Натуральная школа. «Физиология Петербурга» - состав, особенности изображения русской жизни, жанр физиологического очерка, поэтика.

Натуральная школа — условное название начального этапа развития критического реализма в русской литературе 1840-х годов, возникшего под влиянием творчества Николая Васильевича Гоголя.

К «натуральной школе» причисляли Тургенева и Достоевского, Григоровича, Герцена, Гончарова, Некрасова, Панаева, Даля, Чернышевского, Салтыкова-Щедрина и других.

История «Натуральной школы»

Термин «Натуральная школа» был впервые употреблён Фаддеем Булгариным в качестве пренебрежительной характеристики творчества молодых последователей Николая Гоголя в «Северной пчеле» от 26 января 1846, но был полемически переосмыслен Виссарионом Белинским в статье «Взгляд на русскую литературу 1847 года»: «натуральное», то есть безыскусственное, строго правдивое изображение действительности. Мысль о существовании литературной «школы» Гоголя, выражавшей движение русской литературы к реализму, Белинский развил раньше: в статье «О русской повести и повестях г. Гоголя» 1835 года. Основной доктриной «натуральной школы» провозглашался тезис о том, что литература должна быть подражанием действительности. Здесь нельзя не усмотреть аналогий с философией деятелей французского Просвещения, провозгласившей искусство «зеркалом общественной жизни», в обязанности которого вменялось «обличение» и «искоренение» пороков.

"ФИЗИОЛО́ГИЯ ПЕТЕРБУ́РГА" 1845(см. "Физиолог"; Петербург) — литературный альманах, созданный в Петербурге русским писателем Н. А. Некрасовым, объединивший приверженцев натуральной школы в искусстве XIX в. В очерках, составивших альманах, подробно описаны "петербургские типы", бытовые сценки, забавные происшествия, "углы без прикрас" со всеми подробностями, что и объясняет название. Термин "физиология" (франц. physiologie) впервые появился во Франции в заглавии книги Б. Саварена "Физиология вкуса" (1816), он отражает увлечение "нравописательными тенденциями" и бытовым жанром в литературе, например в творчестве Ж. Жанена, О. де Бальзака, Г. Флобера. В графике и живописи эти тенденции проявились в произведениях О. Домье. Две части петербургского альманаха вышли в 1845 г. Авторами очерков были Н. А. Некрасов, В. И. Даль, В. Г. Белинский, Д. В. Григорович; иллюстраторами — рисовальщики натуральной школы: В. Ф. Тимм, Р. К. Жуковский, гравер Е. Е. Бернардский1 (сравн. "Волшебный фонарь..."; "Наши, списанные с натуры русскими"; "Русский художественный листок В. Тимма").

Формирование «Натуральной школы» относится к 1842—1845 годам, когда группа писателей (Николай Некрасов, Дмитрий Григорович, Иван Тургенев, Александр Герцен, Иван Панаев, Евгений Гребёнка, Владимир Даль) объединились под идейным влиянием Белинского в журнале «Отечественные записки». Несколько позднее там печатались Фёдор Достоевский и Михаил Салтыков. Писатели эти выступали также в сборниках «Физиология Петербурга» (1845), «Петербургский сборник» (1846), которые стали программными для «Натуральной школы».

Натуральная школа в том расширенном применении термина, как он употреблялся в 40-х годах, не обозначает единого направления, но является понятием в значительной мере условным. К Натуральной школе причисляли таких разнородных писателей, как Тургенев и Достоевский, Григорович, Гончаров, Некрасов, Панаев, Даль и другие. Наиболее общими признаками, на основании которых писатель считался принадлежащим к Натуральной школе, являлись следующие: общественно-значимая тематика, захватывавшая более широкий круг, чем даже круг социальных наблюдений (зачастую в «низких» слоях общества), критическое отношение к социальной действительности, реализм художественного выражения, боровшийся против приукрашивания действительности, самоцельного эстетства, романтической риторики.

Белинский выделяет реализм «натуральной школы», утверждая важнейшей особенностью «истину», а не «ложь» изображения; он указывал, что «литература наша… из риторической стремилась стать естественной, натуральной». Белинский подчеркивал социальную направленность этого реализма как его особенность и задачу, когда, протестуя против самоцельности «искусства для искусства», утверждал, что «в наше время искусство и литература больше, чем когда-либо, сделались выражением общественных вопросов». Реализм натуральной школы в трактовке Белинского демократичен. Натуральная школа обращается не к идеальным, выдуманным героям — «приятным исключениям из правил», но к «толпе», к «массе», к людям обыкновенным и чаще всего к людям «низкого звания». Распространенные в 1840-х годах всяческие «физиологические» очерки удовлетворяли этой потребности в отражении иной, недворянской жизни, хотя бы всего лишь в отражении внешне-бытовом, поверхностном. Чернышевский особенно резко акцентирует как существеннейшую и основную черту «литературы гоголевского периода» её критическое, «отрицательное» отношение к действительности — «литература гоголевского периода» является здесь другим именем той же натуральной школы: именно к Гоголю — автору «Мёртвых душ», «Ревизора», «Шинели» — как родоначальнику возводили натуральную школу Белинский и ряд других критиков. Действительно многие писатели, причисляемые к натуральной школе, испытали на себе мощное влияние различных сторон творчества Гоголя. Такова его исключительной силы сатира на «гнусную рассейскую действительность», острота постановки у него проблемы «мелкого человека», его дар изображать «прозаический существенный дрязг жизни». Кроме Гоголя оказывали влияние на писателей натуральной школы такие представители западно-европейской литературы, как Диккенс, Бальзак, Жорж Санд.

«Натуральная школа» вызывала критику представителей разных направлений: её обвиняли в пристрастии «к низкому люду», в «грязефильстве», в политической неблагонадёжности (Булгарин), в односторонне отрицательном подходе к жизни, в подражании новейшей французской литературе. «Натуральная школа» подверглась осмеянию в водевиле Петра Каратыгина «Натуральная школа» (1847). После смерти Белинского само название «натуральная школа» было запрещено цензурой. В 1850-е годы употреблялся термин «гоголевское направление» (характерно название работы Н. Г. Чернышевского «Очерки гоголевского периода русской литературы»). Позднее термин «гоголевское направление» стали понимать шире, чем собственно «натуральная школа», применяя его как обозначение критического реализма.

Направления

В представлении современной ей критики натуральная школа таким образом являлась единой группой, объединённой отмеченными выше общими чертами. Однако конкретное социально-художественное выражение данных признаков, а значит и степень последовательности и рельефности их проявления были настолько различны, что натуральная школа как единое целое оказывается условностью. Среди писателей, к ней причислявшихся, в Литературной энциклопедии выделено три течения.

В 1840-х годах разногласия ещё не заострились до предела. Пока ещё и сами писатели, объединяемые под именем натуральной школы, не сознавали отчётливо всей глубины разделяющих их противоречий. Поэтому например в сборнике «Физиология Петербурга», одним из характерных документов натуральная школы, имена Некрасова, Ивана Панаева, Григоровича, Даля стоят рядом. Отсюда же сближение в сознании современников урбанистических очерков и повестей Некрасова с чиновничьими повестями Достоевского. К 1860-м годам размежевание между писателями, причисляемыми к натуральной школе, резко обострится. Тургенев займёт непримиримую позицию по отношению к «Современнику» Некрасова и Чернышевского и определится как художник-идеолог «прусского» пути развития капитализма. Достоевский останется в лагере, поддерживающем господствующий порядок (хотя демократический протест характерен был и для Достоевского 1840-х годов, в «Бедных людях» напр., и в этом плане у него находились связующие нити с Некрасовым). И наконец Некрасов, Салтыков, Герцен, произведения которых проложат путь широкой литературной продукции революционной части разночинцев 1860-х годов, отразят интересы «крестьянской демократии», борющейся за «американский» путь развития русского капитализма, за «крестьянскую революцию».

 «Натуральная школа»

 Первоначально Белинский в полемическом задоре использовал словосочетание, рожденное в стане литературных и идейных противников. Ф. Булгарин, редактор газеты «Северная пчела» и журнала «Сын Отечества», язвительно адресовал его авторам, объединившимся для издания альманахов «Физиология Петербурга» и «Петербургский сборник». Критик считал, в противовес Булгарину, что и так называемая натура, «низкие картины» должны сделаться содержанием литературы.

 Белинский узаконивает название критического направления, созданного Гоголем: натуральная школа. К ней относились А. И. Герцен, Н. А. Некрасов, И. С. Тургенев, И. А. Гончаров, Ф. М. Достоевский, М. Е. Салтыков, В. И. Даль (псевдоним Казак Луганский), В. А. Соллогуб, Д. В. Григорович, И. И. Панаев, Е. П. Гребенка и др.

 Организационно представители «натуральной школы» объединены не были. Их связывали творческие установки, совместная работа в журналах, альманахах, личные контакты. Н. А. Некрасов, по праву считавшийся лидером, стал редактором не только двух альманахов о быте и нравах Петербурга, но и вместе с И. И. Панаевым владельцем и редактором журнала «Современник».

 Участников литературного движения объединял творческий энтузиазм, пафос «социальности», заинтересованный анализ влияния общественных нравов на человека, глубокий интерес к судьбам представителей низших и средних сословий. Взгляды и творчество писателей «натуральной школы» встретили критику официальной журналистики (прежде всего журнала «Северная пчела»). Эстетические и художественные новации нашли воплощение в двух сборниках под названием «Физиология Петербурга», вышедших под редакцией Некрасова, а также в массовой литературной продукции, охотно публиковавшейся журналами и альманахами и имевшей успех у читателей.

 В жанровом отношении «физиологии» чаще всего представляли очерки, небольшие по объему произведения описательно-аналитического содержания, где действительность изображалась в разнообразных, чаще всего вне развернутого сюжета ситуациях через множество социальных, профессиональных, этнографических, возрастных типов. Очерк был тем оперативным жанром, который позволял быстро и точно фиксировать положение дел в обществе, с большой степенью достоверности, даже – фотографичности (как тогда говорили – «дагерротипности»), представлять новые для литературы лица. Иногда это происходило в ущерб художественности, но в воздухе той поры, в эстетической атмосфере витали идеи соединения искусства с наукою, и, казалось, что можно пожертвовать мерой красоты ради правды «действительности».

 Одна из причин такого моделирования мира заключалась в том, что в 30-40-е годы в европейской науке ощущался интерес к практическому (позитивному) направлению, переживало подъем естествознание: органическая химия, палеонтология, сравнительная анатомия. Особенные успехи выпали на долю физиологии (не случайно в одном из номеров некрасовского «Современника» за 1847 г. была напечатана статья «Важность и успехи физиологии»). Русские, как и западноевропейские, писатели стремились перенести в литературу приемы физиологической науки, изучить жизнь как своеобразный организм, стать «физиологами общества». Писатель – «физиолог» понимался истинным естествоиспытателем, который исследует в современном ему обществе, преимущественно в средних и низших сферах, различные виды и подвиды, почти с научной точностью фиксирует регулярно наблюдаемые нравы, жизненные условия, среду обитания. Поэтому композиционно физиологические очерки обычно строились как соединение собирательного портрета и бытовой зарисовки. Собственно, эта форма реализма и предполагала фиксацию несколько обобщенных, мало индивидуализированных социальных типов в тщательно прописанной, столь же типичной, зачастую пошлой и грубой повседневности. «Сущность типа состоит в том, чтоб, изображая, например, хоть водовоза, изображать не какого-нибудь одного водовоза, а всех в одном», – писал В. Г. Белинский в рецензии на книгу «Наши, списанные с натуры русскими» (1841). Она заключала в себе очерки с характерными названиями: «Водовоз», «Барышня», «Армейский офицер», «Гробовой мастер», «Няня», «Знахарь», «Уральский казак».

 Вполне в духе 40-х годов прочитывается сравнение русского критика В. Майкова, когда он говорит о необходимости рассматривать законы жизни общества как органического тела. Писатель сороковых призван был анатомировать «общественное тело» и продемонстрировать художественный и одновременно аналитический «разрез» в разных культурно-исторических и географических проекциях.

 Горизонтальную проекцию северной столицы блестяще выполнили авторы знаменитого двухтомного сборника «Физиология Петербурга» (1844–1845). Во вступлении к первому тому В. Г. Белинский прогнозировал появление «беллетристических произведений, которые бы в форме путешествий, поездок, очерков, рассказов, описаний знакомили с различными частями беспредельной и разнообразной России».

 Личным опытом такого географического, исторического и социально-бытового описания становится его очерк «Петербург и Москва». В очерках «Омнибус» Кульчицкого-Говорилина, «Петербургская сторона» Гребенки, «Петербургские углы» Некрасова разворачивается топография «дна» Петербурга: помойные ямы, грязные подвалы, каморки, смрадные дворы и их забитые, раздавленные нищетой, несчастьями, опустившиеся обыватели. И все же характер северной столицы исследуется в «Физиологии Петербурга» прежде всего через галерею представителей некоторых профессий. Нищий шарманщик из очерка Д. В. Григоровича, тщетно старающийся своим ремеслом прокормить целое семейство. Дворник – вчерашний крестьянин, ставший не только блюстителем чистоты, но и порядка, незаметно превратившийся в столь необходимого для жизни разных сословий посредника (В. И. Даль. «Петербургский дворник»). Другие заметные персонажи – продажный фельетонист (И. И. Панаев. «Петербургский фельетонист»), чиновник из одноименного стихотворного очерка Некрасова. Характеры персонажей не прописаны, в них сплавлены в художественном единстве социальные болезни, сиюминутные человеческие интересы и исторически сложившиеся общественные роли.