Становление многопартийной системы в России

Первые политические партии в России появились в конце XIX в. (социал-демократическая партия, партия социалистов-революционеров). Однако возникновение партийной системы в стране относится к началу XX в., когда Манифест 17 октября 1905 г. даровал населению гражданские свободы, в том числе свободу союзов (что подразумевало и свободу создания политических партий). До начала 20-х гг. в России существовала многопартийная система, в 20 – 80-е гг. – однопартийная, в конце 80-х гг. страна вернулась к многопартийной системе.

Основные положения правового статуса политических партий, общественно-политических движений и иных общественных объединений России закреплены в Конституции Российской Федерации 1993 г. и в Федеральном законе «Об общественных объединениях» (апрель 1995 г.).

В качестве одной из основ конституционного строя в Конституции закреплена многопартийность (ч. 2, ст. 13), что означает не только возможность существования ряда партий с различными программами (идеологический плюрализм, ч. 1, ст. 13), но и равноправие всех созданных и действующих в соответствии с законом партий.

Согласно ст. 30 Конституции РФ, политические партии создаются свободно, без каких-либо разрешений, на учредительном съезде или конференции партии. Членство в партии добровольно и никто не может быть принужден к вступлению в нее или лишен возможности выхода из нее. Свобода вступления в политическую партию ограничена законом для некоторых должностных лиц (судей, военнослужащих). Запрещены создание и деятельность партий, цели и действия которых направлены на насильственное изменение основ конституционного строя и нарушение целостности российской государственности, подрыв безопасности государства, создание вооруженных формирований, разжигание социальной, национальной, религиозной розни. Действующим законодательством не допускается создание и деятельность организационных структур политических партий в органах государственной власти (кроме представительных), в государственных учреждениях и на предприятиях, в вооруженных силах, органах госбезопасности и правоохранительных органах.

В 1993 и в 1995 гг. проходили многопартийные выборы в российский парламент. В результате выборов 1993 г. по партийным спискам в парламент прошли восемь партий и блоков (ЛДПР, «Выбор России», КПРФ, Аграрная партия, «Женщины России», «Яблоко», ПРЕС, ДПР). В ходе выборов 1995 г. победившими партиями стали КПРФ, ЛДПР, движение «Наш Дом – Россия» и блок «Яблоко».

Процесс формирования многопартийной системы в России проходит сложно и противоречиво, сопровождается внезапным появлением и столь же быстрым исчезновением с политической арены большого числа партий, расколами и размежеваниями партийных рядов. Причины этого заключаются как в своеобразии самих российских политических партий, так и в особенности исторической ситуации, в которой партиям приходится действовать.

Прежде всего следует отметить взрывной характер формирования многопартийности в России. За несколько лет в стране возникло большое количество партий. Однако деятельность многих из них не затрагивает глубинные слои общества. По возможностям и способам влияния на принятие решений большинство ныне существующих российских партий ближе к группам давления, а по основным признакам они ближе к протопартиям, характеризующимся малочисленностью, организационной слабостью, аморфностью программ, популизмом.

Особенности формирования партий в России связаны также с их социальной базой, электоратом. Исторически партии появились, когда в обществе сформировались классы и слои, которые достаточно четко осознали свои интересы. Партийное строительство в России опережает трансформацию ее социальной структуры. Что касается избирателей, то их электоральное поведение можно условно разделить на «патриархальный», «советский», «постсоветский» и «партийный» типы, среди которых последний (подразумевающий наличие устойчивых идейно-политических ориентации, мотивирующих электоральное самоопределение и участие) представлен весьма незначительно. На выбор российских избирателей (как показывают итоги выборов в Государственную Думу в 1993 и в 1995 гг. и выборов в субъектах Федерации в конце 1996 – начале 1997 гг.) основное влияние оказывают следующие мотивы: услов-но-рациональньш (оценка собственных условий существования и их перспектив, сравнение с прежними условиями существования, с условиями существования других социальных групп и т.д.), эмоциональный (степень недовольства прошлым и настоящим; вера в тех или иных лидеров, обладающих харизматическими и псевдохаризмагическими качествами и т.д.), традиционалистский (специфика первичной и вторичной социализации; особенности жизненного опыта; естественный консерватизм и т.д.).

В основе процесса образования партий в России часто лежит принцип объединения вокруг лидера, вербующего сторонников под ту или иную идею. Многие рассматривают партию как трамплин для проникновения в высшие этажи государственной службы со всеми вытекающими последствиями (высокий социальный статус, относительное материальное благополучие и т.д.). Проблема социальной базы партий в России связана также с причинами психологического и социокультурного характера (у многих граждан упоминание слова «партия» вызывает негативные ассоциации, а к создаваемым партиям и их лидерам они проявляют недоверие).

Трудности процесса становления многопартийности в стране связаны и со сложностью конкретной исторической ситуации, когда перед обществом стоит проблема поиска и выбора нового пути развития, который соответствовал бы как культурным, историческим и иным особенностям России, так и стандартам, выработанным мировым сообществом. В условиях поиска нового пути развития партии обращаются не к отдельным слоям и группам населения, а к обществу в целом, отстаивая свою модель развития страны. Зачастую эти обращения носят общий и неопределенный характер.

Попытки ориентации на стандарты, выработанные мировым сообществом, в том числе попытки перенести многие элементы современного западного общества (либерализацию, политическую институализацию по западному типу) на российскую почву, обусловили формирование у российских политических партий черт, присущих-новому типу электорально-профессиональных партий Запада, к которому последние пришли в процессе длительной эволюции. Современные российские партии профессионализируются, решают конкретные электоральные задачи в интересах партий и их лидеров.

Выделяют следующие политико-организационные типы российских политических партий (политике-организационный тип – обобщенная характеристика типа партии с точки зрения ее внутренней структуры, территориальных масштабов политической деятельности, размеров, численности и политического представительства, характера внутрипартийных связей и особенностей межпартийного взаимодействия):

– массовые политические партии с развитыми региональными структурами, большой численностью членов, высокой степенью участия членов партии в ее мероприятиях, сильными и влиятельными руководящими органами партии, активно воздействующими на свое политическое представительство (КПРФ, отчасти Российская Коммунистическая Рабочая партия);

– относительно крупные по численности кадровые партии с развитой региональной инфраструктурой, как правило, внушительным политическим представительством в органах законодательной власти, высокой профессионализацией партийной деятельности,

наличием развитого партийного аппарата и «мозгового центра». В своей деятельности партии этого типа ориентированы прежде всего на участие в выборах, результаты которых во многом определяют их политические возможности (Либерально-демократическая партия, Российская социал-демократическая народная партия);

– малочисленные политические партии, не получившие организационного развития. Для них характерна фракционная раздробленность, низкий уровень организационной культуры, перебои с финансированием.

– карликовые партии-аутсайдеры, фактически не состоявшиеся как самостоятельные политические единицы (Европейская либерально-демократическая партия, Консервативная партия). Они фактически не имеют региональной структуры, их численность не превышает нескольких десятков человек.

В свою очередь малочисленные политические партии делятся на четыре группы.

Первая – партии под условным названием «группы сознания» (Социал-демократическая партия России, Крестьянская партия России), для которых характерно наличие крайне малочисленных региональных организаций, играющих роль «опорных пунктов» столичной партийной верхушки. Поскольку эти партии из-за недостатка ресурсов не всегда способны проводить самостоятельную политику, они обычно группируются в блоки или движения, на уровне которых их мнение становится достаточно значимым (блок «Новая Россия», движение «Демократическая Россия»).

Вторая группа – партии под условным названием «партии-секты», которые характеризуются немногочисленностью, сочетающейся с жесткой уставной дисциплиной, высокой мобильностью партийного актива, развитостью внутрипартийной иерархии, наличием лидера вождистского склада (Национально-республиканская партия, Русская партия). При благоприятном стечении обстоятельств партии этого типа могут перерастать в крупные кадровые и массовые партии.

Третья группа – партии предпринимателей (Партия экономической свободы, Партия консолидации).

Четвертая группа – партии, созданные представителями политической элиты «второго эшелона» (Российская партия демократических преобразований, Партия большинства). Их самостоятельное участие в предвыборной гонке возможно только при наличии дополнительных административных ресурсов.

Все многообразие существующих в настоящее время в России партий, избирательных объединений, блоков можно структурировать по нескольким политическим нишам. Четыре «политических семьи» современной России представляют из себя следующее:

– коммунисты-традиционалисты (КПРФ, Аграрная партия и др.);

– национал – патриоты и «державники» имперского типа (ЛДПР, Родина и др.);

– либералы («Яблоко», СПС и др.);

– социально-ориентированные умеренные реформаторы, которых условно можно назвать «левоцентристами» (Партия самоуправления трудящихся, «Женщины России» и др.).

В основе размежевания на «политические семьи» лежат укорененные в истории страны социальные и социально-психологические разломы, проходящие по пересекающимся, но не совпадающим осям.

Основные теории политических элит

Термин «элита» происходит от французского elite – лучшее, отборное, избранное. Начиная с XVII в., его начали употреблять применительно к «избранным людям», прежде всего высшей знати. В научный оборот он был введен в конце XIX – начале XX в. Прообразом элитистских теорий можно считать представления античных философов об аристократии как правлении лучших. Наиболее полно элитистское мировоззрение было сформулировано Платоном в его учении об идеальном государстве как правлении лучших – философов. В более поздние периоды значительный вклад в формирование и развитие элитизма внесли Н. Макиавелли, Т. Карлейль, О. Шопенгауэр, Ф. Ницше и др. Как научная школа элитистское направление окончательно сформировалось благодаря трудам В. Парето, Г. Моска, Р. Михельса.

Вильфредо Парето (1848-1923), итальянский социолог, исходил из тезиса, что люди изначально неравны. Совокупность индивидов, которые действуют с высокими показателями в любой области, Парето называет элитой.

«Главная идея термина «элита» – превосходство... В широком смысле я понимаю под элитой таких людей, которые свойствами ума, характера, ловкостью, самыми разнообразными способностями обладают в высшей степени».

Сама элита делится на правящую, прямо или косвенно осуществляющую власть, и неправящую (контрэлиту), не имеющую доступа к управлению и руководству. Парето приходит к выводу, что элита существует в любых обществах и при любом политическом строе. И при деспотии, и при демократии, замечает он, за «сценой» обычно находятся люди, играющие очень важную роль в осуществлении власти. Именно эти люди, составляющие основу элиты, вершат историю, определяя ее ход и направленность.

Парето разделял элиты по методам правления на «львов» и «лис». Первые – опираются на материальную или религиозную силу, для них характерно преимущественное использование насилия при осуществлении господства. К элитам первого типа он относил правительства греческих полисов в эпоху тираний, Спарты, Рима времен Августа и Тиберия, многих европейских государств периода абсолютизма. Правление элиты «львов» приводит общество, в конечном итоге, к застою. «Лисы» для укрепления власти используют, главным образом, хитрость, обман, искусство убеждения масс и политические комбинации. К элитам «лис» Парето относил афинских демагогов, римскую аристократию, правительства всех республик. Элиты этого типа более динамичны, они состоят из энергичных, прагматически мыслящих деятелей и новаторов.

Между элитой и массой постоянно происходит обмен: часть элиты перемещается в низшие слои, а наиболее способные представители последних поднимаются по «социальной лестнице» и попадают в состав элиты. Данный процесс получил название циркуляции элит. Он способствует сохранению социальной и политической стабильности в обществе. В случае замедления циркуляции в высшей страте накапливаются деградирующие элементы, в то время как в низших стратах накапливаются элементы с высшими качествами. Подобное замедление чаще всего наблюдается в периоды правления элиты «львов». В конечном итоге, прекращение циркуляции элит приводит к революциям, которые восстанавливают процесс циркуляции.

«Те, кто судит поверхностно, – замечал в этой связи Парето, – склонны задерживать свое сознание на массовых убийствах и грабежах, которые сопровождают перевороты, не задумываясь, не есть ли это проявления – прискорбные, конечно, – социальных сил и эмоций, которые, наоборот, очень полезны... Массовые грабежи и убийства – это внешний признак, который обнаруживает, что происходит замещение сильными и энергичными людьми людей слабых и ничтожных».

Главным содержанием и итогом революций, таким образом, становится смена элит (правящая элита сменяется потенциальной – контрэлитой). Массам же отводится роль своеобразного «орудия» для свержения старой, одряхлевшей элиты. После прихода к власти новой элиты низшие слои вновь оказываются в состоянии зависимости. В истории постоянно наблюдаются циклы подъема и упадка элит. Смену элит Парето считал одним из главных феноменов исторического процесса.

Другой итальянский социолог, Гаэтано Моска (1858-1941), основываясь на историческом методе, пришел к выводу, который он сформулировал, следующим образом:

«Во всех обществах – от наименее развитых и цивилизованных и до самых развитых и могущественных – обнаруживаются два класса людей – класс, который правит, и класс, которым правят. Первый, всегда менее многочисленный, берет на себя все политические функции, монополизирует власть и пользуется преимуществами, которые из нее вытекают, тогда как второй, более многочисленный, руководим и управляем первым, иногда более или менее законно, а иногда более или менее волюнтаристски и насильственно».

Отличительными качествами, открывающими доступ в элиту, Моска считал военную доблесть, богатство, происхождение, личные качества (ум, талант, образование), способности к управлению. Политический класс занимает господствующее положение в обществе и осуществляет властные функции благодаря организованности (в отличие от неорганизованного большинства), искусству управления и способности идеологически обосновать свою верховенствующую роль.

Осуществление власти в обществе во многом зависит от способа воспроизводства правящего класса. Итальянский ученый выделял три таких способа: наследование, выборы и кооптацию. Любой политический класс стремится к сохранению и воспроизводству власти путем наследования (если не де-юре, то де-факто). Эту тенденцию он называл аристократической. В то же самое время в обществе всегда есть политические силы, которые стремятся к власти, используя для этого систему выборов. Вторая тенденция обозначалась им как демократическая. В том случае, если верх берет первая тенденция, происходит, по выражению Моски, «закрытая кристаллизация» правящего класса, которая приводит его к закрытости, окостенелости и вырождению. В случае доминирования демократической тенденции происходит пополнение рядов правящего класса наиболее способными к управлению представителями низших слоев, что предопределяет его динамизм, энергию и жизнеспособность. Политические симпатии Моски склонялись к обществу, где обе тенденции уравновешивали друг друга.

Немецкий политолог Роберт Михельс (1876-1936) пришел к выводу о невозможности прямой демократии, прямого господства масс. Для выражения интересов, принятия и реализации решений требуются особые организации (партии, профсоюзы и т.п.). Функционирование же организации протекает по собственным законам. Развитие любого института связано с формированием иерархичности и особого управленческого слоя. Со временем этот слой монополизирует власть, отрывается от масс, превращаясь в олигархию, заботящуюся лишь о сохранении своего положения. Эту тенденцию Михельс назвал «железным законом олигархии», подчеркивая тем самым неизбежность формирования управленческого слоя со своими специфическими интересами в любой организации, в любом обществе.

В современной политической науке главенствуют две теории элит: меритократическая (лат. meritus – лучший и греч. kratos – власть) и властный. Первый подход берет свое начало в теории Парето. Его кредо удачно сформулировал Карл Маннгейм:

«Элита – это иерархия, основанная на собственных достижениях».

В рамках меритократического подхода существуют технократическое и организационно-управленческое направления.

Основоположниками технократических теорий считаются Александр Богданов и Торстейн Веблен. Согласно Веблену, в связи с развитием науки, техники и технологий возрастает роль инженеров-организаторов. Используя особые знания, технократы постепенно вытесняют традиционных собственников с ведущих социальных позиций, превращаясь в самостоятельную общественную силу.

Основы организационно-управленческих теорий заложил Джеймс Бернхейм. Выдвинутый им тезис о переходе власти из рук собственников в руки профессионалов-менеджеров, получил известность под названием «революции менеджеров».

В 70-е гг. меритократический подход получил широкое распространение в связи с трудами Дэниэла Белла. Суть меритократических теорий можно свести к нескольким положениям:

1. Элита – наиболее ценный и важный сегмент общества, обладающий выдающимися качествами, высокими способностями и показателями в наиболее важных сферах деятельности.

2. Элита занимает господствующее положение в обществе, поскольку она является наиболее продуктивной и инициативной частью населения. Массы – не мотор, а лишь колесо истории, проводник в жизнь решений, принимаемых элитами.

3. Формирование элиты – это не столько результат борьбы за власть, сколько следствие естественного отбора обществом наиболее ценных представителей. Поэтому общество должно стремиться совершенствовать механизм такой селекции.

4. Элитарность связана с равенством возможностей, но не с равенством результатов и социальных статусов, она обусловлена неравенством способностей индивидов.

Наибольшее распространение в современной политической науке получил властный подход к определению и выделению элиты. Его представители (Г. Моска, Р. Михельс, Р. Миллс, Р. Дарендорф) определяют элиту как группу, осуществляющую властные функции и обладающую максимальным политическим влиянием.

В свою очередь, властный подход подразделяется на структурный и функциональный. Сторонники структурного подхода относят к элите всех лиц, занимающих формальное положение в органах (структурах) власти (например: президент, министры, руководство армии). Приверженцы же функционалистских трактовок относят к элите те группы и тех индивидов, которые оказывают реальное влияние на общественную жизнь и на принятие социально значимых решений. Исходя из подобного критерия выделения элиты, немецкий ученый Р. Дарендорф включает в ее состав: 1) экономических лидеров, 2) политических лидеров, 3) профессоров и учителей, 4) духовенство, 5) выдающихся журналистов, 6) военных, 7) судей и адвокатов. Естественно, что степень влиятельности данных групп, включаемых в состав элиты, будет неодинакова.

Среди сторонников элитизма не утихают споры о характере правящей элиты и специфических особенностях ее господства. Часть элитистов, вслед за американским политологом Р. Миллсом, утверждают, что правящая элита – это единая сплоченная группа, монополизирующая сферу господства. В работе «Властвующая элита» Миллс утверждал, что в нее входят главы крупнейших корпораций, политические лидеры и военное руководство. Экономическая, политическая и военная элиты составляют единую властвующую элиту, которую сплачивает стремление сохранить за собой господствующее положение в обществе.

Приверженцы плюралистической теории элит считают, что элита, напротив, не является единой, относительно сплоченной группой. В обществе существует несколько элит. Каждая из них осуществляет господство и контроль в своей сфере деятельности и в то же самое время не способна доминировать во всех областях общественной жизни. Этот плюрализм определяется спецификой социальной стратификации. Фактически каждая страта выделяет и формирует собственную элиту. Каждая «материнская» группа осуществляет контроль за соответствующей элитой. Между элитными группами возникает конкуренция, препятствующая монополизации власти и средств контроля.

Своеобразным синтезом принципов демократии и элитизма стала теория демократического господства элит (демократического элитизма). Ее суть сводится к следующему:

1. Элита не монолитна. Внутри нее существует несколько конкурирующих групп.

2. Доступ в правящую элиту открыт для наиболее способных членов общества, элитная циркуляция носит достаточно динамический характер.

3. Существует контрэлита (оппозиционная элита).

4. Между элитой и контрэлитой возникает конкуренция.

5. Элиты влияют на массы в большей степени, нежели массы на элиты.

6. Общество может осуществлять контроль за элитами прежде всего с помощью выборов.

7. Возможна смена элит, которая носит ненасильственный характер.

8. Власть элит зависит от изменений ценностных ориентации в обществе.

9. Власть элит носит преимущественно ненасильственный характер.

Структура политической элиты и ее виды

1. В зависимости от объема властных полномочий выделяются следующие виды политической элиты: высшая, средняя и административная.

Высшая политическая элита включает в себя руководителей, которые занимают стратегические позиции в системе принятия важнейших решений. К этому типу элиты относятся президент и его окружение, руководители правительства, члены высших судебных органов власти, лидеры наиболее влиятельных партий, спикер парламента и главы крупнейших парламентских фракций.

К средней элите относятся те, кто занимает посты в выборных органах власти: депутаты, представители региональных элит (губернаторы, мэры), лидеры политических партий и движений.

В состав административной элиты входят члены правительства, а также высший слой государственных служащих.

2. По месту в политической системе элита подразделяется на правящую и оппозиционную (контрэлиту). В состав правящей элиты входят те группы и индивиды, которые реально принимают важнейшие решения или же оказывают влияние на их принятие. В состав контрэлиты входят те, кто стремится занять позиции правящей элиты.

3. По интенсивности циркуляции и способам рекрутирования выделяются открытые и закрытые элиты. Открытая элита характеризуется достаточно динамичной циркуляцией, ей присуща открытость, выражающаяся в формально равных возможностях доступа членов не-элитных групп в нее. Существует относительно небольшое количество формальных ограничений доступа в элиту. Отбор в элиту осуществляется на основе острой конкурентной борьбы, в которой большое значение имеют личные качества: энергичность, умение найти и организовать себе поддержку, способность мобилизовать имеющиеся ресурсы. Открытая элита пополняется новыми лидерами, которые являются носителями новых идей и ценностей. Поэтому она демонстрирует способности к социальным инновациям и реформам. Ее положительными чертами являются чуткость к социальным настроениям и потребностям, гибкость и широкие возможности быстрой адаптации к меняющимся социальным условиям и реакции на общественные перемены. Однако у нее есть недостатки: склонность к популистским и непродуманным решениям, средняя или низкая степень преемственности в выработке политики.

В отличие от открытой элиты, для закрытой характерна замедленная циркуляция, выражающаяся в неравных возможностях доступа представителей не-элитных групп в нее. В первую очередь, на отбор в элиту влияют формальные показатели: возраст, стаж работы, партийность, принадлежность к определенной корпорации. Важнейшим условием, влияющим на отбор в элиту, является личная преданность руководству и готовность беспрекословно исполнять приказы. В конечном счете, элита стремится к самовоспроизводству, что в свою очередь обрекает ее на вырождение и деградацию. Ее положительными чертами являются: высокая степень преемственности в выработке политики, уравновешенность решений, невысокая вероятность внутренних конфликтов. К недостаткам этого типа элиты следует отнести косность, слабую способность реагировать на происходящие социальные изменения, тенденция к кастовости.

4. По характеру внутриэлитных отношений выделяют элиты с высокой степенью интеграции (объединенные) и с низкой степенью интеграции (разъединенные). Интегрированные элиты в достаточной степени сплочены. Между внутриэлитными группами существуют устойчивые связи. Степень межгрупповой конкуренции может быть достаточно низкой, конфликты внутри элиты не носят непримиримого характера.

Среди интегрированных элит выделяют идеологически и консенсусно объединенные элиты. Первые из них формулируют единую (и единственную) идеологию и нетерпимы к инакомыслию в своих рядах. Консенсусно объединенные элиты отличаются согласием внутриэлитных групп относительно основных ценностей, правил политической конкуренции и процедур осуществления власти, главных целей и методов проводимой политики. Для них также характерна низкая степень конфликтности между различными группировками. Достаточно высока плотность внутриэлитных связей.

Так, например, американский политолог С. Элдерсфельд, исследуя политические элиты США и Германии, установил, что от 2/3 до 3/4 соответственно высших чиновников регулярно вступают в деловые и личностные контакты между собой и членами представительной власти.

Для элит с низкой степенью интеграции характерны такие черты, как острая борьба между различными группировками за овладение стратегическими позициями, за сферы контроля и распределение ресурсов. В процессе борьбы могут использоваться самые различные методы, вплоть до компрометации соперников. Степень плотности внутриэлитных связей низка. Так, в Англии и Голландии соответственно 16 и 5 % чиновников контактировали между собой и с представителями законодательной власти.

5. По степени представительности элиты подразделяются на элиты с высокой и низкой степенью представительности. Различия между ними заключаются соответственно в степени выражения интересов различных сегментов общества.

Политическая элита в СССР и в России

Отличительной чертой советской элиты являлась монополия на владение собственностью право распоряжения ею и всеми стратегическими ресурсами. Именно положение в структурах власти обусловливало право распоряжения собственностью.

Югославский ученый Милован Джилас в своей книге «Новый класс» отмечал, что после большевистской революции в России сформировался новый, ранее неизвестный в истории класс – «партийная бюрократия». Он обретает свою власть, привилегии, идеологию и обычаи благодаря одной специфической форме собственности – коллективной собственности, которую этот новый класс вводит и распространяет от имени народа и общества.

С точки зрения структуры, это была идеологически объединенная элита (с высокой степенью интеграции на основе общей единой идеологии), для которой были характерны такие признаки, как строгая иерархичность, неподотчетность высших слоев перед низшими, низкий уровень конкурентности и невысокая степень конфликтности между внутриэлитными группами.

Очевидно, что это была относительно закрытая элита, с невысокой степенью циркуляции. Вхождение в ее состав осуществлялось на основе таких критериев, как партийность, стаж работы, социальное происхождение, возраст, личная преданность и политическая лояльность. В то же самое время самовоспроизводство политической элиты было ограничено. По неписаным законам, дети высших руководителей не наследовали постов своих родителей, для них подбирались специальные должности, связанные, как правило, с работой за рубежом.

До конца 80-х гг. советская элита занимала монопольно господствующее положение, основанное на подавлении и уничтожении любых попыток формирования контрэлиты, и на таких специфических механизмах ее легитимации, как идеология и патернализм. (Патернализм – система социального покровительства высших слоев низшим – обеспечивал элите политическую поддержку и лояльность со стороны низших слоев общества.)

Однако к концу 80-х гг. идеология потеряла в массовом сознании сакральный характер, а многие ее положения, превратившись в официальные догматы, перестали выполнять легитимизирующую функцию. В связи с ростом образования и квалификации значительной части советского общества патернализм начал терять свою привлекательность, и прежде всего в «средних» слоях. Факторы внутреннего экономического кризиса подорвали веру в техническую эффективность. В результате был нарушен механизм легитимизации власти советской элиты. Внутри элиты обостряется конкуренция между различными группировками и их представителями.

В конце 80-х гг. начинается процесс бурного формирования контрэлиты, в состав которой входили руководители различного рода «демократических движений», протопартий, представители творческой и научной интеллигенции.

В процессе реформирования общества и глубокой трансформации правящей элиты внутри российской элиты произошли глубокие изменения. Прежде всего возникла экономическая элита. Ее основу составили представители прежней политической и административной элит, которые в результате приватизации осуществили трансформацию права распоряжения собственностью в право собственности. Анализируя аналогичные процессы в Восточной Европе, некоторые политологи сформулировали вывод о становлении «политического капитализма», в результате которого представители политической элиты используют власть и влияние для приобретения собственности и капитала, сохраняя командные позиции, но уже в качестве собственников.

Что же отличает российскую элиту от советской?

– средний возраст высшего руководства снизился с 61,8 (начало 80-х гг.) до 53,1 лет (конец 90‑х гг.),

– повысился уровень образования высшего слоя элиты (примерно на 10 %),

– а вот сам состав элиты изменился незначительно. Среди окружения президента лишь 25 % составляют лица, не входившие в прежнюю номенклатуру, а в правительстве эта доля составляет 26 %.

– изменился механизм рекрутации элиты. Основным способом формирования элиты становятся выборы. Однако несмотря на функционирование избирательной системы, радикальной смены состава элиты в 90-х гг. не произошло. Это обстоятельство позволяет утверждать, что в 90-е гг. ограничился приток новых членов в элиту из не-элитных групп, а выборы стали важнейшим инструментом обеспечения легитимности современной российской элиты. Внутри правящей элиты современного российского общества наблюдаются две тенденции в развитии межгрупповых отношений. С одной стороны, обостряется конкуренция между внутриэлитными группами по поводу распределения власти, сфер влияния, собственности, капиталов и т.п. С другой – нарастает понимание того, что в условиях глубокого экономического кризиса, резкого падения жизненного уровня основной массы населения подобная конфронтация внутри элиты подрывает ее же власть. Отсюда стремление к выработке общих правил политической «игры», поиск взаимных компромиссов и уступок.

Процесс смены элит в российском обществе еще не завершен. Новая российская элита отличается от старой советской – своей структурой, механизмами рекрутирования и легитимации, более высокой степенью конкурентности. Однако ее состав и некоторые черты внутриэлитных отношений несут на себе отпечаток «номенклатурного» прошлого.

Определения политического лидерства

Политическими лидерами являются наиболее влиятельные лица, способные мобилизовать общество (или его значительную часть) для достижения значимых целей. Политическое лидерство – это способ взаимодействия лидера и масс, в процессе которого лидер оказывает значительное влияние на общество.

В современной политологии существует несколько определений политического лидерства.

– это постоянное приоритетное влияние со стороны определенного лица на все общество, политическую организацию или большую социальную группу.

– это управленческий статус, социальная позиция, связанная с принятием властных решений, это руководящая должность. Иными словами, лидерство – это положение в обществе, которое характеризуется способностью занимающего его лица направлять и организовывать коллективное поведение его членов.

– это символ общности и образец политического поведения группы, способный реализовать ее интересы с помощью власти.

Функции политического лидерства

1. Программная функция. Определение и формулирование интересов социальных групп, целей социальной и политической деятельности, выявление способов и методов реализации интересов и достижения целей.

2. Управленческая функция. Процесс выработки и принятия политических решений.

3. Мобилизационная функция. Мобилизация масс на достижение политических целей, распределение социальных ролей и функций в обществе, инициирование и социальных инноваций.

4. Интегративная функция. Сплочение общества, объединение масс. Лидер призван обеспечивать национальное единство в масштабах большого сообщества, которым он руководит, или государства в целом.

5. Коммуникативная функция. Организация прямой и обратной связи между обществом и властью. Убеждение общества в целесообразности и правильности принимаемых властных решений.

6. Функция легитимации. Обеспечение поддержки власти на основе личного авторитета и влияния на массы.

Теории лидерства

Одной из наиболее распространенных является теория «личностных черт», согласно которой лидерами становятся лица с определенными доминирующими чертами характера. Перечень качеств, присущих лидеру:

По Р. Каттелу и Г. Стайсу: нравственная зрелость, способность влиять на окружающих, целостность характера, социальная смелость и предприимчивость, проницательность, независимость от сильных вредных влечений, сила воли, отсутствие излишних переживаний.

Р. Манн: интеллект, приспосабливаемость, способность влиять на людей, экстравертность, восприимчивость и умение понимать других.

Приверженцы ситуативной теории характеризуют лидерство как производное определенной ситуации. Это означает, что каждая конкретная ситуация требует лидера с определенным набором черт и качеств личности. Причем, качества, пригодные для решения проблем в одной ситуации, в другой – могут оказаться не актуальными, в третьей – препятствующими достижению целей. Меняющиеся проблемы требуют изменения подходов к их разрешению, новых стилей и методов лидерства. Таким образом, лидерство оказывается ситуативным. В зависимости от изменения социальной среды на роль лидера могут выдвигаться различные индивиды.

Широкое распространение в политической науке получили психологические теории лидерства.

Психоаналитическое направление исследований акцентирует внимание на бессознательных влечениях и комплексах, определяющих как стремление к власти, так и специфические особенности ее осуществления. С точки зрения классического психоанализа, корни лидерства надо искать в сфере бессознательного личности, в особенностях детского и юношеского развития. Поэтому значительное внимание уделяется влиянию ранних периодов жизни (психобиографическим особенностям) на механизм бессознательного личности (внутренние конфликты, душевные травмы и переживания). Этот метод получил название психобиографии. Его основоположниками считаются 3. Фрейд и американский политолог Г. Лассуэлл.

Фрейд вместе с американским дипломатом В. Буллитом написали одно из первых психобиографических исследований, посвященных американскому президенту Вудро Вильсону. Специфические особенности лидерства 28-го президента США авторы объясняли такими причинами, как неразрешенность эдипова комплекса, бессознательное самоотождествление американского лидера с Христом, бесконечные рационализации, уход в мир иллюзий и т.д.

Лассуэлл написал работу «Психопатология и политика», считающуюся ныне классической. В ней американский политолог разрабатывает проблему лидерства, исходя из адлеровской теории компенсации. Для Лассуэлла, как и для Адлера, стремление к власти – лишь форма компенсации комплекса неполноценности и определенных психологических травм. Бессознательные конфликты разрешаются путем переноса «запретных» чувств на близкие или отдаленные социальные объекты. От способов разрешения разнообразных конфликтов зависит тип и особенности политического лидерства. Подобный способ анализа и его различные модификации применялись для изучения личностей А. Гитлера, И. Сталина, В. Ленина, Р. Никсона и других политических деятелей.

А. Джордж выделил пять типов эйфории, возникающих при компенсации низкой самооценки властью и лидерством: 1) чувство незначительности компенсируется чувством уникальности; 2) чувство моральной неполноценности – чувством превосходства; 3) чувство непосредственности – чувством высочайших способностей; 4) чувство слабости – чувством обладания высшей силой; 5) чувство неадекватности – чувством компетентности.

Однако, несмотря на привлекательность психобиографического метода, его авторы так и не смогли ответить на вопрос: почему становится возможной реализация данных мотивов власти в определенном обществе?

Поиск ответа на этот вопрос осуществлялся в рамках психоисторического метода, у истоков которого стоял Э. Эриксон. Опираясь на идеи эго-психологии, американский психолог сформулировал концепцию формирования харизматического лидерства. Согласно ее положениям, харизма возникает в результате «пересечения» двух факторов: глубокого и затяжного кризиса личности и кризиса общественного сознания. (Харизма, от греч. charisma – милость, божественный дар, исключительная  одаренность; харизматический лидер – человек, наделенный в глазах его  последователей авторитетом, основанным на исключительных качествах  его личности – мудрости, героизме, святости.) Отдельные личности, переживая собственный кризис и стремясь к его преодолению, творят новую «идентичность» – новое видение мира и новые идеалы, в которых остро нуждается общество, находящееся в состоянии кризиса.

Типы политических лидеров

Типология легитимного господства, разработанная Максом Вебером:

1) традиционное лидерство, основанное на традициях, обычаях и привычке последователей к подчинению;

2) харизматическое лидерство, основывающееся на вере в необыкновенные, выдающиеся качества вождя;

3) рационально-легальное (бюрократическое) лидерство, осуществляющееся на основе законов и в рамках законов.

Наибольший интерес вызывает «харизматическое лидерство». Внимание исследователей концентрируется на характерных чертах этого типа и механизмах его осуществления. А.М. Гантер, к примеру, выделяет ряд базовых качеств, присущих харизматическим лидерам:

– «обмен энергией» или умение воздействовать на людей эмоционально, способность заряжать энергией окружающих;

– «завораживающая внешность» или образ, вызывающий симпатии у масс;

– «хорошие риторические способности и некоторый артистизм» или выдающиеся коммуникативные способности, дар и искусство увлекать своими выступлениями большие скопления людей;

– «положительное восприятие восхищения своей персоной», или состояние психологического комфорта при повышенном внимании и восхищении ей стороны общества;

– «достойная и уверенная манера держаться» или имидж сильных людей, способных добиваться любых целей.

Имеет значение способность воздействовать на коллективное бессознательное с помощью массовых символических акций, ритуальных действий, кампаний, характер которых соответствует социальной среде. Харизматическое лидерство воспроизводится в условиях мифологизации массового сознания. Деятельность вождя должна быть проста и понятна массам. Как правило, лидер-харизматик демонстрирует свою эффективность через борьбу с «врагами». Он вынужден постоянно подтверждать свою харизму «великими», «эпохальными» свершениями, «судьбоносными» решениями в глазах восхищающихся им приверженцев.

М. Херманн подразделяет лидеров по имиджу на «знаменосцев», «служителей», «торговцев» и «пожарных». Лидеры-«знаменосцы» стремятся к воплощению «великой мечты», изменению политической системы. Имидж «служителя» формируется у политика, который стремится выступить в роли выразителя интересов своих приверженцев. «Торговец» – отличается способностью убеждать людей, «продавать» им свои идеи. И наконец, лидер-«пожарник» откликается на порожденные ситуацией экстремальные события и проблемы, насущные требования момента. Для проявления качеств этого типа лидера необходимы экстремальные ситуации. В реальной политической практике большинство лидеров используют все четыре образа лидерства в различном порядке и сочетаниях.

На основе эмоционального отношения к лидеру его последователей С. Джибб формулирует три типа лидеров: 1) лидер-«патриарх», по отношению к которому члены общества испытывают одновременно чувство любви и страха; 2) лидер-«тиран», в отношении к которому доминирует чувство страха; 3) «идеальный» лидер – характеризуется чувством симпатии к нему со стороны большинства социальных групп.

Интересный подход к типологизации лидерства предлагает французский ученый Ж. Блондель. В основе его классификации два критерия: первый – характеризует отношение лидеров к традициям и инновациям; второй – объем сферы деятельности лидеров.

Стили лидерства

Стиль лидерства – это совокупность приемов и методов деятельности политического лидера, характер взаимодействия с членами групп и последователями. Традиционно выделяются три стиля лидерства: авторитарный, демократический и невмешивающийся.

Для авторитарного стиля характерен упор на жесткие распоряжения, угрозы, директивы, лидер четко обозначает цель, намечает комплекс мер по ее достижению, распределяет роли и требует безусловного повиновения и исполнения поставленной цели. Позиция члена группы, его мнения и инициативы, в случае расхождения с установками лидера, жестко подавляются. Основной метод воздействия на подчиненных – санкции или угроза их применения, поощрения и вознаграждения – крайне редки. Оценки результатов предельно субъективны. С точки зрения социального пространства, лидер находится как бы над группой.

Демократическому стилю соответствует иной подход лидера к организации взаимодействия внутри группы. Для успешного достижения целей поощряется активность и инициативность членов группы. Усилия лидеров сосредоточиваются на координации ролевого поведения, а также межгруппового взаимодействия. В арсенале методов доминируют поощрения, вознаграждения, похвала, поддержка. Лидер с демократическим стилем охотнее использует методы манипулирования, нежели методы прямого насилия и давления. При принятии решений он стремится взвесить и учесть все точки зрения, в том числе и те, которые противоречат его собственным установкам.

Отстраненный или невмешивающийся стиль лидерства. Лица, придерживающиеся этого стиля, редко проявляют стремление к какой-либо деятельности. Их позиция – положение стороннего наблюдателя, внимательно следящего за происходящим, но не выражающего своего отношения к событиям или мнениям. «Невмешивающиеся» лидеры всячески стараются избегать роли арбитра, судьи, некоего посредника в урегулировании конфликтов. При малейшей возможности они охотно уступают или передают функции по разрешению конфликтов своим заместителям.

Особенности демократической формы политического лидерства

– между общенациональным лидером и обществом, как правило, не существует прямого взаимодействия, оно опосредовано партиями, группами интересов, средствами массовой информации;

– оно носит многоролевой характер, лидер ориентирован на согласование различных социальных интересов, вынужден стремиться к оправданию массовых ожиданий от его деятельности;

– политическое лидерство корпоративно, за решениями, которые принимаются высшими руководителями, всегда скрывается невидимая для общества работа многочисленных экспертов, ближайшего окружения лидера;

– политическое лидерство в той или иной степени институционализировано, т.е. деятельность лидера ограничена в той или иной степени существующими социальными отношениями, нормами, процедурами принятия решений.

Критерии политического развития

Политическое развитие – это возрастание способности политической системы постоянно и эффективно адаптироваться к новым условиям и создавать новые институты, обеспечивающие эффективную связь между правительством и населением.

Критерий структурной дифференциации.

Структурная дифференциация институтов политической системы отражает процесс усложнения социальных отношений вследствие реализации закона возрастающего многообразия деятельности людей и появления новых групп интересов. Политическая система должна быстро реагировать на появление новых требований. Для того чтобы политическая система была действенной, ей требуется сильная структурная дифференциация и высокая специализация функций политических институтов.

Как показали исследования, в частности Г. Алмонда, отличие между традиционными и развитыми системами заключается не столько в их сущности, а в степени дифференциации функций и специализации структур. Простые и сложные политические системы схожи по своим функциям, но различаются по структурным характеристикам, поскольку последние становятся все более дифференцированными и взаимозависимыми.

Способность системы к инновациям, к мобилизации и выживанию.

Способность к инновации – это способность адаптироваться к новым проблемам, гибко реагировать на новые импульсы и непредвиденные ситуации.

Способность к мобилизации – это способность мобилизовать ресурсы (людские и материальные) для решения стоящих перед обществом задач.

Способность к выживанию характеризуется тем, что развитая политическая система способна обеспечить свое выживание, благоприятствуя распространению лояльных для себя форм поведения при помощи специализированных структур политической социализации (школ, университетов, политических партий, армии, церкви и др.), привлекая к политической жизни как тех, кто стремится к этому, так и тех, кто в противном случае мог бы подвергнуть опасности стабильность системы.

Политическая модернизация, ее критерии и типы

Понятие модернизации описывает переход от традиционного к современному обществу в результате научно-технического прогресса, социально-структурных изменений, изменения ценностей и типов поведения людей. По мнению С.Н. Эйзенштадта, политическая модернизация означает:

1) создание дифференцированной политической структуры с высокой специализацией политических ролей и институтов;

2) территориальное и функциональное расширение области центрального законодательства, администрации и политической активности;

3) постоянное расширение включенности в политическую жизнь социальных групп и индивидов;

4) возникновение и быстрое увеличение рациональной политической бюрократии;

5) ослабление традиционных элит и их легитимации; замена традиционных элит модернизаторскими и др.

В политологической литературе выделяют следующие типы модернизации:

1) «первичная» (Западная Европа, США, Канада) – охватывает эпоху первой промышленной революции, разрушения традиционных наследственных привилегий и провозглашения равных гражданских прав, демократизации и т.д.;

2) «вторичная», «отраженная», модернизация «вдогонку» (Россия, Бразилия, Турция и др.) – ее основным фактором выступают социокультурные контакты отставших в своем развитии стран с уже существующими центрами индустриальной культуры.

Логика «первичной» модернизации: сначала широкие процессы, идущие из глубины экономики и культуры – Возрождение, Реформация, Просвещение, – в результате которых образовывалась некая горизонтальная структура – гражданское общество, и лишь после этого осуществлялось изменение политической системы, закрепление в ней представительства реальных социальных интересов.

«Вторичная», «догоняющая» модернизация предполагает, что одни элементы общества «убежали» вперед, более или менее соответствуют развитию в передовых странах, а другие – еще не «вызрели», отстают в своем развитии или вовсе отсутствуют. Развитие общества при «вторичной» модернизации напоминает «движение квадратного колеса». Варьируются в разных странах лишь систематичность «встрясок», глубина «ухабов», да скорость движения. «Движение квадратного колеса» – удачный образ циклического процесса «догоняющей» модернизации, когда чередуются эволюционные и революционные начала. Колесо со скрипом переваливается, а затем замирает на новой грани – период бурного, но весьма неравномерного развития, сменяется стагнацией или медленной эволюцией в ранее выбранном направлении.

Проблема выбора вариантов и методов модернизации

Эта проблема решалась в теоретическом споре либералов и консерваторов.

Для ученых либерального направления (Р. Даль, Г. Алмонд, Л. Пай) основным критерием политической модернизации является степень вовлеченности населения в систему представительной демократии. По их мнению, характер и динамика модернизации зависят от открытой конкуренции свободных элит и степени политической вовлеченности рядовых граждан, при этом возможны следующие варианты развития событий:

1) при приоритете конкуренции элит над участием рядовых граждан складываются наиболее оптимальные предпосылки для последовательной демократизации общества и осуществления реформ;

2) в условиях возвышения роли конкуренции элит, но при низкой активности основной части населения складываются предпосылки установления авторитарных режимов и торможения преобразований;

3) доминирование политического участия населения над соревнованием элит (когда активность управляемых опережает профессиональную активность управляющих) может способствовать нарастанию охлократических тенденций, что может провоцировать ужесточение форм правления и замедление преобразований;

4) одновременная минимизация соревновательности элит и политического участия населения ведет к хаосу, дезинтеграции социума и политической системы, что также может провоцировать установление диктатуры.

По мнению ученых консервативного направления (С. Хантингтон, Дж. Нельсон, X. Линц и др.) главным источником модернизации является конфликт между мобилизованностью населения, его включенностью в политическую жизнь, и – институционализацией, наличием необходимых структур и механизмов для артикулирования и агрегирования их интересов. В то же время неподготовленность масс к управлению, неумение использовать институты власти, а следовательно, и неосуществимость их ожиданий от включения в политику способствуют дестабилизации режима правления.

Модернизированность политических институтов, по С. Хантингтону, связана не с уровнем их демократизации, а с их прочностью и организованностью, гарантирующими приспособление к постоянно меняющимся социальным целям, за которые борются включающиеся в политическую жизнь широкие массы населения. Только жесткий авторитарный режим. контролирующий порядок, может обеспечить переход к рынку и национальное единство. В своих работах консерваторы выделяют и условия, необходимые для эволюционной модернизации под руководством авторитарной политической власти:

а) компетентность политических лидеров;

б) выделение качественно различных и продолжительных этапов в процессе реформ, каждый из которых должен иметь конкретные цели и собственные приоритеты;

в) точный выбор времени их проведения.

Итак, если консерваторы акцентируют внимание на обеспечении политического порядка с помощью централизованных институтов (структурная дифференциация политической системы), то либералы — на наличии возможностей для населения постоянно влиять на тех, кто имеет власть (тенденция к равенству). Политическая модернизация, как и модернизация вообще, наталкивается на свои препятствия и ловушки. Наиболее распространенными из них являются: националистическая политика, приводящая к автаркии; крайности технократизма, игнорирующего социальные нужды общества, и популизма, приносящего в жертву социальной политике эффективность экономического, развития; неспособность или нежелание политической власти распространить импульс модернизации (и плоды ее) с элитарного на массовый уровень; неглубокое, механическое восприятие современных политических ценностей и норм при фактическом доминировании традиционной политической культуры.

Переход от авторитаризма (тоталитаризма) к демократии. Третья волна демократизации

В середине XIX в. французским ученым и общественным деятелем Алексисом де Токвилем был сформулирован «золотой закон» политического развития, согласно которому: «самый быстрый путь к свободе ведет к наихудшей форме рабства». Токвиль полагал, что для страны, где слабы традиции демократии и свободы, нет ничего опаснее, чем слишком быстрые реформы и изменения. Как правило, в таких случаях процесс модернизации может выйти из-под контроля. Народу не хватает времени освоить новшества, он не готов к новой системе, а изменения не успевают институционализироваться и закрепиться. В этих условиях участие масс в политике обгоняет развитие политических институтов общества, которые могли бы обеспечить баланс интересов различных слоев и направить высвобождающуюся энергию в общественно приемлемые формы. Бурный поток, направленный на разрушение старой системы, не удается затем остановить и регулировать. Интенсивная поляризация общества, отсутствие устойчивого политического центра и социальных сил, стоящих за ним, не способствуют тому, чтобы ввести начавшееся движение в разумные демократические рамки. Этот, процесс неминуемо ведет к охлократии, к самой худшей форме тирании — тирании черни. Токвиль предупреждал, что результатом быстрой демократизации и завоевания свобод может быть установление еще более жестокой тирании, которая приходит на смену охлократии.

Следует отметить, что ни в одной стране переход от традиционных абсолютистско-олигархических систем к демократии не был безболезненным. В этом отношении больше повезло Великобритании, странам Северной Европы, Голландии, в которых все необходимые процессы утверждения основных демократических ценностей и институтов происходили в течение нескольких столетий. В Великобритании, например, борьба за защиту индивидуальных прав граждан и общества от произвольного вмешательства королевской власти велась, по меньшей мере, с XII в. Английская «Славная революция» (конец XVII в.), оповестившая об окончательной победе гражданского общества и провозгласившая торжество принципов либеральной демократии, поставила в процессе демократических преобразований последнюю точку.

Попытки во Франции сразу реализовать на практике некую абстрактно-рассудочную схему организации общества и немедленно добиться счастья и свободы для всех, после революции XVIII в. обернулись прямо противоположными результатами. Переход Франции к демократической политической системе, начатый революцией 1789 г., продолжался вплоть до начала 80-х гг. XX в. За эти два столетия Франция пережила неисчислимое количество революций, диктатур, охлократий,. смен различных монархических форм правления на республиканские и обратно. Эти 200 лет ушли на то, чтобы подготовить к демократии социально-классовую структуру, национальный характер, преобразовать обычаи и традиции, выработать соответствующую политическую культуру.

«Золотой закон» Токвиля вполне применим и к анализу российской истории: так, в течение нескольких месяцев 1917 г. Россия перешла от автократии к демократии, затем к охлократии, а после нескольких лет разгула охлократической вакханалии в стране воцарилась жесточайшая тирания.

В 70—90-е гг. XX в. резко возрос интерес к проблемам перехода от различных форм диктатуры (авторитаризма и тоталитаризма) к демократии. Это связано с процессами, происходившими и происходящими в Португалии, Испании, Греции, Восточной Европе.

России и др. Политологами разрабатывается теория перехода от авторитаризма к демократии (теория редемокоатизации). При этом внимание концентрируется на условиях и предпосылках, благоприятствующих переходу, на его движущих силах, путях и стадиях, на различных моделях перехода.

В современной политологической литературе выделяются следующие формы перехода к демократии:

а) эволюционный («трансформация») — Испания;

б)  революционный («замена» или крах старого режима) — Португалия;

в) военное завоевание — Германия, Япония.

С. Хантингтон характеризует три модели перехода oт авторитаризма к демократии:

1)  классическая линейная модель демократизации (Великобритания, Швеция) предусматривает постепенное ограничение монархической власти, расширение прав граждан и парламента; вначале подданные получают гражданские (личные) права, затем — права политические и значительно позднее — социальные; постепенно ограничиваются и устраняются избирательные цензы; парламент становится высшей законодательной властью и контролирует правительство;

2) циклическая модель (во многих странах Латинской Америки, Азии и Африки) предполагает чередование демократических и авторитарных форм правления при формально позитивном отношении к Демократии политической элиты; в этом случае избранные народом правители либо свергаются военными, либо сами узурпируют власть, опасаясь потерять ее, сталкиваясь с растущей непопулярностью и сильным противостоянием оппозиции; указанная модель свидетельствует о недостаточной зрелости внутренних предпосылок демократии и, особенно, о ее слабой укорененности в господствующей политической культуре;

3) диалектическая модель (Испания, Португалия, Греция) как и модель циклическая характеризуется нестабильностью переходных политических режимов, но здесь переход к демократии осуществляется под влиянием уже достаточно созревших для нее внутренних предпосылок (индустриализации, многочисленного среднего класса, достаточно высокого образовательного уровня граждан, рационализации и индивидуализации массового сознания и т.д.); нарастание этих и других факторов приводит к довольно быстрому и внезапному краху авторитарных режимов; в результате постепенно (после череды смен) устанавливается стабильная, жизнеспособная демократия.

Общее понятие идеологии и типы современных идеологий

Идеология – это система ценностей и мировоззрение того или иного общественного класса, выражающие его жизненные интересы.

Термин «идеология» был введен в научный обиход французским исследователем А. Дестютом де Траси в конце XVIII в. и означал «науку об идеях» – а точнее, о настроениях и предпочтениях различных социальных групп.

Роль идеологий в жизни общества заключается в том, что они сплачивают людей и ориентируют их на достижение общих для них целей.

Политические идеологии существуют в любом классовом обществе, однако предметом политической науки они стали только в эпоху Просвещения (17-18 века). В это время формируются такие идеологии, как либерализм и коммунизм, а несколько позднее консерватизм и социализм.

Центральным пунктом всякой идеологии является представление об идеальном (желаемом) обществе. Развитие общества, приближающее его к такому идеалу, расценивается как прогресс, а удаление вспять от идеала – как регресс. Каждая идеология заключает в себе более или менее внятное представление о векторе и средствах осуществления общественного прогресса. По этому признаку идеологии различаются на радикальные и консервативные.

Радикалы выступают за глубокие или же революционные преобразования существующего в обществе порядка, консерваторы – за плавную эволюцию политической системы и поэтапные реформы в рамках существующего порядка.

По своему отношению к частной собственности и характеру распределения общественного богатства идеологии делятся на «левые» и «правые». Левые идеологии требуют, чтобы основная часть общественного богатства находилась в собственности государства, действующего в интересах большинства населения и распределяющего их относительно равномерно между всеми членами общества. Правые идеологии считают необходимым сосредоточение общественного богатства главным образом в собственности отдельных лиц, а оптимальной формой распределения этого богатства считают свободную конкуренцию.

Либерализм

Слово “либерализм” происходит от лат. liber (свободный, вольный). Первоначально оно вошло в политический лексикон в Испании в наполеоновские времена. “Либералами” здесь называли националистически настроенных делегатов парламента (кортесы). Затем либералами стала именоваться старая английская партия вигов.

Теоретические основы этой идеологии заложили голландский правовед Г. Гроций, английский философ Д. Локк и шотландский экономист А. Смит. Либерализм выражал интересы класса частных предпринимателей, в те времена преимущественно горожан (отсюда термин “буржуа”, по-французски bourgeois – “горожанин”, от нем. Burg – зáмок, крепость). Экономически активная, но политически бесправная, буржуазия выразила свои притязания на власть в либеральной политической доктрине.

Исходным тезисом либеральной идеологии является положение о священности и неотчуждаемости “естественных прав” личности (права на жизнь, свободу и частную собственность), их приоритете над интересами государства (в то время государственные институты были во власти феодалов – классовых противников буржуазии).

Гуго де Гроот, или, в распространенном латинском написании его имени, Гроций, определял государство как «совершенный союз свободных людей, связанных ради сохранения права и общей пользы». Государство – совершенный общественный строй, учрежденный свободным решением людей.

Это, конечно, самое общее и абстрактное суждение. Гроций отлично понимал, что существующие в его время государственные образования весьма далеки от совершенства и сплошь и рядом посягают на свободу своих граждан. Он хотел определить идеальное отношение народа и государства: верховным субъектом власти является народ, государство же только исполнитель народной воли. Государство не может и не должно иметь иных целей, кроме безопасности своих граждан. Ради этого люди передали ему часть своих естественных прав – к примеру, право возмездия за преступления против личности или за посягательство на чужую собственность.

Из этого рассуждения логически следовало, что люди вправе заменить правительство, если оно не справляется с обеспечением их безопасности или, тем более если его собственные действия угрожают безопасности граждан. Гроций был далек от подобных радикально-демократических выводов, однако его последователи не преминули их сделать.

Джон Локк развил это учение о возникновении государства из “общественного договора” между членами общества. Смыслом этого договора, по Локку, была защита частной собственности:

«Главной и важнейшей целью людей, объединяющихся в государство и подчиняющих себя власти правительства, является сохранение своей собственности».

В теории Локка правительство тоже является договаривающейся стороной и принимает на себя обязательство охранять частную собственность. В случае невыполнения этой части общественного договора неповиновение граждан правителям, вплоть до вооруженного восстания, Локк полагает вполне законным и справедливым.

Участники двух Английских буржуазных революций 17 в., Войны за независимость США (или американской революции) руководствовались теми идеалами и принципами, которые позже стали составной частью либерального мировоззрения. «Декларация независимости США», обнародованная 4 июля 1776 г., стала первым документом, в котором эти идеи и принципы получили формальное выражение. Авторы Декларации заявили:

«Мы считаем самоочевидными истины, что все люди созданы равными и наделены Творцом определенными неотъемлемыми правами, среди которых – право на жизнь, на свободу и на стремление к счастью».

Все же поворотным пунктом в формировании либерализма следует считать Великую французскую революцию. Один из ее главных политико-идеологических документов – «Декларация прав человека и гражданина» (1789) превратила ценности классического либерализма в конституционно-правовые нормы. Вторая статья Декларации гласит:

«Целью всякого политического объединения является сохранение естественных неотъемлемых прав человека. Эти права суть свобода, собственность, безопасность и сопротивление угнетению».

В основе классического либерализма лежит философия индивидуализма, принцип которой выразил английский логик и экономист Джон Стюарт Милль:

«Человек сам лучше любого правительства знает, что ему нужно».

А частная собственность рассматривается либералами как главный гарант и мера свободы индивида в обществе. Отсюда знаменитый  принцип laissez faire (“оставить как есть” – призыв к властям не вмешиваться в экономику и частную жизнь своих граждан) и принцип неограниченного плюрализма (от лат. pluralis – множественный) ценностей и мнений.

Какова же в этом случае задача государственной власти? Либералы определяют круг его функций фразой: государство – это “ночной сторож” гражданского общества. Его главная, если не единственная функция – охрана правопорядка и военная защита интересов страны.

Практическое проведение либеральных принципов, однако, неизменно приводило к имущественному расслоению общества и огромному росту напряженности в отношениях классов. В ходе первой мировой войны это вызвало целый каскад политических революций. Стало ясно, что классический либерализм исчерпал свой прогрессивный потенциал и требуется радикальный пересмотр его основоположений.

Прежде всего неолибералы изменили преставления о роли государства в общественной жизни. Теперь на государство была возложена задача гармонизации межклассовых отношений за счет более справедливого распределения общественного богатства и привлечения к управлению государством всех слоев общества.

Консерватизм

Термин “консерватизм” происходит от лат. conservare (хранить, соблюдать). Его ввел в обращение французский писатель и политик Франсуа Шатобриан, основавший в 1815 году журнал “Консерватор”.

Идеология консерватизма возникла как ответная реакция на революционные события во Франции в конце 18  века со стороны потерпевшей поражение аристократии. Первые теоретики консерватизма – Жозеф де Местр и Эдмунд Бёрк – рассматривали революцию как болезнь, разрушающую общественный организм и государственный институты, созданные трудом многих поколений людей.

Консерваторы подчеркивали необходимость сохранения традиций прошлого и общественного порядка. Они подвергли острой критике либеральный индивидуализм, утверждая, что цель всякой индивидуальной деятельности – благо государства, в котором живут индивиды. Классический консерватизм отвергал, как губительные для целостности общества абстракции, либеральную идею “естественных прав” и само понятие прогресса.

Государство являются результатом естественной эволюции, а не договора и объединения граждан, как думали либералы. Оно должно развиваться само собой, по своим естественным законам; вмешательство же людей, пытающихся управлять жизнью общества, как какой-нибудь повозкой, приводит лишь к анархии и деградации этого общества. Итоги Великой Французской революции, казалось, подтвердили эту идею консерватизма.

Консерваторы – реалисты, они призывают не стремиться к придуманным людьми идеалам, а понемногу совершенствовать, улучшать уже имеющийся общественный строй. Главные ценности консервативной политической доктрины – порядок, стабильность и традиционализм.

Однако по мере формирования буржуазного парламентского политического строя, который чем дальше, тем больше вытеснял феодально-аристократические порядки, консерваторам пришлось пересмотреть свою идеологию. Уже в конце 19 века они примирились с такими сугубо либеральными институтами, как выборность органов власти и парламентаризм, рыночная конкуренция, плюрализм мнений и СМИ.

Неоконсерватизм, однако, сохранил ключевой принцип классического консерватизма: приоритет государственных интересов над интересами личности. Если классический консерватизм был идеологией аристократии, то теперь, когда власть захватила буржуазия, в сохранении, “консервации” существующих порядков заинтересована уже она сама. Буржуазия из либерально-революционной силы, какой она была 200 лет назад, давно уже превратилась в консервативный общественный класс. Неоконсерватизм – это идеология победившей буржуазии.

Две наиболее известные неоконсервативных политических доктрины – рейганизм (США) и тэтчеризм (Великобритания). Их особенность выражает лозунг “консервативного обновления”. И Тэтчер, и Рейган пришли к власти, обещая инициировать большие перемены к лучшему, и оба сдержали это свое обещание, проведя (особенно Тэтчер) весьма радикальные реформы, серьезно укрепившие благосостояние граждан своих стран.

Парадокс, таким образом, состоит в том неоконсерватизм оказался не консервативен. Это дало основание политологу Д. Гудвину обозвать консерватизм «своеобразным политическим хамелеоном».

Коммунизм

В 1516 г. появилась небольшая книжка, написанная английским гуманистом, впоследствии лордом-канцлером Англии, Томасом Мором и озаглавленная им так: «Золотая книга, столь же полезная, как и забавная, о наилучшем устройстве государства и о новом острове Утопия». Сочинение это повествовало о некоем острове, расположенном в южном полушарии, где, странствуя по морям, оказался португальский путешественник Рафаил Гитлодей. Написана книга в форме его диалога с автором, Мором.

Слово «утопия» происходит от древнегреческого корня topos (место). Приставка «у-» по-гречески могла означать «хороший» (eu) или просто отрицательную частицу (ou). Таким образом, слово «утопия» можно перевести как «хорошее место» или как «место, которого нет». И то и другое вполне можно сказать о стране Утопия, которую изобразил в своей книге Мор.

В Утопии вообще отсутствует частная собственность, в которой автор видит корень зла современного ему общества. Его альтер эго (лат. alter ego – второе я), Гитлодей, заявляет об этом со всей прямотой:

«Впрочем, друг Мор, если сказать тебе по правде моё мнение, так, по-моему, всюду, где только есть частная собственность, где всё меряют на деньги, там вряд ли когда-либо возможно правильное и успешное течение государственных дел… Я твердо убежден в том, что распределение средств равномерным и справедливым способом и благополучие в ходе людских дел возможно только с совершенным уничтожением частной собственности».

Мор предлагает ввести общественную собственность для всех граждан и распространяет ее на всё, что только возможно, вплоть до жилищ, которыми утопийцы обязаны обмениваться каждые десять лет, и продуктов питания.

Правда, Мор не отважился упразднить брак и семейные отношения – напротив, в этой части утопийские порядки гораздо консервативнее, чем принятые, к примеру, в тогдашней Англии. Оскорбление брачного союза, согласно утопийскому законодательству, карается рабством.

Мор предлагает по возможности уравнять граждан во всех областях общественного производства. Все утопийцы работают шесть часов в день (с перерывом на обед), каждый поочередно отправляется на два года за город для участия в сельскохозяйственных работах, вдобавок правительство может распоряжаться рабочей силой в интересах государства.

Равенство проникает во все закоулки утопийской культуры и быта: одинаково спланированные города (их всего пятьдесят четыре), улицы шириной в двадцать футов (примерно семь метров), дома с плоскими крышами и без замкóв, простая одежда, фасон которой диктуется полом и семейным положением. Лишь в области религии разрешаются любые проявления индивидуальности (вплоть до атеизма, который, однако, запрещается проповедовать публично).

В чем же заключалось открытие Томаса Мора, помимо его вариаций на старую, как само человечество, тему всеобщего равенства? В отличие от своих бесчисленных предшественников-эгалитаристов (от франц. égalité – равенство, сторонники всеобщего социального равенства). Мор не ограничился призывом к уравнительному распределению материальных благ, он считает необходимым сделать равным и самый труд, в его живых, деятельных формах. Это в высшей мере характерная отличительная черта идеологии коммунизма (от латинского communis – общий).

Равенство собственности не может быть прочным, если в основе его не лежит равенство коллективного труда, считает Мор. В противном случае рано или поздно верх в обществе возьмут индивидуализм и эгоизм, а значит и частная собственность. Кроме того, коллективная деятельность в последнем счете всегда эффективнее, чем осуществляемые порознь действия множества индивидуумов, сколь бы лично одаренными те не были.

Тут, в идее непосредственного обобществления труда – самая суть коммунистических доктрин любого вида и оттенка, первой из которых в истории человечества оказалась «Утопия» Томаса Мора.

В течение последующих двух столетий у Мора нашлось немало последователей, среди которых выделялась фигура итальянского монаха-доминиканца Томмазо Кампанеллы. В книге «Город Солнца» (1602) он предложил собственный план построения идеального общества, во многом более последовательный, нежели план Мора. Кампанелла полностью устраняет семейные отношения, которые представляют собой разновидность отношений частной собственности; существенно урезает демократические начала и ограничивает правящую элиту несколькими десятками человек; еще больше усугубляет регламентацию всех форм человеческой деятельности, вдобавок наделяя правительство почти неограниченными репрессивными полномочиями.

Однако по-настоящему существенный сдвиг в утопическом мышлении произошел лишь спустя двести лет после выхода в свет «Утопии», с началом эпохи Просвещения, когда во главу угла встала идея политической революции, призванной на практике осуществить коммунистический идеал.

В начале XVIII века сельский священник Жан Мелье завершил работу над своим единственным сочинением, озаглавленным коротко – «Завещание». Рукопись нашли в его вещах и издали уже после смерти Мелье. Его проект коммунистического общества, состоящего из небольших локальных общин, не отличался особой оригинальностью – разве что Мелье, в отличие от Мора и Кампанеллы, в самых резких тонах осуждал религию, усматривая в ней орудие угнетения трудящихся.

Зато в качестве средств осуществления коммунистического проекта Мелье прямо и открыто рекомендовал вооруженное восстание и террор:

«Постарайтесь объединиться, – обращается он к людям труда, – чтобы окончательно стряхнуть с себя иго тиранического господства ваших князей и ваших царей: ниспровергните повсюду все эти троны несправедливости и нечестия, размозжите все эти коронованные головы, сбейте гордость и спесь со всех ваших тиранов и не допускайте, чтобы они когда-либо царствовали над вами».

В 1847 молодые немцы Карл Маркс и Фридрих Энгельс издали свою программу построения нового общества: «Манифест Коммунистической партии». Этот документ был написан по поручению конгресса Союза коммунистов в качестве его идеологической программы. Начинался он словами: «Призрак бродит по Европе – призрак коммунизма». А заканчивался призывом: «Пролетарии всех стран соединяйтесь» (идея пролетарского интернационализма). Соединяйтесь – для захвата политической власти и последующей «экспроприации экспроприаторов».

«Первым шагом в рабочей революции является превращение пролетариата в господствующий класс, завоевание демократии. Пролетариат использует свое политическое господство для того, чтобы вырвать у буржуазии шаг за шагом весь капитал, централизовать все орудия производства в руках государства, т.е. пролетариата, организованного как господствующий класс, и возможно более быстро увеличить сумму производительных сил».

Первый шаг пролетариату сделать удалось – однако не в передовых странах Запада, а в экономически отсталой России, и пролетарская революция не смогла стать всемирной, как планировали классики марксизма. А вот второй шаг – «увеличить сумму производительных сил», т.е. превзойти буржуазное общество в производительности труда, пролетарское государство оказалось не в состоянии. Это и стало главной причиной краха «мирового лагеря социализма» в конце 20 века.

Социал-демократия

В самом начале XIX века появляются первые социалистические теории. Их авторы, Клод Анри де Сен-Симóн и Шарль Фурье, как и писатели-коммунисты, начинают с драматической критики наличного состояния общества, основанного на эксплуатации чужого труда и расколотого на враждующие классы. Однако эти два мыслителя уже видели начало промышленной революции и понимали, что частная собственность далеко не исчерпала всех ресурсов своего развития. Поэтому Сен-Симон и Фурье отказались от коммунистических планов насильственного, революционного уничтожения частной собственности. Они предлагали только законодательно ограничить право частной собственности, используя ее в интересах экономического развития общества.

Сен-Симон резюмировал общий социальный идеал французских просветителей следующим образом:

«Лучшее общественное устройство – это то, которое делает жизнь людей, составляющих большинство общества, наиболее счастливой, предоставляя им максимум средств и возможностей для удовлетворения их важнейших потребностей».

Задачу создания такого общественного строя Сен-Симон возлагал на класс «индустриалов», к которому причислял всех, кто живет своим трудом и приносит пользу обществу. Лидерами этого класса он считал ученых и предпринимателей, которые вместе образуют «мозг» экономики. В массе же своей класс индустриалов состоит из пролетариев и мелких собственников, ремесленников и крестьян.

Таким образом, главный социальный водораздел пролегает у Сен-Симона не между богатыми и неимущими классами, как у коммунистов, а между «индустриалами» и теми, кто получает средства к жизни, не принимая деятельного участия в производстве материальных и духовных благ (условно назовем их классом «рантье» (от франц. rente – рента, лица, живущие на доходы от ценных бумаг или недвижимости).

Всякий человек обязан трудиться и всякий имеет право на вознаграждение, пропорциональное его труду, – таково кредо Сен-Симона. В отличие от коммунистов, он не настаивал на равенстве условий труда для всех людей, оставляя в неприкосновенности частную собственность на орудия труда и землю; не стремился устранить без остатка все социально-классовые различия и, уж тем более, не призывал пролетариев к вооруженному восстанию. Он ставил целью общественных преобразований достижение не равенства, а наивысшей эффективности общественного труда. В той мере, в какой социальное неравенство стимулирует развитие экономики и других сфер общественного бытия, такое неравенство следует сохранить.

Сен-Симон настаивал на безусловном соблюдении лишь одного вида равенства – предоставлении равных для всех людей возможностей проявить свои способности, реализовать свой творческий потенциал в той или иной сфере деятельности, которая полезна для общества. Поскольку же социальное неравенство диктуется неравенством индивидуальных дарований (а не привилегиями рождения, размерами имущества или же правом грубой силы), постольку такое неравенство признаётся полезным и необходимым.

Сен-Симон считал нужным отменить право наследования имущества, с тем чтобы общественное положение людей определялось исключительно их реальными делами, а не заслугами предков. В социально-классовой структуре, по его замыслу, должна как можно более точно отражаться «иерархия способностей».

Он хорошо видит главный недостаток рыночной экономики – хаотичность и диспропорции в распределении ресурсов труда и его продуктов. И предлагает возложить задачу регуляции общественного производства на государственный аппарат, который занимался бы планированием и поддерживал оптимальные пропорции экономической деятельности. В перспективе же государство должно превратиться из института управления людьми – в орудие «управления вещами» (имеются в виду полезные вещи, созданные человеческим трудом, – на языке политической экономии они называются «потребительными стоимостями»).

Труды Клода де Сен-Симона положили начало социалистической идеологии с ее принципами распределения по труду и планомерной экономической деятельности. Его «промышленная система» ориентируется на экономику индустриального типа, в отличие от коммунистической экономики общинного типа, в которой доминирует ручной труд.

Шарль Фурье доказывал, что всякий человек от природы наделен склонностью к какому-либо виду (или нескольким видам) общественно-полезного труда, постулирует Фурье. Труд является для человека такой же естественной потребностью, как еда или сон. Однако «строй цивилизации» превратил труд в тягостное занятие, от которого люди стремятся по возможности избавиться. Ближайшая историческая задача человечества состоит в том, чтобы вернуть труду облик нормальной, творческой жизнедеятельности, которая приносила бы удовлетворение духу и телу всякого человека.

Как же решается эта задача? Фурье, в отличие от Мора и Сен-Симона, не полагается на государство, которое диктовало бы людям спланированные учеными «пропорции» трудовой деятельности. Человеческий труд должен быть свободной самодеятельностью, не терпящей никакого принуждения извне, тем более диктата со стороны государства. Фурье предлагает людям взять инициативу в собственные руки и немедля приступить к построению трудовых ассоциаций, которые он именовал «фалангами».

В плане организации труда и быта его «фаланги» напоминают успевшие стать со времен Мора привычными коммунистические общины. Однако Фурье позаботился о более действенных стимулах к труду, нежели естественное «притяжение по страсти», сохранив частную собственность и сопутствующее ей имущественное неравенство. Впрочем, в фаланге частная собственность облекается в своеобразную коллективную форму, напоминающую акционерное предприятие. Полученная прибыль распределяется между фалангистами в строгом соответствии с их физическим, интеллектуальным и финансовым вкладом в общее дело.

Таким образом, на первых порах, пока люди не почувствовали еще влечения к труду и не привыкли трудиться творчески, с удовольствием и полной самоотдачей, должны сохраняться и прежние стимулы к труду, созданные частной собственностью, в частности жажда денег и материальных благ.

Однако независимо от индивидуальных дарований каждому человеку фаланга гарантирует известный минимум жизненных средств. Лишь при этом условии физическая потребность могла бы уступить место стимулам более высокого порядка, таким как соревнование, общественное признание, радость творчества. Самый труд превращается для человека в потребность. Человек трудился бы теперь не ради куска хлеба или иных посторонних для процесса труда целей, а ради удовольствия, которое он получает от самого своего труда. Перестав быть средством для жизни, труд сделался бы целью человеческой жизни.

В основе исторической теории Фурье лежит постулат о главенстве труда и вообще экономической деятельности человека над всеми другими формами его деятельности – политической, художественной, религиозной. История человечества поэтому делится им на несколько периодов по чисто экономическим параметрам. Фурье пророчески предсказывает превращение рыночной экономики в свою противоположность, экономику монополистическую, которую он именует «торговым феодализмом» (нынешние промышленные и финансовые «олигархи» представлялись ему чем-то вроде прежних феодалов). На смену этой последней фазе «цивилизации» и суждено было прийти «социетарному обществу» освобожденного труда.

В конце 19 века социал-демократия превращается в реальную политическую силу и в некоторых странах даже приходит к власти через обычные выборы. Основные свои усилия социал-демократы сосредоточили на легальном перераспределении общественного богатства в пользу малоимущих классов. Забота о справедливом распределении возлагается на государство.

Идеолог социал-демократии Эдуард Бернштейн выдвинул идею о том, что капитализм эволюционным путем, без революций и вооруженной борьбы, способен превратиться в социализм, а затем и в коммунизм. Для этого необходимо, во-первых, смягчить и ограничить эксплуатацию рабочего класса, во-вторых, установить прочный общественный контроль за производством и деятельностью государственных институтов и, в-третьих, во всех областях общественной жизни развивать начала самоуправления, приобщая к процессам управления самые широкие массы людей.

Идеи Бернштейна легли в основу программы «демократического социализма», принятой в 1951 г. на конгрессе международной организации Социалистический интернационал. Главными ценностями «демократического социализма» признавались свобода, справедливость, солидарность. В декларации Социнтерна социализм выступает скорее как нравственная категория, нежели реальный экономический строй.

Идеалы социал-демократии были практически осуществлены в таких странах, как Швеция, Норвегия, Австрия. Повсюду политика «демократического социализма» приводила, однако, к экономическому застою, массовому оттоку капитала и снижению инвестиций. В результате росла безработица, средства для социальных программ сокращались и страдали в итоге те самые массы, в интересах которых предпринимались социал-демократические реформы.

Фашизм

В отличие от либерализма, консерватизма и коммунизма, ориентированных на интересы конкретных классов и социальных групп, фашизм опирается на идею расового превосходства, национальной идентичности, пытаясь сплотить население вокруг цели национального возрождения.

Такие разновидности фашизма, как итальянский фашизм и немецкий национал-социализм, были вызваны к жизни глубоким экономическим кризисом обществ, проводивших технологическую модернизацию. Появление новых видов деятельности и форм разделения труда разрушали привычные социальные связи и традиционный уклад жизни. Усложнение социальных отношений дополнялось глубоким экономическим кризисом конца 20-х годов XX в. В этих условиях классические либеральные ценности оказались неспособными выступить вдохновляющими мотивами человеческой деятельности и фактором интеграции общества. Обнищание населения, разрушение прежней социальной структуры и, как следствие, появление в значительных масштабах маргинальных и люмпенских групп – все это обесценивало либеральные идеалы свободной личности. Интегрирующую и вдохновляющую роль сыграли ценности национального возрождения и единства, особенно в Германии, национальное самосознание подавляющего большинства населения которой было унижено поражением в Первой мировой войне 1914 – 1918 гг.

Различие между идеологиями итальянского фашизма и немецкого национал-социализма состоит в том, что если первая стремилась возродить могущество Священной Римской империи и была не столь убедительна, то вторая оказалась в состоянии сплотить различные социальные группы идеей национального превосходства арийской расы, соединив ее с лозунгами социального равенства и справедливости. В одной из своих речей А Гитлер так сформулировал идеал нового общества: «Мы хотим произвести отбор слоя новых господ, чуждого морали и жалости, слоя, который будет сознавать, что он имеет право на основе своей лучшей расы господствовать, слоя, который сумеет установить и сохранить без колебаний свое господство над широкой массой».

Идеология национал-социализма, согласно убеждениям фюрера, должна была способствовать созданию нового типа личности, свободной от «отягчающих ограничений разума, от грязных и уничтожающих самоотравлений химерами, именуемыми совестью и нравственностью, и от требований свободы и личной независимости, которыми могут пользоваться лишь немногие». Формирование условий для развития национального немецкого государства предполагалось за счет «расширения жизненного пространства на Востоке», «устранения целых расовых единиц» и «обеспечения продовольственного снабжения» (А. Гитлер).

Принципы построения нового общества в коммунизме и фашизме оказались схожими: тотальное подчинение общества одной идеологии, одной идее с той лишь разницей, что в первом случае это идея «светлого будущего», а во втором – идея «превосходства арийской расы»; монопольно властвующие партии (коммунистическая и национал-социалистическая), ставшие главными элементами политической системы; использование политического террора и опора на органы насилия в обеспечении политической стабильности и идейного единства общества.

Предмет и история геополитики

Геополитика – это теория, исследующая природные (географические, демографические, экологические и некоторые др.) факторы международной политической деятельности

Предтечей современных геополитических концепций была древняя теория географического детерминизма. Еще великий греческий медик Гиппократ в середине I тыс. до н.э. писал, что «большей частью формы людей и нравы отражают природу страны». И согласно Аристотелю, политические структуры уходят корнями в природу, в которой заложены одно начало для деспотии, другое – для царской власти, третье – для политии. Первые геополитические описания государств содержатся в знаменитой «Географии» Страбона (64 до н.э. – 24 н.э.).

Античная традиция географического детерминизма получила дальнейшее развитие в эпоху Возрождения и Новое время. Мощный импульс для развития концепция географического детерминизма получила в период великих географических открытий. В это время появились и первые в мировой истории линии территориальных разделов в масштабах всей планеты.

В 1494 г. был заключен Тордесильясский договор между Испанией и Португалией о разделе сфер колониальной экспансии. По этому договору демаркационная линия прошла через оба полюса и пересекла весь Атлантический океан на расстоянии 2000 км от островов Зеленого Мыса. Расположенные к Востоку от этой линии земли признавались владениями Португалии, а к Западу от нее – Испании. Этот договор был отменен почти через триста лет в 1777 г.

Французский философ и правовед Шарль Луи де Монтескьё доказывал, что климат и географическая среда оказывают решающее влияние на политическое устройство общества.

Генри Бокль (1821-1862) отстаивал точку зрения, согласно которой история любого народа соответствует географическим условиям данной страны. Для доказательства данного положения он написал ставший широко известным труд «История цивилизации в Англии».

«Отцом» же геополитики (в современном смысле слова) часто называют немецкого географа и этнографа Фридриха Ратцеля (1844-1904), хотя сам он этого термина никогда и не употреблял. Он писал о «политической географии». Главный труд Ратцеля так и называется «Политическая география» (1897).

Ратцель рассматривал государство в качестве живого организма, «укорененного в почве». Движение истории предопределяется почвой и территорией, таким образом, в его теории пространство представляет собой политическую силу, а не просто физическо-географическую категорию. Пространство представляет собой естественно определенные границы, в пределах которых происходит развитие и экспансия народов. Поэтому важное значение имеют рельеф и масштаб государственной территории, а также их восприятие народами. Ф. Ратцель полагал, что государство, чтобы считаться великим, должно обладать территорией не менее 5 млн. км2.

Немецкий теоретик сформулировал («О законах пространственного роста государств», 1901) семь законов развития государств, которые он связывал с их пространственным ростом или экспансией, полагая, например, что протяженность государств увеличивается по мере развития их культуры, а при расширении государства абсорбируют государственные образования меньшей значимости. Современники и последующие поколения исследователей обвиняли «отца» геополитики в теоретическом оправдании империализма.

В своей работе «Море, источник могущества народов» (1900), Ф. Ратцель поднял принципиальную для геополитики проблему, связанную со значением Мирового Океана для развития человеческого сообщества, с ролью морской силы в истории.

Впервые термин «геополитика» ввел в научный оборот шведский ученый Рудольф Челлен (1864-1920). Кроме того он принимал активное участие в практической политике: являлся депутатом Риксдага – шведского парламента, отличаясь ярко выраженной германофильской ориентацией. Р. Челлен – автор книги «Государство как форма жизни» (1916). В работах этого ученого используются уже все основные категории классической геополитики.

Ф. Ратцеля и Р. Челлена считают создателями германской школы геополитики. Дальнейшая судьба данной школы оказалась связанной с именем Карла Хаусхофера (1869-1945).

Хаусхофера связывали довольно близкие отношения с Рудольфом Гессом, который был во время первой мировой войны его адъютантом, а в первые послевоенные годы любимым учеником в университете. Через Гесса Хаусхофер познакомился в 1922 г. с Гитлером. Многие полагают, что именно благодаря отставному генералу Гитлер получил представление о геополитике. Фашисты широко использовали в своей пропаганде такие термины геополитики, как «новый порядок», «жизненное пространство нации». Именно Хаусхоферу геополитика во многом обязана тем, что она долгое время рассматривалась не просто как «псевдонаука», но и как «человеконенавистническая», «фашистская», «людоедская» теория.

В теоретическом плане К. Хаусхофер обосновывал геополитическое деление мира на континентальные (сухопутные) и морские державы, имеющие различные глобальные интересы. Он развивал идеи Ф. Ратцеля о преимуществе больших государств над малыми, анализировал основные виды экспансии великих держав.

Огромный вклад в становление геополитической теории внесла и англо-американская школа. Одним из наиболее видных представителей этой школы является британский теоретик международных отношений Хэлфорд Маккиндер (1861-1947).

Первым и самым ярким выступлением Маккиндера был его доклад «Географическая ось истории», прочитанный в Королевском географическом обществе в 1904 г., давший первую глобальную геополитическую модель развития общества.

Он выделил три зоны. Первая – осевой регион, который отождествлялся прежде всего с территорией России и прилегающих к ней земель, называемый «хартленд» (англ. heartland, т.е. «сердцевинная земля»). Вторая зона включает в себя Германию, Австрию, Турцию, Индию и Китай, т.е. главные страны, занимавшие побережье Евразии на Западе, Юге и Востоке. Данный регион был назван внутренним, или окраинным, полумесяцем И, наконец, третья зона – внешний полумесяц, в состав которого английский геополитик включил Британию, Южную Африку, Австралию, Соединенные Штаты, Канаду и Японию, т.е. ведущие государства морского мира.

Маккиндер выделил также так называемый Мировой Остров, в который он включил хартленд и внутренний полумесяц, т.е. Евразию, а также прилегающую близко к ней Африку, за исключением ее южной части. Рассматривая поведение своей модели в динамике, ее автор сформулировал принципиальный геополитический постулат:

«Тот, кто контролирует Восточную Европу, доминирует над Хартлендом; тот, кто доминирует над Хартлендом, доминирует над Мировым Островом; тот, кто доминирует над Мировым Островом, доминирует над миром».

Геополитические идеи получили распространение и в России, хотя судьба этой науки в нашей стране складывалась крайне сложно. Специфика российского геополитического пространства способствовала усилению влияния географических факторов на политику государства и общественное сознание. Россия имеет крупнейшую в мире территорию, расположенную на двух континентах, и весьма ограниченный доступ к теплым морям. Наша страна не обладает естественными границами, которые в случае нападения могли бы препятствовать противнику. Географическое расположение российского государства на планете делает его своеобразным мостом между великими цивилизациями – западноевропейской и азиатской. Серьезной проблемой для России является несовпадение географического центра территории с центром населения на 3 тыс. км (в США – на 100 км).

В начале 20-х гг. в кругах российской эмиграции возникло общественно-политическое и идейное течение, получившее название «евразийство», в котором геополитические факторы играли центральную роль. Евразийское учение базируется на постулате, согласно которому России предначертан особый исторический путь, и она занимает особое положение в геополитической структуре мира. Культура России не есть ни культура европейская, ни одна из азиатских, ни сумма или механическое сочетание из элементов той и других. Она – совершенно особая, специфическая культура, обладающая не меньшей самоценностью и не меньшим историческим значением, чем европейская и азиатская. Ее надо противопоставлять культурам Европы и Азии как срединную, евразийскую культуру.

В СССР судьба геополитики сложилась крайне неудачно и она фактически оказалась под запретом. Основные причины такого отношения властей к рассматриваемой науке заключаются в следующем. Во-первых, фундаментальные положения геополитической теории противоречили основам официального марксизма. Во-вторых, связь немецкой геополитики с нацизмом на долгие годы бросила мрачную тень на эту научную дисциплину, особенно в стране, в наибольшей мере пострадавшей от фашистской агрессии. В-третьих, при разработке и проведении в жизнь советской внешней политики предпочтение отдавалось идеологическим факторам, зачастую в ущерб всем остальным, и в том числе геополитическим, таким образом, потребность в геополитических знаниях оказывалась невелика. В связи с этим совершенно не случайно в советской официальной науке геополитика определялась как

«буржуазная, реакционная концепция, использующая извращенно истолкованные данные физической и экономической географии для обоснования и пропаганды агрессивной политики империалистических государств».

С начала 90-х гг. геополитика восстановила свой статус равноправной дисциплины в системе политических наук. За короткий период времени появилось большое число публикаций в периодических изданиях, вышли в свет первые монографии. С 1995 г. эта дисциплина преподается в вузах страны.

Ключевые понятия геополитики

При изучении географической среды делается акцент прежде всего на исследовании фундаментальных качеств пространства. В данной связи важное значение имеет такое понятие, как территориальность.

Территориальность – совокупность процессов и разного рода механизмов, посредством которых живые существа провозглашают, демаркируют и защищают район своего обитания, чтобы не допустить в него посторонних. Феномен территориальности, замеченный у животных, характерен и для жизнедеятельности людей. Люди, живущие в самых различных частях света, обнаруживают «пространственные потребности» и объявляют своей собственностью территории, которые посторонние лица без специального разрешения посещать не могут. Таким образом обособляются территории частных домов и приусадебных участков, улиц и городов. Существуют и более крупные территориальные образования – районы и области, графства и штаты и т.п. Они образуют в свою очередь страны. Каждая страна имеет свою собственную территорию с четко обозначенными границами и пограничной службой, охраняющей эту территорию. Жители каждой территории объединены чувством приверженности к району своего обитания. Территориальные споры – самая распространенная причина войн.

Итак, важной пространственной категорией в геополитике является государственная территория – часть земного шара, над которой осуществляет суверенитет определенное государство. Это означает, что государственная власть в пределах своей территории обладает верховенством и не зависит от любых других сил и обстоятельств. Однако такое представление следует отнести к идеальной, существующей скорее в теории модели. На практике на государственный суверенитет международным сообществом накладываются определенные ограничения. Они связаны с обязательствами, которые принимают на себя государства, заключая международные договоры, вступая в международные организации (например обязательства, которые приняла на себя Российская Федерация, вступая в Совет Европы, и т.п.).

Следует помнить, что государственная территория является одновременно как политическим пространством (т.е. пространством, где государство осуществляет суверенную власть), так и географической естественной средой. Государственная территория включает в свой состав сушу и водное пространство в рамках границ государства, а также воздушное пространство над сушей и водами и лежащие под ними недра.

Величина территории, которую занимает то или иное государство на планете, является одним из важнейших показателей, во многом определяющим место страны в иерархии международных отношений, ее политику на мировой арене и национальные геополитические интересы. Размер сухопутной территории государства в геополитике всегда сопряжен с численностью населения страны. Это сопряжение фиксируется еще одним важным геополитическим показателем – плотностью населения, т.е. числом жителей на 1 км2.

В современном мире есть государства-гиганты в территориальном плане, имеющие высокую или относительно высокую плотность населения. Как правило, такие страны имеют значительный вес в мировой политике и глобальном развитии. Существуют государства с достаточно большой территорией и весьма малой плотностью населения, что в определенной степени ограничивает их возможности претендовать на роль мировых лидеров. К таким странам можно отнести Канаду и Австралию.

     Есть государства, территория которых не столь велика, а плотность населения крайне высокая к примеру Бангладеш, Сингапур и некоторые другие. Однако рекордсменом по плотности населения является княжество Монако, имеющее при территории 1,95 км2, плотность населения свыше 16 тыс. чел/км2. Вклад таких стран в расстановку геополитических сил в глобальном масштабе, как правило, невелик.

Важно отметить и геополитическое измерение так называемых «малых государств», под которыми подразумеваются страны с населением, не превышающем 10 млн. чел. В настоящее время членами ООН являются примерно 120 стран, которые можно отнести к разряду малых стран.

Важным элементом государственной территории являются воды, которые делятся на внутренние и территориальные. К внутренним водам относят:

1) водные пути (реки, водохранилища, каналы), расположенные в пределах государственных границ;

2) моря, ограниченные со всех сторон сушей, составляющей территорию только одного государства;

3) морские порты, рейды, бухты, заливы, вход в которые не превышает 24 морские мили, при условии, что их берега принадлежат одному государству.

Территориальные воды – это примыкающий к сухопутной территории или внутренним морским водам государства морской пояс шириной до 12 морских миль, входящий в состав территории государства и находящийся под его суверенитетом.

Исключительная экономическая зона – это район мирового океана, который находится за пределами территориального моря и прилегает к нему. Ширина этой зоны не должна превышать 200 морских миль. В пределах исключительной зоны прибрежное государство имеет суверенные права: разведка, разработка и сохранение природных ресурсов; управление этими ресурсами; осуществление научных исследований, создание искусственных островов и сооружений и т.п.

Воды, входящие в состав государственной территории, имеют большое геополитическое значение:

1) внутренние водные пути (реки, каналы и т.п.) во многих случаях выполняют роль геостратегических линий развития государства: по ним проходят важные транспортные коммуникации; вдоль этих водных путей располагаются города, в том числе и крупные, формируются экономические районы, проживает значительная часть населения страны; внутренние водные артерии играют роль естественных преград при обороне государства;

2) территориальные воды обеспечивают государству выход к открытому морю и мировой системе морских коммуникаций;

3) исключительная экономическая зона часто позволяет государствам решать важные задачи, связанные с обеспечением энергоресурсами, сырьем, продовольствием и т.д.

Воздушное пространство имеет важное значение в аспекте транспортных коммуникаций и обороны страны. Недра во многом определяют сырьевой и энергетический потенциал государства. Например, Россия имеет более 30 % мировых запасов газа, более 20 % мировых запасов нефти. В недрах нашей страны есть все известные человечеству полезные ископаемые. И на сегодняшний день изъята и использована лишь малая их часть.

Важную роль в формировании геополитического пространства играют так называемые геостратегические линии. Под ними понимают оси, вокруг которых идет процесс геополитического структурирования и организации пространства в определенном регионе. В качестве таких линий обычно выступают: сухопутные и морские коммуникации (железные и шоссейные дороги, морские и океанские пути движения судов и т.п.); направления распространения культур, религий, идеологий, линии сотрудничества или соперничества между государствами.

Существенную роль в геополитических исследованиях играет категория «граница».  юридической точки зрения граница – это линия, фиксирующая пределы государственной территории. В политологическом плане под границей понимают рамки, ограничивающие пространство, на которое распространяется национальный суверенитет. В геополитике, согласно определению американского теоретика Н. Спайкмена, граница трактуется как

«некий символ, который ориентирует ландшафт вовнутрь, к сердцевине нации, и таким образом является мощным централизующим элементом».

Граница это не просто линия, механически обозначающая размежевание государственных территорий. Граница является одним из важнейших факторов, обеспечивающих жизнеспособность и безопасность государства. Она определяет ареал формирования национального самосознания и национальной идентичности. Способность государства обеспечивать неприкосновенность и защиту своих границ является показателем его силы и авторитета в международном сообществе. Как показывает исторический опыт, распад государств часто начинался с размыва их границ, возникновения конфликтов в приграничных областях и ослабления их связей с центром (подобные проблемы способствовали падению Римской империи, в начале XX в. – Австро-Венгрии, а в его конце – распаду Советского Союза).

Границы подразделяются на естественные и искусственные. Под естественными границами понимают созданные природой рубежи и преграды, которые используются для отделения территории одного государства от другого или от, открытого моря. В качестве границ такого рода обычно выступают моря и океаны, реки и горные цепи. Искусственные границы обустраиваются людьми с помощью инженерных сооружений (Адрианов вал на Дунае в Римской империи, Великая китайская стена).

По традиции, идущей еще от Ф. Ратцеля, в геополитике отдается предпочтение естественным границам над искусственными. Среди естественных границ выделяются сухопутные и морские. Причем, как подчеркивал «отец» геополитики, выгодность естественных сухопутных границ обратно пропорциональна их длине. Морские границы характеризуются прямой пропорциональной зависимостью этих двух параметров.

Поэтому Ф. Ратцель относит морские берега к наивысшему рангу политических границ:

«Берег дает нам в соседи природу, и этот сосед, несмотря на прибой волн и всякие бури, удобнее, чем наиболее дружественно расположенное государство. Вместе с сокровищами моря такая граница приносит возможность сношений с целым миром и является поэтому единственной границей, ценность которой возрастает вместе с ее длиной. Даже если иметь в виду одну защиту, длинный богато-расчлененный берег является наиболее удобным. Чем дальше вглубь материка заходит государство, тем хуже его граница».

Границы выполняют важные геополитические функции. Они разделяют зоны действия национальных суверенитетов, служат рубежами передовой обороны государств, выступают в качестве пунктов контроля за миграцией людей и т.д. В этой связи примыкающие к границе территории, так называемые пограничные зоны, имеют не только особый правовой, но и геополитический статус. Здесь сходятся силовые векторы и концентрируются национальные интересы различных государств. В случаях, когда сходятся интересы крупнейших держав или их союзов, в качестве пограничных зон могут выступать целые государства, которые в геополитике называют буферными государствами. Буферное государство расположено между территориями двух или нескольких более крупных держав. Оно находится на пути вероятного военного вторжения, через его территорию проходят важные транспортные коммуникации. Такое государство позволяет контролировать выгодный в геополитическом отношении регион.

В истории только XX в. немало государств выступало в роли буферов. Например, во время франко-германского соперничества, ставшего одной из причин двух мировых войн, в качестве буферных государств выступали Бельгия, Нидерланды, Люксембург. При столкновении интересов России и Англии в Азии (в начале XX столетия) роль буферов играли Османская империя (Турция), Иран, Афганистан, Тибетское государство. В годы холодной войны между Западом и Востоком оказалась Финляндия, успешно выполнившая роль моста в развитии мирного процесса в Европе.

Важным элементом геополитического анализа является сила (или мощь) государства. Категория «сила» отражает чрезвычайно сложное и многофакторное геополитическое явление. Сила государства – это способность одной державы отстаивать свои жизненные интересы во внешней политике путем оказания существенного или определяющего воздействия на политику других стран. Однако  военная и экономическая сила государства не всегда является решающим фактором в мировой политике.

С глубокой древности известно немало примеров, когда сильные державы оказывались не в состоянии навязать свою волю, на первый взгляд, более слабым противникам, даже с помощью крупномасштабных военных действий. Так, еще в V в. до н.э огромная Персидская держава после полувековой борьбы оказалась поверженной свободолюбивыми греческими городами-полисами. Уже во второй половине нашего столетия две сверхдержавы времен холодной войны не смогли достичь поставленных целей в ходе продолжительных локальных войн: США – во Вьетнаме, а СССР – в Афганистане.

Современная геополитическая теория пытается разработать эффективные критерии оценки баланса сил в международном сообществе.

Геополитический анализ современных международных отношений

После окончания Второй мировой войны сформировалось геополитическое деление всемирного сообщества на три большие группы стран, которые были столь велики по занимаемым территориям и по числу входивших в них стран, что их стали называть мирами. Чтобы отличись эти группы друг от друга, их часто обозначали соответствующими порядковыми числительными: первый, второй и третий миры.

Первый мир образовали государства Западной Европы, Северной Америки, Япония и Австралия. Эти страны имели демократические системы правления и рыночную экономику. Они контролировали оба побережья Атлантического океана в Северном полушарии и значительную часть берегов Тихого океана Эти государства контролировали морские коммуникации, и в этом регионе была сконцентрирована большая часть мировой торговли

Второй мир составили СССР, Китай, страны Восточной Европы и некоторые государства Юго-Восточной Азии, а также Куба. В этих государствах существовали коммунистические политические режимы и централизованная плановая экономика. Противостояние между первым и вторым мирами, в основе которого лежали идеологические противоречия, вошло в мировую историю под названием «холодная война».

В третий мир вошли развивающиеся страны Азии, Африки и Латинской Америки, оказавшиеся на геополитической периферии послевоенного всемирного устройства. Эта группа государств являлись в основном поставщиками сырья и дешевой рабочей силы, а также потребителями промышленной продукции. В данной связи некоторые геополитики связывали сам термин «третий мир» не только с «порядковым номером» этой группы стран во всемирной геополитической структуре, но и проводили аналогию с «третьим сословием» в европейском феодальном обществе, которое, как известно, занимало в нем неравноправное положение.

Рассмотренную глобальную геополитическую систему часто называли биполярной, потому что в ней существовали два центра силы, две сверхдержавы – СССР и США. В конце 80-х – начале 90-х гг. произошел распад второго мира и его лидера – Советского Союза. Некоторые из бывших стран этой группы (бывшая ГДР, Чехия, Венгрия, Польша и др.) постепенно интегрируются в первый мир, другие (Румыния, Украина, Таджикистан и др.) – провозгласили себя развивающимися государствами. Существенные изменения переживает и «третий мир». В нем выделились «новые индустриальные страны» (Южная Корея, Сингапур, Тайвань и др.), которые по своему экономическому уровню приближаются к наиболее развитым странам. Наименее развитые страны в «третьем мире» (некоторые государства Центральной Африки и Азии), получили название «четвертый мир».

Таким образом, можно сделать вывод, что на пороге XXI столетия мировая геополитическая структура претерпевает кардинальную трансформацию. По оценкам многих геополитиков, мировое сообщество начала третьего тысячелетия будет многополярным, т.е. имеющим несколько центров силы. В качестве таких центров силы в геополитических прогнозах обычно называют США, Объединенную Европу, а также Китай и Японию, иногда предсказывают союз двух этих стран, что, несомненно, усилило бы азиатский силовой центр. В качестве будущего центра силы называют Индию, которая станет демографическим гигантом следующего столетия, Россию, правда, при условии, что она сумеет преодолеть сегодняшний кризис и встать на путь устойчивого и эффективного развития.

В данной связи весьма важным представляется анализ геополитического положения Российской Федерации после распада СССР. В современной геополитике территория бывшего Советского Союза получила название постсоветского пространства. Центральное место в этом пространстве занимает Россия.

Наша страна имеет целый ряд геополитических характеристик, благодаря которым она сохраняет статус великой державы.

Во-первых, Российское государство обладает самой большой в мире территорией (17,075 млн. км2), имеет непосредственный выход к морям, входящим в акватории Атлантического, Тихого и Северного Ледовитого океанов. Во-вторых, Российская Федерация занимает центральное положение не только в постсоветском, но и в Евразийском геопространстве, находясь в соприкосновении с крупнейшими цивилизациями двух континентов (Европы и Азии) – западноевропейской, исламской, китайской и индийской. В-третьих, сформировавшись при участии собственно славянского или восточноевропейского, североевропейского и степных этносов и культурно-политических элементов, Российское государство предрасположено не только к восприятию западной и восточной традиций мирового развития, но и к посредничеству между ними.

Таким образом, Россия обладает геополитическим потенциалом для выполнения интегрирующей функции по отношению к объединяющейся Европе и остающейся пока разъединенной Азии.

В то же время следует отметить, что российское геопространство в наши дни имеет и ряд негативных характеристик.

Во-первых, в настоящих границах компактность территории России, по сравнению с СССР, несколько упала и возникли две значительные зоны с деформированной линией границ. Первая охватывает весь Северный Кавказ и Нижний Дон. Вторая расположена на юге Западной Сибири, там, где Казахстан своим северным выступом углубляется в территориальные пределы России. Такая конфигурация границы далеко не оптимальна как в транспортно-экономическом, так и в военно-географическом аспектах. Во-вторых, современное Российское государство на своих северо- и юго-западных границах имеет береговую линию весьма малой протяженности, что в значительной степени ограничивает его доступ к транспортным коммуникациям теплых морей. Это усложняет связь России с ее зарубежными партнерами, заставляет тратить огромные финансовые ресурсы для оплаты портовых и транспортных услуг сопредельных государств.

Принципиальное значение для геополитического положения России имеет то место, которое она занимает в европейском геопространстве. В географическом плане Европа выделяется среди других частей света наибольшей расчлененностью береговой линии. Около 25 % площади Европы приходится на полуострова (Скандинавский, Пиренейский, Апеннинский и др.), а сам европейский континент рассматривается некоторыми геополитиками как полуостров на западе Евразии. Западная часть Европы характеризуется разнообразием рельефа и отличается от восточной. Все это способствовало возникновению в Европе большого числа государств, многие из которых относятся к морскому миру.

На протяжении последних столетий Европа остается центром мирового политического развития. В конце 80-х – начале 90-х гг. в Европе произошли изменения, коренным образом преобразившие политическую структуру мирового сообщества. Европа служит полюсом притяжения и для государств, расположенных в других частях света. Например, две крупнейшие североамериканские державы США и Канада глубоко интегрированы в европейские политические структуры.

Европа неоднородна в цивилизационном плане. В этой части света сформировались две великие цивилизации: западнохристианская и восточнохристианская. На Юго-востоке Европы (Турция, Босния и Герцеговина, частично Болгария) находятся форпосты еще одной могучей цивилизации – исламской. Беспрецедентно культурное разнообразие европейского континента, как считают многие геополитики, он остается главным носителем общечеловеческих ценностей.

Европа, разделенная политически, географически, культурно-цивилизационно, этнически и т.п., все равно представляет собой единое геополитическое образование. Для объяснения интеграционных процессов в Старом Свете используется понятие «европейская идентичность». Оно означает, что Европа в геополитическом измерении не просто арифметическая сумма населяющих определенное географическое пространство народов и созданных ими культур. Европа – это своеобразный сплав этносов, в основе которого лежит так называемая европейская идентичность.

Распространение европейской культуры и цивилизации на другие части света привело к тому, что многие народы, проживающие за пределами европейского континента, являются генетически и культурно родственными европейцам. Справедливо ли считать неевропейцами большую часть жителей США, Австралии, Канады, Южной Америки?

Во второй половине XX в. сформировалось несколько концепций геополитической конфигурации Европы. Первая концепция отождествляет понятие Европы с Западной Европой. Прообраз такой Европы – империя Карла Великого в IX в. Довольно часто в модификации этой концепции Европу приравнивают к Европейскому Союзу. В этой концепции России отводится место на периферии Европы.

Вторая концепция – «Европа от Польши до Португалии». Из этого пространства исключаются две сверхдержавы – США и СССР, а теперь его правопреемница – Россия.

Третья концепция получила название «Европа от Атлантики до Урала» и была выдвинута Шарлем де Голлем, который являлся президентом Французской республики в 1958-1969 гг. Подобная трактовка пользовалась поддержкой советского руководства, поскольку она включала в европейское геополитическое поле СССР, хотя и в усеченном виде (только от западной границы до Урала) и оставляла за его пределами североамериканские государства (США и Канаду). Ш. де Голль, как известно, выступал против доминирования Соединенных Штатов в НАТО и в 1966 г. вывел Францию из военной структуры Североатлантического альянса.

Часть современных геополитиков приходит к выводу о наступлении конца европоцентристского мира и становлении гораздо более однородной геополитической структуры человеческого сообщества. Другие полагают, что в наше время происходит смещение геополитической оси развития из района Северной Атлантики в Азиатско-Тихоокеанский регион (АТР). Уже сейчас в этом регионе выпускается большая часть мировой продукции, сосредоточены огромные финансовые ресурсы, число его жителей является наивысшим по сравнению с другими районами мира. В состав АТР входят такие ведущие державы современности, как США, Китай, Япония, Россия, динамично развивающаяся группа государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН). Согласно многим прогнозам в XXI в. АТР станет главным геополитическим регионом в мировом сообществе.