Теоретико-поведенческая концепция расстройства исходит из того, что расстройства проявляют себя в замечаемом со стороны поведении, различия между лежащим в основании заболеванием и симптоматикой не рассматриваются. Поскольку поведение всегда рассматривается во взаимосвязи с окружающей средой (см. функциональный анализ условий), то предпринимается попытка проблематичное поведение человека рассматривать во взаимосвязи с историей научения и выявлять запускающие и удерживающие проблему условия. При этом пытаются установить способности и умения человека, чтобы использовать его сильные стороны в научении, знаниях и поведении. Имеющие место дефициты устраняются посредством целенаправленного тренинга, например, посредством упражнений социальных и коммуникативных умений и навыков у лиц с социальными страхами, психическими /интеллектуальными проблемами или при реабилитации бывших шизофренических пациентов. Терапия в данном случае ориентирована – в отличие от психоаналитической или гуманистической терапий – в редких случаях на личность, но, как правило, на «поведение в ситуациях», на социальный и жизненный контекст клиента (например, на интеракцию с другими людьми, на профессиональную или семейную жизненную ситуацию) или может даже концентрироваться на формирование среды (например, тренинг родительский или близких, коррекция профессиональной ситуации).
Антропологические допущения. Теоретико-поведенческий подход исходит из индивидуум-среда-отношений, при котором поведение по существу проявляет себя как функция средовых условий, в то время как активное влияние личности на ее среду практически не учитывается. Бандура (1986) характеризует это представление как «монодирективный детерминизм». Человеческое поведение односторонне направляется средовыми условиями. Соответственно, антропологические представления этой концепции ближе «модели робота», чем «модели пилота»: человек реагирует на силы среды, вместо того, чтобы активно формировать свою среду согласно своим целям и представлениям, человеческое поведение представляет собой «ответ» на стимулы и последствия. Исторически это можно понять как ответную реакцию, правда, тоже как крайность, на психоаналитические представления. Последние игнорируют влияние актуальных условий жизненного контекста и вместо этого акцентируют внимание на детерминации человеческого поведения внутренними побудительными силами. Как в теоретико-поведенческой, так и в психоаналитической модели слишком слабо учитывается самоопределение человека, которое в «пилот-моделях» занимают центральное место. В них исходят из того, что человек решает, какое поведение он реализует, с какими ситуациями он хочет встретиться и как активно будет влиять на среду.
Методология. Методологически теоретико-поведенческая модель в первую очередь ориентирована на эксперимент, благодаря которому и возможно причинное объяснение взаимосвязей. Крайняя позиция некоторых сторонников этой модели состоит в том, что соответствующие знания дает только эксперимент, что и терапия в каждом конкретном случае тоже должна рассматриваться как эксперимент: гипотеза на диагностической фазе, планомерная интервенция и оценка эффекта, верифицирующих или нет начальные предположения.
Трудности, прежде всего, в том, что исследование и терапия преследуют разные цели. Первый – получение новых знаний, которые строятся уже на известных знаниях, и которые приобретаются через варьирование и контроль за условиями. Терапия, напротив, во всех этих возможностях очень ограничена.
Методологическая позиция позволила даже пытаться перенести результаты экспериментов на животных в область терапии человека, например, результаты экспериментов Вольпе с кошками («невротические расстройства»).
Эти и другие ограничения экспериментального исследования в клинической психологии привели к тому, что, исходя из его объяснительного потенциала, оно остается желательными, но, тем не менее, часто должно быть заменено другими эмпирическими источниками познания.
К дискуссии. Уже в конце 60-х годов поведенческие терапевты в большинстве своем оставили радикальные поведенческие позиции, но первоначальное обоснование поведенческой терапии теориями научения упрямо держится до сегодняшнего дня. Против теоретической ориентации ранней поведенческой терапии, основанной на обуславливании, говорит, прежде всего, то, что множество различных процессов научения не позволяют так просто их редуцировать лишь к двум простейшим формам научения. К тому же проблематичной является и возможность перенесения элементарных определений «стимулов» и «реакций», которые частенько апробированы в экспериментах с животными, на сложные структуры человеческих психических процессов.
Противоречивость бихевиорального объяснительного подхода проявляет себя особенно при том бихевиорально-терапевтическом подходе, который оперирует концепцией самоконтроля: самоконтроль необходим при таких психических проблемах, которые «обладают самоподкрепляющим потенциалом», например, при зависимом поведении (злоупотреблении алкоголем, наркотиками, лекарствами, едой, курением и т.д.) и при выраженном поведении избегания (страх и, прежде всего, фобии). Программы самоконтроля исходят из того предположения, что человек намеренно и планомерно ориентирует свое поведение на представления цели и в смысле этих представлений может его изменять. При этом процессы самонаблюдения, самооценки и самоусиления играют центральную роль во внутренней регуляции собственного поведения. Лишь реконструкция этих подходов на основе эпистомологической модели субъекта (субъектной модели) может объяснить противоречия, которые рождают программы самоконтроля внутри теоретико-поведенческой модели.
В своей емкой книге о принципах поведенческой модификации Бандура (1969, 63) выступает, как против бихевиоральной, так и против психоаналитической позиции: «…человек – это ни интернально побуждемая система и ни пассивно реагирующее на экстернальную стимуляцию существо». Бихевиоральная позиция в дальнейшем обогащалась, прежде всего, когнитивными и социальными (т.е. «интерперсональными») концепциями, которые привели в результате усилий по интеграции различных развитий к более основательному пониманию теоретико-поведенческой модели и поведенческой терапии. Привлечены были, прежде всего, когнитивные процессы регуляции внимания, решения проблем и целенаправленного мышления, переработки информации, мотивации, ожиданий самоэффективности и т.д., а также научение через наблюдение, символические и интерперсональные сравнения. Сегодня можно больше говорить о социально-когнитивной поведенечской терапии. Поэтому современную поведенческую терапию можно характеризовать следующим образом:
- Базисом поведенчески-терапевтического знания являются знания, добытые из систематического эмпирического исследования и связывающие основания психологического знания с их применением.
- Биопсихсоциальная ориентация: принципиально исходит из взаимоотношений между биолого-соматических, психических и контекстуальных условий, которые должны учитываться при этиопатогенезе и терапии.
- Ориентация на изменения: процессы человеческих изменений следует понимать особенно дифференцированно.
- Систематическое и целенаправленное лечение: идентификация проблемы (диагностика) – интервенция – оценка.
- Ориентация на специфичность расстройства: развитие концепций расстройства и терапии для специфических расстройств.
Поможем написать любую работу на аналогичную тему