Журналистика первого советского десятилетия представлена очерками, фельетонами Сосновского, Серафимовича, Карпинского, Шолохова, Платонова, Булгакова.
Наибольшую известность получила публицистика Сосновского. Уже к 1925 под заглавием «Дела и люди» увидел свет двухтомник его очерков и фельетонов ( «Рассея», «Лед прошел»). Интенсивная журналистская деятельность Сосновского началась сразу после Октябрьской революции. Вместе с Володарским ему пришлось в Петрограде создавать «Красную газету», с весны 1918-го вместе с Карпинским он возглавлял «Бедноту» и одновременно сотрудничал в «Правде». «Мне пришлось протаптывать дорогу советскому фельетону. Первые месяцы и годы революции, кроме меня и Демьяна Бедного фельетонов почти не писал никто».
Статьи о героизме на фронте, проблемы развития советской экономики, борьба с бюрократизмом – эти темы главные в творчестве. В первых выступлениях в «Правде» он беспощадно высмеивал тех, кто задался целью незамедлительно «ввести социализм» в тех или иных регионах страны. Мастерски была им воссоздана картина такого «введения» социализма в городе Быхове Могилевской губернии, где мгновенно оказались заколоченными все частные лавчонки и, придя в уныние от такого социализма, жители стали вздыхать даже о изгнанных немцах.
В лучших своих фельетонах «В гостях у советского робинзона», «Тяжелые дни Волховстроя», «Лед прошел» публицист акцентирует внимание на таких явлениях как расточительство, хищничество, бесхозяйственность, бюрократизм, волокита. Непримирим он был к безответственности, приводившей к хищениям нередко в крупных размерах. Фельетон «Севастьян Карманов и его хождения по НЭПу».
Объектами критики были также саботажники, волокитчики, бракоделы. Развеять атмосферу безнаказанности призывали фельетоны «О хищениях бескорыстных», «Подкладочка» (подкладка некоторых изделий обувных фабрик «не прочнее паутины»). В фельетонах «Потоп», «Некрещенный паровоз» содержится протест против бесконечного потока бумаг, губящего экономику, когда неделями простаивают новенькие мощные паровозы только потому, что им не удосужились своевременно прислать соответствующий номер. С убийственной иронией высмеивал публицист бесконечные, порой нелепые комиссии по всевозможным заготовкам, деятельность которых он определял словом «бестолковщина».
Освещая успехи советских людей, Сосновский многократно убеждался, что они были бы несравненно более значительными, если бы не сдерживались чудовищной силой бюрократического государственного аппарата. Очерки Сосновского – «Смагин», «Мастер Клюев», «К делу Кузнецова», «Памяти смелого изобретателя» были посвящены энтузиастам труда, тем, которые могли «вытянуть Россию из нищеты».
«Лед прошел»
Такого ледохода на Волхове не было с 1882 года. Льдина наползала на льдину. Когда края льдин обламывались, раздавался треск. К этому присоединялась боевая музыка снарядных разрывов. Там шла настоящая война. Пока можно было двигаться по льду, подрывники закладывали солидные порции взрывчатых веществ в указанных местах ледяного покрова. Стало жутковато, когда яростный напор воды и льда дошел до высшей точки: стихия принялась глодать нижнюю часть временного деревянного моста.
В эти минуты экстренно прибывшие представители ленинградского пролетариата вместе с руководителями строительства испытывали немалое волнение. Что если неправильные технические расчеты или неправильное выполнение работы имели теперь последствия в виде крахнувших кессонов? Этот крах стоил бы очень дорого всей революции. В эту ночь на Волхове под грохот льдов решалась большая задача.
А волховские строители, во главе с невозмутимым Графтио, уверяют, что они были спокойны и не сомневались в прочности их детища.
Одним словом, лед прошел. Через несколько дней будет закончена плотина, а затем здание электростанции, оборудование, и тогда будьте любезны, товарищ Волхов, ежедневно поставлять с осени 1925 года по миллиону человеко-дней славному Ленинграду. Когда на Волхове торжественно двинут рычаг, не только в Ленинград пойдет живительный ток. Он обежит города и села великого Союза, зажжет бодрость, веру в наши творческие силы, желание ускорить осуществление заветной мысли Ильича - Электрификации.
Страшное позади. Но будни строительства на Волхове еще впереди. Вот так-то и в судьбах нашей революции. Лед прошел... Давно ли бушевала стихия контрреволюции?
«Тяжелые дни Волховстроя»
Легких дней у Волховстроя и не было. Но сейчас я хочу рассказать о наиболее тяжелых днях строительства. У Волховстроя врагов сверх нормы. Но вреднее всего те враги, которые маскируются друзьями.
Волховстрой открыл глаза на мучительный вопрос: в какой мере властен над волей коммунистической партии бюрократический механизм нашего государства. Увы, сила бюрократического механизма чудовищно велика. И горше всего то, что во враждебной нам бюрократии далеко не последнюю роль играют и коммунисты, занимающие ведомственные посты.
Скажу прямо, как это ни горько. Когда Волховстрой будет достроен и даст энергию Питеру, я скажу:
- Это - чудо!!! Ибо он будет достроен вопреки стараниям почти всего государственного аппарата сорвать строительство. Речь идет о том, насколько удается нам спасать наши начинания из-под губительного действия бюрократии, а не о том, что мы подчиним себе бюрократию.
Сегодня 5 декабря. Любой чиновник Наркомфина знает, какого числа и сколько именно получит в декабре он жалованья. А Волховстрой 5 декабря еще не знает, сколько и когда будет отпущено ему на декабрь. И при этих условиях надо круглые сутки вести бешеным темпом работы. Госплан вырабатывает план промышленного строительства на 5 лет вперед. Тут громаднейшее строительство не знает за две недели, получит ли оно деньги, в какой срок и сколько.
А пока что тянутся тяжелые будни. На Волхове свыше 10000 человек взнуздывают стихию. В Москве инженер Графтио носится по волнам бюрократической стихии, которую взнуздать бессилен даже Ленин.
В волховстройскую трагедию вмешалось новое действующее лицо - реорганизованная РКИ и ЦКК. РКИ десятки раз ревизовала волховские работы. Но нынешняя сочла, что до нее ничего не было. Выводы ревизоров были убийственны. Первое: денег отпущено уже 50% общей стоимости. А работ исполнено всего 25 %. Второе: едва ли имеет смысл строить такую большую станцию на этой плохонькой речонке. Пожалуй, воды не хватит в ней для станции.
Да, денег отпущено около 50 % общей стоимости сооружения. А что сделано за эти деньги? Сложите стоимость исполненных работ со стоимостью заготовленных материалов. Получится почти сумма отпущенных за все это время средств. У ревизоров же стоимость заготовленных материалов как-то выпала.
Но самый главный вопрос заключался все же в решении будущих судеб строительства. В какой срок закончить постройку и сколько средств затратить в этом году. Может быть, ЦКК уменьшит трудности и препоны на пути Волховстроя. Ибо совсем уничтожить их никто не может.
«В гостях у советского Робинзона».
Не без колебания назову я имя человека, о котором идет речь. Сам он - человек скромный до крайности. Но он парень мужественный..
Прихватил с собой товарища из редакции Правды и поехал на хозразведку в Иваново-Вознесенскую губернию, Парскую волость (близ Родников). Я кое-что слышал о работе в этой волости партийного товарища Красильникова. Хотелось увидеть своими глазами.
Красильников - из беднейших крестьян. Мать умерла нищенкой, оставив в наследство сыну то ничего. Красильников работал на ткацкой фабрике, научился сборке машин. В партии стал принимать участие с 1908 г. В годы революции был на разной мирной, но больше на военной работе. Ребенок Красильникова попросту замерз и умер от холода, ибо квартиру жене не дали. С фронта Красильников писал мне о бедственном положении семьи. Но с еще большей тревогой писал, что заморозили фабрику Красильщиковой. Убеждал меня, что это экономно оборудованная фабрика. Просил меня вступиться за фабрику, не допустить позора.
И видно было, что судьба боевой позиции на фронте, фабрики в Родниках, его близких - все слилось в один клубок чувств и мыслей.
В мае 1921 года он демобилизован. Является в губком.. Выдают ему на руки 2 фунта селедок и 2 фунта хлеба и отпуск. Куда пойти, чем жить, с чем прийти к семье? Просить должность? Отправился в деревню. Просил у общества земли, какой угодно. Отказали. Просил хоть усадьбу под жилье отвести. Дали за деревней усадьбу. Взял в ссуду 5 пуд овса и посеял. Мужики явились и со зла распахали его посев.
А до осени как? Продавали последнюю одежонку. Жену посылал за грибами, а сам по огородам брюкву воровал. Тем и спасались до осени.
В сентябре сговорился с местной артелью плотников,. Плотничать он не умел, но топором владел и кое-какую помощь мог оказать. За это ему артель кое-что давала. Да и подучился плотничать. Удалось выхлопотать участок дикой земли. К весне выстроил домик не домик. Начали с женой хозяйство. Ни лошади, ни коровы, ни собаки. Точно робинзоны на острове среди моря мужицкого недоброжелательства.
До чего недоброжелательны были мужики к новому согражданину, однажды ввалились к нему с обыском. Чего искали - неизвестно. Все как-то подозрительно казалось им. А робинзон собрал на следующий год 120 фунтов урожая. Кое-чего приметил в этой механике.
С весны начал сеять овес. Лошади нет, плуга нет. Да посеял раньше всех. Мужики плевались: Подохнешь ты на своем хуторе. Однако не подох. Овес вырос на удивление всем. На скошенный клевер купил поросенка, пару уток, козу. Наконец, завел пчелок.
Снявши урожай, вздохнул немного и принялся строить себе настоящее жилье.
Судебный процесс по обвинению Красильникова в порче будущего(!!) леса и превращении его в пашню. И нашелся в России суд, который осудил Красильникова за разработку 3 десятин вырубленного уже леса . А по дороге из Родников мы видели, что весь лес завален гниющими сваленными деревьями, и все это гниет. И никакой лесничий с этим не борется.
Пока Красильников, как затравленный зверь, метался по пням и лесам, спасая себя и семью от голодной гибели и создавая на глазах у крестьян на голом диком месте культурное хозяйство, партком вычистил его из партии, перевел в кандидаты. Даже в самые лютые дни Красильников вел политическую работу в своей округе. Выступал с докладами, проводил конференции.
Крестьяне изменили свое отношение к нему и выразили это в такой формулировке: По всему ты коммунист, а по рукам не коммунист.
Другими словами, в коммунистах тамошние крестьяне привыкли видеть белоручек, умеющих приказывать, но не работать. Красильников за 2 года ужасных душевных испытаний показал крестьянам, что такое настоящий коммунист.
Теперь уж к нему обращаются за советом и с просьбами. Вынуждены признать, что их, природных землеробов, перегнал в хозяйстве за два года бедняк-коммунист, не имеющий ни лошади, ни коровы, а вначале не имеющий даже избушки.
В нынешнем году мы застали на хуторе у Красильникова скошенный и овес превосходного качества. Точного научного объяснения Красильников дать не может (он ведь не агроном), а результат двухлетнего опыта налицо. Хорошо работают и пчелки.
Минувшей весной партком его назначил заведующим рабочего клуба. Красильников начал развертывать работу. Квартиру ему не могли дать. Ютилось в одной комнатке шесть душ. В конце концов захворал и умер второй ребенок. Умершие дети, как две вехи, отметили две полосы в жизни товарища. Холод и духота. Без тепла и без воздуха. Но такова уж пролетарская доля.
Едва Красильников развернулся на клубной работе, как секретарь райкома снял Красильникова с работы и в оскорбительной форме стал намекать, что Красильников должен бросить свое хозяйство. Он не оставлял работы. Завоевал доверие крестьянства ближайших волостей. Чем все это сейчас закончилось - еще не знаю. Красильников, утром похоронив ребенка, вечером ехал вместе со мной в Москву хлопотать по крестьянским делам своего района.
В самом начале двадцатых годов началась публицистическая деятельность Шолохова. 21 сентября 1923 г. «Юношеская правда» поместила его фельетон «Три», затем были напечатаны фельетоны «Ревизор» и «Испытание».
В 1918–1926 в губернских газетах «Воронежская коммуна» и «Красная деревня» регулярно появлялись статьи, очерки и фельетоны Платонова. Весьма злободневно звучат строки ранней публицистики Платонова: «У нас, можно сказать, вообще здоровая вода не ценится, река, дескать, дело вечное, а ведь вода так же необходима и ценна, как и хлеб».
«Три» Шолохов
Раньше их было две. Одна - большая, костяная, с аристократически-брюзглым лицом; Другая - маленькая, деревянная, обшитая красным сукном. Последняя - металлическая, была принесена только на днях. После утренней уборки дворник вытащил из кармана и ее.
- Пришей к исподникам, Анна, а то моя потерялась. Синяя пуговица бойко стукнула металлическими ножками.
Красная уныло улыбнулась, а костяная презрительно шевельнула полинявшей физиономией.
- Не понимаю, господа, как я еще живу!..- начала костяная.- Запах портянок, пота, какой-то специфический мужицкий дух, это же кошмар! Два месяца назад я жила, третьей сверху, на великолепнейшем пальто. Владелец раньше был крупным фабрикантом. Деньги у него были бешеные. Часто, доставая белыешелестящие бумаги из портфеля, он шептал: Попадусь в ГПУ.
- Да, любовь великое дело!.. Когда-то и я алела на буденовке краскома.Мимо свистали пули. Все это минуло как славный сон. Нитки, державшие меня, ослабли.
- Буржуазная идеология! - саркастически улыбнулась металлическая.- Я была на брюках комсомольца-рабфаковца. Мой владелец был вихрастый, с упрямым лбом и веселыми глазами. Учился он упорно. Урезывая себя в необходимом, купил новые брюки и меня с ними. Мною пользовались еще человек пять таких же славных крестьянских парней. Я насквозь пропиталась запахом коммунизма и чувствовала себя хорошо и уютно. Однажды пришли ребята хмурые, печальные. Надо было купить Исторический материализм, а денег не было. Вихрастый любовно подержался за меня пальцами и решительно проговорил: Или рабфак кончать, или в новых штанах ходить!». Штаны стащили с него всей оравой, под дружный хохот . В суматохе меня и оборвали.
Металлическая пренебрежительно сплюнула на пол и повернулась к соседкам спиною.
Всенародная слава выпала в двадцатые годы на долю Зощенко. РУСЛИТ
Сатира Михаила Булгакова беспощадно реалистична, конкретна; время, города и люди слиты в картину живописную и убедительную.
Он становится штатным фельетонистом газеты Гудок, где вместе с Катаевым, Олешей, Ильфом, Петровым, Бабелем делает знаменитую четвертую полосу.
Фельетонное наследие Булгакова - это более 100 выступлений публициста в Гудке и цикл фельетонов-очерков в Накануне. Удивительно многообразие тем, отражавших многообразие явлений действительности 20-х годов. Темы Булгаков не выдумывал.
Во время службы в составе Добровольческой армии Деникина появились первые публикации Булгакова. Это - фельетон с подзаголовком Дань восхищения и фельетон Грядущие перспективы. Это практически единственное сохранившееся произведение Булгакова, где прямо отражены его общественно-политические позиции. Булгаков констатировал, что наша несчастная родина находится на самом дне позора и бедствия, в которую ее загнала великая социальная революция, в то время как «на Западе кончилась великая война великих народов. Теперь они зализывают свои раны. Мы так сильно опоздаем, что никто не скажет, когда же, наконец, мы догоним их и догоним ли вообще?
Писатель дает зримую картину грядущей цивилизации. Позднее, в фельетоне В кафэ, мрачные прогнозы будущего России были усугублены.
В фельетоне нет намека даже на казенный оптимизм. Автор продемонстрировал бессилие деникинской власти. Писатель мысленно обращается к господину в лакированных ботинках, румяному человеку призывного возраста с предложением проехать на казенный счет на фронт, где вы можете принять участие в отражении ненавистных большевиков.
Бенефис лорда Керзона опубликован 19 мая 1923 года. В нем описана массовая демонстрация в Москве, состоявшаяся 12 мая и направленная против меморандума министра иностранных дел Великобритании Керзона от 8 мая 1923 года. В нем Керзон требовал компенсаций за конфискованную советским правительством британскую собственность - рыболовные суда в Белом море и расстрелянных по обвинению в шпионаже британских подданных, а также прекращения революционной пропаганды на Востоке и преследования религии в СССР. Автор большевикам не сочувствовал, тяжело переживал национальное унижение России и опасался, что в случае новой интервенции территориальные претензии могут предъявить соседние государства.
Жилищный кризис - главная тема и фельетонов Московские сцены и Москва 20-х годов.
В фельетоне День нашей жизни Булгаков иронизирует над так называемой общенародной собственностью.
Фельетон Похождения Чичикова иногда определяют как маленькую сатирическую повесть. Имеет подзаголовок Поэма в 10-ти пунктах с прологом и эпилогом. Герои поэмы Гоголя Мертвые души здесь погружены в атмосферу дореволюционной России, где особенно вольготно чувствуют себя в эпоху нэпа. Порой они парадоксально совпадают с реальными современниками Булгакова. Это сатира не столько на гримасы нэпа, сколько на то общее разрушение нравственных и моральных устоев, которое произвела революция.
Фельетоны, написанные Булгаковым в 20-е годы, на наш взгляд, можно отнести к следующим тематическим группам:
1. Разрушение нравственных и моральных устоев (Похождения Чичикова, Комаровское дело, В кафэ, Багровый остров, Чаша жизни).
2. Жилищный кризис (Московские сцены, Москва 20-х годов).
3. Разруха в головах (Лестница в рай, Неделя просвещения, О пользе алкоголизма).
4. Сатира на бюрократию и общенародную собственность (День нашей жизни, Египетская мумия, Банщица Иван, Говорящая собака, Самогонное озеро).
5. Боль за унижение России (Бенефис лорда Керзона, Грядущие перспективы)
«Грядущие перспективы»
Теперь, когда наша несчастная родина находится на самом дне ямы позора и бедствия, в которую ее загнала великая социальная революция, у многих из нас все чаще и чаще начинает являться одна и та же мысль. Она проста: а что же будет с нами дальше?
Появление ее естественно. Мы проанализировали свое недавнее прошлое. О, мы очень хорошо изучили почти каждый момент за последние два года. Многие же не только изучили, но и прокляли.
Настоящее перед нашими глазами. Оно таково, что глаза эти хочется закрыть. Остается будущее. Загадочное, неизвестное будущее.
В самом деле: что же будет с нами?..
Недавно мне пришлось просмотреть несколько экземпляров английского иллюстрированного журнала. Я долго, как зачарованный, глядел на чудно исполненные снимки. Колоссальные машины на колоссальных заводах лихорадочно день за днем,гремят, стучат, куют, чинят, строят. Они куют могущество мира, сменив те машины, которые еще недавно, сея смерть и разрушая, ковали могущество победы.
На Западе кончилась великая война великих народов. Теперь они зализывают свои раны. Конечно, они поправятся, очень скоро поправятся! И всем, у кого прояснился ум, кто не верит бреду, что наша злостная болезнь перекинется на Запад и поразит его, станет ясен тот мощный подъем титанической работы мира, который вознесет западные страны на невиданную еще высоту мирного могущества.
А мы? Мы так сильно опоздаем, что никто из современных пророков, пожалуй, не скажет, когда же, наконец, мы догоним их и догоним ли вообще? Ибо мы наказаны. Нам немыслимо сейчас созидать. Перед нами тяжкая задача - завоевать, отнять свою собственную землю.
Герои-добровольцы рвут из рук Троцкого пядь за пядью русскую землю. И все, все - и они, бестрепетно совершающие свой долг, и полагающие, что дело спасения страны обойдется без них, все ждут страстно освобождения страны.
И ее освободят. Ибо нет страны, которая не имела бы героев, и преступно думать, что родина умерла.
Нужно драться. И вот пока там, на Западе, будут стучать машины созидания, у нас от края и до края страны будут стучать пулеметы.
Там, на Западе, будут сверкать бесчисленные электрические огни, летчики будут сверлить покоренный воздух, там будут строить, исследовать, учиться. Мы будем драться. Мы будем завоевывать собственные столицы.
Негодяи и безумцы будут изгнаны, рассеяны, уничтожены. Тогда страна окровавленная, разрушенная начнет вставать. Медленно,
тяжело вставать. Нужно будет платить за прошлое неимоверным трудом, суровой бедностью жизни.
И мы выплатим. И только тогда, когда будет уже очень поздно, мы вновь начнем созидать. Кто увидит эти светлые дни? Наши дети, быть может, а быть может, и внуки. И мы, представители неудачливого поколения, вынуждены будем сказать нашим детям:
- Платите, платите честно и вечно помните социальную революцию!
Поможем написать любую работу на аналогичную тему