Лариса Михайловна Рейснер (1895 - 1926) — революционерка, участница гражданской войны, журналистка.
В 1915—1916 вместе с отцом выпускала литературный журнал «Рудин» (вышло 8 номеров), задачей которого было «клеймить бичом сатиры, карикатуры и памфлета все безобразие русской жизни». В 1916—1917 была сотрудницей интернационалистского журнала «Летопись» и газеты Горького «Новая жизнь». В 1918 вступила в РКП(б). В 1918—1919 годах была комиссаром Морского Генерального штаба. Последнее крупное произведение Рейснер — исторические этюды-портреты, посвященные декабристам («Портреты декабристов», 1925).
Казань – Сарапул. 2 ЧАСТИ.
1. На мостике темно. Командир Смоленского полка, Овчинников, спокойный, неторопливый и твердый - один из Азинской 28-й дивизии.
При первых лучах рассвета необычайна красота этих берегов. И хотя противоположный берег занят неприятелем - ни одного выстрела не слышно. Очевидно, нас не ждали в этих местах.
Из машинного люка выставляется бледный моторист и, стирая с лица черноту и пот, с наслаждением вдыхает утренний воздух, за одну ночь ставший осенним и северным. Команда отдыхает, дразнит двух черных щенят, взращенных с великой любовью среди пушечной пальбы.
Но те, на берегу, уже разглядели нас, и в воздухе радостно пляшут красные полотнища. В бинокль ясно видна набережная Сарапуля, занятого дивизией Азина, со всех сторон обложенного белыми. Подходим ближе. На крыше поплавка, на дороге - красноармейцы, все это радостно изумленное, дружеское.
Чрез толпу пробивается молодая женщина, вся в слезах. Плач матери и жены, пронзительный вопль: Моего увели на барже. Матросом был, как вы. Да, жестокая штука война, гражданская, - ужасна. Сколько сознательного, холодного зверства успели совершить отступающие враги.
Чистополь, Елабуга, Челны и Сарапуль - все эти местечки залиты кровью, скромные села вписаны в историю революции жгучими знаками.
Жены и дети этих убитых не бегут за границу. Никто не узнает о тысячах солдат, расстрелянных на высоком камском берегу, зарытых течением в илистые мели. Разве было хоть одно местечко на Каме, где бы на берегу не было десятка осиротелых баб и грязных, слабых и голодных детей. Помните этот вой, которого не могло заглушить даже лязгание якорной цепи, даже яростный стук сердца.
Отступая, белые погрузили на баржу шестьсот человек наших и увезли - никто не знает куда. Через час пронзительная сирена собирает матросов, и командующий отдает новое приказание: флотилия идет вверх по реке на поиски баржи с заключенными.
2. Они нас не ждали. Раздается команда: - Залп. И через десять - пятнадцать секунд в бегущей цепи неприятеля подымается пепельно-серый и черный дымовой фонтан. Еще один переход в десять верст, и мы у цели. Красные флаги спущены, решено взять врасплох, выдавая флотилию за белогвардейскую - адмирала Старка.
Посредине реки, охраняемая караулом, плавучая могила, безмолвная и недвижимая. Ретивый подходит к барже и, не выдавая себя, удостоверяется в присутствии драгоценного живого груза. Прыткий наводит орудия на шестидюймовую пушку. Но как же снять с якоря баржу? Тут же дымит неприятельский буксир Рассвет. Наш офицер в морской фуражке передает его капитану безапелляционное приказание. - Именем адмирала Старка приказываю вам подойти к барже с заключенными, взять ее на буксир и следовать за нами на Уфу.
Приученный белыми к беспрекословному повиновению, капитан Рассвета немедленно исполняет приказание.
А там, в трюме баржи, уже началась тревога: Зачем везут, куда и кто. По грязному полу пробирается на корму один из заключенных, матрос. Там в толстой доске проверчена дырка. Долго наблюдает он за таинственными судами и их молчаливой командой. -Белогвардейские или нет? - У них нет таких железных, это наши, это балтийские, на них матросы.
Но несчастные, три недели пробывшие в гнойном подвале, голые и завернутые в одни рогожи, не смеют поверить.
Уже в Сарапуле, когда на пристанях плакал приветствовавший их народ, когда матросы арестовали белогвардейский караул и, не смея спуститься в отвратительный трюм, вызывали из этой могилы заключенных, еще тогда отвечали проклятиями и стонами. Никто из четырехсот тридцати не верил в возможность спасения. Ведь вчера еще караульные выменивали корку хлеба и чайник на последнюю рубашку. Вчера на рассвете из общей камеры на семи штыках выволокли изорванные тела трех братьев Красноперовых и еще двадцать семь человек. Перестали кормить, значит, уже не стоит тратить даже объедков на обреченное стадо, значит, ночью придет конец для всех. И все-таки в слезах, ползком, один за другим, они воскресли из мертвых. Что тут творилось на палубе! Несколько китайцев, у которых никого нет в этой стране, припали к ногам матроса и мычанием на чуждом нам языке воздали безмерную преданность братству людей, умирающих друг за друга.
Утром город встречал заключенных. Через живую стену моряков 432 шатающихся, бледных сошли на берег. И в толпе, еще потрясенной этим зрелищем, уже просыпается чудесный юмор.
- Смотрите, смотрите, это форма Учредительного собрания, - каждому по рогоже и по веревке на шею.
Еще приближаясь к берегу, они начали петь марсельезу. В толпе мелькают шитые золотом фуражки тех офицеров, которые проделали весь трехмесячный поход от Казани до Сарапуля. Давно их не встречали с таким безграничным уважением, с такой братской любовью, как в этот день. И если есть между интеллигенцией и массами чудесное единство в духе, в подвиге и жертве, оно родилось, когда матери рабочих, их жены и дети благословляли матросов и офицеров за избавление от казни и мук их детей. Известия 16 ноября 1918 г.
«Казань».
Город еще не взят, но поражение решено. Нет хуже отступления. Готовится последнее сопротивление. Окна дребезжат от несущихся мимо грузовиков - их шумное бегство убивает последнюю надежду, от них страшно.
У дверей несколько женщин прощаются со своими близкими, а за ними по красным половикам наглые лакеи выметают революционный сор. Вот где горечь и грязь неудач - в лакейской метле, выкидывающей за дверь наши неостывшие следы.
Кто-то будет убит, кто-то спасется, кого-то поймают. В такие минуты забываются все слова, помогающие сохранить присутствие духа. Остается только острое горе - и под ним смутное во имя чего нужно бежать или оставаться. Сердце повторяет: надо уходить спокойно, , без унизительной торопливости. Но когда снаряд шлепается сперва мимо, а потом в самый штаб, - все сдержки летят к черту, тянет назад.
На мне навешаны бумаги, печати, что-то секретное, что велено передать в первом штабе. Рядом бежит семейство с детьми, шубами; впереди женщина тянет за веревку перепуганную козу. На руках висит младенец. Куда ни взглянешь, вдоль золотых осенних полей - поток бедноты, повозок, нагруженных домашним скарбом. Кто эти бегущие? коммунисты? Вряд ли. Уж баба с козой, наверное, не имеет партийного билета. Она просто масса, спасающаяся от старых врагов.
Летний дождик превратился в ливень. Туча повисла над Казанью, теперь уже взятой. Сколько мы шли и куда - не припомню. Во время бегства многое зависит от смутного чутья, заставляющего из нескольких дорог выбрать одну.
Впереди всех шагал с обнаженной головой товарищ Б. Он плохо видел, плохо соображал. Ему больше всего хотелось уснуть после судорожных последних ночей в городе. Вел нас маленький матрос. Скомандовал швартоваться и постучал в темную избу. Хозяином приюта оказался сельский учитель. Добрый был человек, всех накормил даром и честно показал дорогу на Свияжск. Эта учительская тропинка нас спасла: на большой дороге, которую выбрало большинство, уже ждали засады.
Гражданская война господствует на больших дорогах. Стоит свернуть на тропинку, - и опять мир. На третий день, впрочем, чуть не попались.
Приходим к нашим. Мы с Мишей решаем идти обратно в Казань. Бакинский пишет пропуск через все наши линии.
Опять мы едем мертвым лесом, пока на опушке не начинают попадаться большие пустые дачи. Один красноармеец принес темный дамский костюм. Мы с Мишей вышли из маскарада настолько приличными буржуями, что первый же передовой пост нас снова арестовал, несмотря на пароли, бумажки и пропуска.
Русская провинция ободрана, безобразна,скучна. Все ее города похожи друг на друга. Но среди них особенным уродством все-таки блещет Казань.
На следующее утро Миша, взяв деньги и бумаги, ушел в город на разведку.
Я, как жена офицера, должна была еще раз успокоить своих собеседников насчет полной несостоятельности Красной Армии: Конечно, разве это войска? Банда, сброд, шайка, которая побежит от одного выстрела.
Ни вечером, ни утром следующего дня не вернулся мой спутник. Я осталась одна, без денег и без документов.
Пристав заволновался, но затем решил, что моего мужа как офицера-добровольца могли мобилизовать в штабе - и посоветовал съездить в город, навести справки. Дня два продолжались мои визиты в штаб; от нескольких секретарей удалось окончательно узнать список расстрелянных и бежавших друзей. Пора было подумать об обратном исходе.
Пристав, тщетно прождав моего пропавшего мужа, начал проявлять признаки беспокойства; денег не было ни гроша, и мои подвальные соседи настойчиво советовали уходить. Однажды утром я оделась и решила уйти. Жена рабочего успела всунуть мне в руку трехрублевую бумажку. Но у ворот меня остановил пристав: Вы куда, сударыня, в такое раннее время? Позвольте вас проводить». Как я ни отговаривалась, пристав стоял на своем.
И вот в двух шагах группа знакомых матросов из нашей флотилии. И глаза, громко зовущие к себе на помощь, уже не смотрят. Они, как орудия в сырую погоду, покрылись чем-то серым. Стукнули приклады - матросов уводят.
Зеленый стол, за ним три офицера. Конечно, этот слева и есть Иванов.
- Ваша фамилия? - Возраст? - Общественное положение? - А Раскольникова (муж ее) вы знаете?
Бывают в жизни минуты сказочного, безумного, божественного счастья. Вот в это серое утро, которое я видела через окно, перекрещенное крестом решетки, случилось со мною чудо. Часовой наполовину высунулся за дверь прикурить. Я успела подбежать к заколоченной средней двери, дернуть ее несколько раз - из последних сил - она открылась, пропустила меня, бесшумно захлопнулась. Мимо штаба неспешной рысцой проезжал извозчик. Он обернулся, когда я вскочила в пролетку.
Не могу ему ничего ответить. Хочу и не могу. Он посмотрел на мой полупрозрачный костюм, на лицо, на штаб, стал на облучке во весь рост и бешено хлестнул лошадь. У моего извозчика сын служил в красной армии, а кроме того, он был мужем чудесной Авдотьи Марковны. Она меня обняла, я ревела как поросенок на ее необъятной материнской груди, она тоже плакала и приговаривала особые нежные слова.
- Ну, слезай девка. Полно врать, - я вижу, что ты есть за птица, иди в село налево - там твои.
Пробежав полем версты две, я действительно встретила нашу передовую цепь. Один из красноармейцев, сел рядом на ком вспаханной земли и деликатно, делая вид, что не замечает моих расстроенных чувств, сказал, скручивая цигарку: - Ну, что, нашла ты своего мужика?
«Астрахань-Баку».
1.Дни шагают нестерпимо быстро. Астрахань, едва согретая ранней весной, с покинутыми старыми монастырями, вокруг которых цветут яблони и персики. Вот сам город - полуразрушенный и сожженный, голодный и оборванный. Но как дорог революции каждый камень астраханской мостовой. Каких неимоверных трудов, каких жертв стоила Советской России Астрахань.
Если защищался Петербург, защищался единодушно, - то он этого стоил, со своими площадями, освященными революцией, со своей надменной красотой великодержавной столицы. Но сколько нужно мужества, чтобы защищать Астрахань. Ни любовь к этому городу, ни революционная традиция - ничто, кроме чувства долга, не поддерживало ее бойцов. И даже не долг спас Астрахань, а общее и бессознательное понимание того, что уйти нельзя.
Вся Астрахань с ее голодом и героизмом запечатлелась в одной прощальной картине: ночью на заводе Нобеля рабочие, прожившие всю зиму без хлеба, без тепла, оканчивали при электрическом свете спешный ремонт. На реке холодно и темно, но далеко сияет электрический маяк кузнецов, и среди бесчисленных подпорок на пробитое тело корабля с лязгом и грохотом падают целительные удары молота.
2. От Астрахани до Петровска морем. После трех лет речной войны море бросается в голову, как вино.
Матросы часами не уходят с палубы, дышат, смотрят и, сами похожие на перелетных птиц, вспоминают пути далеких странствий.
3. От Петровска до Баку железная дорога лежит у подножья гор. И вдоль дороги - непрерывный живой поток. В Баку перед десятками тысяч зрителей, затопивших собой тротуары, плоские крыши, балконы и фонарные столбы, 1 Мая был дан торжественный парад.
И наши действительно идут. Запыленные, оборванные, но идут ровно и просто, без особенной муштры, настоящим походным шагом, которым прошли всю республику. Не торопятся, ни перед кем не тянутся, никого не хотят удивить, - а земля гулом отвечает этому вольному и железному течению полков.
Со своим вином, блеском и богатством Баку не поглотило ни армии, ни ее духа. Солдаты гуляли по нарядным улицам с независимым видом, и их спокойное любопытство пугало буржуазию больше, чем пугали бы большевистские грабежи и насилия. Армия прошла дальше, на ближайший меньшевистский фронт. Ни разложения, ни распущенности.
Уже три ночи город не спит. Возможно восстание, резня, попытка буржуазного переворота. В тишине революции так душно дышать рабочим кварталам. Они не находят покоя, им снятся тревожные сны.
Только земля не знает тревоги. Ей стало легко - и блаженно спокойно. Как мать с переполненной грудью, ждала она Россию, и теперь, когда к ее черным сосцам припали тысячи жадных губ, она дает бесконечно много, счастливая, раскрепощенная, вечно молодая земля.
Ленин В. И. Как обеспечить успех Учредительного собрания (о свободе печати). «Рабочий Путь» № 11, 28 (15) сентября 1917 г.
В начале апреля я писал, излагая отношение к вопросу, надо ли созывать Учредительное собрание:
«Надо и поскорее. Но гарантия его успеха одна: увеличение числа и укрепление силы Советов рабочих, солдатских, крестьянских депутатов; организация и вооружение рабочих масс - единственная гарантия».
В связи с созывом на 12 сентября Демократического совещания, я бы хотел остановиться на другой стороне дела. И «Рабочая Газета», и «Дело Народа» выражали сожаление по поводу того, как мало делается для агитации среди крестьян, для их просвещения. Все сознают, что от просвещения крестьян зависит успех Учредительного собрания, но делается для этого до смешного мало. Крестьян обманывает, запугивает насквозь лживая и контрреволюционная буржуазная пресса, по сравнению с которой пресса меньшевиков и эсеров (не говоря уже о большевистской) совсем, совсем слаба. Почему это так?
Потому, что бездеятельны правящие партии эсеров и меньшевиков, они, не соглашаясь на взятие власти Советами, оставляют крестьянство в темноте и заброшенности. Называя нашу революцию хвастливо великою, они на деле оставляют Россию на положении самой мелкобуржуазной революции, которая, сбросив царя, оставляет все по-старому и ничего для политического просвещения крестьян не делает.
Именно теперь перед лицом Демократического совещания, за два месяца до созыва Учредительного собрания уместно показать, как легко исправить дело, если бы наша «революционная демократия» была действительно революционной, т. е. способной действовать революционно, и действительно демократией, т. е. считающейся с волей и интересами большинства народа.
Капиталисты (а за ними эсеры и меньшевики) называют свободой печати такое положение дела, когда цензура отменена и все партии свободно издают газеты. На самом деле это не свобода печати, а свобода обмана угнетенных и эксплуатируемых масс народа буржуазией.
По числу экземпляров громадное преобладание имеют буржуазные газеты, «Речь», «Новое Время», «Русское Слово». На чем это основано? «Свобода печати» буржуазного общества состоит в свободе богатых ежедневно в миллионах экземпляров обманывать эксплуатируемые и угнетенные массы народа, бедноту.
Можно ли бороться с таким вопиющим злом и как бороться? Есть одно простейшее и законнейшее средство, которое я давно указывал в «Правде». Это средство - государственная монополия на частные объявления в газетах.
Почему демократия не могла бы осуществить такой меры, как объявление государственной монополией частных объявлений в газетах? Запрещение печатать объявления где-либо кроме газет, издаваемых Советами? Почему «революционная» демократия обязана терпеть как обогащение на частных объявлениях богачей, сторонников Корнилова, распространителей лжи и клеветы против Советов? Скажут: но это нарушение свободы печати. Неправда. Это расширение и восстановление свободы печати. Ибо свобода печати означает: все мнения всех граждан свободно можно оглашать. А теперь только богатые имеют эту монополию. Скажут: где же взять типографии и бумагу? Не в «свободе печати» дело, а в священной собственности эксплуататоров на захваченные ими типографии и запасы бумаги!!! Во имя чего мы должны признать это священное право? Чем это «право» издавать ложные сведения лучше «права» владеть крепостными крестьянами? Почему реквизиция типографий и бумаги недопустима?
Государственная власть берет все типографии и всю бумагу и распределяет ее справедливо: на первом месте - государство, в интересах большинства народа, большинства бедных. На втором месте - крупные партии. На третьем месте - более мелкие партии и затем любая группа граждан, достигшая определенного числа членов или собравшая столько-то подписей.
Вот тогда мы могли бы обеспечить доставку в каждую деревню десятка брошюр в миллионах экземпляров от каждой крупной партии. Вот это была бы «революционно-демократическая» подготовка выборов в Учредительное собрание, настоящая свобода печати для всех.
Ленин В. И. Кризис назрел. 20 сент.1917 г.
Конец сентября принес нам величайший перелом в истории русской революции.
Всемирная рабочая революция началась выступлениями одиночек. Вторым этапом явилось массовое брожение, которое выливалось в раскол официальных партий, в форму нелегальных изданий и уличных демонстраций. Усиливался протест против войны - увеличивалось число жертв правительственных преследований. Теперь пришел третий этап, канун революции. Массовые аресты вождей партии в Италии и начало военных восстаний в Германии - вот несомненные признаки кануна революции в мировом масштабе.
Сомнения невозможны. Мы стоим в преддверии всемирной пролетарской революции. И так как мы, русские большевики, одни из всех пролетарских интернационалистов пользуемся сравнительно громадной свободой, имеем открытую партию, имеем на своей стороне большинство народных масс, то к нам поистине можно применить слова: кому много дано, с того много и спросится.
В крестьянской стране, при революционном, республиканском правительстве, которое пользуется поддержкой партий эсеров и меньшевиков, растет крестьянское восстание. Чего же удивительного, если противники большевиков, вожди эсеров, которые до последних дней имели большинство сторонников, убедившихся в предательстве интересов крестьянства политикой коалиции, - эти вожди пишут:
«Почти ничего не сделано для уничтожения тех кабальных отношений, которые все еще господствуют в деревне именно центральной России».
Крестьянское восстание в крестьянской стране против правительства Керенского, эсера, Никитина и Гвоздева, меньшевиков, представителей капитала и помещичьих интересов! Подавление этого восстания военными мерами республиканского правительства.
Можно ли быть еще перед лицом таких фактов добросовестным сторонником пролетариата и отрицать, что кризис назрел, что революция переживает величайший перелом, победа правительства над крестьянским восстанием была бы окончательными похоронами революции?
Если в крестьянской стране, после семи месяцев демократической республики, дело могло дойти до восстания, то оно неопровержимо доказывает общенациональный крах революции, кризис, достигший невиданной силы, подход контрреволюционных сил к последней черте.
Возьмем армию, которая в военное время имеет исключительное значение. Мы видим правительственные донесения о том, что настроение солдат «нервное», голосование в Москве, где из семнадцати тысяч солдат четырнадцать тысяч голосуют за большевиков.
Большевики, если бы они дали себя поймать в созыв Учредительного собрания, оказались бы жалкими изменниками. Большевики оказались бы изменниками демократии, ибо снести подавление крестьянского восстания значит дать подделать выборы в Учредительное собрание.
Кризис назрел. Все будущее русской революции поставлено на карту. Вся честь партии стоит под вопросом. Все будущее международной рабочей революции за социализм поставлено на карту.
Что же делать? У нас в верхах партии есть мнение за ожидание съезда Советов против немедленного взятия власти. Надо побороть это течение. Ибо пропускать такой момент и ждать съезда Советов есть полный идиотизм. Съезд ничего не может дать!
Победа восстания обеспечена теперь большевикам: 1) мы можем ударить внезапно и из трех пунктов, из Питера, из Москвы, из Балтийского флота; 2) мы имеем лозунги, обеспечивающие нам поддержку 3) мы в большинстве в стране; 4) развал у меньшевиков и эсеров; 5) мы имеем техническую возможность взять власть в Москве; 6) тысячи вооруженных рабочих и солдат в Питере, кои могут сразу взять и Зимний Дворец, и Генеральный Штаб, и станцию телефонов, и все крупные типографии; не выбить нас оттуда, - а агитация в армии пойдет такая, что нельзя будет бороться с этим правительством мира, крестьянской земли. Не взять власти теперь значит погубить революцию.
Ленин В. И.О задачах пролетариата в данной революции (Апрельские тезисы). 7 апреля 1917 Написано 4 и 5 апреля 1917 г.
1. В нашем отношении к войне, которая со стороны России и при новом правительстве Львова остается грабительской, империалистской войной в силу капиталистического характера правительства, недопустимы ни малейшие уступки «революционному оборончеству».
На революционную войну сознательный пролетариат может дать свое согласие лишь при условии: а) перехода власти в руки пролетариата и беднейших частей крестьянства; б) при отказе от всех аннексий на деле; в) при полном разрыве со всеми интересами капитала.
Кончить войну истинно демократическим, не насильническим, миром нельзя без свержения капитала. Организация самой широкой пропаганды этого взгляда в действующей армии. Братанье.
2. Своеобразие текущего момента состоит в переходе от первого этапа революции, давшего власть буржуазии в силу недостаточной сознательности пролетариата, - ко второму ее этапу, который должен дать власть в руки пролетариата и беднейших слоев крестьянства.
Этот переход характеризуется максимумом легальности, отсутствием насилия над массами и доверчиво-бессознательным отношением их к правительству капиталистов. Это своеобразие требует от нас умения приспособиться к особым условиям партийной работы в среде неслыханно широких масс пролетариата.
3. Никакой поддержки Временному правительству, разъяснение полной лживости всех его обещаний.
4. Признание факта, что в Советов рабочих депутатов наша партия пока в слабом меньшинстве. Разъяснение массам, что С.Р.Д. есть единственно возможная форма революционного правительства.
5. Не парламентарная республика, а республика Советов рабочих, батрацких и крестьянских депутатов по всей стране. Устранение полиции, армии, чиновничества. Плата всем чиновникам, при выборности и сменяемости их в любое время, не выше средней платы хорошего рабочего.
6. В аграрной программе перенесение центра тяжести на Советы батрацких депутатов. Конфискация всех помещичьих земель. Национализация всех земель.
7. Слияние всех банков страны в один общенациональный банк
8. Переход к контролю со стороны С.Р.Д. за общественным производством и распределением продуктов.
9. Партийные задачи:
а) немедленный съезд партии; б) перемена программы партии, главное:
1) об империализме и империалистской войне,
2) об отношении к государству и наше требование «государства-коммуны»,
3) исправление отсталой программы-минимум;
в) перемена названия партии
10. Обновление Интернационала.
Инициатива создания революционного Интернационала.
Ленин В.И. Речь по вопросу о печати. 17 ноября 1917 г.
Троцкий был прав: во имя свободы печати было устроено восстание юнкеров, объявлена война в Петрограде и Москве. На этой неделе все телеграфы были в руках Керенского. Но войска у них не было. Оказалось, что армия за нас. Ничтожная кучка начала гражданскую войну. Она не кончена. Мы не хотим гражданской войны. Наши войска проявили большое терпение. К Краснову были применены мягкие меры. Он был подвергнут лишь домашнему аресту. Мы против гражданской войны. Но как же мы прекратим меры преследования против врага, который не прекратил враждебных действий? Когда нам предложат условия мира, мы пойдем на переговоры.
Чем тверже будете вы, солдаты и рабочие, тем больше мы достигнем. Мы и раньше заявляли, что закроем буржуазные газеты, если возьмем власть в руки. Терпеть существование этих газет, значит перестать быть социалистом.
Частные объявления должны быть признаны монополией. Мы не можем дать буржуазии возможность клеветать на нас. Нужно назначить комиссию для расследования зависимости буржуазных газет от банков. Какая свобода нужна этим газетам? Мы должны уйти от этой свободы печати, зависящей от капитала.
Ленин В.И. О характере наших газет. 20 сентября 1918 г.
Чрезмерно уделяется место политической агитации на старые темы. Непомерно мало места уделяется строительству новой жизни.
Почему бы не говорить в 20-10 строках о таких простых явлениях, как подлое предательство меньшевиков, буржуазии, как англо-японское нашествие ради восстановления священных прав капитала? Говорить об этом надо, но в нескольких строках.
Буржуазная пресса не касалась внутреннего положения дел на частных фабриках, в частных хозяйствах. От этого нам надо радикально отделаться. Поменьше политики. Политика сведена на борьбу двух лагерей: восставшего пролетариата и кучки рабовладельцев-капиталистов.
Побольше экономики, тщательной проверки и изучения фактов действительного строительства новой жизни. Есть ли на деле успехи крупных фабрик, земледельческих коммун, комитетов бедноты, местных совнархозов в строительстве новой экономики? Чем достигнуты успехи?
Черная доска отсталых фабрик, после национализации оставшихся образцом разброда, где она? Ее нет. А такие фабрики есть. Мы не умеем выполнять своего долга, не ведя войны против этих хранителей традиций капитализма. Мы не коммунисты, а тряпичники, пока мы молча терпим такие фабрики. Мы не умеем вести классовой борьбы в газетах так, как ее вела буржуазия. Разве классовая борьба в эпоху перехода к социализму не состоит в том, чтобы охранять интересы рабочего класса от тех горсток рабочих, которые упорно держатся капитализма.
То же с войной. У нас нет беспощадной, истинно революционной войны с конкретными носителями зла. У нас мало воспитания масс на живых примерах, а это - главная задача. У нас мало внимания к той будничной стороне внутрифабричной, внутридеревенской жизни, где всего больше строится новое.
Поменьше политической трескотни. Поменьше интеллигентских рассуждений. Поближе к жизни. Побольше внимания к тому, как рабочая и крестьянская масса на деле строит нечто новое в своей будничной работе.
Ленин В.И. О демократии и диктатуре. 2 января 1919 г.
Немногочисленные номера берлинского «Красного Знамени» и венского «Клича», дошедшие до Москвы, показывают нам, что предатели социализма, поддерживавшие войну хищников-империалистов, встречают достойный отпор от истинных представителей революционных пролетариев Германии и Австрии. Мы горячо приветствуем оба органа, знаменующие жизненность и рост III Интернационала.
Главным вопросом революции там является теперь вопрос: Учредительное собрание или власть Советов? Представители обанкротившегося II Интернационала стоят за первое и называют свою точку зрения защитой «демократии». Шейдеманы и Каутские говорят о «чистой демократии», чтобы обмануть массы и скрыть буржуазный характер современной демократии. Пусть буржуазия продолжает сохранять в своих руках весь аппарат государственной власти, пусть горстка эксплуататоров продолжает пользоваться прежней, буржуазной, государственной машиной! Буржуазии выгодно и необходимо скрывать от народа буржуазный характер современной демократии.
Маркс и Энгельс считали необходимым особо обратить внимание рабочих на то, что пролетариат не может просто овладеть готовой государственной машиной и пустить ее в ход для своих целей, что он должен сломать ее.
Говорить о равенстве, когда все трудящиеся голодны, раздеты, измучены не только капиталистическим рабством, но и 4-летней грабительской войной, а капиталисты продолжают владеть своей награбленною «собственностью», это значит издеваться над трудящимися и эксплуатируемыми.
Буржуазия вынуждена лицемерить и называть демократией диктатуру эксплуататоров над трудящимися массами. А коммунисты говорят трудящимся массам открытую правду: демократическая республика, учредительное собрание, всенародные выборы есть диктатура буржуазии, и для освобождения труда от ига капитала нет иного пути, как смена этой диктатуры диктатурой пролетариата. Только она в состоянии освободить человечество от гнета капитала, лжи, фальши, лицемерия демократии для богатых.
«Свобода собраний и печати» в «демократической» республике немецкой - ложь и лицемерие, ибо это свобода для богачей покупать и подкупать прессу. Диктатура пролетариата отнимет у капиталистов в пользу трудящихся лучшие здания, типографии, склады бумаги.
Это будет заменой фактической диктатуры буржуазии диктатурой пролетариата. Это будет заменой демократии для богатых демократией для бедных. Это будет заменой свободы собраний и печати для эксплуататоров свободой собраний и печати для большинства. Это будет всемирно-историческим расширением демократии, превращением ее изо лжи в правду, освобождением от оков капитала, искажающего всякую, даже самую «демократическую» буржуазную демократию. Почему нельзя достигнуть такой цели без диктатуры одного класса?
Потому, что во всяком капиталистическом обществе решающее значение могут иметь либо буржуазия, либо пролетариат. Потому, что из общества, в котором один класс угнетает другой, нельзя выйти иначе, как диктатурой угнетенного класса.
Ленин В.И. Великий почин. 28 июня 1919 г.
О героизме рабочих в тылу. Печать сообщает много примеров героизма красноармейцев. Рабочие и крестьяне в борьбе с колчаковцам и другими войсками капиталистов проявляют чудеса храбрости и выносливости. Героизм трудящихся масс, сознательно приносящих жертвы делу победы социализма, является основой новой, товарищеской дисциплины в Красной Армии. Не меньшего внимания заслуживает героизм рабочих в тылу. Гигантское значение имеет устройство коммунистических субботников. Это начало переворота, более трудного, чем свержение буржуазии, ибо это - победа над собственной косностью. Когда она будет закреплена, возврат к капитализму станет невозможным.
«Правда» от 17 мая поместила статью «Работа по-революционному (Коммунистическая суббота)».
Общий подъем направил многих коммунистов на фронт, но большинству нельзя было оставить ответственные посты, нужно отыскать новые способы для работы по-революционному. 7 мая на общем собрании был поставлен вопрос о переходе от слов к делу. Вынесенное предложение гласило: «Для перевеса над классовым врагом коммунисты должны вырвать из своего отдыха еще час работы и в субботу сразу отработать 6 часов физическим трудом, дабы произвести немедленно реальную ценность. Коммунисты не должны щадить своего здоровья для завоеваний революции - работу производить бесплатно. Коммунистическую субботу ввести во всем подрайоне до полной победы над Колчаком». После некоторых колебаний это предложение было принято единогласно. Результаты работы по-революционному налицо.
«Правда» писала: «Случаи подобного рода работ коммунистов - не редкость. Но она была систематической. Товарищи казанцы внесли то, что делает эту работу систематической. Этот пример должен вызвать дальнейшие подражания. Движение не ограничивается Москвой.
Здесь мы наблюдаем одну из важнейших сторон коммунистического строительства.
Диктатура пролетариата не есть только насилие над эксплуататорами. Экономической основой этого революционного насилия, залогом его успеха является то, что пролетариат осуществляет более высокий тип общественной организации труда по сравнению с капитализмом.
Коммунистическая организация общественного труда, к которой первым шагом является социализм, держится и будет держаться на свободной и сознательной дисциплине самих трудящихся.
Диктатура пролетариата означает: только определенный класс, рабочие, в состоянии руководить всей массой трудящихся и эксплуатируемых в борьбе за свержение ига капитала, в деле созидания социалистического строя.
А что значит «уничтожение классов»? Все, называющие себя социалистами, признают эту конечную цель, но не все вдумываются в ее значение. Классы, это группы людей, из которых одна может себе присваивать труд другой, благодаря различию их места в определенном укладе общественного хозяйства. Для полного уничтожения классов надо не только свергнуть эксплуататоров, отменить их собственность, надо отменить еще и частную собственность на средства производства, уничтожить как различие между городом и деревней, так и различие между людьми физического и умственного труда. Предполагать, что все «трудящиеся» одинаково способны на эту работу, было бы иллюзией. Этой способностью обладает, в начале пути от капитализма к социализму, только пролетариат.
Чтобы создать и упрочить социализм, пролетариат должен решить двоякую задачу: увлечь своим беззаветным героизмом революционной борьбы против капитала всю массу трудящихся; повести за собой всю массу трудящихся, а также все мелкобуржуазные слои, на путь создания новой организации труда, соединяющей науку и капиталистической техники с массовым объединением работников.
Вторая задача труднее первой, она ни в коем случае не может быть решена героизмом отдельного порыва, а требует трудного героизма массовой будничной работы. Но она и более существенна.
«Коммунистические субботники» именно потому имеют громадное историческое значение, что они показывают нам сознательный и добровольный почин рабочих в развитии производительности труда.
Буржуа издеваются над над ничтожным числом субботников по сравнению с массовыми случаями хищения. Злорадство по поводу трудностей - это приемы классовой борьбы буржуазной интеллигенции.
Нельзя ручаться, что именно «коммунистические субботники» сыграют особо важную роль. Дело в поддержке всяческих ростков нового, из которых жизнь отберет жизнеспособные. «Коммунистические субботники» потому так важны, что начали их рабочие разных специальностей.
Производительность труда, это самое важное для победы нового общественного строя. Капитализм создал производительность труда, невиданную при крепостничестве. Всесторонняя поддержка этого почина - первый и главный урок. 28 июня 1919 г.
Ленин В.И. Письмо Г. Мясникову. 5 августа 1921 г. Полн.собр.соч. Т.44. С. 78.
Статья «Больные вопросы» особенно наглядно показывает вашу основную ошибку.
«... Свободу печати от монархистов до анархистов включительно...». Мы над «чистой демократией» смеемся.
Лозунг «свободы печати» стал всемирно великим в конце средних веков и вплоть до XIX века. Почему? Потому что он выражал прогрессивную буржуазию. Свобода печати во всем мире, где есть капиталисты, есть свобода фабриковать общественное мнение в пользу буржуазии.
Буржуазия еще сильнее нас. Дать ей еще такое оружие, как свобода политической организации значит облегчать дело врагу.
Вы увидали кучу бедствий и болезней, впали в отчаяние и бросились в чужие объятия, в объятия буржуазии («свобода печати» для буржуазии). А мой совет в отчаяние и в панику не впадать.
Поможем написать любую работу на аналогичную тему