Конкретно-историческое и вечное в проблематике поэмы А.А. Ахматовой «Реквием». Своеобразие композиции поэмы.

Основная часть поэмы А. Ахматовой «Реквием» создавалась в 1935-1940 годах. Это произведение посвящено времени «большого террора», страданиям репрессированного народа. Слово «реквием» (лат.) значит «заупокойная месса» - католическое богослужение по умершим, а также траурное музыкальное произведение.

Поэма состоит из десяти стихотворений, прозаического Предисловия, названного Ахматовой «Вместо предисловия», Посвящения, Вступления и двухчастного эпилога. Кроме того, поэме предпослан эпиграф из стихотворения «Так не зря мы вместе бедовали…».

Сюжетный центр поэмы— 5 и 6 главы. Обе они посвящены сыну и движению Времени — времени его заключения. Этим двум центральным главам предшествуют четыре коротких, в которых звучат различные голоса. Первый — женщины из российской истории, может быть петровской эпохи; второй— женщины из русской (казачьей) народной песни; третий — женщины из трагедии, близкой по стилю к шекспировской; четвёртый— некий голос, обращающийся к Ахматовой десятых годов и к Ахматовой тридцатых годов 20 века.

Каждое из десяти стихотворений, составляющих поэму, лирическое. Почти каждой главке поэмы свойственна фрагментарность. Это может быть отрывок народно-исторического сюжета, песня, без начала и конца, фрагменты из Евангелия.

После обширного «Посвящения», раскрывающего адресатов поэмы, следует «Вступление». Оно, в отличие от «Посвящения», в котором речь идёт о женщинах, разлучённых с арестованными, обращено непосредственно к тем, кого они оплакивают, то есть к уходящим в лагеря или на расстрел.

И только после «Вступления» начинает звучать конкретная тема «Реквиема» - плач Матери по Сыну. А. Ахматова придаёт сцене прощания широкий смысл. Прощаясь с сыном, она имеет в виду не только себя, но и тех, с которыми вскоре сведёт её тюремная очередь. Говоря о «стрелецких жёнках», воющих под кремлёвскими башнями, она тем самым показывает кровавую дорогу, которая тянется из глубины времён в современность. Эта кровавая дорога никогда не прерывалась. А в то время она стала ещё более широкой.

Затем в «Реквиеме» неожиданно появляется мелодия, напоминающая колыбельную. Мотив колыбельной, связанный с Доном, подготавливает другой, ещё более страшный мотив – безумия, бреда, полной готовности к смерти или самоубийству:

Сама трагично возникающая в «Реквиеме» ситуация Матери и казнимого Сына неизбежно соотносилась в сознании А. Ахматовой с евангельским сюжетом. Она расширила рамки поэмы до вселенского, общечеловеческого масштаба. С этой точки зрения стихотворение «Распятие» можно считать философским центром произведения. Каждая из матерей, потерявших сына, подобна Богоматери. Поэт слышит речь Иисуса (и своего сына), но не слышит голоса Матери. Нет таких слов, которые способны передать её состояние, ощущение вины, её бессилие при виде страданий и смерти сына. В образе Богоматери сливаются все матери мира, детей которых убивают. И если Иисусу — смерть, ей — страдания: старость, страх, молитва.

Богоматерь уже много веков оплакивает каждого невинно гибнущего ребёнка, и любая мать, теряющая сына, степенью своей боли как бы сближается с ней. Постепенно к «Эпилогу» голоса сливаются: голос матери и поэта начинают звучать нераздельно.

Эпилог, состоящий из двух частей, сначала возвращает читателя к мелодии и общему смыслу «Посвящения» и «Предисловия». Здесь мы вновь видим образ тюремной очереди, но уже обобщённый, символический:

Узнала я, как опадают лица,

Как из-под век выглядывает страх.

Как клинописи жесткие страницы

Страдание выводит на щеках.

Вторая, заключительная часть «Эпилога» развивает хорошо известную в русской литературе тему памятника. Но у А.А. Ахматовой она приобретает совершенно необычный, глубоко трагический облик. Никогда ещё в русской и мировой литературе не возникало столь необычного образа Памятника Поэту, стоящему по его желанию, у Тюремной Стены. Это памятник всем жертвам репрессий, замученным в страшные 30-е годы:

А здесь, где стояла я триста часов,

И где для меня не открыли засов.

Затем, что и в смерти блаженной боюсь

Забыть громыхание черных марусь.