Логическая и синтаксическая структуры различных видов текста. Их построение

Логические структуры повествования и описания однотипны. Их составляющие (узлы повествования и элементы описания) равноправны, а связь между ними сочинительная. Для синтаксической структуры повествования характерна опора на глагольные формы, прежде всего на формы прошедшего времени совершенного вида. Именно эти глагольные формы обладают наиболее отчётливо проявленной способностью «двигать действие», обозначая достигаемый им предел. Исчерпав себя, действие прекращается и уступает место другому. Таков механизм сочетания глаголов совершенного вида, передающих в повествовании последовательность событий. Эту функцию прошедшего времени совершенного вида отмечал В.В. Виноградов, говоря, «что оно толкает – по разным линиям или по прямому направлению – сюжет к развязке, к заключительному финалу. Прошедшее время совершенного вида, свойственное быстрому рассказу, повествованию, отличается динамизмом».         Для описания характерны глаголы несовершенного вида (в прошедшем и настоящем времени), фиксирующие статику фактов и позволяющие достичь эффект «остановленного времени». Не случайно одна из функций настоящего времени глагола в грамматике имеет название «настоящее изобразительное». Оно называет действие, но само по себе лишено движения. Лишь в речи, в смене глагольных форм настоящее время глагола приобретает свойство передавать движение. И даже тогда, когда в описательных текстах употребляются другие формы сказуемых – ими могут быть различные глагольные формы, – они семантически близки к настоящему изобразительному времени и только называют действия, не определяя ни последовательности, ни длительности их.

Иногда в описаниях мы вообще не видим глагольных форм. Однако описательный текст, состоящий целиком из номинативных предложений, т. е. перечисления признаков именительными падежами, сравнительно редок.

Сравним публикации двух газет, появившиеся в один и тот же день:

Из Воронежа во Внуково

 «Совершил посадку самолёт, выполнивший первый технический рейс из Воронежа» – такое объявление прозвучало вчера в московском аэропорту Внуково.

Этот порт теперь стал местом постоянной прописки аэробуса. Серийная машина с бортовым номером 86004, собранная на Воронежском авиационном заводе, передана Аэрофлоту для испытаний эксплуатационных. Начинается новый важный этап в «биографии» воздушного лайнера. В следующем году намечено начать перевозки пассажиров из Москвы в Сочи, Минеральные Воды, Симферополь. Выйдет лайнер и на международные трассы.

Здравствуй, аэробус!

Вчера в аэропорту Внуково приземлился аэробус, способный одновременно перевозить до 350 пассажиров с багажом. Диаметр его фюзеляжа превышает поперечный разрез туннеля метро. Интерьер лайнера поражает своим комфортом. В салонах – удобные кресла, просторные проходы, индивидуальная вентиляция. Лайнер оказался лучшим среди всех представленных в этом году на международном салоне в Ле Бурже.

Первый текст – повествование. Изложение организует цепочка глагольных форм совершенного вида: стал местом – была собрана (собранная) – передана – намечено начать – выйдет. Второй – описание. Его цель – рассказать, что представляет собой лайнер. Перечисляя преимущества аэробуса, автор использует глагольные формы несовершенного вида: способный перевозить – превышает – поражает.

В тот же день об этом событии сообщила и третья газета:

ВНУКОВО ПРИНИМАЕТ АЭРОБУС

В белёсом мареве хмурого осеннего неба появляется силуэт воздушного лайнера. Он делает небольшую пробежку по бетонной полосе и подруливает к зданию аэровокзала.

Из пилотской кабины выходят лишь члены экипажа. Работники Аэрофлота преподносят им алые гвоздики. Командир корабля лётчик первого класса Виктор Климаков докладывает о выполнении полёта.

Со вчерашнего дня широкофюзеляжный самолёт-аэробус с бортовым номером 86004 получил постоянную «прописку». После эксплуатационных испытаний машина выйдет на трассы Аэрофлота.

Это пример так называемого «смешанного» текста. В «чистом» виде описания и повествования в газетных материалах встречаются редко.

В речи повествование и описание взаимодействуют самым непосредственным образом, отражая разнообразные формы пространственно-временных отношений, существующих в действительности. Не случайно в старой риторической традиции было принято рассматривать повествование и описание как единство, «род слова». Ломоносов считал повествование разновидностью описания, представляющей «деяние». В определённых условиях линейная последовательность в перечислении событий может быть нарушена, могут возникнуть добавочные линии повествования, появиться их обрывы, могут включаться фрагменты, в которых описываются результаты действия. В качестве основы текстовой конструкции может выступить и описание: «постоянное взаимодействие повествования и описания создаёт возможность включить отдельный эпизод в более широкий контекст пространства и времени, подводит к необходимости понять общий смысл отдельного события». Однако психология создания автором этих видов текста и психология восприятия их читателем различны, и это существенно для редактора.

Повествование представляет собой, на первый взгляд, наиболее простой способ изложения. Не случайно, видимо, древнейшие образцы народного творчества – это в основном повествования, рассказы о событиях. Психологи установили, что дети, учась говорить, первую свою связную речь строят обычно как повествование. Педагогические методики учитывают это. «Первые темы, которые самым естественным путём пришли нам в голову, –свидетельствуют воспоминания преподавателей Яснополянской школы Толстого, – были описания простых предметов, как-то хлеба, избы, дерев и т. п.; но, к крайнему удивлению нашему, требования эти доводили учеников почти до слёз, и, несмотря на помощь учителя, они решительно отказывались писать на темы такого рода. Мы попробовали предложить описание каких-нибудь событий, и все обрадовались, как будто им сделали подарок. Столь любимые в школах описания так называемых простых предметов – свиньи, горшка, стола – оказались, без сомнения, труднее, чем целые, из воспоминаний взятые рассказы».

 В чём причина относительной сложности описания? При чтении мы постепенно движемся по тексту, от одного элемента описания к другому, но в результате этого поэлементного знакомства с предметом описания мы должны представить себе его как целое, как определённое единство, составить о нём целостное представление. Отсюда – конструктивные особенности описаний, характер приёмов, организующих их структуру.

Строя повествование, каждый узел его мы представляем отдельно и, выявляя характер связей между ними, подчёркиваем лишь смену этих узлов. Строя описание, мы ищем характерные черты предмета, олицетворяющие в нём главное, помогаем читателю преодолеть психологические трудности, апеллируя к его чувствам, вводим в действие дополнительные импульсы, способствующие созданию целостной картины. Очевидно, как важно учитывать это при работе над текстом.

Логическая и синтаксическая структуры информационных публикаций направлены на то, чтобы выявить для читателя смысл и новизну события или факта, извлечь из текста точное и адекватное действительности знание. Этому способствуют выработанные практикой стереотипы построения. Привычность, закреплённость формы и конструктивных приёмов помогают сконцентрировать внимание на фактическом наполнении материала.

Сообщение как композиционно-речевая форма констатирует факт или представляет его как то, что должно обязательно свершиться. Задача отразить временные и пространственные отношения, как в повествовании и описании, передать динамику смыслового развития, как в рассуждении, перед сообщением не стоит. Его логическая структура отражает лишь отношения общего и частного. Самый краткий вариант сообщения – одно распространённое предложение, содержащее, однако, много сведений, и поэтому его синтаксическая структура обычно усложнена. Если в сообщение входит несколько предложений, они могут быть оформлены как самостоятельные абзацы, но первая фраза всегда ведущая, смысловой центр сообщения, остальные – зависимы от неё, хотя между собой равноправны. Связь между ними осуществляется через ключевые слова, часто их повтором.

Информационное описание – в научной, справочной, учебной литературе выявляет признаки, присущие его объекту как признаки родовые. Достаточно обратиться к любому справочному пособию или учебнику, чтобы убедиться в этом. Так, в описание реки будут включены сведения об её длине и ширине, акватории, местах, где она протекает, экономическом значении и т. д. В описание города обязательно войдёт упоминание об его географическом положении, количестве жителей, истории, достопримечательностях. Последовательность этих элементов предопределена и логически обоснована, нарушать её не положено. Эти композиционные схемы облегчают читателю извлечение информации из текста, помогают сопоставить данные с приведёнными в однотипных описаниях, легко запомнить их. Цель информационных описаний в журналистских текстах – сообщить читателю новое знание, полезные сведения.

Рассуждение – самый сложный по своей цели и структуре способ изложения. Журналист далеко не всегда может ограничиться повествованием о событиях или их описанием. Непосредственная реакция на то, что было увидено или почувствовано им в определённый момент, часто свидетельствует лишь об интересе к событию, и, даже передав этот интерес читателю, он ещё не выполнит свою задачу – установить связь между явлениями, обобщить их, сделать вывод.

Логические и синтаксические особенности рассуждения предопределены ходом зачастую весьма непростых мыслительных операций, предпринятых автором. Рассуждение – это процесс выведения нового знания. Этим обосновано требование логически строгой последовательности суждений и точности логических связей между ними, которые имеют подчинительный характер. Логическая структура рассуждений – «цепь суждений, которые все относятся к одному предмету или вопросу и которые идут одно за другим таким образом, что из предшествующих суждений необходимо вытекают или следуют другие, а в результате получается ответ на поставленный вопрос». Особенности логических, смысловых связей находят своё отражение и в синтаксической структуре рассуждения. Если для описания и повествования характерен синтаксический параллелизм, выражающийся в строении предложений, в подборе форм сказуемых, то основная единица «рассуждающей речи» – прозаическая строфа с цепной связью. Главное в смысловом отношении слово предложения, заключающее в себе новое знание о предмете мысли и являющееся предикатом суждения, в следующем предложении повторяется. Таким образом синтаксическая структура рассуждения отражает движение, развитие, сцепление мыслей.

Временной план, соотнесённость сказуемых, которые обращали на себя наше внимание при анализе описаний и повествований, в рассуждениях играют второстепенную роль, главное при этом способе изложения – сам субъект или объект мысли. Лингвистами установлено, что в газетных статьях, написанных от имени редакции и являющимися обычно по способу изложения рассуждениями, количественно преобладают имена существительные. Это можно объяснить тем, что задача такой статьи – раскрыть содержание понятий, объяснить суть явлений, а не рассказать о событиях или описать их.

Рассуждение, так же как повествование и описание, в тексте редко существует в «чистом виде». В публицистике оно всегда бывает осложнено включениями фрагментов других видов текста, облегчающих читателю постижение подчас весьма сложной логической конструкции.

Чтобы ощутить разницу между рассуждением и изобразительными способами изложения – повествованием и описанием, – обратимся к традиционному по своей структуре литературному тексту – известной многим книге воспоминаний И. Андроникова «А теперь об этом», к тем её страницам, где рассказывается, как В. Качалов читал начало из «Воскресения» Толстого. «Это начало потому сложно, – говорил Качалов, – что оно не описание человека, или природы, или события, а мысль, философия самого Льва Николаевича... Тот, кто произносит этот текст, должен видеть и эту траву. И деревья. И камни. И весну. И в то же время, произнося эти слова, не живописать, а вникать в обличительный смысл. И помнить, что это Толстой Лев Николаевич видит их так, а вовсе не я так вижу».

 Вот этот отрывок из «Воскресения»:

Как ни старались люди, собравшись в одно небольшое место несколько сот тысяч, изуродовать ту землю, на которой они жались, как ни забивали камнями землю, чтобы ничего не росло на ней, как ни счищали всякую пробивающуюся на ней травку, как ни дымили каменным углем и нефтью, как ни обрезывали деревья и ни выгоняли всех животных и птиц, – весна была весною даже и в городе. Солнце грело, трава, оживая, росла и зеленела везде, где только не соскребли ее, не только на газонах бульваров, но и между плитами камней…

Но люди, – большие, взрослые люди – не переставали мучить себя и друг друга. Люди считали, что священно и важно не это весеннее утро, не эта красота мира Божия, данная для блага всех существ, – красота, располагающая к миру, согласию и любви, а священно и важно то, что они сами выдумали, чтобы властвовать друг над другом.

Логическую структуру отрывка формирует противопоставление: люди (их поступки) – весна (красота мира Божия, данная для блага всех существ). Связь между суждениями осуществлена многократным повтором слова люди, и местоимения, которое замещает его, повтором глагольных форм, указывающих на это местоимение. Во втором абзаце встречаются повторы не только лексические, но и выраженные синонимами (весеннее утро – красота мира Божия – красота, располагающая к миру, согласию и любви). Перед нами логическое построение, передающее мысль в её движении и развитии.

Информационные публикации прессы не предназначены для представления сложных мыслительных операций. Они фиксируют их результат – новое знание о действительности. Умозаключение в полной форме в этих публикациях встречается крайне редко в отличие от публикаций научной информации. Гораздо чаще мыслительные операции развиваются по сокращённой схеме умозаключения, в которой отсутствует одна из посылок, так как подразумевается, что она известна читателю. Знание этой посылки может быть обусловлено «вертикальным контекстом», т. е. существованием общеизвестных истин, очевидных и для автора и для читателя (упоминание о них в тексте привело бы лишь к избыточности информации), либо содержание этих пропущенных посылок с необходимостью вытекает из реального контекста.

(Умозаключением называется такой прием мышления, посредством которого мы из некоторого исходного знания получаем новое, выводное знание. Во всяком умозаключении различают:

1) исходное, или данное, знание, выражающееся в посылке (посылках) умозаключения;

2) обосновывающее знание, выражающееся в правиле умозаключения;

3) выводное знание, выражающееся в выводе умозаключения.

Рассмотрим, например, умозаключение:

А равно Б; Б равно В; следовательно, А равно В.

В этом умозаключении посылками являются суждения: А равно Б; Б равно В; правилом является положение: «Если два предмета равны в каком-либо отношении третьему, то они равны в этом же отношении и  между собой»; выводом является суждение А равно В).

Вывод всякого умозаключения дает новое знание по сравнению с тем знанием, которое выражено в посылках.

В отличие от рассуждений, в которых всегда закреплён процесс выведения нового знания, определения и объяснения лишь фиксируют суждения о существенных признаках предмета или класса предметов. Рассматривая нашу речь как процесс развёртывания понятий, некоторые авторы считают, что определение является самым простым (с точки зрения структурной организации), наиболее устойчивым и логически строгим её видом. Объяснение рассматривается как разновидность определения с усложнённой для достижения коммуникативных целей структурой.

Структура всякого определения двухчастна, она включает в себя определяемое и определяющее: стилистика (определяемое) – раздел языкознания, в котором исследуется функционирование языковых единиц в рамках литературного языка (определяющее); демократия (определяемое) – форма правления, политический строй, при котором верховная власть принадлежит народу (определяющее).

Синтаксическое оформление определения позволяет передать наиболее постоянный характер связи между его частями: именительный падеж предиката без связки или с незнаменательной связкой «есть» указывает на завершённость процесса раскрытия содержания понятия.

Операция логического определения, как известно, основана на перечислении признаков предметов или явлений, и в этом может быть усмотрено его сходство с описанием. Но цель определения, характер перечисляемых признаков, тип связи между ними отличаются от того, что мы наблюдаем в описаниях. Выбор перечисляемых признаков в этом случае диктуется представлением об общем, а не о частном, неповторимом. Такие признаки могут быть найдены и сформулированы не в результате непосредственного наблюдения, а лишь в ходе исследования и обобщения. И хотя синтаксическая связь между перечисляемыми определением признаками по типу своему является сочинительной, это не свободное перечисление, а перечисление, удовлетворяющее строгой логической схеме, и работа редактора над ним опирается на знание логики. Определение в своей строгой форме – дефинитивной синтаксической конструкции – необходимый элемент информационного и справочного текста. В текст журналистского произведения определения включаются обычно в форме объяснений. Логика трактует в этом случае объяснение как совокупность приёмов, имеющих целью выявить более ясное и отчётливое представление о явлении. Сравнение, описание, различие, указание на причины, составление простейших моделей усложняют синтаксическую структуру текста. Определение понятия формируется в нём сочетанием различных типов высказываний.

До недавнего времени определение и объяснение понятий в теории редактирования рассматривались как разновидность рассуждений. Однако определённость цели, структурная и смысловая целостность, специфичность формы дают основания рассматривать определения и объяснения как самостоятельные способы изложения. Это существенно для работы над структурой текста.

Учёные и популяризаторы науки часто сталкиваются с необходимостью объяснить смысл вводимого ими в научный обиход нового понятия или термина. Наблюдения над приёмами объяснения должны привлечь внимание журналиста.

Приведём пример из книги Л.С. Выготского «Мышление и речь». Автор имел основания полагать, что общий смысл формулировки: «То, что в мысли содержится симультанно, то в речи развёртывается сукцессивно», — будет в общих чертах понятен читателю, имеющему навык чтения научной литературы. Однако оба термина имели ограниченное употребление: первый был принят лишь при описании театральной декорации (тип оформления спектакля в средневековом театре, при котором на сцене устанавливались одновременно все декорации, необходимые по ходу действия), второй – термин биологии (сукцессия – последовательная смена одних биоценозов другими). Чтобы уточнить их трактовку, в текст введено объяснение: «...мысль можно было бы сравнить с облаком, которое проливается дождём слов». Так образное сравнение пояснило новое употребление терминов.

В информационных материалах определения и объяснения могут быть представлены как целостными конструкциями, так и их фрагментами, когда читатель встречается с новым для него термином или возникает ситуация так называемого «непонятного слова» (в текст введены слова профессиональной или диалектной лексики, архаизмы и т. п.).