У коммуникационных систем животных отсутствуют неограниченные ресурсы символического языка человека. Даже у приматов число передач довольно ограничено. Правда, как будет показано дальше, некоторых человекообразных обезьян, например, шимпанзе, можно научить символьному языку, который по многим параметрам приближается к человеческой речи.
Другая важная черта языка животных – это зависимость значения сигналов от ситуации. Например, у американского сурка в лексиконе выделяют всего 8 сигналов. Но при помощи этих сигналов сурки, разумеется, сообщают друг другу информацию значительно большего объема, чем сведения о восьми возможных ситуациях, поскольку каждый сигнал в разных ситуациях будет говорить соответственно о разном. Если перевести один из таких сигналов на человеческий язык, то этот перевод, как пишет Е.Н.Панов, будет звучать примерно так: “Скорее всего, что то-то, чаще всего то-то, но может быть то-то и то-то, а иногда еще и то-то”, то есть смысловое значение большинства сигналов животных носит вероятностный характер в зависимости от ситуации.
В отличие от речи человека, обладающей свойством передавать бесконечные объемы сложнейшей информации не только конкретного, но и абстрактного характера, язык животных всегда конкретен, то есть сигнализирует о конкретной окружающей обстановке или состоянии животного.
Одно из различий между коммуникацией у человека и животных – это возможность обмана. Особи внутри одной группы, вероятно, не способны осознанно вводить друг друга в заблуждение. Мы не можем представить себе птицу, которая подает ложный сигнал тревоги. Но, правда, существуют многочисленные примеры обмана в межвидовой коммуникации, которые были созданы эволюционным путем. Например, неоплодотворенные самки одного из видов светлячков испускают видоспецифические комплексы вспышек света в ответ на сигналы самцов, которые приближаются к ним для спаривания. После спаривания самка перестает светиться. Она становится хищником и начинает испускать световые сигналы, которые не характерны для ее вида, но которые привлекают более мелких светлячков родственного вида. Когда такой самец приближается к такой “роковой женщине”, она убивает и съедает его. Еще один пример межвидового обмана: некоторые насекомые, которые паразитируют в муравейниках, подают своим хозяевам фальшивые сигналы, благодаря чему их принимают в гнездо. Таким образом, в случае коммуникации между особями различных видов легко видеть, как одно животное может обмануть другое или управлять его поведением. Однако английский зоолог Ричард Докинз, известный своей замечательной книгой “Эгоистический ген”, утверждает, что внутривидовая коммуникация также может сопровождаться обманом. Он пишет: “Если собака всего лишь оскалом зубов может заставить своих соперников отступить, то отбор будет благоприятствовать тем собакам, которые используют эту способность. Оскаливание зубов станет ритуализованным, преувеличенным для усиления пугающего воздействия, а губы могут оттягиваться назад дальше, чем это необходимо для того, чтобы просто были видны зубы”. Таким образом, Докинз считает, что тот, кто воспринимает такой сигнал, оказывается обманутым. Традиционные этологи всегда полагали, что эволюционный процесс в деле коммуникации должен затрагивать как действующую, так и реагирующую сторону. Докинз считает, что ритуализация может приводить к тому, что эволюционировать может только сигнал подающего, в то время как эволюция механизмов опознания этого сигнала может и не происходить. Мак-Фарленд, возражая ему, считает что подобное вряд ли типично для большинства ритуализованных коммуникативных систем. Например, ритуализованная смещенная активность чистки перьев у самцов кряквы едва ли могла развиться в процессе эволюции без соответствующей эволюции механизмов распознавания у самки. Таким образом, для формирования коммуникативных систем часто требуется комплексная совместная эволюция передающей и воспринимающей сторон.
Докинз считает, что эволюционный процесс может приводить к тому, что животное будет пытаться обмануть других особей своего вида, чтобы получить для себя какое-то преимущество. Он отстаивает идею индивидуального, а не группового отбора. С точки зрения группового отбора эволюционный процесс должен приводить к таким изменениям, которые будут выгодны для группы (целого вида), при этом они могут быть не выгодными для отдельных особей этого вида. С этой позиции инстинктивный межвидовой обман не может возникнуть в эволюции данного вида. Мак-Фарленд в защиту идеи группового отбора приводит следующий пример. “Так, например, если человек краснеет, то в этом проявляется невербальная коммуникация, по всей вероятности ритуализованная. Эта реакция обычно не поддается произвольному контролю; краснеют люди, которые смущены или слегка испуганы… А это совершенно противоречит тому, что можно было бы ожидать с точки зрения элементарных законов физиологии. Ведь обычно легкий испуг приводит к возбуждению симпатической нервной системы, что вызывает отток крови от кожи и других периферических областей тела. Если покраснение – это ритуализованная активность, которая информирует других людей о том, что человек испытывает смущение, то трудно понять, каким образом она могла сформироваться в процессе эволюции. Какую пользу извлекает человек, когда сообщает эту информацию? Почему популяция “краснеющих людей” не оказалась “оккупированной” “не краснеющими” мошенниками?” Этот феномен трудно объяснить, если не привлечь идею группового отбора, который действует на благо вида, а не отдельно взятой особи.
Поможем написать любую работу на аналогичную тему