Наука возникла в Древней Греции в период между VI и III вв. до н.э. Оговоримся: речь идет о возникновении науки в рамках западной культурно-цивилизационной традиции. Не исключено, что при своем рождении греческая наука опиралась на высокую восточную мудрость, на те астрономические, медицинские и иные знания, которые были накоплены в древнейших цивилизациях Индии, Китая, Вавилона, Египта. Однако убедительными свидетельствами на этот счет мы не располагаем, указать на какие-то конкретные заимствования не можем. Есть к тому же большая разница между "опираться" и "творить". И потому, наверно, мы не погрешим против истины, если скажем, что наука - уникальное достижение "эллинского гения".
Именно в Древней Греции были сформированы первые исследовательские программы, во многом предопределившие последующее развитие западной науки. Мы имеем в виду левкиппо-демокритовский атомизм, пифагорейско-платоновскую математику и аристотелевскую физику.
Понятие современной науки. Возникнув две с половиной тысячи лет тому назад, наука стала современной только в XVII веке. Материнским лоном этой трансформации была научная революция, начавшаяся гелиоцентрической системой мира Н. Коперника, продолжившаяся работами Г. Галилея, идеями Фр. Бэкона и Р. Декарта
и закончившаяся "классической физикой" И. Ньютона. Учитывая, что именно в трудах Галилея современная наука обрела свои наиболее характерные черты, ее и принято называть галилеевской. Становление галилеевской, или новоевропейской, науки связано с открытием нового научного метода. Его не знала "аристотелевская", античная и средневековая, наука. Метод этот, в понимании Галилея, двуедин. С одной стороны, это наблюдения, факты, "чувственный опыт", а с другой - "необходимые доказательства", требующие языка математики, ибо на нем, как полагал итальянский мыслитель, написана книга природы. Иначе говоря, перед нами исследовательское единство двух относительно самостоятельных методов: экспериментального и математического.
С XVII века наука, оставаясь современной, претерпела ряд важных качественных изменений. Их с определенностью можно уложить в три этапа: классический (XVII - XIX века), неклассический (конец XIX - первая половина XX века) и постнеклассический (вторая половина, вернее, последняя треть XX века и по сегодняшний день)*. Каждый из этих этапов имеет свои отличительные особенности.
Классическая наука. Образцом и доминантой в системе научного знания классического типа выступает механика. И это уже квалификация: вся классическая наука - одна большая механика. Все научные проблемы ставятся и решаются в терминах механического перемещения тел, движения с чисто геометрической точки зрения. Нет в этом плане разницы между естествознанием и обществознанием. Интеллектуальной модой "на механику" захвачены все. Этика, и та, как у Спинозы например, пишется геометрическим методом.
Объект и субъект познания в классической науке четко отделены и резко противопоставлены друг другу. После "Правил для руководства ума" Декарта все понимают: объект - res extensa ("вещь протяженная"), субъект - res cogitans ("вещь мыслящая"). Вещная протяженность объекта расшифровывается просто: это относительно устойчивое, механически устроенное тело, легко обращаемое в точки, линии, плоскости, "говорящее", как у Галилея, языком треугольников, кругов и прочих геометрических фигур. Также просто понимается и "мыслящая вещь": это чистый разум, лишенный всякой иррациональности, всех страстей, эмоций и чувств, идеалом для которого становится спинозовское "Не смеяться, не плакать и не отворачиваться, но понимать".
Субъект задает свои познавательные вопросы объекту, объект "с готовностью" (диспозиционность или предрасположенность) на них отвечает. "Порядок и связь идей те же, что порядок и связь вещей". Выпытать у объекта можно практически все - надо только умело (аналитически расчленяя сложное на простое) ставить вопросы. Субъект - отстраненный наблюдатель и бесстрастный экспериментатор. Он сознательно дистанцируется от объекта. Чем "меньше субъекта" (страстности, вовлеченности), тем "больше объекта", т.е. адекватности, или истинности, в результатах познавательной деятельности человека. Субъект, по сути, "фотографирует" объект.
Под колеса механики попадает и причинность - базовый принцип любой, а тем более классической науки. Она понимается как внешнее силовое воздействие одного тела на другое, воздействие линейное и однонаправленное (от причины к следствию - без всякой обратной связи). Внутренние (и самые глубокие) основания происходящих изменений при этом не вскрываются.
По лекалам механики кроится также общенаучная картина мира. Универсум - это гигантская машина, "огромные механические часы, состоящие из множества зубчатых колес". В XIX веке в связи с успехами биологии, химии, геологии и других наук механическая картина мира немного "разбавляется" идеями состояния, процесса, развития. Но в целом отказа от механицизма не происходит, его основные принципы остаются непоколебимы.
В обществе есть согласие относительно того, что познание мира должно вести к господству над ним. Бэконовское "Знание - сила" устраивает практически всех.
Неклассическая наука. Образцом для неклассической науки выступает квантово-релятивистская физика. Из проблемно-содержательной определенности объекта исследования релятивность (лат. relativus - относительный) вырастает в мировоззренческо-методологический принцип релятивизма.
Меняется объект научного познания. Он становится неоднородным, в нем появляются состояния, внутренние отношения, обратная связь, уровневая структура, самоорганизация, относительная автономия подсистем. Своей "либерализацией" объектная реальность обязана новым, поистине революционным открытиям в различных областях знания: электромагнитных волн, лучей Рентгена, радиоактивности - в физике, расширяющейся, пульсирующей Вселенной - в космологии, "наследственного вещества" (гена) и "счастливых случайностей" (мутаций) - в биологии. Механически-синхронный подход к анализу объектов дополняется теперь генетически-диахронным.
Усложняется и субъект познания. От прежней "разумной" чистоты мало что остается. Все больше ценятся воображения и интуиция, "иррациональные скачки ума". С помощью З. Фрейда ученые открывают для себя бессознательное, "работу" глубинных импульсов и желаний.
Относительность пронизывает также субъект-объектные взаимоотношения. Мир объектов уже не всегда и не во всем открыт познавательным усилиям субъектов. Природу приходится в прямом смысле пытать экспериментом. От изобретательности, даже изощренности как-вопроса зависит полнота и достоверность что-ответа.
В результатах познания начинают учитывать субъектные, или субъективные, инвестиции. Признается правомерным наличие различных (и равноправных) описаний одного и того же объекта, экспериментальной ситуации. Работа с объектами микромира окончательно убеждает исследователей в том, что субъект в процессе познания так или иначе искажает изучаемую реальность, что прибор фиксирует не только объектную ситуацию, но и свое собственное присутствие (возмущающее энергетическое воздействие) в ней.
Ставим один эксперимент - квантовый объект ведет себя как корпускула (мельчайшая частица), ставим другой - он уже волна. Перед учеными во весь рост встает так называемый корпускулярно-волновой дуализм. Впору говорить о "приборном идеализме" - полной зависимости результата познания от той идеи, которая материализована в приборе, системе приборов. Ситуацию разряжают сами ученые, предлагая считать средства и операции познавательной деятельности "системой отсчета", без которой считать что-то знанием нельзя, и еще, в лице Н. Бора, принцип дополнительности, которой гласит, что для целостного воспроизведения объекта можно и нужно пользоваться взаимоисключающими ("дополнительными") классами понятий.
Новые, неклассические черты приобретает и причинность. В общем плане она характеризуется как вероятностная. Вероятным - возможным, допустимым - становится переход от причины к следствию. На первый план выходят взаимозависимости, притом неоднозначные, элементов внутри системы, а не зависимость системы от внешних условий. Случайность не отбрасывается, более того, она становится условием внутренней динамики системы.
Мир в неклассической общенаучной картине мира предстает как сложная динамическая система, иерархически к тому же организованная. Наиболее существенные аспекты этой (такой) картины мира формируются под влиянием успехов, достигнутых наукой в изучении специфики законов микро-, макро- и мегамира, механизмов наследственности, общих законов управления и обратной связи.
Наука все увереннее превращается в непосредственную производительную силу общества. Отсюда и интерес последнего к ней. Появляется спрос на знание места и роли науки в развитии человеческой цивилизации, в жизни человека и общества. Этосом (ценностями, нормами и идеалами) своего сообщества явно озабочены и ученые.
Постнеклассическая наука. Определение образца и доминанты в системе научного знания постнеклассического типа - задача непростая. Связана она прежде всего с междисциплинарным характером постнеклассической науки и с ее "проблемной" (по проблемам) структурализацией. Сюда же относится предметно-целевое сращивание прикладных и фундаментальных знаний, теоретических и экспериментальных исследований. И все же на лидерство, пусть только методологическое, в постнеклассической науке по праву претендует синергетика. Ее интерес к неустойчивости, нелинейности, неравновесности, различным аттракторам (в мире хаоса) и бифуркациям весьма импонирует современному "научному мнению".
Объект постнеклассической науки - это по преимуществу исторически развивающиеся системы со сложной уровневой организацией своих элементов.
Субъект постнеклассической науки состоит из специалистов различных областей знания, так или иначе организованных (не обязательно в традиционные научные центры, можно и в интернет-сообщества - по проблематике, интересу, духу) вокруг комплексных исследовательских программ. К индивидуально-субъектной активности и "ангажированности" приборно-экспериментальных средств познания здесь добавляются еще социокультурные и цивилизационные моменты.
Для современной компьютеризирующейся науки характерно то, что Франсуа Лиотар назвал экстериоризацией знания. Вот что он писал в данной связи: " Знание может... становиться операциональным только при условии его перевода в некие количества информации. Следовательно, мы можем предвидеть, что все непереводимое в установленном знании, будет отброшено, а направления новых исследований будут подчиняться условию переводимости возможных результатов на язык машин".
Итак, речь идет о том, что со временем научным знанием будут считаться только те сведения или данные, которые удастся выразить количественно, подвергнуть квантификации, - словом, превратить в информацию. Обобщая, можно сказать, что экстериоризация знания - одна из самых примечательных черт постиндустриальной цивилизации или информационного общества.
Экстериоризация захватывает прежде всего естественнонаучное знание. Обществознание в этом плане держит глухую оборону. Но вряд ли оно долго продержится: силы экстериоризации нарастают. И не будем забывать, что обществоведческое знание все-таки часть знания как такового. Сегодня, в условиях впечатляющей взаимозависимости всего и вся, это ощущается особенно остро. И желательно не отгораживаться, не замыкаться в своей специфике, иначе обвинений в несовременности и периферийности не избежать.
Постнеклассическую причинность можно с полным основанием назвать синергетической. В центре ее внимания - бифуркации, т.е. точки, в которых (и вокруг которых) поведение системы становится крайне неустойчивым. В эти моменты достаточно небольших воздействий-усилий, чтобы возник новый уровень организации и система резко изменила направление своего развития. В точках бифуркации всегда содержится множество различных возможных линий развития.
Постнеклассическая общенаучная картина мира непременно включает в себя идеи историзма (исторической эволюции), плюрализма, нелинейности и самоорганизации (как возникновения порядка из хаоса).
Интерес общественности к науке в наши ("постнеклассические") дни чрезвычайно высок. Оно и понятно. Главный ресурс современного общества - информация, а создает его в основном наука. Именно общество в лице его лучших представителей настаивает сегодня на том, чтобы все крупные научные проекты подвергались морально-этической (на слуху здесь эвтаназия, клонирование человека), правовой, экономической, экологической и др. экспертизам, чтобы непременно учитывались социальные и иные последствия практического бытия науки. Общественность активно влияет также на определение (да, по "подсказке" самих специалистов) приоритетных направлений научных исследований и их последующее финансирование.
Поможем написать любую работу на аналогичную тему