С конца 60-х годов XIX в. до конца 20-х годов XX в. в России центральное место в академической социологии и публицистике занимала субъективная школа. Она была представлена такими именами, как П. Лавров, Н. Михайловский, С. Южаков, Н. Кареев; в ней обнаруживаются несколько поколений последователей: Н. Рейнгардт, В. Чернов, Н. Русаков, Е. Колосов, М. Менский, Э. Энгельгардт, П. Мокиевский, А. Красносельский и другие.
Влияние этой школы на русскую интеллигенцию было огромным.
Рассказывая о ключевых положениях «русской» школы (как её называли за границей в то время), наилучшим способом представляется такой путь: рассмотреть отдельно наиболее заметных представителей (можно остановиться на четырёх учёных: Лаврове, Михайловском, Южакове и Карееве), чтобы, не смотря на явные идейные сходства, задержать взгляд на самобытности каждого социолога в отдельности. В этом смысле логичнее будет начать с анализа взглядов П.Л. Лаврова.
Лавров Петр Лаврович (1823-1900) Основные социологические работы: «Социологи-позитивисты», «Введение в историю мысли», «Теория и практика прогресса», «Социальная революция и задачи нравственности», «Задачи понимания истории». Лавров считал, что социология - это наука о солидарности, практические задачи которой не могут быть отделены от теоретического их понимания. Государство и общество должны служить человеку, а не он им. Не должно происходить подчинения общественного элемента личному или поглощения личности обществом. Личность должна понять общественные интересы, которые являются сутью ее интересов. Движущая сила истории - «критически мыслящая личность», элитарное меньшинство, а большинство служит и трудится, создавая меньшинству возможность служить народу для искупления его жертв, возврата народу его морального долга. Если общество заглушит критически мыслящих личностей, это приведет к застою и гибели.
Лавров считал, что психика членов общественного организма, их сознание, теории, укореняющиеся в их мышлении, - всё это заставляет их действовать, и это составляет главную черту общества в его отличии от организма.
Анализируя соотношение инстинкта борьбы за существование и чувства солидарности на различных этапах развития природных (животных) сообществ и человеческого общества, Лавров подчёркивал большое значение инстинктивной солидарности как оружия в борьбе за существование и за «наслаждение», или - усовершенствование человеческой жизни. Для высших наслаждений он был готов отречься от низших. А среди человеческих наслаждений наивысшим, по мнению Лаврова, является прочувствованная солидарность любви. Любовь, связующая личности в группы была исторической силой для поддержания существования.
«Спасение человеческих обществ от застоя именно в том, что в них есть всегда первые. Они мешают другим остановиться на той или другой ступени общественного развития…» Насильственная революция «фактически в историческом процессе оказывается большею частью несравненно более обыкновенным орудием общественного прогресса, чем радикальная реформа в законодательстве мирным путем». Главную причину такого исхода Лавров видит в недостатке «умственного и нравственного развития в господствующих и руководящих личностях и группах», который «и ведёт обыкновенно в подобных случаях к неизбежному кровавому столкновению. Здесь виден тот революционный радикализм, который был присущ Лаврову. Но отнюдь не все его товарищи по науке разделяли такую точку зрения.
Михайловский Николай Константинович (1842-1904) Теперь перейдём ко второму яркому представителю субъективной школы в российской социологии. Принципиально важным является вопрос продуцирования субъективного метода в теориях обоих мыслителей, соотнесённости субъективизма с идеей прогресса, анализа категориальной основы в доктринах народнических мыслителей. Михайловский подчёркивал, что воля личности составляет её неотъемлемое свойство и не может быть сведена к социологической необходимости. Михайловский, как и Лавров, конструируя субъективный метод, таким образом, отправлялся от исходного пункта, общего для обоих, - принципа социально-активной, преобразующе-созидательной деятельности личности. Но в отличие от Лаврова, Михайловский не имел всесторонне разработанной теории, объясняющей причины активности личности; он выводил её, по сути дела, из нравственного самосознания, хотя и не отрицал при этом огромного воздействия на неё социальной среды, «всей социальной обстановки». В этом смысле, конечно, Михайловский был большим, чем Лавров, субъективистом.
Этический субъективизм народнических социологов у обоих приобретал форму всеобъемлющей философской конструкции, которая концентрировалась вокруг главного пункта - идеи нравственного суда над жизнью, историей, «естественным ходом» вещей. Личность, наделённая способностью страдать и наслаждаться, не может быть сведена к функции бездушного винтика. Страдания и наслаждения должны быть введены в формулу прогресса. Как и Лавров, Михайловский смотрел на историю с позиций должного. Нравственный идеал становится у него мерилом ценности истории.
Обращаясь к теме прогресса в русской субъективной социологии, трудно обойти стороной вопрос о критике Лавровым формулы прогресса Михайловского, поскольку прояснение её характера даёт возможность выявить особенности научной системы Михайловского. Лавров не согласился с её главным теоретическим аргументом, который заключается в том, что условием обретения личностью целостности и самоидентичности является уменьшение общественного разделения труда в социальном организме при увеличении такового между органами личности.
Социология для Михайловского представлялась наукой, исследующей желательное в общественной жизни и то, насколько оно возможно. Обязательно нужно сказать, о том, как старался Михайловский дать такое определение общественному прогрессу, чтобы эта (или эти) формула (или формулы в совокупности) могла служить своеобразным философским камнем для построения «золотого века». «Прогресс есть постепенное приближение к целостности, неделимости, к возможно полному и всестороннему разделению труда между органами и возможно меньшему разделению труда между людьми». Прогресс - это «борьба за индивидуальность». Прогресс – «последовательная смена форм кооперации», или смена трёх этапов «борьбы за индивидуальность»
К сожалению, та доля утопизма, которая прослеживается в работах Михайловского, пока подтверждается на практике - справедливое «золотое» общество свободных и равных бывает либо в прошлом, либо в будущем.
Южаков Сергей Николаевич (1849-1911). Культура создаёт единство «активными элементами» общества - личностями, которые являются отчасти сами продуктами этой же культуры. По мнению Южакова, существует три вида деятельности личности: самостоятельная, но не согласованная с интересами общества, принудительная деятельность, насильственно согласованная с обществом, и самостоятельная, свободная деятельность, согласуемая с интересами личности и общества. Идеал справедливого общества предполагает максимальное расширение последней сферы.
Вообще-то, Южаков выступал против словосочетания «субъективный метод», предложенного Лавровым и Михайловским, так как считал это обозначением некритичности. При этом он признавал важность соотнесения полученных результатов с нравственным идеалом, с оценкой с позиции «должного». Но никакого особенного метода он в этом не видел. Методы социологии носят объективный характер, но добытые с их помощью результаты должны получать нравственную оценку. На этом основании он заменил название «субъективная школа» на «этико-социологическая школа». Мораль – явление чисто социальное, которое является одновременно и условием, и результатом развития общества.
Оценка относительной важности явлений на основании нравственного мировоззрения (идеала исследователя) и построение научной теории при помощи того же критерия - вот, по Южакову, отличительная черта, существенный признак субъективного метода.
Кареев Николай Иванович (1850-1931). Подобно Южакову, Кареев думает, что вся общественная жизнь состоит из внешних проявлений человека в слове и деле, и в основном всех культурных и социальных отношений, наблюдаемых нами вокруг нас. Процесс социальной эволюции является не простым механическим развитием, а имеет характер процесса психического. Психика человеческих коллективов должна быть так же предметом научного исследования, как и внутренняя, душевная жизнь отдельной человеческой личности, психика интраментальная. На границах психологии и социологии существует своя промежуточная область-социальная психология. Социология, по Карееву, должна заниматься социальными организациями. Кареев говорит о значении психологии в особенности для так называемых наук социальных в более тесном смысле, изучающих организацию практических отношений между людьми. «Само существование общих целому народу идей, настроений, стремлений или особенностей национального характера было бы немыслимо, если бы каждая индивидуальная психика была замкнутым в себе миром, вне всякого общения с другими такими же замкнутыми в себе мирами. На деле этого нет»
Относясь к психологической, субъективной традиции, Кареев не мог (как, например, и Южаков) не подвести итог: «решая вопрос об активном воздействии человека или сознательной личности на социальный процесс», русские социологи «стремились, прежде всего, к теоретическому примирению идеи свободы и необходимости». И это, кажется, очень верно.
Поможем написать любую работу на аналогичную тему