В русской и зарубежной тифлопсихологии XIX — начала XX столетия речь рассматривалась с ассоцианистских, сенсуалистических позиции, речевое развитие считалось результатом индивидуального опыта. В связи с этим трактовка данного психического феномена страдала односторонностью и неизбежно приводила к выводу, отрицавшему возможность полноценного овладения и понимания слепыми речи. В основе такого утверждения лежало убеждение в том, Что отсутствие зрения создает ничем не компенсируемый разрыв между словами, отражающими, по мнению К. Бюрклена, А. Крогиуса и др., главным образом зрительные впечатления, и представлениями, которые у слепых формируются на основе принципиально отличного от зрительного — осязательного восприятия. «Слепой ребенок, — писал К. Бюрклен, — слышит слова, обозначающие предметы, о которых он не может приобрести никакого предметного представления или только очень неясное. Этот недостаток при большой трудности наглядной передачи представлении остается и в дальнейшем и никогда не сможет быть вполне устранен. Поэтому речь слепого является так часто бессодержательной и приводит к недостаткам, которые у каждого человека выражаются в различии между формальным и реальным образованием».
Установление такой односторонней зависимости развития речи от способа восприятия дало толчок для ряда попыток «изобрести» особый язык для слепых на том основании, что слепые не понимают языка зрячих и не могут его правильно использовать. Слепые, по мнению А. Штумпфа, пользуются «чужим языком», который следует изъять из употребления и заменить новым. Впервые о необходимости специального языка для слепых заговорил в середине XVIII в. французский просветитель Д. Дидро в своем знаменитом «Письме о слепых в назидание зрячим», чья мысль почти сто лет спустя была развита Дюфо, который писал: «Язык, сочиненный слепыми и для слепых, должен был бы иметь мало сходства с нашим; он должен был бы опираться исключительно на слуховые и осязательные впечатления, и хотя он был бы, таким образом, беден формами и выражениями, но необычайно ясен и определенен. Его строго логическая конструкция и его строение были бы, правда, малопригодны для ораторского воодушевления и поэтического пафоса, но зато наука могла бы найти в нем подходящее средство, для которого анализа и систематического обосновании.
Эта точка зрения развивалась в ряде работ конца XIX — наша XX вв. (Штумпф, Крогиус, Скребицкий), хотя несосгоятельность сенсуалистического толкования речевой деятельности и ее общественно-историческое происхождение были уже доказаны, как неправомерность противопоставления зрительного и осязательного восприятия.
Следует полагать, что широко распространенное материалистическое понимание природы речи все-таки оказало влияние на некоторых тифлологов (Оппель, Щимбетц и др.), отрицавших необходимость создания особого языка слепых. Не исключая принципиальной возможности создания такого языка, исследователи справедливо полагали, что он, во-первых, может быть создан только при условии полного обособления слепых от зрячих на протяжении многих поколений и, во-вторых, вряд ли между языком юных и зрячих имелись бы практически значимые различия.
Материалистический подход к изучению речи слепых не отрицает, а, напротив, предполагает в ряде случаев неизбежность возникновения у них разрыва между словом и образом (например, обозначение и представление цвета). Однако значение слов, даже означающих только зрительно воспринимаемые объекты, в силу обобщенности может быть доступно слепым. Следует также помнить. Что отраженные в понятии и закрепленные в слове свойства, связи и отношения предметов и явлений объективной реальности адекватно отражаются не только зрительно, но и при помощи других органов чувств. Поэтому в соотношении слова и образа, нормально видящих и слепых имеется преимущественно количественное, а не Качественное различие,
Установив, что речь слепых, так же как и речь зрячих, в принципе адекватно отражает действительность, можно утверждать ценность основных речевых функций для всех членов общества зависимо от состояния их анализаторных систем, и в частности зрительного анализатора.
Помимо основных — коммуникативной (общения), сигнификативной (обозначения), обобщения, абстрагирования и побуждения — функций, в тифлопсихологии выделяется компенсаторная функция речи. Выделение этой функции не означает возникновения каких-либо принципиальных особенностей в содержании, структуре и характере речи, а только указывает на новый, появляющийся в связи с сужением сферы чувственного познания и направленный на ликвидацию его последствий в психическом развитии личности аспект речевой Деятельности.
Речевая компенсация последствий слепоты проявляется главным образом в сфере чувственного Познания. Известно, что речь, слово уточняют, корригируют и направляют чувственное отражение действительности. Дефекты зрения ведут к полному либо частичному выпадению зрительных образов из чувственного опыта, причем в ряде случаев предметы и явления внешнего мира оказываются недоступными для восприятия сохранными органами чувств. Возмещение этих пробелов, а также уточнение и корригирование недостаточно полных и точных, а зачастую искаженных до полного несоответствия оригиналу осязательных, зрительных (при наличии остаточного зрения) и других образов является, функцией речи совместно с мышлением.
Здесь следует заметить, что специальное выделение компенсаторной функции речи связано лишь с серьезными отклонениями сферы чувственного познания при слепоте от нормы, так как по сути дела речевое возмещение недостатков чувственного опыта имеет место и у зрячих, хотя не на таком уровне и не в таких масштабах.
Процесс отражения действительности имеет усдовнорефлекторную природу и. основан на образовании временных нервных связей между первой и второй сигнальными системами, причем уже в раннем детстве вторая сигнальная система занимает ведущее положение, благодаря этому человек способен опосредованно. Помимо непосредственного чувственного опыта, проникать в сущность явлений и предметов окружающего мира. Отсюда ясно, что при выпадении или сокращении и редуцированности зрительных ощущений и восприятий возможность приобретения знаний, понимания сущности вещей сохраняется, хотя при этом возникают серьезные затруднения. В основе этого процесса у слепых лежит установление сложных системных связей между сохранными компонентами первой и второй сигнальных систем.
На основе словесных объяснений, подкрепляемых доступными для слепого чувственными данными, а у ослепших, кроме того, сохранившимися зрительными образами, липа с дефектами зрения получают представление о многих недоступных для их восприятия Предметах к явлениях действительности. Компенсаторная функция речи отчетливо выступает во всех видах психической деятельности слепых: в процессе восприятия, когда слово направляет и уточняет его, при формировании представлений и образов воображения, в ходе усвоения понятий и т.д.
Для успешного познания действительности непременным условием является связь обедненного чувственною опыта слепых с новом, которое способствует выделению существенных признаков, установлению связей и отношений между объектами и их частыми, позволяет преодолеть формальное усвоение понятий. Значимость речевого подкрепления подчеркивалась многими известными тифлопсихологами и педагогами, требовавшими словесной проработки объектов познания, трудовых операций и ориентировочных действий. Речь, слово учителя, художественная литература и т.п. «не только помогают слепым. В живой форме расширить и углубить понимание близкого и далекого, но и дает слепым возможность осваивать то, что иначе им было бы недоступно и что зрячие получают при помощи непосредственного восприятия».
Компенсаторная функция речи не исчерпывается познавательной деятельностью — она имеет огромное значение для формирования личности слепого в целом. Только благодаря речи слепые могут поддерживать контакт с окружающими людьми, ориентироваться в обществе, оставаться его полноправными членами, активно участвующими в общественно полезной деятельности.
Поможем написать любую работу на аналогичную тему