Историческая проза 20-х годов (повести О. Форш, А. Чапыгина, Ю.Тынянова). Сюжеты, герои, авторская задача

Обращение к истории характерно для литературы всего двадцатого столетия, богатого общественными потрясениями. Настоящее соотносится с прошлым, проецируется на него, что помогает разобраться в явлениях современной жизни.

Безусловный взлет интереса к истории отмечался в первые послереволюционные годы. Новая жизнь строилась на отрицании, разрушении старой. Гибель «страшного мира» становилась главной пружиной развития конфликтов. Среди первых художественных отражений вчерашних событий революционной эпохи, воспринимаемых как история почти без временной дистанции,— «Падение Дайра» А. Малышкина и «Донские рассказы» М. Шолохова, рассказы и повести А. Неверова и «Железный поток» А. Серафимовича. Насилие и ненависть в них рассматривались как прямое порождение векового угнетения народа. Из истории России извлекалось все, что было связано с освободительной борьбой. Народ как стихия выступал в роли коллективного героя. Личность растворялась в массе до полной потери индивидуальности. Осознание себя отрицало всех, кто «не народ», они зачислялись в разряд угнетателей. Личность, даже стоящая в центре,— Пугачев, Разин — сильна именно своей способностью представительствовать. Если Разин у Чапыгина («Разин Степан») еще как-то выделялся, то Болотников в повести Г. Шторма снижен и обытовлен. Замечательным художником массовых сцен оказался А. Веселый, изобразивший в «России, кровью умытой» бурлящее море народной жизни.

Другая тенденция в исторической прозе проявилась во внимании к индивидуальному сознанию. Наиболее интересны в этом плане художественные поиски О. Форш и Ю. Тынянова. Общее для книг этих авторов, созданных в 20-е годы, в связи главных героев с революционным движением. В романе «Одеты камнем» (1925) в центре два персонажа. Михаил Бейдеман отдал жизнь за идею, сознательно пожертвовав собой ради борьбы. Трагизм его гибели в каземате преодолевался силой убежденности, ощущением нравственной победы над мучителями. Второй герой ценой предательства избежал участи Бейдемана, дожил до осуществления их общего идеала юности. Но дожил дряхлым стариком, потерявшим имя, личность и интерес к окружающему. Он непричастен к новой жизни,— в этом авторский приговор герою.

В первом историческом романе Ю. Тынянова «Кюхля» (1925) в центре тоже герой, имеющий отношение к революционному движению. Основу романа составляет не биография Кюхельбекера и не история декабризма, а борьба человека за свой идеал с существующим миропорядком.

В последующих произведениях О. Форш и Ю. Тынянов пошли разными путями. В «Современниках» (1925) и особенно в «Радищеве» (1932) у О. Форш индивидуальная правда, идея нравственного самосовершенствования не совмещаются с идеалом общественного служения. Радищева потеснил Пугачев,— «герой-интеллигент,— как пишет И. Волович,— не мог быть конкурентоспособным герою — носителю идеи классовой борьбы». Тынянов, заостряя конфликт личности с обществом, показывал бессилие героя (Грибоедов в «Смерти Вазир-Мухтара»), отсутствие у него выбора. К такому решению проблемы личности близок и М. Булгаков.

Наибольшим авторитетом среди создателей исторических романов долгие годы пользовался Алексей Толстой. «Петр I» считался образцовым произведением в этом жанре. Начало работы над романом совпало с началом первой пятилетки. Перекличка эпох ощущалась автором в буйстве сил, взрыве человеческой энергии и воли. Яркий изобразительный талант, умение воссоздать образы далекого прошлого, сделать по-настоящему живой речь персонажей обеспечили успех особенно первому тому (1929—1930). Характер Петра дан в развитии, вымысел органически сочетался с документальным материалом. Вместе с тем на концепции романа явно отразилась официальная идеология 30-х годов. В образе Петра утверждалась сильная государственная власть, оправдывалась любая жестокость, совершенная во имя высокой цели. Если в рассказе «День Петра» (1918), в пьесе «На дыбе» (1929) царь был представлен обреченным одиночкой, то в романе акцентировалась его «страшная воля». В первых версиях романа она вела в тупик, в последней — создавала непреходящую «славу и богатство отечества».

Подобные метаморфозы произошли и с «Хождением по мукам» (1918—1941) — произведением о более близкой истории. Первая часть была создана в эмиграции. После возвращения на родину А. Толстой ее переписал. В итоге не только Телегин оказывался в Красной Армии, но и Рощин. А в 1937 году появилась повесть Толстого «Хлеб», где Сталин выступал в роли замечательного полководца гражданской войны.

В 40-е годы обращение писателей к прошлому было ориентировано на задачу патриотического воспитания. Идея защиты отечества стала звучать в литературе еще до войны. Так, в конце 30-х годов началась публикация романов В. Яна о татарском нашествии. Они воспринимались как предупреждение о «новом Чингизхане». Автор получил признание у читателей за занимательность, открытие нового материала, у литературных руководителей за изображение прошлого «с позиций марксистско-ленинского понимания истории». К сожалению, эти позиции признавались единственно возможными, и любая неожиданность в осмыслении прошлого и настоящего каралась политическими обвинениями.