Таким образом, предмет политической психологии в целом — это политика как особая человеческая деятельность, обладающая собственной структурой, субъектом и побудительными силами. Как особая человеческая деятельность, с психологической точки зрения, политика поддается специальному анализу в рамках общей концепции социальной предметной деятельности, разработанной академиком А.Н. Леонтьевым. С точки зрения внутренней структуры, политика как деятельность разлагается на конкретные действия, а последние — на отдельные операции. Деятельности в целом соответствует мотив, действиям — отдельные конкретные цели, операциям — задачи, данные в определенных условиях. Соответственно, всей политике как деятельности соответствует обобщенный мотив управления человеческим поведением (его «оптимизации»). Конкретным политическим действиям соответствуют определенные цели согласования (или отстаивания) интересов групп или отдельных индивидов. Наконец, частным политическим операциям соответствуют отдельные акции разного типа, от переговоров до войн или восстаний.
Субъектом политики как деятельности могут выступать отдельные индивиды (отдельные политики), малые и большие социальные группы, а также стихийные массы. Политика как деятельность в целом, как и ее отдельные составляющие, может носить организованный или неорганизованный, структурированный или неструктурированный характер.
История, теория и практика применения политико-психологических знаний позволяет вычленить три основные задачи, решаемые политической психологией как наукой. В определенной степени, эти задачи развивались исторически, и соответствуют трем этапам развития политической психологии. Первой задачей был и до сих пор остается анализ психологических компонентов в политике, понимание роли «человеческого фактора» в политических процессах. Второй основной задачей, как бы надстроившейся над первой, стало и остается прогнозирование роли этого фактора и, в целом, психологических аспектов в политике. Наконец, третьей главной задачей, которая вытекала из первых двух, стало и остается управленческое влияние на политическую деятельность со стороны ее психологического обеспечения, т.е. со стороны субъективного фактора.
Как уже говорилось выше, политическая психология — достаточно молодая наука. Формально время ее конституирования датируется 1968 годом, —только тогда в рамках Американской ассоциации политической науки было создано отделение политической психологии и, одновременно, в ряде университетов ввели специальную программу углубленной подготовки политологов в области психологических знаний. До этого политическая психология в значительной мере представляла собой набор отдельных, подчас случайных, несистематизированных фактов, наблюдений, догадок, часто не имевших под собой общей основы. Соответственно, во многом случайными, часто несопоставимыми были ее конкретные задачи. Мешала нерешенность методологических проблем.
Хотя описанный выше деятельностно-поведенче-ский подход сейчас уже предоставляет достаточно удобные и широкие рамки для этого, его все-таки трудно считать адекватной методологической основой конкретной науки. Это слишком общая, слишком широкая основа. С конкретной же методологической точки зрения, политическая психология до сих пор отличается выраженным эклектизмом прагматической направленности: особенности того или иного изучаемого политическим психологом объекта и соображения практического удобства исследователя (включая его субъективные предпочтения) диктуют выбор способа теоретической интерпретации получаемых результатов.
Будучи с самого начала своего развития лишена собственной адекватной концептуально-методологической базы, политическая психология, особенно в западном варианте, долгие годы шла по пути непрерывного самоформирования основ такого рода за счет синтетического соединения, а подчас и просто эклектического заимствования самых разных концепций и методов из разных школ и направлений западной психологии. Начиная от ортодоксального психоанализа и кончая самыми современными вариантами бихевиоризма и когнитивных теорий, все они на разных этапах легко обнаруживаются в западной политической психологии. С точки же зрения непосредственной конкретно-научной методологии, в современной западной политической психологии можно выделить две основные тенденции.
Первая тенденция представлена в исследованиях, исходящих из идей структурного функционализма и системной теории политики как одной из его разновидностей. Наиболее активно данная тенденция развертывалась в теориях «политической поддержки», с одной стороны, и в ролевых теориях — с другой стороны. Сюда же следует отнести также идеи критического рационализма и бихевиоризма (включая такие направления, которые исследовали политику с позиций «конвенционального», радикального и социального бихевиоризма), отражая запросы той части практической политики, которая стремится «отладить» современный западный политический механизм в целом, считая его достаточно гомогенным и вполне устойчивым. Психология участников политического процесса интересует их в связи с тем, что они стремятся оптимизировать адаптацию человека к наличному, существующему социально-политическому порядку. Для этого направления характерна определенная заданность исследовательских подходов и, соответственно, получаемых результатов — в частности, прежде всего в силу явной акцентировки социально-охранительной функции политической психологии. Политико-психологическое знание используется данным направлением исключительно для оправдания существующего политического устройства, подчас даже без учета перспектив его развития. Философские основания большинства частно-научных концепций этого рода относятся к сциентизму и технократизму, опираясь на веру в возможность чисто инженерного подхода к человеку в политике на основе применения новейших научных достижений («новых технологий») в плане управления им. Эти внешне новейшие, а на деле давно используемые модификации позитивистско-утилитаристской политической теории являются продолжением той классической традиции, у истоков которой стоял еще Т. Гоббс.
Вторая тенденция представлена антипозитивистским направлением, в русле которого активно разрабатываются теоретические конструкции когнитивиз-ма, «гуманистической психологии», неофрейдизма и символического интеракционизма. Основой данных течений является антисциентистская, часто иррацио-налистическая философия антропологического толка. В эмпирические политико-психологические исследования эти идеи проникли из культурной антропологии, психоанализа и социального бихевиоризма Дж. Мида и Ч. Кули. В настоящее время в этой части политической психологии в качестве методологической основы достаточно серьезно укоренился инстинктивизм фрейдистского понимания человека, идеи подсознательной идентификации личности со «своей» политической партией, а также общее иррационалистическое видение природы человека. Данные методологические постулаты дают неоднозначные результаты в зависимости от политических установок исследователей. Так, например, психоанализ в истории политической психологии представлен, как в откровенно правых идеях Г. Лассуэлла, так и в радикальных построениях «новых левых». В конечном счете, и здесь политические психологи часто поступают по принципу «что нашли, то и сгодилось». Увлеченность конкретными исследованиями и прикладными заказами часто как бы избавляет их от необходимости специальной проработки методологических задач. В соответствии с личными пристрастиями и симпатиями исследователя, выбирается та или иная, удобная лично ему теоретическая схема. Причина такой методологической «всеядности» все та же — это отсутствие собственной методологической базы, отсутствие собственного понимания политики и ее психологических механизмов. Именно поэтому методологические вопросы были и продолжают оставаться в центре внимания наиболее серьезных политических психологов. Хотя, безусловно, они никак не могут закрыть собой яркость и многообразие изучения конкретных объектов политической психологии.
Поможем написать любую работу на аналогичную тему