Происхождение воспитания – биологическое и социальное наследование. Этапы антропогенеза и развитие воспитательных механизмов.

Обращение к проблеме происхождения воспитания не только обусловлено логикой научного знания, но и продуктивно, по крайней мере, в двух отношениях: во-первых, оно помогает представить себе и понять сущность воспитания в реальности конкретно-исторических событий; во-вторых, осмысление этой проблемы позволяет более широко взглянуть на ставший столь привычным арсенал педагогических средств.

Социальная функция воспитания заключается в преднамеренной и целенаправленной передаче общественно-исторического опыта подрастающему поколению, в овладе-' нии им практическими трудовыми умениями, а также выработанными нравственными нормами и опытом поведения. Без этого последующее развитие общества невозможно. Воспитание является, таким образом, органичной частью общего социального развития и неотделимо от всей истории человеческого общества.

                                            Важнейшим источником изучения происхождения человека , его этапов его истории служат материалы археологических раскопок. Восстанов ление историко-культурных процессов, целенаправленного   происходивших на ранних этапах истории человечества. На использовании данных этнографии, которая собирает и описывает предметы и явления материальной и духовной культуры разных народов. Особое значение в данном случае имеют труды ученых и путешественников XVIII—XIX — начала XX в., описавших жизнь и быт аборигенных народов Австралии, островов Полинезии, Дальнего Востока, внутренних районов Сибири, индейских племен Южной и Северной Америки и др., которые находились на первобытной стадии развития.. Как ни парадоксально, но и в условиях современной постиндустриальной эпохи сохраняются оазисы, не тронутые цивилизацией. Этнографические параллели позволяют по принципу аналогии реконструировать некоторые важные историко-культурные явления первобытной эпохи.

В глубинах народной памяти зафиксированы вековые обычаи и традиции, в том числе и педагогические, в форме различных образцов устного народного творчества: песен, сказок, легенд, былин, поговорок и т. д. Эти формы памяти народа восходят к древним пластам культуры, в которой сконцентрирована и извечная мудрость народного воспитания. Педагогическая мысль и воспитательные традиции каждого народа отражают многообразную историю его духовно-нравственной жизни, являются важным подспорьем в деле восстановления общей картины воспитания в древнейшие периоды истории человечества.

При рассмотрении вопроса о происхождении воспитания в советской историко-педагогической литературе длительное время была традиционна критика таких концепций происхождения воспитания, как эволюционно-биологичес-кая (Ш. Летурно, Дж. Симпсон, А. Эспинас), сближающая воспитательную деятельность людей первобытного общества с наблюдаемой у высших животных инстинктивной заботой о своем потомстве, или психологическая (П. Монро), объясняющая происхождение воспитания присущим детям инстинктивно-бессознательным стремлением подражать взрослым.

Ни в коей мере не отрицая наличие определенной преемственности между формами организации рассудочной деятельности некоторых высших животных и человека, едва ли можно согласиться с теми из исследователей, которые полагают, будто различие между животным и человеком может быть сведено к количественным характеристикам. Они рассуждают примерно так: если человек делает и использует орудия труда, то у некоторых животных также наблюдаются зачатки навыков изготовления их; люди строят жилище, плотины — и бобры создают подобные сооружения и т. п. В таких рассуждениях теряются качественные отличия человека от животного мира, не принимается во внимание, что количественные изменения в данном случае перешли в качественные, обусловившие перерыв постепенности, скачок от животного к человеку и принципиальное различие проявлений их деятельности. Критика такого рода подходов имеет свои основания, поскольку в них не вскрывается социально-историческая обусловленность происхождения воспитания. Само воспитание как понятие в одном случае излишне био-логизируется, в другом — его происхождение объясняется причинами преимущественно психологического характера. И тем не менее не следует полностью игнорировать упомя-_ нутые концепции. Содержащиеся в них наблюдения и выводы целесообразно учитывать при осмыслении пройденного человеком огромного естественно-исторического пути: от царства животных — к миру человеческого общества.

Около 3 млн лет тому назад из животного мира — отряда приматов — отпочковалась ветвь гоминид1. Она послужила исходной формой эволюции предков человека — австралопитека и древних ископаемых людей — архантропов и палеоантропов.

Размышляя о преодолении человеком на путях своего становления зверинообразных форм жизни, И. П. Павлов отмечал, что сюда входил и процесс развития воспитания, который, как и все другие формы существования человека, лишь постепенно пробивался через животнообразные формы в условиях формирования социума. Шаг за шагом на протяжении миллионов лет происходили преобразования присущей инстинктивной заботы родителей о потомстве и присущего потомству инстинкта следования механизму передачи социального наследования культуры предшествующих поколений.

На этом огромном хронологическом интервале могут быть обозначены лишь основные этапы — своего рода опорные пункты на путях антропогенеза: от 1,5 млн до 300—200 тыс. лет тому назад в праобщинах архантропов и от 300—200 тыс. до 45—35 тыс. лет назад в праобщинах палеоантропов — собирателей и охотников — начинается постепенный переход от первичных животнообразных форм деятельности к подлинному человеческому труду.

Эта динамика прослеживается на этапе палеолитического развития человека. В пределах Евроазиатского региона первобытные люди появились в раннем палеолите: около 700 тыс. лет назад этот регион охватывал Крым, Кавказ, Среднюю Азию; 500—300 тыс. лет назад он охватывал также Приднестровье и Сибирь. Первые зачатки собственно трудовой, орудийной деятельности человека обнаруживаются в нижнем палеолите. Нижнепалеолитические обработки камня отличаются уже стабильностью формы и функционального назначения орудий, что свидетельствует о совершенствовании двигательного аппарата и существенных изменениях, происходивших в сознании древнего человека. К этому времени относят и появление примитивной членораздельной речи. Следует обратить внимание на взаимодействие биоморфологического развития человека с его орудийной деятельностью: труд приводил в движение все естественные силы человека. Воспитательные отношения с самого момента своего возникновения базировались на активности и самостоятельности подрастающего поколения.Так начался процесс зарождения собственно человеческих форм воспитания с целью передачи не только опыта хозяйственной деятельности, но и воспроизводства необходимого типа личности, соответствовавшего складывающемуся опыту хозяйствования. Обучающе направленный с этой целью образ действий объективно требовал и определенного способа его организации. В этом формирующемся процессе содержались зародыши последующих собственно педагогических актов: каждое поколение училось у предшествующего, и с этой целью формировалась общественная традиция передачи и преемственности приобретенных навыков. По мере становления общей хозяйственной деятельности и складывавшихся социальных связей происходило качественное преобразование доставшегося в наследство от животного мира инстинктивного механизма заботы родителей о потомстве и присущего потомству инстинкта подражания в социальный механизм наследования человеческого опыта. В общем, можно сделать вывод, что вместе с сознательной целенаправленной орудийно-трудовой деятельностью людей зарождается и воспитание как один из ее видов. Примитивное воспитание в первобытных общинах набирало силу. Оно с необходимостью было равным для каждого, имея целью подготовку всех без исключения детей и подростков к основным видам трудовой деятельности.

В этот исторический период, 45—35 тыс. лет тому назад, процесс антропогенеза выносит на вершину эволюционного потока нового человека — неоантропа — человека разумного. Народы эпохи верхнего палеолита имели схожую культуру на огромной территории Евразии — от Бискайского залива до Байкала.

Изменения в материальном и духовном развитии людей привели к формированию раннепервобытной родовой общины охотников и рыболовов, а затем — позднеродовой общины земледельцев-скотоводов (8—5-е тысячелетия до н.э.). Динамика социальных отношений родового общества была обусловлена, таким образом, постепенным переходом от присваивающих форм хозяйства раннеродовой общины к производящему хозяйству позднеродовой общины. В условиях раннепервобытной, а затем и позднепервобытной родовой общины шла дальнейшая эволюция воспитания, происходили его качественные изменения.Этот обширный хронологический интервал, начавшийся приблизительно 35 тыс. лет тому назад, завершился примерно в 5-м тысячелетии до н. э., т. е. в эпоху нового каменного века, неолита. *В раннепервобытных общинах сложилась материнская родовая организация — матриархат. Наряду с укреплением хозяйственных отношений осознание кровного родства по материнской линии служило организующим, цементирующим началом социальных связей, утверждало ведущее влияние женщин на воспитание детей.

Таким образом, динамика хозяйственного и социального развития приводила и к известной упорядоченности хода воспитания. Именно с этим связана имевшая в то время место, как установили исследователи-этнографы, попытка осмыслить воспитание, так сказать, в потоке «магического образа мысли», обусловленного обрядовым действом тотемизма. В этом потоке происходила выработка некоторых приемов передачи традиций, опыта: подражание повадкам животного-тотема, который наделялся человеческими качествами, пример поведения по образу и подобию предка-героя, ритуальная имитация в форме подражания, инсценировки предстоящей охоты, рыбной ловли с распределением ролей и т. д.

Так, наряду с подготовкой к жизни в повседневной практической деятельности возникла передача опыта в ритуально-обрядовой форме. Выработанные в ней приемы легли особым культурным пластом в становление воспитания.

В совместном труде дети и подростки наблюдали за деятельностью взрослых и постоянно упражнялись, приобретая соответствующие умения. Об этом говорят специально изготовленные для детей инструменты, оружие (маленькая корзина для девочек, детский лук и стрелы, рыболовные снасти и т. д.).

В 10—8-м тыссячелетиях до н. э. наметился переход от присваивающей формы хозяйствования к производящей. Существенные последствия в этом отношении имел процесс упорядочения брачных отношений. Запрет браков в пределах одной родственной группы (экзогамия) привел к взаимобрачному взаимодействию двух экзогамных родов и соответственно к дуальной (от латинского дио — два) организации родового общества. Таким образом, в поздне-родовой общине групповая форма брака сменилась так называемым парным браком. И хотя супружеская пара еще не составляла хозяйственной ячейки, она стала частью всей организации родового общества. Ее возникновение знаменовало принципиально новое явление: она стала зародышем домашне-семейной формы воспитания. С самого момента ее возникновения семья явилась новым фактором воспитания, заботы о детях.

Переход от присваивающего к производящему хозяйству, совершившийся в эпоху неолита, кардинально повлиял на все области человеческой жизни. В этой исторической эпохе — истоки традиционно-народного воспитания почти всех евразийских народов. Усложнение производства, разделение труда и выделение различных ремесел определили необходимость специализированного профессионального обучения. В условиях начавшегося процесса классообразования и концентрации имущества в собственности отдельных семей профессиональное мастерство приобретает общественное значение. Оно становится достоянием семьи и соответствующего социального слоя, тщательно охраняется от «непосвященных», поскольку приносит выгоду семье и касте в целом. В результате семья ремесленника-мастера становится центром профессионально-ремесленного ученичества.

Итак, в результате совершенствования производства, общественного разделения труда и расширения эмпирических знаний усложняется содержание воспитания, складываются его организационные формы. Помимо практической трудовой, военно-физической и социально-нравственной подготовки подрастающее поколение приобщается к начаткам специальных знаний. Создаются исторические предпосылки для возникновения школьного обучения и профессионального ученичества. В ходе практического решения задач зарождавшегося, специально организованного обучения и воспитания начался процесс выработки приемов педагогической деятельности. Воспитание постепенно выделяется в самостоятельную область социальной практики. В нараставшем потоке антропогенеза оно играло роль необычайно сильного катализатора, активно способствуя этнической консолидации и действуя как мощный фактор социального прогресса.