и его отрицание как составной части, компонента психологического исследования, в том числе экспериментального. Вероятно, в решении вопроса о месте самонаблюдения и более широко - о специфике психологических методов исследования вообще - нам необходимо вновь обратиться к анализу и осмыслению конструктивных идей, содержащихся в трудах нашей отечественной психологической науки.

          4. Взаимосвязь эксперимента и теории. Важной характеристикой экспериментального подхода в русской психологии является тесная связь эксперимента с теорией, диалектическое единство их, проявляющееся практически на всех этапах ее развития. Причем на примере психологической науки в нашей стране могут быть проанализированы разные функции эксперимента в его взаимодействии с теорией. Эксперимент является источником возникновения новых научных направлений, подходов, теоретических выводов и обобщений, но он же есть условие доказательства истинности, критерий правильности уже установленных теоретических положений. Указанные две функции тесно связаны друг с другом, представлены, хотя и по-разному, во всех научных школах отечественной психологии.
          Анализ важнейших школ и направлений психологии начала XX в. показывает, что лишь с очень большой долей условности можно было бы дифференцировать их по критерию их теоретической или эмпирической ориентированности. Каждая из них включала и эмпирические исследования психических явлений, и их теоретическое обоснование и объяснение. Такое органическое единство эксперимента и теории складывается уже на самых ранних этапах развития психологии как экспериментальной науки и лежит в основе деятельности ее создателей и организаторов - В.М. Бехтерева, Н.Н. Ланге, А.Ф. Лазурского, А.П. Нечаева и других выдающихся психологов. Так, экспериментальные исследования зрительного и слухового восприятия позволили Н.Н. Ланге разработать общую теорию восприятия, сформулировать "закон перцепции", выделить закономерности исследуемого процесса в ходе онтогенезе и т.д. И с этой точки зрения его экспериментальные исследования выполняли функцию эмпирического базиса для развития теории. Хотя, с другой стороны, приступая к исследованию, Н.Н. Ланге, безусловно, исходил из определенных теоретических и методологических посылок, касающихся природы и сущности восприятия, его детерминированности внешним миром, процессуальности. Эти теоретические положения получили убедительное экспериментальное подтверждение в его работах.
          Несколько иначе складывалось указанное соотношение эксперимента и теории в разрабатываемом В.М. Бехтеревым новом направлении - коллективной рефлексологии. Опираясь на эмпирические материалы, полученные при изучении поведения человека в зависимости от внешних воздействий в рамках объективной психологии, В.М. Бехтерев распространил выводы, полученные при изучении индивидуальной психологии, на уровень анализа социально-психологических явлений. Результатом явилось формулирование им основных положений теорий коллектива и развития личности в коллективе, изложенных в "Коллективной рефлексологии", где коллектив рассматривался как собирательная личность, проявления которой "подчиняются такой же закономерности, какая открывается при строго объективном рефлексологическом изучении проявлений отдельной личности", а "формы этой закономерности оказываются общими как для отдельной личности, так и для собирательной личности..." (Бехтерев В.М., 1921. С.13). И уже на основе данной теоретической концепции намечается и осуществляется им непосредственно и под его руководством рядом сотрудников серия исследований по изучению особенностей поведения людей в условиях группового взаимодействия. Таким образом, в данном случае и применительно к данной конкретной области психологии соотношение эксперимента и теории выступает как движение от теоретических положений к их эмпирической проверке.
          Характерно то, что с самого начала эксперимент рассматривался в отечественной психологии не как основание для выделения отдельного научного направления в рамках психологии - экспериментальной психологии, - противостоящего другим направлениям психологии и общепсихологической теории, а как метод, включающийся во все сферы и области психологического знания. В этом отношении представляет интерес заявление студентов С.-Петербургского университета, датированное 1907 г., "О расширении преподавания психологии в университете", в котором, отмечая позитивную роль психологического эксперимента в обеспечении "точности и доказательности исследования", они, в то же время, пишут, что экспериментальная психология "не составляет особого отдела общей психологии, а понимается лишь как особый метод, с помощью которого может разрабатываться любой отдел психологии" (Заявление..., 1907. С. 4).
          Об этом же и столь же определенно пишет А.Ф. Лазурский в предисловии к книге "Общая и экспериментальная психология": "Особой "экспериментальной психологии" нет и не может быть, так как эксперимент есть лишь метод, который можно применять в любом из отделов психологии" (Лазурский А.Ф., 1912. Предисловие. С.1). Последовательная реализация принципа единства теории и эксперимента в истории психологической науки, в развитии всех ее ведущих школ - одно из главных условий обеспечения ее высоких научных достижений.
          Уровень теоретического обобщения, возникающий на основе эмпирического материала может быть различным, характеризующимся определенной степенью "конструктивности", "пригодности для использования", "прогностической ценности" и т.д. В науковедении существует разделение развития научного знания на ряд исторических этапов, среди которых выделяются эмпирическая и теоретическая стадии науки, характеризующиеся различными формами связи теоретического содержания науки и эмпирического базиса. Но безусловной остается связь и взаимодействие эмпирического и теоретического уровней научного познания, необходимость их рассмотрения "в единой картине научного знания" "как некоторого структурно оформленного целого, как системы взаимосвязанных элементов" (Швырев В.С., 1978. С. 8). Следует отметить, что принцип единства теории и эксперимента уже на первых этапах развития психологической науки в нашей стране был дополнен еще одной составляющей - практикой, что являлось отражением диалектической связи психологического знания и практики, сложившейся в отечественной психологии и проявляющейся в исследовательской деятельности ее организаторов. В этом отношении представляют интерес следующие слова В.М. Бехтерева: "…то, что вырабатывается в кабинетах и лабораториях, применяется затем у кровати больного и с другой стороны то, что наблюдается у кровати больного, служит предметом лабораторных исследований" (Бехтерев В.М., 1893. С. 11). В этих словах в еще не оформившемся окончательно виде получил отражение принцип единства теории, эксперимента и практики, являющийся одним из ведущих методологических принципов советской психологической науки. В деятельности создателей и руководителей первых экспериментальных психологических лабораторий указанный принцип последовательно реализовывался: их научная деятельность формировалась под непосредственным воздействием запросов практики, была ориентирована на решение конкретных практических задач. Испытуемыми в экспериментальных исследованиях, осуществляемых в этих лабораториях, выступали часто те люди, которые как раз нуждались в помощи психологов, лечение и обучение которых основывалось на полученных в экспериментальных исследованиях научных данных, характеризующих их состояние и уровень психического развития.

• Работа с конкретными реальными людьми в клинике, в школе, на производстве имела большое значение:

o во-первых, способствовала формированию у ученого чувства ответственности за содержание научных результатов и психологических рекомендаций и, таким образом, являлась стимулом развития и совершенствования научных исследований;

o во-вторых, обеспечивала активную и мобильную связь исследователя с практикой, наглядно отражала продуктивность теоретических и эмпирических обобщений, полученных в ходе исследования.

5. Возможности и границы применения экспериментального метода. Важным вопросом, получившим теоретическое и практическое решение в истории отечественной психологии, был вопрос о границах или области использования эксперимента в психологии.
          В отличие от Вундта, считавшего, что предметом психологического эксперимента могут быть лишь элементарные психические процессы, все же остальные, более сложные психические образования могут быть познаны лишь посредством интроспекции, передовые русские ученые-экспериментаторы практически доказали возможность использования эксперимента не только в исследовании различных психических процессов (восприятия, памяти, мышления), но и в изучении целостной личности, а также социально-психологических явлений. Усложнение предмета экспериментально-психологического анализа сопровождалось совершенствованием экспериментальных методов, поиском новых приемов и процедур исследования.
          Так, задачи экспериментального изучения личности привели к разработке А.Ф. Лазурским метода естественного эксперимента, позволившего выделить и исследовать главные психологические характеристики личности как биосоциального образования в ее взаимодействии с окружающими людьми, а также стимулировали применение отечественными психологами генетических методов исследования. Изучение влияния коллектива на личность и попытка экспериментального исследования социально-психологического взаимодействия в группах обусловили поиск специфических исследовательских методов в области коллективной рефлексологии. Перенесение эксперимента в сферу школьной и производственной практики, в естественные условия определило потребность в экспресс-методиках, позволяющих быстро и максимально полно охватить и исследовать всю изучаемую совокупность субъектов, получить сопоставимые результаты. Так начинает использоваться новый тип эксперимента - "испытательный эксперимент" - тесты. (Некритическое, некорректное использование тестов впоследствии, в 30-е гг. привело к серьезным негативным научным и организационным результатам.)
          Заслугой отечественной психологической школы было то, что она опиралась на целостное представление об объекте исследования - человеке, стремилась дать его комплексное и системное описание.
          Так, попытка анализа сознания человека как многоуровневого полиструктурного образования проявляется уже в одной из ранних работ В.М. Бехтерева - в статье "Сознание и его границы", где им выделяются уровни развития сознания, вскрывается их связь и этапы формирования в ходе онтогенеза (Бехтерев В.М., 1888). Им же впервые в отечественной психологии была сформулирована идея комплексного исследования человека различными науками. Рассматривая человека как целостную, сложно организованную систему, включающую в себя ряд иерархических уровней, представленных соматическими, физиологическими и психическими явлениями, В.М. Бехтерев искал методические средства изучения этой сложноструктурной целостной организации.
          Это привело его к обоснованию и практическому использованию в собственной исследовательской деятельности метода широкого многоуровневого сравнительного анализа данных, характеризующих проявления человека в норме и в патологии, в экспериментальных условиях и во время клинических исследований, в ситуации индивидуальной и групповой деятельности, а также выявлении специфики психических проявлений человека в отличие от животных, особенностей разных возрастных этапов в развитии человека и т.д. Конечно, это были лишь первые подходы к решению чрезвычайно сложной задачи реализации системного подхода на уровне конкретных и экспериментальных исследований.
          Что касается комплексных исследований человека, то в работах В.М. Бехтерева, в деятельности руководимого им Института мозга и психической деятельности этот принцип получил значительное развитие и дал определенные позитивные научные результаты. Попытка целостного, комплексного и системного изучения человека, получившая дальнейшее развитие в работах многих советских психологов, имела исключительно большое значение для становления отечественной психологической науки. Научное наследие, которое имеется в области применения системного подхода в отечественной психологии, требует самого серьезного анализа, тем более что и сейчас "конкретные пути этого подхода в экспериментальных исследованиях далеко не всегда просматриваются отчетливо", а экспериментальная психология "…все определеннее приходит к выводу о необходимости последовательного применения системного подхода" (Ломов Б.Ф., 1984. С. 41).
          Определяя специфику экспериментального подхода в отечественной психологии, нельзя не отметить также высокую научную инициативу и творческий поиск ученых-экспериментаторов, итогом и показателем чего явилось разнообразие экспериментальных методов, создание оригинальных технических средств исследования, использование разнообразных приемов, обеспечивающих высокую точность получаемых результатов. Этот вопрос, касающийся истории развития и совершенствования методов, способов и приемов научного исследования в психологии, заслуживает специального глубокого изучения. Укажем лишь главные характеристики данного процесса.

          6. Представления о классификации психологических методов и месте эксперимента. Следует отметить, что развитие методов исследования находится в тесной связи с углублением теоретических взглядов, изменением представлений о предмете психологии, выделением новых областей и сфер психологического анализа. Знакомство с конкретными исследованиями, проводившимися в этот период времени показывает разнообразие конкретных методов экспериментального исследования.

• А.Ф. Лазурский, пытаясь дать классификацию методов, выделяет следующие их группы:

o методы индивидуальные, когда "эксперимент совершается над одним испытуемым" и коллективные, когда "этот опыт производится одновременно над многими лицами" (Лазурский А.Ф., 1912. С. 16);

o лабораторный эксперимент, осуществляющийся в искусственных условиях, и естественный эксперимент, представляющий "попытку совместить произвольное вмешательство в психическую жизнь человека - то, что является характерным для эксперимента - со сравнительно простой и естественной обстановкой опыта" (Там же. С. 18), и занимающий "среднее место между внешним, объективным наблюдением" и "лабораторным, искусственным экспериментом" (Там же. С. 7);

o генетический метод, заключающийся в том, "что наблюдают психический процесс не в том виде, как он проявляется у взрослых, вполне развитых людей, а в его зачатке, в его зародыше и постепенном развитии" (Там же. С. 19).

• В качестве важнейших экспериментальных приемов исследования психических явлений выделяются:

o а) метод "раздражения", или "впечатлений", суть которого заключалась в изучении психических явлений, возникших в результате действия на человека определенного рода внешних раздражителей (эти методы использовались при исследовании познавательных процессов: ощущений, восприятия, памяти и т.д.);

o б) "метод выражений", представляющий собой точную фиксацию внешних выражений того или иного психического процесса, возникающего у испытуемого в условиях воздействия на человека определенных внешних раздражений или тех или иных внутренних переживаний (этот метод особенно важен при изучении эмоциональных состояний);

o в) "метод решений", или изучения двигательных реакций испытуемого, на экспериментальные воздействия (используется при изучении волевых процессов и т.д.).

Указанная классификация может быть дополнена также такими методами экспериментального исследования, как методы дифференциально-психологического исследования, в том числе тесты, зоопсихологические методы (методы воздействия и научения, включающие метод условных рефлексов), различного рода профессиографические методы, активно разрабатываемые в области психологии труда и т.д.

          7. Использование аппаратурных методов в исследованиях. Важным направлением совершенствования экспериментальных исследований являлось развитие технических средств и экспериментального оборудования, расширяющего возможности исследователя, его проникновение в сущность рассматриваемых явлений. Деятельность первых экспериментальных психологических лабораторий показывает, что они располагали значительным экспериментальным оборудованием, причем многие средства экспериментального исследования конструировались и непосредственно изготовлялись самими исследователями. Это обеспечивало необходимую спецификацию технических средств, их соответствие характеру и задачам проводимых исследований. Так, например, перенос исследований в клинику, развитие естественного эксперимента явилось фактором, предъявлявшим, соответственно, определенные требования к исследовательским средствам: к уровню их простоты, удобства и доступности для использования как специалистами-психологами, так и неспециалистами, компактности и портативности и т.д. То есть в ряде случаев можно наблюдать своеобразный замкнутый исследовательский цикл, включающий ряд этапов, начиная от постановки целей и задач исследования, выбора адекватных методов и до разработки и практического, технического воплощения соответствующих исследовательских средств - экспериментальной аппаратуры.

• В одной только лаборатории, основанной В.М. Бехтеревым при Казанском университете, в распоряжении исследователей было много оригинальных приборов, сконструированных самими сотрудниками:

o "пневмограф" (аппарат, построенный по чертежам В.М. Бехтерева, позволяющий осуществлять запись дыхательных движений в течение длительного промежутка времени и являющийся более совершенной моделью по сравнению с аппаратами подобного типа);

o "рефлексограф" (аппарат, предложенный В.М. Бехтеревым для записи коленных рефлексов);

o "пружинный молоток" (модификация прибора, использующегося для смягчения удара при вызывании коленного рефлекса);

o "рефлексометр" (аппарат, предложенный В.М. Бехтеревым для измерения силы коленного рефлекса, позволяющий выполнять указанную задачу простым и относительно доступным способом) и т.д.

И хотя в настоящее время существенно изменились условия и расширились возможности проведения экспериментальных исследований, возросла их техническая оснащенность, однако указанная тенденция самостоятельного творческого поиска в области разработки и использования исследовательской аппаратуры должна учитываться, всемерно поддерживаться и развиваться.
          Завершая обсуждение экспериментального направления в психологии, укажем, что к числу важных научно-организационных моментов, способствующих развитию исследований в области психологии, повышению точности и надежности экспериментальных результатов, можно отнести имевшие место в конце XIX - начале XX в. широкие дискуссии на психологических и педагогических съездах о специфике психологических методов, их формах, принципах организации психологического эксперимента и т.д., практика организации проверочных экспериментов, специально проводимых с целью подтверждения уже полученных ранее другими исследователями результатов; длительные научные стажировки исследователей в других научных центрах страны и за рубежом и т.д.
          Итак, мы выделили главные характеристики, определяющие своеобразие экспериментального подхода в отечественной психологии. Они позволили нам, во-первых, обозначить те традиции, которые были заложены в трудах ученых-экспериментаторов на ранних этапах развития отечественной экспериментальной психологии и сыграли существенную роль в дальнейшем развитии психологической науки в нашей стране; во-вторых, обратившись к богатому опыту отечественной психологии в области развития экспериментальных методов исследования, мы еще раз получили подтверждение важности и плодотворности исторического подхода в психологии.

Эмпирическая психология

Особое место занимает еще одно направление психологии, получившее название "эмпирическая психология". Оно было представлено в России такими известными учеными, как А.П. Нечаев, Г.И. Челпанов.
Для этого направления характерны, во-первых, непоследовательность, противоречивость методологической позиции; во-вторых, ориентация не на отечественную традицию в области человекознания, а на современные ей европейские идеи, прежде всего учение В. Вундта. Именно этим определялась значительно меньшая по сравнению с выше рассмотренными оригинальность данного подхода. Его противоречивость особенно ярко проявлялась в отношении к эксперименту и оценке его места в психологии.
          С одной стороны, Г.И. Челпанов как основатель психологического института в Москве, ставшего одним из центров экспериментальных исследований в нашей стране в тот период времени, автор ряда статей по вопросам психологического эксперимента и книги "Введение в экспериментальную психологию", объективно способствовал пропаганде и развитию экспериментального метода в психологии.
          С другой стороны, в оценке эксперимента, его роли и функций как метода исследования психических явлений, Г.И. Челпанов являлся последовательным сторонником В. Вундта. Он рассматривал эксперимент лишь как условие улучшения интроспекции, доказывал, что значение экспериментального метода в психологии крайне незначительно и не с ним связано ее дальнейшее развитие. "Современное положение эксперимента таково, - писал Г.И. Челпанов, - что он не только не имеет решающего значения, а даже не составляет главной основы психологии" (Челпанов Г.И., 1896. С.14). Этот подход качественно отличался от сеченовского подхода, который рассматривал эксперимент как главный метод исследования психики.
          Взгляды Челпанова вытекали из принятого им в соответствии с идеями психофизического параллелизма разделения явлений на два ряда - "мир психический" и "мир физический". Соответственно в познании мира психического, следуя господствующей в то время в психологии интроспективной парадигме, он отводил главное место методу самонаблюдения (так называемый "внутренний опыт"), познание же физического мира осуществляется согласно Челпанову, методом внешнего наблюдения (так называемый "внешний опыт").
          Только индивид, переживающий те или иные психические явления, как утверждает Челпанов, может их адекватно воспринять и понять. "Положим, что в данный момент, когда я нахожусь перед вами, я испытываю какое-нибудь чувство, например, чувство боли. Никто из присутствующих этого чувства ни познать, ни видеть не может... В тех случаях, когда мы знаем о чувствах и мыслях других индивидуумов, мы знаем о них только потому, что мы о них умозаключаем... В самом деле, что вы воспринимаете, когда видите перед собою плачущего человека? Вы посредством органа слуха воспринимаете ряд звуков, который называется плачем, посредством органа зрения вы воспринимаете, как из глаз текут капли прозрачной жидкости, которые называются слезами, вы видите изменившиеся черты его лица, опустившиеся углы рта, и из всего этого вы умозаключаете, что человек страдает. Этот процесс есть процесс умозаключения, а не непосредственного наблюдения. Такого рода умозаключения я могу делать потому, что знаю, что, когда я страдаю, я издаю тоже прерывистые звуки, из глаз моих тоже течет прозрачная жидкость и т.д., и поэтому, когда я воспринимаю эти явления у другого человека, я заключаю, что он страдает совершенно так же, как и я. Следовательно, необходимо мне самому пережить хоть раз то, что переживает другой человек, для того, чтобы судить о его душевном состоянии. Психология не была бы возможна, если бы не было самонаблюдения" (Челпанов Г.И., 1918. С. 88-89, 97).

Русская богословская психология

Для того чтобы дать целостное представление о палитре направлений в психологической науке в России в начале XX в., необходимо более детально остановиться на анализе психологических учений и взглядов, развиваемых в русле русского религиозно-философского направления, которые могут быть названы святоотеческим учением о душе (или русской богословской психологией, т.е. учением о душе в соответствии со словом Божьим). Это тем более важно, что до недавнего времени в оценке и изложении сущности этих учений преобладали мотивы скорее идеолого-политические и атеистические, чем научно-познавательные. Более того, подавляющая часть концепций в русле богословской психологии была в советское время забыта, как бы вычеркнута из истории русской психологии.
          Формированию этого направления способствовало множество этно-культурных, мировоззренческих, исторических предпосылок в общественной мысли России. Упомянем лишь, что традиция религиозно-психологических концепций восходит к началам древнерусской письменности и отечественной философской мысли и нашла отражение в посланиях Никифора, митрополита Киевского (XII век), поучениях Нила Сорского (1433-1508), Максима Грека (ок.1470-1555), Иосифа Волоцкого (1439/40?-1515), Григория Сковороды (1722-1794), Феофилакта, архиепископа Тверского (в миру - Ф.Л. Лопатинский) (70-е г. XVII в. - 1741), Паисия Величковского (1722-1794), Тихона Задонского (1724-1782), трудах Ф.А. Голубинского (1797-1854), Ю.Ф. Самарина (1819-1876), Ф.Ф. Сидонского (1805-1873), Н.Н. Страхова (1828-1896), Вл. Соловьева (1853-1900), П.Д. Юркевича (1827-1874) и многих других просветителей, духовных учителей и философов.
          К числу ведущих представителей данного психологического направления конца XIX - начала XX в. могут быть отнесены как ученые из духовных семинарий и академий, так и философы богословской ориентации: архимандрит Феофан (в миру - П.С. Авсенев) (1810-1852), Никанор, архиепископ Херсонский (1826-1891), Антоний (Храповицкий), митрополит (1863-1936), В.Н.Карпов (1798-1867), С.С. Гогоцкий (1813-1889), В.С. Серебреников (1862-?), Н.О. Лосский (1870-1965), В.И. Несмелов (1863-1937), В.А. Снегирев (1844-1889), В.Д. Кудрявцев-Платонов (1828-1891), М.М. Тареев (1866-1934), П.Д. Юркевич (1827-1874) и более известные современным психологам В.В. Розанов (1856-1919), С.Ф. Франк (1877-1950), Л.М. Лопатин (1855-1920), С.Н. Трубецкой (1862-1905) и Е.Н. Трубецкой (1863-1920), Н.Я. Грот (1852-1899).
          При этом следует напомнить вывод Н.А. Бердяева о том, что в целом для русского сознания XIX в. характерен интерес к соединению теоретического и практического разума, достижение целостности в познании. А это предполагает "познание совокупностью духовных сил, а не одним разумом" (Бердяев Н.А., 1990, С.183).
          И с этой точки зрения не столь уж парадоксальным представляется суждение о том, что не только собственно богословские учения, но и "русские безрелигиозные - социализм, народничество, анархизм, нигилизм и самый наш атеизм - имели религиозную тему и переживали с религиозным пафосом" (Бердяев Н.А., 1990. С.183). Как отмечалось, "все глубокие русские мыслители и философы были одновременно религиозными философами и богословами" (Флоровский Г.В., 1990. С.493). В силу данного положения, достаточно сложно однозначно очертить круг мыслителей: ученых, психологов, богословов, философов, внесших свой вклад в формирование и развитие русской религиозно-психологической мысли. Можно лишь более четко обозначить тех, кто ей принципиально противостоял. Поэтому мы остановимся лишь на обобщенных положениях этого направления отечественной психологической мысли и идеях ее наиболее ярких представителей.

          1. Особенности русского менталитета как концептуальные основания направления. Исходные основания этого направления - оригинальная русская философия (являющаяся, по словам А.И Введенского, "всегда тоталитарной по постановке проблем, всегда соединяющей теоретический и практический разум, всегда окрашенной религиозно") и национально-самобытные особенности русского мировоззрения, имплицитно содержащиеся в основных положениях духовно-психологических учений в области исследования души и духа (да собственно и выстраивавших внутреннюю логику этих учений).

• По мнению С.Л.Франка, В.Ф.Эрна, С.Н. Трубецкого и других ученых, специально занимавшихся данным вопросом, к особенностям русского мировоззрения, определяющим своеобразие русского мышления, относятся следующие черты:

1.      Интуитивность в поисках полной жизненной истины, приводящая к религиозно-эмоциональному толкованию жизни, стремление к умозрительности, а не систематическому и понятийному познанию. Именно эта антирационалистичность русского мышления привела к созданию самобытной теории познания (онтологической гносеологии), которая легла в основу отечественных религиозно-психологических построений и суть которой - признание жизненного опыта как основы познания истины.

2.      Онтологизм, тяга к реализму, что приводит к признанию примата жизненного факта над мышлением, когда познание осуществляется через переживание, ибо именно "жизнь есть... реальная связь между "я" и бытием, в то время как "мышление" - лишь идеальная связь между ними" (Лосский Н.О., 1991. С. 479). В.Н. Эрн отмечал, что русская философская мысль в отличие от рационалистических построений меонизмического типа (с их отвлеченностью от жизни, отрешенностью от сущего) всегда "существенно конкретна, т.е. проникнута онтологизмом, естественно вытекающим из основного принципа Логоса" (Эрн В.Ф., 1991. С. 86).

3.      Практичность, направленная изначально на определенное преобразование, улучшение мира, постижение мирового блага, а не только на познание его (мира) как таковое. В соответствии с этим истина понимается не как идеальная теоретическая картина мира, не как чистая идея, а как то, что существует само по себе и "совпадает с внутренней основой жизни" (Лосский Н.О., 1991. С.489). При этом отмечается доминирование морального и социального начала в русских религиозно-мировоззренческо-философских построениях (Зеньковский В.В., 1991. С. 36).

4.      Глубокая и коренная религиозность, причем следует отметить, что эта религиозность выступает как принцип философствования, противостоящий другому принципу - рационалистическому (Эрн В.Ф., 1991. С. 87-88). В этой связи известный отечественный специалист в области истории философии В.В. Зеньковский отмечает, что для русского народа" христианство выступало не только как религия, но и как мировоззрение" (Зеньковский В.В., 1991. С. 32).

5.      Персонализм, понимаемый как неразрывная связь между Словом и Личностью человека (в том числе ученого или мыслителя). Поэтому "мало знать, что написали и что сказали Гоголь, Достоевский или Соловьев, нужно знать, что они пережили и как они пережили" (Эрн В.Ф., 1991. С. 90) и только тогда можно составить полное представление об учении каждого из них. Иными словами, мало знать, что сказано или написано, мало знать, кем и в каком жизненном контексте это говорилось или писалось, надо существенное внимание уделять и к "молчаливой мысли поступков, движений сердца, к скрытой мысли, таящейся в сложном, подвижном рисунке индивидуального мира" (Там же. С. 90) .

• 2. Базовые идеи отечественной духовной психологии. В первую очередь именно эти особенности русского мировоззрения и составляют основу отечественной духовной психологии. В обобщенном виде, главные идеи этой психологии могут быть обозначены как психологический онтологизм и сводятся к ряду базовых положений:

1.      Рассмотрение душевного, души - как области исключительно внутренней реальности, познание внутреннего мира человека не снаружи, со стороны чувственно-предметных условий и закономерностей психического феномена (т.е. внешнего предметного материального мира), а изнутри него самого вовне, т.е. как душевные переживания или психические явления даны самому человеку, его "Я", а не стороннему наблюдателю.

2.      Признание психического мира человека как некоторой самостоятельной сущности, живущей по своим законам, не соотносимым с законами материального мира, вернее, законам, бессмысленным и невозможным в нем.

3.      Признание непрерывности процесса сознания (один из представителей духовной психологии В.А. Снегирев подчеркивал что "процесс сознания необходимо признавать непрерывно продолжающимся во все течение жизни, следовательно - во сне, в самом глубоком обмороке и т.п. - перерыв его равнялся бы прекращению жизни души" (цит. по: Лосский Н.О., 1991. С.192). Следствием подобного решения вопроса о дискретности/недискретности сознания является и отвержение в рамках духовной психологии идеи о наличии бессознательных психических явлений, а следовательно, и идеи о том, что "область психического необходимо должна быть шире специальной области сознательного" (Несмелов В.И., 1994. С. 14). При этом используется следующий аргумент: "Отсутствие памяти о явлениях сознания не может служить доказательством отсутствия самих явлений. Такое доказательство было бы ничуть не выше явно неверного утверждения гипнотика, что будто за время своего гипноза он совершенно не жил сознательной жизнью" (Там же. С. 18) .

4.      Признание тезиса о тождестве веры и знания как по их психологической природе, так и логическому строению, а соответственно и идеи о том, что вера возможна в качестве действительного познания, что не только внешнее восприятие и наблюдение, но и "самооткровение духа" может служить источником его познания (Франк С.Л., 1917. С. 85-100). Надо отметить, что именно обоснованию этого положения в рамках духовной психологии уделялось большое внимание, о чем свидетельствует обилие статей на эту тему, опубликованных в различных философско-религиозных, богословских и других изданиях (Вера и знание, 1888; Никольский А., 1907; Шпет Г.Г., 1991; Радлов Э.Л., 1991 и др.). Основной вывод этих статей достаточно точно отражается в мнении В. Серебренникова о том, что "основываясь на показаниях внутреннего опыта, мы должны признать, что самосознающий дух противопоставляет себе свои состояния и в таком виде непосредственно сознает их. Непосредственное сознание душевных явлений, или внутреннее восприятие, есть первый и самый главный источник познания духа" (Серебреников В., 1897. Вып.II (март). С. 433). Таким образом, признание (1) знания как "веры в высшей степени ее основательности" (Флоровский Г.В., 1990. С. 103) и соответственно (2) самооткровения духа - в качестве единственного опытного источника получения непосредственного знания о душевной жизни, позволяет представителям духовной психологии прийти к выводу о возможности непосредственного опытного познания души, душевных явлений не только так называемыми объективными методами, но и методами интроспекции.

5.      Признание наличия свободы воли у человека при оригинальной трактовке самого понятия "свобода воли". Как пишет В.И. Несмелов, "действительная свобода человеческой воли раскрывается лишь в той мере, в какой человек может хотеть не делать того, чего он хочет" (Несмелов В.И., 1994). И далее: "Воля может себя самое подчинить определенному правилу жизни, и в этом подчинении воли общему правилу жизни заключается вся ее свобода. Хотеть чего-нибудь и иметь возможность исполнить хотение свое и все-таки не сделать того, чего хочешь, во имя признанного правила жизни - это высочайшая мыслимая степень развития свободы воли" (Несмелов В.И.,1994. С. 177) . В соответствии с этими исходными положениями, которые, безусловно, имеют определенные вариации во взглядах конкретных представителей русской духовной психологии, и разворачивается теоретико-методологическое и проблемологическое пространство, занимаемое совокупностью психологических учений в русле святоотеческих традиций.

3. Взгляды С.Л. Франка как пример духовно-религиозной психологии. Не имея возможности подробно остановиться на всех этих учениях, в качестве примера рассмотрим систему психологических взглядов С.Л. Франка, получившую название "философская психология" и вобравшую в себя большинство из типичных особенностей русской духовной психологии (Франк С.Л., 1917). С.Л. Франк, поставивший своей задачей "содействовать... восстановлению прав психологии в старом, буквальном и точном значении этого слова", считает, что современная ему психология в большинстве случаев есть не учение о душе как определенной сфере некоторой внутренней реальности, отделяющейся и противостоящей чувственно-предметному миру природы, но является физиологией - учением "о закономерностях так называемых "душевных явлений", оторванных от их внутренней почвы и рассматриваемых как явления внешнего предметного мира". В силу этого "три четверти так называемой эмпирической психологии и еще большая часть так называемой "экспериментальной" психологии есть не чистая психология, а либо психофизика и психофизиология, либо же ... исследование явлений хотя и не физических, но вместе с тем и не психических" (Там же. С.3).
          По мнению Франка, подлинное познание человеческой души возможно лишь на пути соединения "религиозной интуиции" (которая позволяет "опытно переживать" душу) и научного или отвлеченного знания (являющегося "единственной формой общедоступной и общеобязательной объективности"). При этом особенно подчеркивается возможность именно опытного познания души как некоторой целостной, единой сущности, а не только как множества отдельных душевных явлений (такую точку зрения русский ученый называет психической атомистикой) или лишь как проявлений этой души, а не ее сущности. Да и под понятием "душа" он понимает лишь "общую природу душевной жизни", вне зависимости от того, как мы мыслим эту природу.

• Соответственно проанализированным выше тезисам концепции Франка, выстраивается им и теоретико-методологическая платформа "философской психологии". Ее задачами являются:

o познание не отдельных, единичных, обособленных душевных явлений, а природы "души" методом самонаблюдения под которым понимается "имманентное уяснение самосознающейся внутренней жизни субъекта в ее родовой... сущности" (С.29);

o определение места "души" в общей системе понятий, ее отношений к другим областям бытия. И в этом случае (при таком понимании задач философской психологии) она отличается от реальных, в т.ч. естественных наук, а равно и от дисциплин, занятых познанием "царства Логоса или идеального бытия" (логика, этика, эстетика, религиозная философия и т.д.), поскольку имеет целью не Богопознание или миропознание, а постижение бытия, раскрывающегося в самопознании. Объектом же философской психологии является человек как "конкретный носитель реальности" (С. 29-30).

В другом месте Франк уточняет собственное понимание душевной жизни, снова подчеркивая ее целостность: "Наша душевная жизнь есть не механическая мозаика из каких-то душевных камешков, называемых ощущениями, представлениями и т.п., не сгребенная кем-то куча душевных песчинок, а некоторое единство, нечто первично-сплошное и целое, так что, когда мы употребляем слово "я", этому слову соответствует не какое-то туманное и произвольное понятие, а явно сознаваемый (хотя и трудно определимый) факт (С. 17).
          Теперь остановимся на основных, на наш взгляд, положениях, развиваемых Франком как одним из представителей богословской психологии, и отличающих его подход от других, в первую очередь естественно-научных и материалистических.
          1. Франк признает душевную жизнь как особый мир, не сводимый лишь к материально-предметному бытию и отграниченный от предметного мира. При этом душевная жизнь не есть только реальный факт с точки зрения предметного сознания. Этот своеобразный мир существует и существует как то, что он есть в том смысле, "в каком и что он есть для самого себя". И именно в таком понимании его независимости и самостоятельности, душевный мир имеет собственные условия жизни, "бессмысленные и невозможные в другом плане бытия, но единственно естественные и реальные в нем самом" (С. 55-56).

• 2. Основными чертами душевной жизни признаются:

o Непротяженность ее или, точнее, непространственность, т.к. для образов как элементов душевной жизни протяженность есть не форма их бытия, а лишь "простое бесформенное, непосредственное и неопределимое внутреннее качество" (С. 95) .

o Невременность душевной жизни. Поскольку область психического есть "область переживания, непосредственно субъективного бытия" (С. 90), то по своей сути переживание лишено измеримой длительности, не локализовано во времени. И лишь когда человек начинает мыслить переживание, заменяя его "невыразимую непосредственную природу его изображением в предметном мире" (С. 96), можно вести речь об определении времени переживания.

o Неизмеримость как одно из основных отличий душевной жизни от предметного мира, обусловленное соответственно двумя первыми ее чертами.

o "Сплошность, слитность, бесформенность единства" душевной жизни (С. 96). Душевная жизнь не является ни определенным множеством, ни определенным единством. Она есть лишь "материал, предназначенный и способный стать как подлинным единством, так и подлинною множественностью, но именно только бесформенный материал для того и другого" (С. 98).

o Неограниченность душевной жизни, отсутствие ограниченного и определенного ее объема. При этом "она не имеет границ не потому, что объемлет бесконечность, а потому, что положительное ее содержание в своих крайних частях каким-то неуловимым образом "сходит на нет", не имея каких-либо границ и очертаний" (С. 102).

Можно сказать, что все эти черты лишь с разных сторон характеризуют сущностную черту душевного мира - ее неопределенность и бесформенность, что собственно и отличает ее от всего предметного и логически-определенного.

• Можно сказать, что все эти черты лишь с разных сторон характеризуют сущностную черту душевного мира - ее неопределенность и бесформенность, что собственно и отличает ее от всего предметного и логически-определенного.

o 1) душа как формирующееся единство, т.е. как начало "действенности или жизни" (С. 165);

o 2) душа как носитель знания, исходящего из "непостижимых глубин бытия" и концентрирующегося в индивидуальном сознании (С. 190);

o 3) душа как единство духовной жизни (т.е. объективной и субъективной сторон душевной жизни), которая выступает как форма и стадия сознания.

Другими словами, здесь намечена как бы эволюция внутренней жизни человека, когда (1) от чистой душевной жизни как самого низшего состояния (где нет ни субъекта, ни объекта, нет различения между "я" и "не-я", а есть лишь чистая и универсальная потенция - бесформенная общность душевной стихии), (2) через выделение содержаний предметного сознания из душевной жизни и образование противостоящего ему мира - "личного самосознания индивидуально-единичного "я" (С. 218) (состояние самосознания), (3) к высшему состоянию духовной жизни, где противостояние субъекта и объекта, "я" и "не-я", внутреннего и внешнего бытия существенно видоизменяется (по сравнению с предыдущим состоянием), например, "я" сознает себя "лишь частным излучением абсолютного единства жизни и духа, возвышающегося и над противоположностью между субъектом и объектом и над противоположностью между разными субъектами" (С. 129).
          Тем самым на последней ступени происходит как бы актуализация, осуществление того "зародышевого состояния", своеобразие которого было в чистой душевной жизни (С. 129).
          По сути, С.Л. Франк в своей "философской психологии", обобщая многие идеи своего времени (Джемса, Бергсона) и опираясь на исходные положения русской религиозно-философской мысли (понимание сознания, интерпретация соотношения веры и знания, преломление гносеологии через призму онтологии, признание значимости личности и личностного начала в эволюции душевной жизни и т.д.), предложил программу "новой психологии", которая, по его мнению, являлась выходом из противоположности материалистически и идеалистически ориентированных психологических систем.
          И в этом смысле конечная задача духовной психологии - создание благоприятной почвы для "истинного направления науки о духе", подразумевающего ситуацию когда мы будем иметь вместо "психологии человека-животного психологию человека - образа божьего" (С. 439), по нашему мнению, вполне была реализована С.Л. Франком, хотя он ни в одной строке своей работы не упоминает Бога.

          4. Организационное оформление отечественной духовной психологии. Говоря о духовной психологии в России начала XX в. как самостоятельном направлении психологической мысли, мы имели в виду не только наличие целостных, достаточно логичных и, в определенной парадигме, обоснованных концепций или теоретических построений. Надо, помимо этого, указать, что это направление было оформлено и организационно. Так, существовавшее Санк-Петербургское Философское общество в значительной мере пропагандировало именно работы этого направления, хотя его двери был открыты и для представителей других подходов к природе внутреннего мира человека. Более того, Духовные Академии также служили своеобразной школой, в рамках которой апробировались религиозно-психологические идеи. Так, многие выпускники академий писали работы на получение степени кандидата или магистра богословия по психологической тематике, например, в Санкт-Петербургской духовной академии в 1894 г. из 42 выпускников 10 писали работы по психолого-философской проблематике (Отчет о состоянии ..., 1895. Вып. 2. С. 361) , а в 1903 г. среди тем диссертаций мы встречаем работы с такими темами, как: "Развитие пессимистических воззрений в русской жизни и литературе 2-й половины XIX века как следствие оскудения веры (религиозно-психологический очерк)", "Учение Лейбница о связи души с телом и критическая оценка этого учения с христианской точки зрения"; есть работы, в которых изучаются феномены "нравственной вменяемости", "свободы совести" и другие, которые сейчас мы могли бы в полной мере отнести к психологической проблематике (Там же. С. 519).
          Более того, в Санкт-Петербургской Духовной академии, например, существовало специальное Студенческое Психологическое Общество, председателем которого был В.С. Серебренников, экстраординарный профессор по кафедре психологии академии. В его работе участвовало более 70 человек, и в год оно имело от 10 до 12 заседаний. Насколько большое внимание уделялось деятельности общества, свидетельствует факт посещения заседаний ректором академии, более того, "полезная деятельность общества, засвидетельствованная Преосвященным Ректором, обратила на себя милостливое внимание Высокопреосвященного Владыки. По просьбе председателя общества ... В.С. Серебренникова... Ректор представил Его Преосвященству правила занятий общества, испрашивая архипастырского благословения на дальнейшее существование общества, на основаниях выраженных в правилах" (Там же. С. 521). Было получено положительное решение. Резолюция на документе о деятельности Психологического общества гласила: "1903. января 4. Благословляется. М.А." (Там же. С. 521). Необходимо отметить, что духовенство активно участвовало и в собственно научных психологических мероприятиях. Например, членами и гостями 2-го Всероссийского Съезда по педагогической психологии были преподаватели из духовных семинарий г. Калуги, Санкт-Петербурга, Твери, Саратова.
          Таким образом, развитие духовной психологии могло идти только по нарастающей, тем более что все к этому располагало: были исследовательские центры; были молодые последователи известных и серьезных мыслителей; расширялся перечень журналов, публикующих труды представителей духовной психологии; был целый ряд плодотворных идей и подходов. Более того, постоянное общение на научных собраниях и заседаниях Московского психологического общества, Религиозно-философского Собрания в Санкт-Петербурге и других научных собраниях способствовало корректировке, уточнению, критической переоценке концептуальных построений.
          Однако с началом революционных преобразований в России и уж тем более после победы Октябрьской революции судьба духовной психологии существенно изменилась...