Современные теоретические работы в традициях когнитивистской ориентации (С. Московиси, А.Тэшфел, Л. Росс).

В частности, была сделана серьезная попытка преодолеть такую ограниченность когнитивистских теорий, как рассмотрение в качестве субъекта познания только и исключительно индивида. Вспомним, что в теориях и Ф. Хайдера, и Т. Ньюкома, и Л. Фестингера, и Ч. Осгуда—П. Танненбаума вся проблема соответствия рассматривалась как возникновение (или разрушение) соответствия в когнитивной структуре именно одного человека — субъекта восприятия. В психологии социального познания была поставлена со всей остротой проблема невозможности познания социального мира одним человеком. Одна из центральных идей в новой дисциплине — идея коммуникации, как обязательной составляющей процесса социального познания.

Идея социального консенсуса, разработанная А. Тэшфелом , означает признание того, что нацеленность на определенную информацию зависит не только от индивидуального опыта, способностей, когнитивного стиля воспринимающего, но и от принятых образцов толкования социальных явлений в той или иной культуре, в том или ином типе общества или какой-либо его части. Эти общепринятые образцы есть, иными словами, конвенциональные значения, своего рода договоренности, сложившиеся исторически, о том, как толковать, интерпретировать данные, получаемые в процессе социального познания.

Теория и общество (С. Московичи)

Ситуацию в европейской социальной психологии Московичи определяет следующим образом: «Куда ни глянь — до нас, впереди нас и вокруг нас — была и до сих пор есть американская социальная психология». Такая ситуация, с точки зрения автора, недопустима, потому что по самому своему определению эта дисциплина должна быть ориентирована на социальные проблемы общества, а они, естественно, различны в Америке и в Европе. Московичи считает, что успехи американской социальной психологии основываются не на том, что она искусна в методах или теориях, а прежде всего на том, что она обращена лицом к проблемам ее собственного общества. Так же и европейско-асоциальная психология должна обратиться к своим собственным социальным проблемам. В противном случае «выучка» у американцев может привести лишь к тому, что «мы делаем не что иное, как перенимаем заботы и традиции другого общества; мы ведем теоретическую работу по решению проблем американского общества и, значит, можем получить признание как методологи или экспериментаторы, но не как специалисты в области социальной психологии». Правда, вслед за этим следует довольно существенная критика американской социальной психологии именно за то, что она оказалась весьма слабо связанной со своими собственными социальными проблемами.

Главное обвинение, которое предъявляет Московичи американской социальной психологии, — это обвинение в «асоциальности». Обращаясь к ряду известных работ, Московичи формулирует свою оценку большинства традиционных американских исследований как создающих социальную психологию «стерильной личности», т.е. личности, выведенной из социального контекста и заданной лишь в контексте лаборатории. Для преодоления такой традиции Московичи предлагает осознать значение важнейших фундаментальных вопросов, связанных с положением и ролью науки в современном обществе. Одной из таких проблем является роль идеологии в научных исследованиях: «Позитивистская мечта о науке без метафизики (имеется в виду философия. — Авт.), которая в наше время часто выражается в виде требования науки без идеологии, скорее всего так и не сбудется. Эту мечту можно считать прекрасной сказочкой, которую рассказывают друг другу ученые».

Доминирование экспериментальной традиции в социальной психологии плохо не потому, что эксперимент как метод непригоден, а потому, что на уровне экспериментального исследования утрачивается возможность видеть связь изучаемой проблемы с социальным контекстом. Поэтому задача заключается отнюдь не в том, чтобы ликвидировать экспериментальную практику в социальной психологии, а в том, чтобы сконцентрировать нужное внимание и на разработке теорий. Главное препятствие этому, по Московичи, — господство позитивистской эпистемологии, включающей в себя абсолютизацию «данных», полагающей, что эксперимент— «высшая марка науки». Социальная психология, не вполне уверенная в том, что ее образ соответствует позитивистскому образу науки, вынуждена была с особой тщательностью делать акцент на ритуале экспериментального исследования, и интерпретация этого факта в рамках позитивизма привела к серьезной недооценке теоретического знания. Пока будет существовать это господство позитивистской эпистемологии, дело развития теорий в социальной психологии вряд ли будет прогрессировать.

Другую помеху на пути развития теоретического знания Московичи видит в том молчаливом компромиссе, который установился в социальной психологии между наблюдением и экспериментом не просто как различными методами исследования, но как принципиально различными стратегиями исследования разных проблем. С точки зрения Московичи (совпадающей, кстати, с диагнозом, поставленным в США Ньюкомом), более очевидной тенденцией до сих пор остается существование социальной психологии как ветви общей психологии, и именно это препятствует сближению социальной психологии с социальными проблемами. Развитие социальной психологии в «психологическом» направлении приводит к тому, что исследователям в лучшем случае удается углубить знания «весьма общих процессов, таких как восприятие, мышление или память, которые остаются неизменными во всех своих видах и условиях функционирования и воспроизводства, которые в конечном счете сводимы к законам психологии животного или индивида, психофизики или психофизиологии».

Московичи решительно высказывается за другой тип развития дисциплины, когда социально-психологические проблемы будут рассматриваться с социологической точки зрения. Только на этом пути социальная психология сможет развиваться путем исследования социальных процессов в более широком масштабе — в масштабе общества в целом. Возражая против такой аргументации, Московичи справедливо утверждает, что сами по себе методы и формальный язык еще не гарантируют «научности» науки. Сама же аргументация подобного рода лишь препятствует развитию теорий.

Что же касается позитивной программы Московичи, то здесь напрашивается несколько существенных возражений. Прежде всего, они касаются бесспорного самого по себе тезиса о том, что социальная психология может быть наукой только в том случае, если она анализирует социальные проблемы своего общества.

Таким образом, при помощи новой концепции не только расширяется спектр тех социальных явлений, построение образа которых можно лучше понять, но и осуществляется переход от индивидуального к массовому сознанию, а это уже новый уровень социально-психологической теории.