Социальные процессы первой половины XX в., сопровождающиеся депрессиями и кризисами экономики, содействовали осознанию необходимости усиления роли государства как необходимого института экономики. Основателем институционализма считается американский ученый Т. Веблен (1857—1929). В книге «Теория праздного класса»1 он впервые обосновал исследовательскую специфику институционализма, заключающуюся в следующем:
• отрицается принцип индивидуальной оптимизации, при котором хозяйствующие субъекты следуют приобретенным правилам поведения и социальным нормам, что предопределяет исследования не только экономических, но и многих социальных проблем;
• отрицается методологический индивидуализм. Утверждается, что действия отдельных субъектов в значительной мере определяются ситуацией в экономике в целом, а их цели и предпочтения — социальными факторами;
• основная задача экономической науки сводится к «пониманию» функционирования хозяйства, а не к прогнозу и предсказанию;
• изменяется понятие экономики как (механически) равновесной системы: экономика понимается как эволюционирующая система, управляемая процессами, носящими кумулятивный (последовательного суммирования) характер, т.е. экономическое развитие характеризуется причинным взаимодействием различных экономических феноменов, усиливающих друг друга;
• благосклонность к государственному вмешательству в рыночную экономику.
Можно сказать, что методология институционализма носит междисциплинарный характер, поскольку использует совокупность антропологических, социологических, правовых, статистических, психологических и других исследований применительно к экономическим проблемам.
Т. Веблен известен резкой критикой неоклассического понимания человека как рационального оптимизатора. Согласно созданной им теории «демонстративного потребления» представители класса богатых покупают многие товары не только для удовлетворения своих личных потребностей, но и из-за того, чтобы «выделиться» среди других, продемонстрировать свою состоятельность, что обусловлено не рациональным выбором, а инстинктом соперничества и желанием прославиться.
Данный феномен, нарушающий закон спроса, известный в экономической науке как «эффект Веблена», показывает, что в экономике существуют массовые движения, которые не могут быть объяснены рационально. Веблен называет это «наведенное потребление», когда люди начинают тратить огромные деньги, следуя определенному примеру, какой-то моде: «Люди среднего достатка при более разумном поведении, если бы они не делали глупостей в течение своей жизни, могли бы построить дом, а они живут в наемной квартире...». Люди предпочитают приобрести автомобиль вместо расширения своего бизнеса, стремясь «дотянуться» до страты, представители которой имеют автомобиль.
Веблен полагал, что эпоха рыночного (денежного) хозяйства охватывает две стадии: на первой стадии собственность и управление находятся в руках предпринимателей; вторая стадия характеризуется дихотомией, т.е. делением — реальное управление экономическими процессами переходит к представителям «индустрии», т.е. к инженерно-техническому персоналу.
Эти идеи получили развитие у одного из ведущих экономистов современности профессора Гарвардского университета Дж. К. Гэлбрейта (род. в 1908) в его книге «Экономические теории и цели общества». Исследуя «общество изобилия», Гэлбрейт документально подтвердил, что оно развивает экономический дисбаланс, направляя слишком много ресурсов на производство потребительских товаров и недостаточное количество ресурсов — на общественные нужды и инфраструктуру. Он не разделяет тезис об абсолютной свободе рынка и считает манипуляцию со стороны современных корпораций аморальной охотой за покупателями и их психопрограммированием с применением самых передовых информационных достижений. Методологически это определяется безобидным понятием «управление спросом».
Будучи одним из теоретиков постиндустриального общества, Гэлбрейт считает приоритетным фактором развития возрастание роли государства, выраженное в «регулировании рынка, совокупности спроса, цен и зарплаты». По его мнению, «ключевым фактором роста является институциональная структура и ее воздействие на стимулы не только к изобретениям и инновациям, но и к более эффективной организации производственного процесса. Это ведет: к уменьшению трансакционных издержек на рынках товаров и ресурсов; к созданию юридической системы для контроля над выполнением контрактов; к определению и защите прав собственности, и главное — к сохранению всех этих стимулов»1.
В конце 1970-х.гг. представитель неоинституционализма Д. Норт сосредоточил основное внимание на исследовании проблем эволюции институциональной среды и экономического роста. Он исходил из того, что институциональные изменения могут возникать спонтанно за счет стихийного взаимодействия отдельных хозяйствующих субъектов. При этом меняются неформальные правила игры, которые под влиянием государства приводятся в соответствие друг с другом. Если государство заимствует формальные правила игры из-за границы, осуществляя «импорт институтов», но эти правила в корне не соответствуют обычаям и традициям, принятым в данном обществе (примером может служить импорт норм цивилизованного рыночного предпринимательства в мафиозное или традиционное общество), то такое заимствование не будет иметь успеха.
Неформальные правила игры и их динамика — важнейший ограничивающий фактор институциональных изменений. Это указывает на их эволюционность (постепенность) и кумулятив-ность — зависимость от прошлой траектории развития (изменения, начавшиеся в некоем направлении, будут продолжаться в будущем, иногда с большей силой).
С точки зрения Д. Норта и его последователей, исследование истории экономик различных стран следует трактовать именно с точки зрения институциональных изменений. Там, где такие изменения оказывались эффективными, т.е. с их помощью сокращались трансакционные издержки2, они способствовали экономическому росту; в других странах эти изменения тормозили хозяйственное развитие — в одних случаях по причине доминирования неформальных правил, препятствовавших развитию рыночных отношений, в других — по причине целенаправленных действий государственных должностных лиц, изменявших формальные правила игры в своих личных интересах.
Любой институт — экономический, социальный, культурный — есть, по определению Д. Норта, средство соблюдения правила игры в обществе. Он убежден, что деятельность людей носит «абсолютно свободный характер», ее можно уподобить броуновскому движению. Преследуя свои интересы, люди наталкиваются друг на друга и причиняют друг другу ущерб. Институт регулирует поведение людей таким образом, чтобы они не причиняли друг другу ущерба или чтобы этот ущерб чем-то компенсировался. При этом усилия, которые люди тратят на то, чтобы найти друг друга и договориться между собой, институт призван облегчить, организуя процесс передачи информации. Д. Норт перечисляет функции института:
• помогает человеку экономить ресурсы в ситуации выбора, обеспечивая предсказуемость результатов определенной совокупности действий, и таким образом привносит в экономическую деятельность устойчивость;
• устанавливает систему правил и стимулов, которые наследуются в процессе воспитания и обучения;
• обеспечивает свободу и безопасность действий индивида в определенных рамках.
Норт выделяет два фактора функционирования института: институциональные соглашения (или организации), т.е. договоры между отдельными индивидами с целью снижения трансакционных издержек (один из примеров институциональных соглашений — фирма, которая трактуется как совокупность контрактных обязательств ее участников, принятых для минимизации трансакционных издержек), и институциональная среда, т.е. совокупность «правил игры», норм и санкций, образующих политические, социальные и юридические рамки взаимодействий между людьми (неформальные правила игры — обычаи, традиции — и формальные, воплощенные в виде конкретных законов и нормативных актов); иными словами, рамки, в которых заключаются институциональные соглашения.
Поможем написать любую работу на аналогичную тему