В. И. Геннин писал о Нижнетагильском заводе: «по указу 1720 года, данному камисару Никите Демидову, построен на Тагил реке в 1725 году от Невьянска в 57 верстах. При оной построено 4 домны и 2 молота и из оных одна домна пущена в ход декабря за 25-го числа того ж году.
Руды к тому заводу на плавку чугуна берутся с нижеуказанных рудников: 1) с Высокогорского, в нем руда лежит и лежит магнитная; 2) с Гальянского, что подле речки Рудянки и Гальянского болота. Место, где та руда лежит, невесьма высокое и в прошлых годах на одном руднике руды не сколько добыто было между пустою серою землею и за малостию в том месте руды оной рудник оставлен, а кем обысканный – неизвестно».
Из этого же описания видно, что постоянно в ходу были лишь доменные печи, а две другие, очевидно, ремонтировались: горновой камень, которым облицовывалась домна изнутри, выгорал довольно быстро, а разбор, даже частичный, домны, которая представляла собой по сути дела крепостную башню, был, конечно, делом не легким. И тем не менее, работая только на двух домнах, Нижнетагильский завод уже в то время, в начале тридцатых годов XVIII века быстро выдвинулся в число крупнейших на Урале. Если, например, Невьянский завод выплавлял в год 86 – 87 тысяч пудов чугуна, то Нижнетагильский почти в три раза больше – 240 тысяч.
Но не только это выдвигало Нижнетагильский завод. С самого начала он выпускал самый дешевый металл, что очевидно, объясняется прежде всего отличным качеством высокогорской руды и близостью ее добычи от завода.
Немаловажным обстоятельством было и то, что Нижнетагильский завод в отличие от других никогда не знал забот и с флюсом, в качестве которого в домну шел известняк все в той же горы Высокой. Это позволяло Акинфию Демидову на обслуживании доменной печи не более 15 человек – цифра, как можно понять из архивных документов, для других заводов практически недостижимая.
Сравнивая экономические показатели двух соседних заводов – Невьянского и Нижнетагильского, приводятся такие данные: если на Невьянском заводе один пуд чугуна Демидовым обходился 6 ¾ копейки, то на Нижнетагильском в 6 копеек. Еще резче выглядела эта разница в стоимости, когда дело доходило до литья. Низкая стоимость высокогорской руды позволяла Демидовым заменять ею местные, менее качественные не только в Невьянске, но и в более отдаленных заводах.
То есть, можно сделать вывод, что близость всех технологических материалов, наилучшее оборудование и хорошая организация являлись плюсами, «козырными картами» в производстве тагильского металла, позволяющими ему быть самым качественным и самым дешевым по тем временам.
Обязательно отметить высокий уровень организации производства на демидовских заводах. В основных цехах существовала сдельно-премиальная система: перевыполнившие норму выработки мастера получали премию, еженедельно выявлялись лучшие из них и тоже награждались.
Управители заводов были обязаны регулярно доставлять в Главную контору ежемесячные, двухнедельные и недельные («седьмичные») рапорты. Работавший на Нижнетагильском заводе Демидовых в конце XVIII века шведский металлург И.Э.Норберг изумлялся тому, что заводская администрация раз в две недели доносила в Главную контору об объеме произведенной за это время продукции, что позволяло правлению следить за ритмичностью работы предприятий и в случае необходимости принимать срочные меры. В Западной Европе подобная статистика даже в XIX веке была большой редкостью. То есть четкую организацию и своевременный учет производства можно отнести к факторам, положительно влияющим на общую деятельность и процветание Демидовских заводов.
А вот к минусам, к недостаткам можно отнести сложности транспортировки продукции завода. Оторванность Урала от центра России создала огромные трудности по транспортировке железа к рынкам сбыта. Единственной транспортной магистралью в то время был Камско-Волжский водный путь, поэтому, едва закончив вывозку угля из куреней на завод, приписные крестьяне переключались на перевозку откованного железа и чугунного литья к чусовским пристаням – в Усть-Утку и Сулем: Нижнетагильский завод в этом отношении при всех своих плюсах и достоинствах имел и один весьма существенный минус – располагался на восточном склоне Уральского хребта, тогда как Чусовая, по которой можно было сплавлять железо в Каму, была на западном. Дорога от Нижнетагильского завода к Чусовой шла через Висимский завод, поднимаясь затем на перевал. Это был мучительный семидесятиверстный путь в лютые морозы и вьюги, иной раз засыпавшие снегом целые обозы. Но еще тяжелее и опаснее был следующий участок – по Чусовой.
Круглый год в Усть-Утке плотники строили барка-коломенки, каждая из которых могла поднимать до шести тысяч пудов. Ранней весной, сразу после ледохода, под выстрелы пушки коломенки, груженые чугуном и железом, отпускались «по струе». На коломенки набирали пришлый народ – завод обязывался уплатить за них недоимки, ценности этот пришлый народ для Демидовых не имел никакой (не свои ведь крепостные), и рисковали заводчики в этом опасном сплаве не столько людьми, сколько своим товаром – железом.
За сотни верст, кто на попутных, а кто и пешком, шли завербованные на «железный караван» крестьяне, шел на смертельно опасную работу с молитвами и уповая на «божескую милость», вручая свои жизни лоцманам. С огромной скоростью, местами до четверти километра в минуту, неслись барки-коломенки, управляемые веслами-потесями, мимо грозно ревущих скал-бойцов. И сто лет спустя сплав коломенок с железом по Чусовой сохранился без изменений, о чем свидетельствуют записки Д.Н.Мамина-Сибиряка. «Некоторые из них, - писал он, при ударе о боец переворачивает прямо вверх дном, а между тем барка имеет в длину 18 сажен и в ширину 4 сажени, в ней грузу 15000 пудов и около шестидесяти человек бурлаков...».
Но если барке сопутствовала удача, если она благополучно миновала все скалы-бойцы и не «обмеливалась», то 400 верст до Перми проходили всего за три дня. Конечно, никакими обозами, даже зимой, по санному пути перевезти все 200 – 300 тысяч пудов железа и чугунного литья – продукцию только одного Нижнетагильского завода – до Перми было невозможно. Вот и приходилось идти на такой страшный риск.
Но дальше путь вниз по Каме был несравненно спокойнее и безопасней. В устье Камы железо перегружали на барки меньшего размера – дальше предстояло идти вверх по течению конной, а то и бурлацкой тягой. Первая по Волге крупная сдача железа бывала, как правило, в Макарьеве – старинном кержацком селе, известном на всю Россию своей «Макарьевской ярмаркой». И снова в путь, теперь уж до самой Твери или Вышнего Волочка, где караван обычно зимовал, чтобы весной опять по «верховой воде» пройти знаменитые Боровические ворота-пороги. Затем, благополучно пройдя озеро Ильмень, реку Волхов и Ладожский канал, караван с железом входил, наконец, в Неву, чтобы через пару дней пристать с Адмиралтейской пристани Петербурга. А здесь уж железо, клейменое силуэтом соболя, сдавалось в казну или продавалось иностранным купцам, расходясь дальше по всему свету.
Поможем написать любую работу на аналогичную тему