Особенности языка шимпанзе.

Обобщенность и абстрактность.

Важной чертой человеческой речи является высокая степень обобщения и абстрактности. Слово “кошка” может обобщать такие конкретные предметы, как тигр, домашняя кошка, скульптура кошки и т.д. Человек абстрагируется от конкретных свойств и признаков сходных предметов и выделяет существенные, повторяющиеся в ряду этих предметов. Язык Уошо также обладал этими свойствами. Она могла переносить понятие, выученное по отношению к какому-то конкретному предмету или явлению, на другие сходные предметы или явления. Например, кошкой Уошо называла любых взрослых кошек, а однажды, не зная истинного названия тигра, справедливо окрестила его также кошкой. Слово “цветок” она употребляла для обозначения любых цветков, слово “одежда” для обозначения всего своего гардероба – курточек, рубашек и т.д. Она владела также словами с высокой обобщающей функцией, например, “больно”, “смешно”, “пожалуйста” и т.д.

Очень показателен эксперимент, который провел на Саре Примак. Как было уже упомянуто, в качестве знаков он применял различной формы и цвета пластмассовые фигурки. Примак показал, что пластмассовая фигура на самом деле фиксируется в памяти животного как знак соответствующего предмета. Например, у Сары знаком, обозначающим яблоко, был синий треугольник. Эксперимент состоял из двух тестов. Саре показали красное яблоко и дали задание последовательно выбирать из двух разных альтернативных предметов тот, который соответствовал одному из признаков яблока. В частности, сначала предъявлялась зеленая и красная фигура, Сара правильно выбирала красную фигуру. Потом предъявлялась круглая и квадратная, она правильно выбирала круглую. Потом предъявлялась квадратная и квадратная с хвостиком, шимпанзе правильно выбирала фигуру с хвостиком. Потом Саре показали знак, обозначающий яблоко (синий треугольник), и она правильно выполнила аналогичный тест, то есть она выбирала из альтернативных фигур те, у которых был хотя бы один признак красного яблока, а не синего треугольника. В данном случае животное абстрагировалась от физических свойств знака (его цвета и формы), оно обращало внимание только на его смысловую сторону.

Продуктивность.

Под продуктивностью понимается способность самопроизвольно сочетать усвоенные знаки для называния неизвестных предметов. Человек способен не зная названия предмета придумать ему обозначение, например, комбинируя известными понятиями. Уошо также была способна выдумывать для обозначения предметов названия, создавая комбинации из 2-3-х известных ей слов. Например, она придумала словосочетание “сладкий пить” для обозначение арбуза, а лебедя назвала “вода птица”.

Изобретение новых знаков.

К важнейшей лингвистической способности человека относится умение изобретать совершенно новые знаки. Случаи такого речетворчества были зарегистрированы и у Уошо. Например, она изобрела новый знак, обозначающий слово “прятать”: накрывание лапой глаз; знак, обозначающий слово “нагрудник”: она очерчивала кистью руки место, куда надевался нагрудник.

Понимание синтаксических отношений.

Способны ли обезьяны уловить смысл высказывания, который определяется структурой предложения? В частности, обращают ли они на порядок слов в предложении? Показателен в этом плане эксперимент, который был проведен Роджером на шимпанзе по имени Люси. Иногда Роджер, перед тем как пощекотать обезьяну, сообщал ей знаками “Роджер щекотать Люси”. Один раз он поменял местами слова, сказав “Люси щекотать Роджер”. Какое-то время шимпанзе была озадачена, но потом просигнализировала “Нет. Роджер щекотать Люси”. Экспериментатор повторил требование “Нет. Люси щекотать Роджер”. После этого обезьяна, видимо поняв смысл данного предложения, бросилась щекотать экспериментатора.

Высокая степень владения синтаксическими отношениями наблюдалась у Сары, с которой работал Примак. Шимпанзе научилась с помощью фигурок выстраивать довольно длинные осмысленные высказывания, например, “красное есть цвет яблоко”. Она усвоила вопросительную и повествовательную структуру предложения. На последовательность знаков “… есть цвет банан ?” она правильно отвечала “зеленый есть цвет банан”. Она также успешно справлялась с отрицательными высказываниями, например, “красный не есть цвет банан”. Сара понимала также отношения типа “если…то…”. Например, ей предлагали яблоко и банан, который она всегда предпочитала яблоку и сообщали “Если Сара брать яблоко, то Сара получить шоколад”. Она в результате брала менее предпочитаемое яблоко, явно ожидая появление шоколада, наиболее любимое лакомство.

5. Перемещаемость.

Перемещаемость – это способность абстрагироваться от наличной ситуации и оперировать образами прошлого и будущего. Сообщение является перемещаемым, если предмет сообщения и его результаты удалены во времени и пространстве от источника сообщения. Человек может сообщить другому человеку о событии, которое произошло много лет назад и на совершенно другой территории. Язык Уошо также обнаруживает это свойство. Например, ей сообщили, что во дворе бродит большая собака, а через некоторое время предложили пойти на прогулку, от которой она никогда не отказывалась. Но на этот раз обезьяна гулять не захотела. Это говорит о том, что Уошо, вероятно, запомнила информацию, переданную с помощью знаков, и актуализировала ее в соответствующей ситуации.

6. Использование в мыслительной деятельности.

У человека язык используется не только для продуктивного общения с себе подобными, но он также является неотъемлемой частью его мышления. Может ли обезьяна, овладевшая языком, использовать его при обдумывании и анализе каких-либо ситуаций? Вероятно, эта способность в зачаточной форме у них есть. Вот одно наблюдение, которое говорит в пользу такого предположения. Когда Уошо находилась одна, то она иногда подходила к некоторым предметам и производила знак, обозначающий его. Вероятно, это можно назвать аналогом внешней речи, которая наблюдается у детей в определенном возрасте и в дальнейшем переходит во внутреннюю речь, становясь инструментом мышления.

7. Культурная преемственность.

Критики утверждали, что самый большой недостаток языка обезьян состоит в том, что они используют его лишь для общения с экспериментатором, а не между собой. На самом деле, зачатки такого поведения можно наблюдать у таких приматов. Например, двух обезьянок воспитывали и обучали языку с детства вместе. Через некоторое время они стали использовать некоторые выученные знаки для взаимной сигнализации. Правда, “беседы” их не выглядели особенно занимательными. Как правило, они выражались в монотонном выпрашивании друг у друга чего-нибудь вкусненького.

С другой стороны, у Уошо наблюдались попытки обучить известному ей языку других обезьян, когда ее поместили в группу ее собратьев. Сначала она пыталась общаться с ними на амеслане, но после безуспешных попыток нашла себе друга, который сумел перенять у нее знак “подойти обнять”.

Таким образом, представленные факты говорят в пользу того, что человекообразные обезьяны имеют потенциальную возможность овладеть знаковым языком, приближающимся по многим критериям к человеческой речи. Но существуют, естественно, и ограничения данного языка. Известный немецкий исследователь Ф.Кликс в своей книге “Пробуждающееся мышление” писал: “В общем и целом мы сталкиваемся с парадоксом. В процессе научения у шимпанзе формируются средства коммуникации… С другой стороны … они образуют понятия… Но шимпанзе не объединяют то и другое. Коммуникация остается привязанной к сиюминутному состоянию… Мысленные конструкты, к построению которых они, несомненно способны, не находят выражение в коммуникативных сигналах. В противном случае можно было бы говорить о наличии языка в смысле системы знаков, используемой в целях коммуникации. Но как раз этого функционального использования знаковых систем у них нет… отсутствует решающий толчок, объединяющий мышление и речь в единое целое”. Наконец, Мак-Фарденд, анализируя попытку научить приматов человеческому языку пишет: “Вероятно, человекообразные обезьяны способны достичь в этом лишь уровня маленького ребенка”, но, с другой стороны, “описанные здесь эксперименты с человекообразными обезьянами определенно открыли нам такие их способности, о которых мы и не подозревали, и существенно приблизили нас к пониманию когнитивных возможностей этих животных”.