ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ ИЗМЕНЕНИЕ ПОЛИТИКИ

Систематическое употребление термина «политическая культура» началось в 50-х годах нашего века. Этот относительно новый термин был использован политологами для обозначения весьма привычного явления. Понятие культуры, духа, настроения или набора ценностей, влияющих на поведение политики, нации, государства или правящей клики, используется, наверное, столько же, сколько существует сама политика.

Аристотель писал о «состоянии ума», которое порождает стабильность или революцию.

Э. Берк славил «сладость привычки», которая заставляет работать политические институты.

Токвиль, Дисей, Бэджгот использовали в своих теориях понятия ценностей и чувств для объяснения как стабильности, так и изменения в политических процессах.

До последнего времени историки и антропологи писали о национальном характере или традиции как о факторах, определяющих политические события.

Именно «национальный характер» стал непосредственным предшественником термина «политическая культура». Вообще, о национальном характере написано громадное количество исследований и психологами, и антропологами, и писателями. Главной задачей выявления национальных особенностей, всегда был поиск различий в поведении, традициях, культурных стереотипах представителей разных народов.

В новейшее время и антропологи, и психологи стали определять задачу изучения национального характера несколько более четко, хотя само понятие сохранило изрядную расплывчатость. Исследования этого феномена в 40— 50-х годах были нацелены уже на такой объект, как ценностные ориентации и установки разных народов, которые в сумме и должны были дать психологический портрет нации*.

Идея «национального характера» трактовалась как комплекс нравственных, культурных, политических и иных представлений, свойственных определенной нации и закрепленных в ее традициях.

Первые эмпирические исследования национального характера проводились американскими психологами в конце второй мировой воины. Их объектом были «враги» — немцы и японцы. Задачей исследователей был поиск связей между особенностями национальной психологии, в частности, авторитаризмом и распространением фашизма.

В тот же период была создана специальная комиссия по «денацификации» Германии. В ее состав входили английские и американские психологи и психиатры.

Задача комиссии: Комиссия должна была дать рекомендации по подбору возможных кандидатур для будущего немецкого руководства. Рекомендации основывались на анализе (преимущественно психоаналитически ориентированном) политической социализации немцев*.

В годы «холодной войны» объектом изучения стал «русский характер». Ставшие классикой политической психологии тех лет работы Дж. Горера, Г. Дикса, Н. Лейтеса** были посвящены интерпретации феномена большевизма как порождения русского характера. СУТЬ: Сам русский национальный характер эти авторы трактуют как покорный, пассивный, склонный к безропотному подчинению элите. Происхождение указанных качеств русской нации выводились ими из факта тугого пеленания младенцев, традиционного для России. Дике приходит к выводу о том, что русским в целом свойственна «оральная культура», проявляющаяся в неумеренной склонности к еде, питью и пению***.

Элита же, согласно этому автору, не является русской по своему происхождению и психологии (речь шла о дореволюционной России). Благодаря иностранному влиянию, она принимала иные культурные нормы и характеризовалась сильной волей, умением контролировать свои эмоции.

Конечно, уже следующее поколение исследователей отказалось и от примитивной методологии ранних политико-психологических работ, выводивших сложные политико-культурные явления непосредственно из способов вскармливания младенцев, и от откровенной идеологической ангажированности.

Но тот факт, что книгу Н. Лейтеса об особенностях политического мышления коммунистов американцы раздавали своим дипломатам в годы корейской и вьетнамской войн, что военных инструктировали эксперты по проблемам «национального характера», дискредитировал это направление исследований в глазах широкой общественности.

В 60-е годы, когда неудовлетворенность исследованиями национального характера стала очевидной, возникла потребность в новом инструментарии для понимания политики, который бы позволил ответить на вопрос: почему модели политических реформ, модели модернизации, разработанные в одних странах, не удается эффективно применить в других. Именно тогда в центре внимания политологов оказался культурный контекст предпринимаемых политических изменений.

Основные концептуальные представления о политической культуре были разработаны американскими политологами С. Вербой, Л. Паем, Г. Алмондом, Р. Такером, С. Липсетом и другими теоретиками, принадлежавшими по преимуществу к функционалистскому направлению.

СУТЬ: Политическую культуру эти авторы представляют себе как определенный набор ценностей, внутри которого действует политическая система, что-то вроде историко-психологического фона, на котором разворачиваются политические события, он же дух, он же культура.

В своем первом исследовании Г. Алмонд определил ее как особый тип ориентации на политические объекты, в число которых включена и политическая система*.

Его соратники Л. Пай и С. Верба добавили к этому определению, что политическую культуру можно трактовать как «субъективный поток политики, который наделяет значением политические решения, упорядочивает институты и придает социальный смысл индивидуальным действиям»**.

Само понятие политической культуры оказалось очень привлекательным в силу многозначности, многогранности его проявлений. Так,

-          с одной стороны, оно представляется результатом личного опыта человека.

-          С другой — в нем отражается история политической системы, которая уходит корнями в общественные события.

Было очень заманчиво перебросить мостик от психологического исследования поведения индивида к макрополитическим и историческим исследованиям. Следует добавить, что уже первые работы но изучению политической культуры положили новые подходы к пониманию политики в целом, как области, которая не сводится к институционализированным формам.

Интерес к трудноуловимым культурным оболочкам политики проявился в поиске глубинных психологических составляющих политики. Их обнаруживали в произведениях литературы и кино, в слухах и юморе, поп-музыке и фольклоре.

Методы изучения использовались такие, чтобы зафиксировать качественные характеристики культуры, ее уникальность и неповторимость и в индивидуальном проявлении и в массовых стереотипах, переходящих из поколения в поколение:

-          глубинные интервью,

-          фокус-группы,

-          контент-анализ мемуаров,

-          изучение политического дискурса и др.

Классическое определение политической культуры, данное Алмондом и Вербой, сводит ее к определенному образу ориентации, системе ценностей, символов, верований, установок на политическое действие.

Они пишут: «Когда мы говорим о политической культуре общества, мы имеем в виду политическую систему, интернализованную в знании, чувствах и оценках его членов»*.

В литературе к настоящему времени насчитывается уже несколько десятков определений политической культурой, которые можно свести к четырем типам.

1. Психологические. Культура в них рассматривается как набор ориентации на политические объекты.

2. Обобщенные. В них культура понимается, как установка, и как поведенческие акты.

3. «Объективные». Культура обозначает в них объекты власти, санкционирующие поведение участников, приемлемое для данной системы. Особенности системы здесь важнее, чем индивидуальные состояния индивидов.

4. Эвристические. Культура рассматривается как гипотетический конструкт, созданный для целей анализа. Например, сформулированные Алмондом и Bербой идеальные типы политической культуры — это искусственные конструкции, имеющие скорее нормативный, чем описательный характер.

Мы уже отмечали в начале лекции, что в отечественной политической науке понятие политической культуры утверждалось с определенными трудностями, связанными как с теоретическими поисками, так и с собственной политической конъюнктурой, не всегда благоприятной для такого рода исследований.

В нашей литературе также содержится большой разнобой определений.

Так,

-          одни авторы видят в политической культуре синтез коллективного политического опыта нации, класса, региона или группы, охватывающего сферу отношений государственно-организованной общности с другими народами, перипетии внутренней политической и социальной борьбы, последствия побед и поражений*.

Другие ученые подчеркивают индивидуальный характер усвоения политической куль- туры, которая, будучи впитанной человеком, становится частью его личности, ее регулятором*.

* Щегорцов В. А. Политическая социализация и политическая культура личности: к вопросу о функциональной зависимости // Ежегодник СЛПН 1982—1983. Политическая наука и политическая практика. М., 1984.

-          Одним из наиболее распространенных в первые годы реформ в СССР и России было оценочное представление о политической культуре, которые ассоциировали ее с чем-то позитивным. Многие авторы рассуждали о низком уровне политической культуры, из-за которого-де реформы не идут и демократия у нас не укореняется. Правда, такие идеи были больше свойственны политикам, чем политологам.

Действительно, каждый народ вправе выдвигать свои идеалы политического устройства и считать их для себя наиболее приемлемыми.

Наш недавний опыт, как и опыт ряда других стран, ищущих пути политической модернизации, показывает, что усвоение самых лучших мировых образцов не бывает эффективным, если оно не учитывает национальных особенностей своей политической культуры Нередко результатом становится отторжение заимствованных образцов, ведущее к дискредитации таких понятии, как демократия, прогресс и пр. Этот феномен зафиксирован опросами общественного мнения россиян в 1943- 1994 гг.* (см. табл. 1).

Табл. 1. Согласны ли Вы с тем, что принципы западной демократии несовместимы с российскими традициями? (В % к числу опрошенных. Каждый раз опрашивали по 1600 человек)

Как видно из приведенных данных, соотношение согласных и несогласных с тем, что России не подходят принципы западной демократии, за полтора года российской истории, наполненных серьезными политическими сдвигами, изменилось незначительно. Как полагают авторы исследования, это не настроение, а более глубокая установка, традиционная по своему происхождению.

Правда, объяснение происхождения этой установки нашим традиционным «советским» изоляционизмом и соответствующим комплексом неполноценности выглядит не слишком убедительным. Традиция эта насчитывает явно больше 70 лет и входит существенной своей частью в набор установок российской политической культуры, о которых мы поговорим подробнее чуть позже.

Другая опасность в том, чтобы трактовать политическую культуру в оценочном ключе, возникает тогда, когда эти оценки относятся к степени усвоения национальной культуры или её частей отдельным индивидом.

Еще в 70-е голы западные исследователи политической культуры и по логической социализации дискутировали по вопросу о том, кого можно считать зрелым гражданином. СУТЬ: Тогда господствовала точка зрения, что таковым является лишь тот, кто усвоил доминирующие ценности существующей политической культуры. Следовательно, все те граждане, которые не согласны с официальными политическими целями или находятся в оппозиции, заслуживают названия маргинален и должны пройти дальнейшую социализацию.

Не вызывает сомнения, что любая политическая система заинтересована в трансляции своих базовых ценностей и плен. Вопрос лишь в том, кто имеет право судить о степени усвоения и какими политическими последствиями обернется для «недосоциализированных» их политическая зрелость.

Вопрос не только в формах их изоляции: будут ли по полицейские, разгоняющие движения протеста, психиатрические лечебницы и тюрьмы для перевоспитания инакомыслящих или «мягкие» формы дискриминации при приеме на работу.

Для объективного исследователя политической культуры не представляется возможным, в принципе, приговор тем, кто вписался и кто не вписался в доминирующую политическую культуру.

Подводя итог сказанному о политической культуре, отметим главное.

СУТЬ: Указанные различия точек зрения на политическую культуру касаются скорее тактики исследований, нежели существа понимания самого феномена политической культуры как «субъективной стороны системы», ее «социально-психологического момента»*. В таком качестве она не является конечной, глубинной детерминантой политического процесса. Однако, будучи вторичным образованием, политическая культура оказывает объективный ход событий в политике, становясь либо их катализатором, либо тормозом.