ОСНОВНЫЕ ТЕНДЕНЦИИ РАЗВИТИЯ ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА ГЕРМАНИИ В НОВОЕ И НОВЕЙШЕЕ ВРЕМЯ

Важнейшим событием на пути эволюции немецкого права XIX в. стало принятие Германского гражданского кодекса 1896 г. (ГГУ).

Гражданский кодекс 1896 г. стал первой в истории Германии общегерманской кодификацией гражданского права. До принятия всегерманского ГК в стране насчитывалось свыше 30 действующих партикулярных правовых систем. Кроме партикулярного права в отдельных областях Германии действовало так называемое общее право.

В его состав входили имперские (немногочисленные) законы и пандектное римское право, которое имело в ряде областей Германии субсидиарное (дополнительное) значение, восполняя пробелы местного германского права. Территориально пандектное право оставалось действующим для 16,5 млн. человек в западных прусских землях, значительной части Баварии, среднегерманских герцогствах, великом герцогстве Гессенском, Саксен-Веймаре, бывших вольных имперских городах.

В другом крупном территориально-правовом пространстве Германии первой половины XIX в. господствовало систематизированное местное право. Здесь формально не признавалась юридическая сила пандектного права. Однако многие его принципы и институты уже были интегрированы в германские земские кодификации. К известным германским партикулярным правовым сводам относились Прусское земское уложение (Прусский ландрехт) 1794 г. и Саксонский гражданский кодекс 1863 г.

Сфера действия Прусского земского уложения распространялась на 21 млн. немцев. Под действие норм наиболее современного для Германии второй половины XIX в. Саксонского гражданского кодекса 1863 г. подпадало 3,5 млн. жителей саксонского королевства. Наконец, в качестве действующего гражданского законодательства в ряде областей Германии (княжества на левом берегу Рейна и в Бадене) следует упомянуть и Кодекс Наполеона 1804 г. В сфере его действия проживали 8,6 млн. человек.

Таким образом, Германия 50—60-х гг. XIX в. отличалась глубокой разобщенностью норм гражданского права. Но не только множественность и фрагментарность правовых систем тормозили экономическое и правовое развитие страны. Многочисленные институты и нормы пандектного (римского) права и партикулярного (германского) законодательства были явно устаревшими, не соответствовали новым капиталистическим отношениям. Среди них выделялись нормы, охраняющие привилегии королевских и княжеских семей, права дворянской собственности и пр.

Уже в начале XIX в. отдельные представители германской буржуазии и наиболее прогрессивные юристы выступали за единство и кодификацию гражданского права Германии. Однако попытки подготовки всегерманского гражданского кодекса потерпели в первой половине XIX в. крах. Германское юнкерство, сохраняющее политическое главенство во всех государствах Германии, всячески противилось кодификации гражданского права, опасаясь утери своих привилегий.

Новый этап в борьбе за создание всегерманского гражданского кодекса наступает со времени политического объединения германских государств под главенством Пруссии и образования единой Германской империи в 1871 г., которые создавали объективно благоприятные условия для кодификации.

Вопрос о путях кодификации гражданского права Германии с самого начала приобрел не только юридический, но и политический, и социальный характер. Борьба за выработку ГГУ растянулась на четверть века. Начало было положено созывом так называемой Предварительной комиссии, назначенной бундесратом в 1874 г. Она должна была установить общий план реформы по унификации гражданского права Германии. Первоначальные цели реформы не были, однако, радикальными. Единство гражданского права должно было формироваться на базе действовавшего в Германии права. Консервативные правительства государств-членов империи всячески ограничивали цели и объем всегерманского ГГУ, стремясь сохранить нормы действующего партикулярного права.

2 июля 1874 г. бундесрат назначил первую официальную комиссию по выработке ГГУ. Из II членов комиссии девять были крупными судебными чиновниками и двое — профессорами пандектного права. Материал подготавливаемого кодекса был разделен на пять книг (общая часть; вещное, обязательственное, семейное и наследственное право). Это была обычная система в пандектном праве Германии. Система Кодекса Наполеона была единодушно отвергнута.

Первая комиссия работала в условиях строгой секретности. Только тринадцать лет спустя, в 1887 г., комиссия объявила о завершении работы. Проект был опубликован и в течение двух последующих лет подвергся публичному обсуждению. Его критика становилась все более резкой. Отрицательные отзывы на проект раздавались из самых различных политических и юридических сфер. Сам рейхсканцлер О. Бисмарк назвал этот проект “ящиком Пандоры”. Отрицательную оценку проекту дала крупнейшая юридическая ассоциация Германии — Немецкий союз адвокатов. Против выступила группа ученых-юристов во главе с О. Гирке. Острой критике подвергся проект со стороны ведущих деятелей и юристов германской социал-демократии. Неприятие проекта ГГУ вызывали его общие недостатки: чрезмерная романизированность, многочисленные определения и резкое несоответствие его содержания социально-экономическим реалиям Германии конца XIX в.

Проект ГГУ было решено переработать коренным образом. В 1890 г. бундесрат сформировал вторую комиссию, пополнив ее новыми членами. В их числе были представители промышленников, банкиров, ведущих политических партий и ученые-германисты. Подготовленный комиссией новый проект устранил множество положений сугубо римского происхождения и ввел ряд принципов и правил, почерпнутых из германских источников. Некоторые части проекта были переработаны заново; расширены разделы, имеющие социальное значение. Наконец, был упрощен язык Кодекса: резко сокращена римская терминология и ликвидированы многочисленные определения юридических институтов.

Принятый бундесратом проект ГГУ с определенными изменениями был представлен рейхстагу в качестве третьего проекта в начале 1896 г. Еще полгода понадобилось рейхстагу для обсуждения и принятия этого проекта. Современники отмечали, что пленарные заседания в рейхстаге по проекту ГГУ были довольно вялыми. Гражданский кодекс Германии был принят рейхстагом 222 голосами против 48 при 18 воздержавшихся. Позднее бундесрат одобрил законопроект ГГУ совместно с Вводным законом, и 18 августа 1896 г. после утверждения этих актов императором ГГУ стал законом.

Для приведения законодательства отдельных германских союзных государств в соответствие с новым ГГУ его вступление в силу было отложено, как указывалось в ст. 1 Вводного закона, до 1 января 1900 г. Одновременно с ГГУ вступал в силу важный закон о поземельных книгах и новый Торговый кодекс Германии.

Таким образом, на рубеже XIX—XX вв. Германия получила свой Гражданский кодекс. Многовековое применение пандектного права было наконец прекращено.

Общая характеристика, система и содержание ГГУ. Германский гражданский кодекс является крупнейшей гражданско-правовой кодификацией. Он насчитывает 2385 параграфов, не считая 218 статей Вводного закона. ГГУ построен по так называемой пандектной системе. Для него характерно наличие общей части и сведение гражданско-правовых институтов в отдельные книги: вещное, обязательственное, брачно-семейное и наследственное право.

В Вводном законе даны правила о времени вступления в силу ГГУ, о применении иностранных законов в Германии и германских законов за границей. Значительное число норм Вводного закона регулировали отношение ГГУ со старым имперским и особенно земским законодательствами. Как общее правило, старые имперские законы были оставлены в силе, поскольку обратное не указано в ГГУ. Статьи Вводного закона, касающиеся взаимоотношений ГГУ с земским правом, по существу представляли собой длинный перечень прав. оставленных в компетенции земских законодательств отдельных германских государств. Формула, с которой начинались статьи этой части Вводного закона, гласила: “Нетронутыми остаются предписания земского права.,.”. Сконцентрированные в Вводном законе изъятия и права-привилегии касались главным образом особого гражданско-правового положения германского дворянства, что наносило существенный удар идее единства гражданского законодательства Германии. По существу, действительного правового единства в Германии в конце XIX — начале XX в. в сфере гражданского права создать не удалось.

Основной корпус ГГУ состоял из следующих книг: общей части, обязательственного, вещного, брачно-семейного и наследственного права. В общей части изложен статус физических и юридических лиц. В этой же книге даны предписания о юридических сделках, о сроках давности, о вещах и. наконец, о самозащите и самопомощи.

Во второй книге Кодекса содержатся нормы обязательственного права. В данной книге излагаются общие положения об обязательствах из договоров и отдельные договоры, как традиционные (купля, заем, ссуда, товарищество и др.), так и новые (наем рабочей силы, пари и др.). Заканчивается вторая книга подробным регулированием обязательств из недозволенных действий.

В третьей книге Кодекса помимо институтов владения и собственности подробно регламентируются так называемые служебности (сервитуты, обременения) и различные формы залога движимостей и недвижимостей (ипотека).

В четвертой книге представлены нормы брачно-семейного права. Здесь изложены правила, посвященные условиям вступления в брак, личным и имущественным отношениям супругов, условиям расторжения брака. Из других разделов книги следует выделить институт родительской власти и правовое положение детей (законных и незаконных), опеку и попечительство.

Наконец, в пятой книге Кодекса, посвященной наследственному праву, регламентируются два порядка наследования (по закону и по завещанию); юридическое положение наследника; особый договор о наследовании и правила об “обязательной доле” так называемых необходимых наследников.

Форма и язык ГГУ воспринимаются нередко критически. Считается, что германский ГК может быть освоен только специалистами-юристами. Для Кодекса характерны длинные, сложно сформулированные параграфы и обилие специальных юридических терминов. Наряду со специальной юридической терминологией в Кодекс введены термины и обороты социального и этического (морального) содержания. К их числу относятся “добрые нравы”, “добрая совесть” и “злоупотребление правом”. Отмеченные особенности языка ГГУ не мешают, однако, утверждать, что его юридическая терминология и форма изложения весьма продуманны и точны.

Характерная черта германского ГГУ — отсутствие общих юридических определений. Соответствующие его параграфы носят скорее описательный характер. Всякие общие определения намеренно избегались. Позднее, комментируя ГГУ, германские юристы подчеркивали, что выработка определений — дело опасное для законодателя.

В отдельных существенных вопросах Кодекс проявляет явно консервативные черты, “глядит назад в XIX век”, по выражению одного современного германского историка права. Подтверждением этому являются уже упоминаемые выше юридические институты феодального характера, различные вещные обременения и пр. Вместе с тем Кодекс закрепил ряд правил, имеющих так называемую социально-этическую направленность. Эти нормы, как бы защищающие “маленького человека”, весьма характерны для ГГУ. В основном они сосредоточены в общей части германского ГК. Характерным для подобных предписаний является введение в правовые нормы внеюридических, моральных критериев (уже упоминавшиеся категории “злоупотребления правом”, “добрые нравы”, “добрая совесть”). К наиболее известным принадлежат § 226, запретивший намеренное злоупотребление своим правом (запрещение “шиканы”), и § 138, объявивший недействительность любой сделки, “нарушающей добрые нравы”. Конечно, авторы ГГУ понимали, что при отсутствии сколь-нибудь однозначного юридического содержания указанных этических категорий резко возрастала роль судейского усмотрения. Тем не менее можно согласиться с современными германскими учеными-юристами, оценивающими введение в текст ГГУ группы норм, имеющих “социально-этическую” направленность, как достижение германского законодательства.

Основные институты ГГУ. Юридические лица. После острой критики первого проекта кодекса, попытавшегося игнорировать проблему юридического лица, Германский кодекс закрепил право частных объединений на получение статуса юридического лица. ГГУ признал два основных вида юридических лиц: ферейны (общества, союзы) и учреждения. Наиболее важны ферейны, объединения лиц либо с хозяйственными (§ 22), либо с идеальными (нехозяйственными) целями (§ 21). К последним могли быть отнесены политические союзы, некоторые союзы предпринимателей и т. п. Надо подчеркнуть, что союзы с хозяйственными целями не следует смешивать с объединениями в форме торговых товариществ (акционерных обществ, обществ с ограниченной ответственностью), регулируемых торговым законодательством.

Многочисленные параграфы ГГУ (почти 70!), посвященные юридическим лицам, рассматривают вопросы, в основном связанные с организацией и прекращением деятельности ферейнов и учреждений. Статус юридических лиц по ГГУ наглядно демонстрирует порядок их возникновения. В Германии постепенный переход от разрешительной (концессионной) к явочной (свободной) системе образования юридических лиц начался только в 70-е гг. XIX в. По явочной системе раньше всего начали создаваться в Германии торговые товарищества (акционерные общества). Вопрос о введении свободной системы образования для всех видов юридических лиц гражданского права встал в ходе подготовки общегерманского ГК. После длительной борьбы был принят компромиссный вариант: общества с идеальными (нехозяйственными) целями получили свободу образования (явочная система). Для образования союзов с хозяйственными целями, как и ранее, Кодексом установлен разрешительный (концессионный) порядок.

ГГУ признал за юридическими лицами широкую правоспособность. В принципе их правоспособность охватывала всю сферу гражданского права, за исключением правоотношений, характерных для физических лиц. Однако и это весьма симптоматично, германский законодатель посчитал нужным сохранить за государством сильный рычаг контроля за деятельностью юридических лиц. Согласно § 43 “общество может быть лишено правоспособности, если вследствие противозаконного постановления общего собрания или благодаря противозаконному образу действий правления оно угрожает общественным интересам”. При одной “угрозе общественным интересам” органам государственной власти разрешено закрывать общества (союзы).

Характеристика института юридического лица по ГГУ не будет полной без рассмотрения одной нормы, весьма характерной для этого Кодекса. § 54 ГГУ закрепил так называемые неправоспособные общества. К ним отнесены объединения, не отвечающие юридическим требованиям, установленным для юридических лиц. Это главным образом разнообразные рабочие союзы. Они не получили по ГГУ статуса юридического лица. В Кодексе появился особый вид объединений — неправоспособный союз (общество). Германский Кодекс сделал по тем временам серьезную социальную уступку, юридически признав существование таких обществ. Однако статуса юридического лица им не было дано. Неправоспособные союзы действуют в ГГУ по правилам, установленным по договору товарищества. В то время отдельные их черты были подобны юридическим лицам. Так, неправоспособные союзы могли выступать в суде в качестве сторон; договоры, заключенные от имени такого общества, признавались действительными (§ 54). Уступка, сделанная германскому рабочему движению законодателем, была, конечно, половинчатая. Однако сам факт юридического признания за рабочими союзами отдельных элементов гражданской правоспособности, бесспорно, значителен.

Договоры и обязательства из недозволенных действий. Характерной внешней особенностью германского ГК является выдвижение на первое место, впереди права вещного, обязательственного права. Это выдвижение подчеркнуло возросшее значение капиталистического, товарно-денежного хозяйства, перед интересами которого отступили на второй план традиционные институты, связанные с правом собственности.

Основная часть второй книги ГГУ — обязательственное право — посвящена договорному праву. В соответствии с принятой установкой ГГУ не дает определения ни обязательства в целом, ни договора в частности. Реконструируя наиболее существенные черты понимания германским ГК договора, можно выделить следующее. Договор понимался как юридическая связь между двумя или несколькими лицами. Содержанием договора могло быть любое “предоставление (удовлетворение)”, как положительное действие, так и воздержание от такового. Такой юридический состав договора следует считать традиционным для европейского права и его общего римского источника.

В германском ГК в основу договорного права был положен классический принцип свободы договора. Он не представлен прямо в тексте ГГУ, но постоянно упоминается в Мотивах и Протоколах к проекту Кодекса.

Свобода установления договорных обязательств умерялась в Кодексе обычными для гражданского законодательства немногочисленными легальными условиями их действительности. ГГУ не допускал, прежде всего, договоров, прямо нарушающих какие-либо предписания законов (§ 309). Ряд требований Гражданский кодекс предъявлял к лицам, заключающим договор. Круг лиц, способных заключать договор, достаточно широк. В их число ГГУ допускает замужних женщин и лиц, не достигших возраста совершеннолетия (21 год).

К числу обязательных условий действительности договоров по ГГУ относится согласие сторон “по всем пунктам договора”, причем согласие трактуется кодексом главным образом как согласие волеизъявления сторон (а не согласие их воль). Принятая ГГУ новая “теория волеизъявления” была призвана придать обязательственным (договорным) связям большую определенность и стабильность в интересах гражданского оборота. По ГГУ сделка, несмотря на неопределенность воли сторон, является действующей, если имеется волеизъявление сторон.

Как общее правило, для действительности договора ГГУ не требуется специальной формы. Однако для отдельных договоров германский ГК установил обязательную форму. Такая форма была безусловно необходима для сделок с недвижимостями (землей, строениями). Основополагающее значение форма договора имела для особого вида обязательств — абстрактных. Их существование — особенность ГГУ. Отличительная черта абстрактного обязательства (отвлеченного обещания уплаты долга, векселя) состояла в полном разрыве с обычным в договорном праве основанием (каузой). Предметом обязательства здесь являлось само обещание, облеченное в письменную форму (§ 780). Абстрактный характер таких обязательств (отрыв от каузы) резко усиливал их мобильность (право переуступки), что было весьма выгодно капиталистическому обороту и крупным финансовым объединениям — банкам.

В целом легальные ограничения свободы договоров в ГГУ немногочисленны и традиционны. Однако для ГГУ характерен особый вид ограничений действительности договоров. Речь идет об уже упоминавшихся выше социально-этических критериях “добрых нравов” и “доброй совести”. Помимо уже упоминавшегося § 138, прямо признающего недействительной всякую сделку, противоречащую “добрым нравам”, следует указать и правила о толковании договоров (§ 157) в соответствии с требованиями “доброй совести” и, наконец, правило об исполнении договоров так, “как того требует добрая совесть, сообразуясь с обычаями гражданского оборота” (§ 242).

Из отдельных договоров, регулируемых ГГУ (свыше 20 конкретных договоров), следует указать на следующие два, представляющие наиболее распространенные договоры (купля-продажа и наем рабочей силы).

Договор купли-продажи урегулирован в германском ГК по правилам римского права. Купля характеризуется посредством описания основных обязанностей продавца и покупателя. Существенным признаком германского договора купли-продажи является разграничение ГГУ двух обязательных юридических моментов: а) соглашения сторон и б) фактической передачи покупателю права собственности на вещь. Риск случайной гибели вещи переходит на покупателя только после передачи вещи. К отличительным чертам германского договора купли-продажи следует отнести повышенную заботу создателей ГГУ к так называемой обратной купле и преимущественной купле. Тем самым ГГУ вновь демонстрирует особое отношение к вполне определенным социальным группам, прежде всего германскому дворянству (юнкерству).

Экономически важнейшим является договор найма услуг (найма рабочей силы). Окончательный проект ГГУ выделил нормы этого договора в особый раздел и значительно расширил его содержание до 20 параграфов. Германский рабочий класс добился определенных юридических уступок. К числу наиболее весомых его приобретений следует отнести § 616, 618 и 629. Первый из них предоставил рабочему определенные гарантии сохранения своего места и заработной платы в случае болезни, особых семейных обстоятельств и т. п. Особенно важен §618. Он обязал нанимателя заботиться о технике безопасности для рабочих. Наконец, § 629 предоставлял нанявшимся “необходимое время” для попыток найти новую работу в случае объявления об увольнении. Предписания о найме рабочей силы традиционно считаются наиболее социально ориентированной группой норм ГГУ.

Значительное место (§ 823—853) ГГУ уделил обязательствам из недозволенных действий. В виде общего правила Кодекс поддержал принцип вины как основы ответственности лица за причинение вреда. В социальном плане это означает, что потерпевшие от несчастных случаев (как правило, наемные работники) неизбежно оказываются в положении, когда возмещение ущерба в их пользу прямо обусловлено доказательством наличия вины у причинителя вреда (как правило, лица, экономически сильнейшего), что на практике далеко не всегда возможно.

Основные предписания Кодекса, касающиеся гражданско-правовых нарушений, заключены в § 823—826. Весьма характерен § 824. Он объявил “недозволенными действиями” случаи, когда лицо “утверждает или разглашает обстоятельство, подрывающее промышленный или торговый кредит другого...” при условии, “если оно должно было знать, хотя и не знало, что обстоятельство ложно”. Данное правило ГГУ представляло попытку контроля юридическими средствами над методами капиталистической конкуренции. Как бы продолжая эту линию, в Кодекс введено еще одно “социально-этическое” предписание: “Кто умышленно причинит вред другому способом, противным добрым правам, тот обязан возместить ему этот вред”. Именно этот параграф ГГУ германские суды пытались использовать, признавая противным “добрым нравам” бойкот и другие формы борьбы рабочих. Введение в Кодекс § 826 дало законодателю гибкую юридическую формулу, равно пригодную для привлечения за совершенное гражданское правонарушение и для вмешательства в трудовые конфликты.

Право собственности и владение. Составители ГГУ не дали строгого понятия права собственности. Общая норма, характеризующая в Кодексе право собственности (§ 903), предоставляет собственнику правомочия обходиться с вещью по своему усмотрению и исключать воздействие на нее других лиц. Германский законодатель тем самым дал собственнику обширное и исключительное господство над вещью. Наряду c признаками исключительности и всеобъемлющего характера власти лица над вещью к атрибутам германской конструкции собственности, зафиксированной в германском ГК, следует отнести ее свободу и индивидуальный характер. “Свобода собственности необходима для всех нас...”, — утверждали члены комиссии по составлению проекта ГГУ в дебатах в рейхстаге при обсуждении § 903.

Традиционно широко была сформулирована и статья Кодекса, посвященная важнейшему виду собственности — земельной собственности. § 905 предоставил германскому собственнику земельного участка обширную власть не только на поверхность земли, но и на недра и воздушное пространство над земельным участком. Право собственника земли не распространялось только на полезные ископаемые, имеющие государственное значение (металлы, уголь, соль). Их использование, как и ранее, регулировалось нормами земского горного права (ст. 68 Вводного закона).

Для ГГУ характерно отсутствие сколь-нибудь заметных ограничений в правовом режиме собственности на движимые вещи. А вот легальные ограничения для собственника недвижимости в Кодексе даны в части второй § 905 и в § 906. В первом из них зафиксировано правило о недопустимости для собственника земельного участка пытаться “воспретить воздействие на такой высоте или на такой глубине, что устранение не представляет для него интереса”. Эта норма ни в коей мере не лишала земельного собственника права на недра и “воздушный столб”. Вводя обширные реальные полномочия земельного собственника в границы наличного интереса (в конкретной интерпретации соответствующего суда), это правило носило, как и запрещение шиканы, скорее, “социально-этический” характер. Следующий § 906 ограничивал собственника земельного участка в интересах хозяйственного использования других земельных участков, обязывая земельного собственника терпеть проникновение на его участок дыма, пара, копоти, газа и других имиссий, если они нарушают его интересы в незначительных объемах. В случае, если имиссий с соседних участков земли оказывают “недопустимое воздействие на его участок” (§ 907), собственнику земельного участка предоставлены запретительные правомочия.

Характеризуя юридическую конструкцию собственности по ГГУ, важно выделить некоторые особенности правомочий собственника по распоряжению вещами. Здесь вновь выступают в резкой форме различия между недвижимыми и движимыми вещами. Так, при переходе права собственности на вещи движимые ГГУ закрепил старогерманское правило: “Hand muss Hand wahren”. (“Рука должна предостерегать руку”). Оно означало повышенную защиту прав добросовестного приобретателя вещи. Собственник вещи, доверивший ее продавцу, лишался права истребовать ее у добросовестного приобретателя. Таким образом, последний, согласно указанному правилу, мог получить больше прав, чем их имел отчуждатель. Это старогерманское правило оказалось весьма выгодным для капиталистического оборота, придавая ему необходимую прочность и мобильность.

Совершенно иначе подходит ГГУ к вопросу о распоряжении недвижимостями. Их передача обусловлена рядом формальностей. И это тоже отличительная черта германского вещного права. По Кодексу для передачи права собственности на недвижимые вещи необходим особый публичный акт: запись в Поземельной книге, правовой режим которой был урегулирован особым имперским законом 1897 г.

Второй важнейший вещно-правовой институт — владение — регулируется ГГУ достаточно подробно. Нормы Кодекса, регулирующие владение, помещаются на видном месте: они открывают третью книгу Кодекса, что демонстрирует значение, придаваемое этому институту германским законодателем.

Характеризуя германское владение, нужно подчеркнуть оригинальность его юридической конструкции. ГГУ отбросил римскую “волевую” конструкцию владения и провозгласил, что владение вещью приобретается достижением действительного господства над ней (§ 854). Устранив в качестве квалифицирующего волевой элемент, Кодекс тем самым резко расширил сферу института владения. Владельцами признаны некоторые категории недееспособных лиц. (дети) и лица, обладающие вещью по договору (арендаторы, хранители). Признав владельцем помимо хозяина вещи арендатора, хранителя и других лиц, обладающих вещью на основе обязательственных отношений, законодатель создал две категории владения — “непосредственного” и “посредственного”. Обе категории владельцев получили по ГГУ самостоятельную юридическую защиту. Таким образом, власть защищаемого владения и интенсивность его охраны резко расширены германским ГК. И сделано это было, несомненно, в интересах определенных группировок германской буржуазии, сельской и городской, выступавшей в гражданском обороте чаще всего в статусе арендаторов земли, нанимателей строений и т. п.

Брак и семья. Брак по ГГУ являлся светским (не церковным) институтом. Традиционным при характеристике брака является и указание на его моногамный характер (единобрачие): Кодекс прямо запрещает “вступать в брак, пока прежний брак не прекращен или не признан ничтожным”. Определение брака в ГГУ не дано. Однако в Мотивах к проекту ГГУ говорится, что брак есть “некоторый независимый от воли супругов нравственный и юридический порядок”. При таком широком подходе основные юридические вопросы брака были решены германским Кодексом особым образом. Прежде всего ГГУ установил для вступления в брак высокий брачный возраст: для жены 16 лет, для мужа 21 год. Право родителей давать согласие на брак ограничено: отец вправе давать разрешение на брак только несовершеннолетним детям; мать — только незаконным детям. Запрещено было вступление в брак разведенным лицам, если причиной развода было совершенное ими прелюбодеяние (§ 1305).

По германскому ГК брак считался нерасторжимым по взаимному согласию супругов. Развод был допущен только при наличии особых оснований. К ним были отнесены злонамеренное оставление супруга, грубое нарушение созданных браком обязанностей. Перечень таких оснований в Кодексе был исчерпывающим.

Германский Кодекс не знал легальной власти мужа над женой. Однако он не признал и равенства мужчины и женщины в браке. § 1354 закрепил принцип главенства мужа в общесемейных делах. Такое главенство находило свои границы в уже известном правиле запрещения шиканы. § 1354 предоставил жене право “не подчиняться решению мужа, если оно представляется злоупотреблением с его стороны своим правом”.

Замужние женщины не входят в число лиц, лишенных имущественной дееспособности. Более того, согласно § 1356 “жена вправе и обязана заведовать общим хозяйством”. В пределах домашнего хозяйства ей предоставлено право “вести дела мужа вместо него и представлять его” (§ 1357). Правда, мужу предоставлялось право ограничить или отменить это право жены.

Германский Кодекс признал общим для всех браков режим общности имущества с правом мужа им пользоваться и управлять. По этой системе имущество жены, принадлежащее ей до брака или приобретенное ею во время брака, остается ее собственностью, но находится в управлении и использовании мужа (§ 1363). Правомочия мужа в отношении такого имущества (оно названо в Кодексе “внесенным имуществом”) достаточно велики и простираются до “владения вещами, которые входят в состав внесенного имущества”. Помимо режима “внесенного имущества” ГГУ установил и режим “отдельного имущества” жены (§ 1365), на который не простирается власть мужа. “Отдельным имуществом” жены Кодекс объявил кроме личных вещей жены всякое имущество, которое она получит по наследству, в силу дарения, а также все то, что “жена приобретает своим трудом или самостоятельным ведением какого-либо предприятия”. Германская система имущественных правоотношений супругов была благоприятна для замужней женщины. И все-таки равенства со статусом мужа германская женщина еще не получила.

Согласно § 1626 ГГУ несовершеннолетние (до 21 года) дети состояли под родительской властью, которая включала родительскую власть отца и матери. Кодекс предоставил отцу право “заботиться о личности и имуществе детей” (§ 1627). Пока длится брак, мать наряду с отцом “вправе и обязана заботиться о личности детей” (§ 1634). Наиболее значительна по объему отцовская власть. Так, право отца заботиться о личности детей простиралось на право “прибегать к соответствующим исправительным мерам”, налагаемым опекунским судом по просьбе отца (§ 1631). Наконец, для осуществления заботы об имуществе детей Кодекс предоставлял отцу “право пользования имуществом детей” (§ 1649).

Таким образом, по ГГУ институт отцовской власти определенным образом был ограничен, во-первых, властью матери и, во-вторых, введением особой инстанции — опекунского суда.

Характерные черты наследственного права. Германский ГК весьма подробно (свыше 450 параграфов) регламентирует правоотношения, связанные с порядком наследования. Наследственное право по ГГУ основано в своих существенных чертах на старом германском праве. Характерной чертой наследования по Кодексу стало отсутствие пределов наследования по закону. При отсутствии более близких родственников наследниками умершего становились родственники любых отдаленных степеней.

Родственники призывались к наследованию по закону по так называемым парантеллам (линиям). Первую линию составлял сам наследодатель со своими нисходящими (§ 1924). Вторую линию составляли родители наследодателя со своими нисходящими и т.д. Первостепенная линия (парантелла) исключала наследников других линий (парантелл). И самое главное, внутри наследующей парантеллы наследство получают не все родственники, а только главы данной парантеллы. Такова в общих чертах своеобразная система наследования по закону в ГГУ.

Особое правовое положение в этой системе наследования занимал переживший супруг. ГГУ предоставил пережившему супругу право собственности на определенную часть наследства умершего. Если же нет родственников первой и второй линии, деда и бабки — все наследство переходит к пережившему супругу (§ 1931). Таким образом, по германскому ГК переживший супруг являлся привилегированным законным наследником.

Наряду с наследованием по закону ГГУ регулирует и наследование по завещанию. Кодексом провозглашен принцип свободы завещания с правом “устранить от наследования по закону родственника или супруга...” (§ 1938). Германский кодекс установил легальные ограничения свободы завещания в интересах ближайших родственников наследодателя. К таким ограничениям традиционно относится “обязательная доля”. По ГГУ, нисходящие наследодателя, а также родители и супруг наследодателя, если они отстранены от наследования завещанием наследодателя, могут потребовать от наследника предоставления им обязательной доли наследства. Обязательная доля равняется по Кодексу половине стоимости его доли при наследовании по закону (2303). Таким образом, принцип свободы завещания проведен германским ГК весьма последовательно и в значительном объеме.

Последующие изменения в ГГУ. В XX в. в ГГУ был внесен ряд существенных изменений, часть которых была оформлена в виде дополнительных статей к Кодексу, часть в виде отдельных законов и норм, дополненных правотворчеством судей, особенно усилившимся в это время в сфере частного права.

Так, например, в судах стало складываться новое понимание института гражданско-правовой ответственности. Принцип свободы договора модифицируется с помощью усиления договорной ответственности, рассматриваемой в качестве правового средства социальной защиты населения. Предусматривается ответственность за “culpa in contrahendo” (небрежность при заключении договора). Уже одно уклонение от переговоров влекло за собой обязанность возместить убытки. В 50-х гг. в рамках судейского правотворчества утвердилась практика, что договоры не должны ущемлять права третьих лиц. Усиление защитной функции договора в отношении третьих лиц можно проиллюстрировать следующим примером.

В 1976 году к гражданско-правовой ответственности был привлечен владелец магазина, в котором ребенок, пока его мать расплачивалась в кассе, поскользнулся и получил травму. Основанием для назначения судом гражданско-правовой ответственности в данном случае стал не заключенный, а лишь подразумеваемый договор, исходя из доктрины “обязанности общественной заботливости”. Усиление роли квазидоговорной ответственности (без заключения договора) явилось следствием разработки германскими юристами понятия “фактических договорных отношений”, признанного впоследствии “выражением изменившейся социальной функции институтов частного права”.

Это понятие прежде всего стало применяться при признании договора недействительным или ничтожным. Германские юристы стали исходить из того факта, что если речь идет о длительных договорных отношениях, то при признании договора ничтожным он не считается таковым до момента прекращения его действия. Другую группу “фактических договорных отношений” образуют случаи ответственности по договору в силу “социально-типичных ситуаций” (например, при наступлении ответственности водителя, который занимает стоянку, не платя за нее, и пр.). Здесь во внимание принимается не заключение отдельного договора, а массовый характер подобных ситуаций.

Особенностью развития современного германского гражданского права стало также расширение понятия убытков, подлежащих возмещению, введение понятия “фиктивных убытков”. Так, владельцу поврежденного транспортного средства должна быть не только выплачена стоимость ремонта его автомашины, но и оплачено пользование другим автотранспортом во время ремонта, даже если он в это время предпочитал ходить пешком. Стала общепринятой и практика денежного возмещения лишь за простую угрозу наступления деликта.

В сфере вещного права принципиальные изменения коснулись самого определения права собственности. “Собственность обязывает. Осуществление права собственности должно служить в тоже время общему благу” — говорится в Веймарской конституции 1919 г. Основной закон ФРГ 1949 г., закрепляя в ст. 14 классический принцип свободы собственности, во втором абзаце, однако, воспроизводит это положение Веймарской конституции.

Таким образом, основным направлением развития права собственности в Германии в XX в., как и всего германского права, становится его социализация.

Дополнения были внесены и в положения Кодекса, посвященные регулированию права собственности на землю. В 1960 г. был принят Закон о строительстве, в 1961 г. — специальный Закон о сделках с землей, установивший правовую обязанность собственника рационально использовать землю. В свою очередь Закон о строительстве подчинил строительство в городах и деревнях общему плану градоустройства, однако решение застраивать или не застраивать свой участок по-прежнему принадлежало собственнику земельного участка.

Наиболее значительные изменения в Кодексе коснулись норм обязательственного и брачно-семейного права. Были пересмотрены положения ГГУ о договоре имущественного, прежде всего жилищного найма, существенно расширившие права нанимателя. Положения об уравнении трудовых прав мужчин и женщин: в приеме на работу, при ее оплате и при увольнении — составили содержание измененного §611 (1—3) Кодекса.

Несмотря на то, что ст. 2 Основного закона ФРГ 1949 г. провозгласила равноправие мужчин и женщин, первый закон о равноправии мужа и жены в семейных отношениях был принят лишь в 1957 г. Этот закон установил раздельный режим имущества супругов. Имущество же, приобретенное в браке, является общей собственностью, подлежащей разделу на равные доли при разводе.

Изменения в брачно-семейном праве коснулись и условий признания действительности брака и развода, и правового статуса внебрачных детей.

Закон 1974 г. установил общий возраст брачного совершеннолетия для мужчин и женщин в 18 лет, исключающий право родителей давать согласие на брак своих детей. Первый закон, уравнявший в правах внебрачных детей с детьми, рожденными в браке, был принят в 1969 г. Отныне законодательно было установлено право детей на получение алиментов от отца и на их участие в получении наследства на основе признания кровного родства с родителем. В силу этого был отменен § 1589 ГГУ, согласно которому внебрачный ребенок и его отец не считались состоящими в родстве. Больше прав в отношении своих детей по этому закону получила и мать.

В 1946 году было признано право развода по инициативе одного из супругов в случае, если они “в течение 3-х лет не проживают вместе, и брачные отношения настолько глубоко расшатались, что сделали невозможным восстановление брачного союза”. При этом возражения против развода другого супруга не учитывались, если “оба супруга вели себя недостойно в браке”. С 1956 г. Федеральный суд, однако, начинает изыскивать возможности как-то ограничить развод при “крахе” семьи под влиянием католических установок о нравственном долге супругов “делить трудность поровну”.

Широкомасштабная реформа, направленная на дальнейшую либерализацию норм брачно-семейного законодательства, была проведена в 1976 г. В настоящее время § 1565 (1—2) ГГУ постановляет:

1. “Брак может быть расторгнут, если он не состоялся. Брак считается несостоявшимся, если совместная жизнь супругов больше не продолжается и нет оснований предполагать, что супруги ее восстановят”.

2. Если супруги менее года живут раздельно, то такой брак расторгается, если продолжение брака невозможно для супруга, возбудившего иск о расторжении брака, по причина поведения другого супруга, отличающегося исключительной жестокостью.

§ 1566 (1) исходит из положения о несомненности “краха семьи”, несостоявшегося брака, если супруги свыше одного года живут раздельно и оба просят о разводе или если супруги свыше 3-х лет живут раздельно, даже при возражении одного из них против развода.

Торговое право. Характерной чертой германского частного права является его дуализм. Существование здесь наряду с Гражданским еще и Торгового кодекса было обусловлено целым рядом исторических причин, главной из которых стала необходимость создания единообразного правового регулирования торговли в стране с многовековой политической и правовой раздробленностью.

Начало в 30-х гг. XIX в. в Германии промышленного переворота привело к созданию в 1847 г. Единого германского вексельного устава, а в 1861 г.— первого общегерманского Торгового кодекса, заложивших основы единого германского торгового права.

Первоочередная унификация норм, регулирующих вексельное обращение, была вызвана особой значимостью векселя в качестве инструмента удовлетворения различных имущественных потребностей в торговом обороте. Германский вексельный устав 1847 г. воспринял основные достижения германской правовой мысли XVIII—XIX вв. в сфере вексельного права, закрепив специфический — “германский” — тип векселя, характерными чертами которого являются абстрактность, формализм, универсальность.

Общегерманское торговое уложение 1861 г. (в основу которого был положен проект Торгового кодекса Пруссии 1857 г.) состояло из пяти книг: “О торговом сословии”, “О торговых товариществах”, “О негласном товариществе и объединении для заключения отдельных торговых сделок за общий счет”, “О торговых сделках” и “О морской торговле”. Центральной фигурой в ТК 1861 г. выступал купец — “лицо, которое занимается в виде промысла торговыми делами”. В силу этого торговое право и понималось исключительно как “особое частное право купцов”, что проявилось в содержании норм ТК 1861 г., где наиболее полное регулирование получили вопросы, связанные с организацией торгового предприятия купца, как единоличного, так и коллективного (в виде торгового товарищества).

Из прусского проекта в ТК перешел целый комплекс детально проработанных норм, посвященных фирме купца, представительству в торговом обороте, торговой документации и др. Особенностью первого единого германского Торгового кодекса стало последовательное проведение в нем принципа имущественной самостоятельности торговых товариществ, выступающих в качестве самостоятельных субъектов (юридических лиц) торгового права.

Созданное еще в условиях отсутствия единого гражданского права, Торговое уложение 1861 г. призвано было в определенной мере выполнять функции Гражданского кодекса, что привело к закреплению в нем целого ряда гражданско-правовых положений, в частности общих положений о сделках и пр.

Объединение Германии в 1871 г., сопровождающееся небывалым подъемом во всех областях германской экономики, возникновением целого ряда новых форм частноправовых объединений (промышленного товарищества, товарищества с ограниченной ответственностью, колониального товарищества и др.), привело к необходимости кардинального реформирования торгового законодательства. Результатом этого стало принятие в 1897 г. нового Торгового кодекса, который продолжает действовать до настоящего времени. Непосредственным толчком к его созданию стало принятие в 1896 г. Германского гражданского уложения, по отношению к предписаниям которого положения торгового права должны были занять место специальных (дополняющих) норм.

В отличие от общегерманского Торгового уложения 1861 г. Торговый кодекс 1897 г. уже не содержит никаких общих положений, закрепив лишь действующие в торговом обороте специфические принципы и институты. Он состоит из четырех книг. Первая книга посвящена организации и деятельности торговых предприятий. Вторая — содержит положения о торговых товариществах, включая негласные товарищества. В третьей книге рассматриваются вопросы заключения отдельных торговых сделок. И, наконец, последняя книга регулирует морскую торговлю, включая морское страхование.

Изменения, произошедшие в экономике Германии в конце XIX в., обусловили качественно новый подход германского законодателя к определению субъекта торгового права, что отразилось и на содержании ТК 1897 г. Отныне в качестве коммерсантов стали рассматриваться не только купцы в узком смысле слова, но и все крупные предприниматели, как посредники, так и производители. Для определения их правового статуса в ТК 1897 г. вводятся понятия “полного” и “неполного” коммерсанта, коммерсанта “по обязанности, “по необходимости”, “по желанию” и “по форме”, что превращает торговое право из “особого частного права купцов” в особый комплекс норм, регулирующих предпринимательскую деятельность.

Основные изменения, произошедшие в германском торговом праве в XX в., были связаны с ограничением сферы действия норм Торгового кодекса в связи с принятием целого ряда специальных законов, содержащих подробное регулирование отдельных торгово-правовых институтов. Наибольшим изменениям подвергся институт акционерного общества. Основная цель, которую преследовал германский законодатель при создании акционерного закона 1931 г., состояла в установлении большего финансового контроля в сфере акционерного предпринимательства благодаря введению обязательной годовой отчетности и института независимых экономических экспертов. Впоследствии эти положения были развиты в акционерном законе 1965 г., содержащем подробную регламентацию вопросов, связанных с учреждением, внутренней организацией акционерного общества, ответственностью учредителей и должностных лиц.

Определенные изменения в ТК 1897 г. были внесены также благодаря принятию Закона о недобросовестной конкуренции 1909 г., Закона о содействии стабильности и росту экономики 1967 г., Закона об общих условиях купли-продажи 1976 г. и др.