Кризис классического русского «толстого» журнала в начале XX века и его новые формы («Журнал для всех» и др.).

Первый заметный кризис «толстого» журнала приходится примерно на 80-90-е годы XIX века. Этот период считается завершением его тотального господства в системе СМИ. Чуть раньше, в конце 70-х годов, М.Е. Салтыков-Щедрин указал на новую тенденцию в жизни журнала: «Физиономия нашей литературы за последние пятнадцать лет значительно изменилась, - писал он, - значение больших ежемесячных журналов упало, а вместо них в роли руководителей общественного мнения выступали ежедневные га-зеты»34. Парадокс ситуации состоял в том, что в последние десятилетия века многие известные русские журналы того времени -«Русский вестник», «Русское богатство», «Русская мысль», «Вестник Европы» - были достаточно популярны, обладали значительным авторитетом у читателей, с ними в какой-то степени вынуждена была считаться власть. Вполне успешно они справлялись и со своими главными обязанностями, связанными с маркировкой идеологического и художественного поля.

Однако общественно-политическая и литературная ситуация рубежа веков значительно отличалась от тех условий, в которых сформировалась ставшая почти классической типологическая матрица энциклопедического журнала. Ведущие идейные течения

XIX       века - народничество и традиционный умеренный либерализм - к тому времени исчерпали себя, а новые - марксизм и социал-демократия - находились в процессе становления. К тому же набиравшие силу политические партии, по свидетельству современников, предпочитали группироваться вокруг политических газет с ярко очерченной программой действия. Интеллигенция - движущая сила и основная аудитория «толстого» журнала - пребывала в состоянии мучительных художественных, философских, религиозных поисков. Критика также стояла на распутье. Все - от А.М. Скабичевского до К.Н. Леонтьева и В.В. Розанова - сходились во мнении, что цикл развития отечественной реалистической классики, включая наследие Белинского и шестидесятников, завершен. Однако вектор дальнейшего движения был неясен, оттого что расцвет русского модернизма только угадывался.

Сказалось на судьбе «толстого» журнала и изменение общей конфигурации отечественного рынка СМИ. В связи с экономическим ростом и научно-техническим прогрессом в России 80-90-х годов произошло значительное расширение и демократизация читательской публики, повлекшие за собой потребность в изданиях нового типа, которые полнее отвечали бы интересам и запросам массовой аудитории.

Во-первых, качественно преобразуется вся сфера журнальной периодики. Появились массовые «тонкие» журналы, иллюстрированные еженедельники, большое количество специализированных отраслевых журналов. Среди пестрого журнального многообразия был представлен целый ряд изданий, по сути, бравший на себя просветительные и воспитательные функции традиционного журнала. Это были журналы общественно-литературные, литературно-художественные, искусствоведческие, предназначенные для детского чтения и для знакомства с переводами произведений зарубежных авторов. Так, один из самых популярных и тиражных иллюстрированных еженедельников «Нива» (1870-1917) по своей структуре и общему содержанию на первый взгляд вполне мог претендовать на звание энциклопедического: на его страницах печатались художественные произведения, научные статьи, исследования, посвященные искусству, науке, этнографические материалы.

Однако коренное отличие «толстого» и «тонкого» журналов состояло в несовпадении их стратегических целей. Редакция «Нивы» стремилась помещать на ее страницах «все, что может сплотить воедино семью и оказать ей посильную помощь», а издатель А.Ф. Маркс подчеркивал, что его основная задача - «проведение в общество чисто семейных здравых начал» и отказ от «отстаивания тех или других политических идей и полемики». Тогда как для любого «толстого» журнала активное участие в выработке и оформлении идейных и художественных течений, в том числе путем их полемической дифференциации, всегда было приоритетной целью. И в реализации этой цели наравне с беллетристическим отделом участвовали идеологически целеустремленная публицистика и всегда тенденциозная литературная критика. Ведь так возмущавшая когда-то Н. В. Гоголя нарочито непоследовательная вкусовая критика «Библиотеки для чтения» О.И. Сенковского, которая занималась «разбором разного литературного сора, множеством всякого рода пустых книг», или якобы объективная «новая эстетическая критика», принципы которой в конце столетия провозглашал и яростно отстаивал на страницах «Северного вестника» А.Л. Волынский, так же вполне ясно демонстрировали философско-эстетические и художественные пристрастия и методологические установки журналов, как и проблемные статьи о литературе с развернутым социально-публицистическим дискурсом, характерные для демократических изданий народнического толка. Показательно, что ради возможности идейного влияния на публику руководство «Северного вестника» было готово идти на компромиссы с чуждыми ей по духу сотрудниками. Не возбранялось даже некоторое лукавство по отношению к читателям, чтобы заодно с беллетристикой и материалами на злобу дня они прочитывали «еретические вещи» и немножко «отравлялись ими». В своих мемуарах редактор журнала Л.Я. Гуревич описывала эту ситуацию так: «в “Северном вестнике” работал целый ряд известных беллетристов и профессоров, которым многое должно было быть чуждо и неприятно в журнале. Порою мне казалось нестерпимо тягостным просить их о сотрудничестве и печатать их труды, дающие журналу вес и несомненную ценность, но слишком нейтральные с идейно-боевой точки зрения. Огромность сметы, обуславливаемая этой “солидностью” журнала, заставляла меня иногда жалеть о том, что мы не пошли по пути заграничных “молодых”, открывавших небольшие журнальчики - только “для своих”. Но тотчас же приходила мысль, что такие журнальчики остаются в очень узком кругу читателей, тогда как о “Северном вестнике” говорили повсюду и подписка его росла... я продолжала заботиться о том, чтобы в журнале было достаточно того “просто интересного” материала, который, как локомотив, тащил в большую публику то, что представляло для нас идейную ценность».

Во-вторых, серьезным соперником журналов выступила интенсивно развивающаяся в этот период газетная пресса, причем не только столичная, но и провинциальная. Именно газета все больше становится главным источником новостей и выразителем общественных настроений. О смерти журнала и вытеснении его газетой писали «Русская речь», «Русская правда», суворинское «Новое время». В одном из фельетонов похвала современной журналистике произносится над гробом «толстого» журнала.

«Газета убила журнал!.. Журнал больше представляет собой мнение, газета же - факт... запрос на убеждения упал, и... осталась только потребность в новостях», - предвещала в 1879 году «Русская правда». О «смерти журнала», вытесненного газетой, начинают вслух и много говорить после успеха суворинского «Нового времени», то есть в конце семидесятых. Соперники Суворина воспринимают газету как форму более примитивную, более ком-мерциализованную, чем журнал; то есть успех газеты якобы свидетельствует о смене читательской аудитории, которая превращается в невежественную толпу. О своем торжестве над журналом говорило и само «Новое время»: «что касается до журналов старых, то они постепенно и видимо идут, что называется, “на убыль”. Фатальным рубежом, с точки зрения “Нового времени”, здесь была смерть Некрасова, которого газета оценивает не только как большого поэта, но и как универсального редактора», - отмечает Г.В. Зыкова37. К этому следует добавить еще целый ряд неблагоприятных внешних обстоятельств: в 1884 году были запрещены «Отечественные записки», в 1888-м - «Дело», многие журналы строго предупреждены.

«Толстый» журнал оттеснялся на периферию культурного поля и в результате успешного развития в России издательского дела. С 1889 года Ф.Ф. Павленков начинает издавать научно-популярную серию «Жизнь замечательных людей», книги по всемирной и отечественной истории, культуре, в 1899-м - знаменитый «Энциклопедический словарь». Издаются собрания сочинений многих русских писателей. С 1895 года И.Д. Сытин выпускает «Библиотеку самообразования». Издательство «Посредник» Л.Н. Толстого и В.Г. Черткова печатает дешевые книги для народа. Словом, книги по самым разным отраслям знания становится доступными массовому читателю.

Эпоха идейного брожения, художественных исканий, создание конкурентной среды в самой системе СМИ, казалось, должны были неминуемо «сбить» типологический журнальный алгоритм. Чуть позже Л. Троцкий даже поспешил объявить, что 90-е годы стали последним периодом «старого героического журнала», который никогда не сможет вернуть себе былое общественное значение. Однако судьба таких изданий, как «Вестник Европы», «Русское богатство», «Русская мысль» и даже «Северного вестника» А. Волынского, журнала, являющегося своеобразной квинтэссенцией сложного и противоречивого духа времени, а впоследствии также сам факт появления многочисленных, хотя и недолговечных декадентских изданий опровергли подобную точку зрения.

Схожая кризисная коллизия возникла в судьбе журнала в последнее десятилетие XX века. Тогда о «смерти», «коллапсе», «агонии» универсальных ежемесячников в связи с катастрофическим падением тиражей и оттоком массового читателя упорнее всего говорили сами сотрудники редакций и литературные критики. «Сколь ни мила нашему сердцу отечественная традиция литературной журналистики, она выдохлась и устарела, - писали “Московские новости”, - толстый журнал, каким мы его привыкли знать, исчезает: он превращается в гибрид альманаха с “Огоньком”, что вряд ли может вытянуть все глубже увязающий воз текущей литературы».

В середине 90-х годов прошлого века многим действительно казалось, что возрождению журнала мешают несколько непреодолимых обстоятельств. Это значительные экономические трудности, которые испытывали как сами издания, так и их читатели. Неожиданным для многих оказалось бурное развитие более оперативных электронных каналов СМИ, что стимулировало появление электронных версий журналов. Отчетливо просматривалось противостояние в современном литературном процессе писателей и критиков, опирающихся на опыт русской классики и развивающих в том или ином направлении ее реалистические традиции, с одной стороны, и представителей нового постмодернистского искусства и их теоретических апологетов, с другой. И наконец, налицо была крайняя неоднородность политического спектра и уже намечавшаяся усталость литераторов всех рангов от воинствующих идеологических боев перестройки.

И даже на рубеже XX-XXI веков, когда стало ясно, что журналы все-таки устояли, мысль об их бесперспективности время от времени возникает. То на страницах «Литературной газеты», то в «Новом литературном обозрении», то в ходе литературных многочисленных дискуссий высказывается мнение, что энциклопедический журнал в его традиционном типологическом варианте все больше выступает рутинизирующим фактором литературного процесса. Сохраняя художественные стандарты и образцы прошлого, он якобы представляет консервативный сегмент культурного пространства и даже в чем-то тормозит литературный процесс. Так, М.С. Новиков в юбилейный для «Нового мира» год упрекал журнал, что материалы последних лет обращены прежде всего к прошлому, а не к современному художественному и историческому опыту: всю классику напечатали, всю эмиграцию вернули, на очереди - архивы шестидесятников XX столетия. Должно же появиться что-то новое уже всего для толстых журналов то, что этот кто-то новый никак не появится, речь все идет о том, что было вчера и позавчера», - считает критик «Ком-мерсанта». И потому, по его мнению, в будущем неизбежно медленное угасание литературного журнала.

Однако «толстый» журнал, как и столетие назад, удержал свои позиции. Более того, он сохранился в современном культурном поле в своем традиционном формате. Значит, его аудиторная привлекательность и жизнеспособность обеспечены не только идеологическим потенциалом, но прежде всего сбалансированной типологической структурой, органично сопрягающей через единый журнальный контекст художественную, искусствоведческую и социальную информацию, что дает возможность своевременно вводить в общественное сознание актуальные темы, новый социальный, научный, нравственный опыт, формируя у читателей целостную картину мира.