Электоральное поведение

От глобальной проблемы выбора мы переходим к боле конкретному ее разделу – проблеме электорального выбора, проблеме поведения общественных масс при совершении акта выбора под давлением социальных настроений и манипулятивных технологий. Далеко еще не исследован феномен электорального поведения, т.е. поведения избирателей (как реальных, так и потенциальных) в процессе избирательных кампаний.

Надо отметить, что если и ранее при выборах в Верховный Совет СССР, а затем в Верховный Совет РСФСР, при выборах Президента России предпринимались попытки социологического сопровождения избирательной кампании, то они во многом были несовершенны, неполны и ограничены, и не только из-за прихотей социологов. Как бы обобщая уроки предыдущих выборов, а также деятельность в сфере социологического сопровождения выборных кампаний, председатель Центральной избирательной комиссии РФ Н.Т. Рябов отмечал, что одним из факторов снижения научного уровня исследований стало сокращение финансирования фундаментальной науки, отраслевых исследовательских программ, низкая требовательность к методологическим проблемам.

Причиной тому является не низкий профессионализм лиц, занятых в выборных исследованиях, не тот факт, что исчезла “жесткая идеологическая  регламентация”, не сокращение финансирования фундаментальной науки, а тот факт, что кто музыку заказывает, тот и платит. В условиях коммерциализации всех сфер общества, а тем более во время проведения всей избирательной кампании, где прокручиваются огромнейшие деньги, установить какие-то законодательные регуляторы, и призвать участников этого действа к нормам морали практически невозможно. Законодатель и электорат держит в поле своего зрения и, естественно, анализа, лишь то, что составляет вершину айсберга (избирательной кампании), где и возможно применение правовых и других регуляторов воздействия на этот сложный процесс, но ведь все остальное, где разрабатываются цели, задачи, формируются средства и механизмы воздействия, где вырабатываются и принимаются окончательные решения, недоступно внешнему влиянию.

Исходя из вышеизложенного, можно сделать вывод, что  когда говорят о социологическом обеспечении избирательных кампаний важно помнить: нельзя изменить мировоззрение людей с помощью опросов: кто-то всегда будет “за”, кто-то - “против”, а вот формировать общественное мнение страны, опираясь на объективные научные данные, собранные социологами, видимо и есть основная задача их участия в избирательной кампании. А это проблема на самом деле куда более серьезная, чем может показаться на первый взгляд. Социологические данные, безусловно, нужны. Но фальсифицированные результаты дезориентируют электорат.

Поэтому возникает необходимость принятия каких-то организационных принципов донесения до избирателя истины. Предлагается даже при публикации материалов исследований, как и при продаже товара, требовать сертификат качества - своего рода гарантии от заведомой лжи, недобросовестности и халтуры, на что вряд ли пойдут законодатели. Кстати, немало трудностей создается в период избирательной кампании самими законодателями.

Первая трудность - это то, что называется “партийной тетрадью”. Избиратель получает огромную партийную тетрадь и не знает, сколько там будет партий. Минюст убедительно это показал: 262 объединения в России оказались просто фиктивными.

Вторая проблема - кто придет на выборы. Дело в том,  что социальная структура голосующих далеко не адекватна структуре избирателей в целом. Некоторые группы населения (в особенности социально ущемленные слои общества: бедняки, бездомные, и т.п.)  приходят к урнам в день голосования гораздо реже, чем средний избиратель. Соискатели кандидатских мандатов знают это и, как правило, не обращают внимания на такие группы. В результате их интересы не представлены в органах власти, что закрепляет их ущемленное положение в обществе.

На наш взгляд, надо отличать понятие социологическое обеспечение избирательной кампании от социологии выборов. Последнее подразумевает  все-таки не столь участие социологов в раскручивании механизма избирательной кампании в нужном направлении, а получение знаний об этом механизме, обнаружении закономерностей в поведении электората, уточнения места и роли этих знаний в системе политической социализации общества и т.д.

Как отмечает Н. Смелзер, социологические подходы при изучении и объяснении фактов конкуренции между политическими партиями, формировании социальных мотивов и целей выборов и т.п. ставят перед собой две основные задачи: анализ данных, полученных в результате исследования; поиск лучшего, наиболее научного объяснения  сходства и различия этих данных. В процессе анализа данных социологи изучают причины стабильности и перемен в человеческом обществе. Поэтому задачи, которые ставят перед собой политики и социологи в избирательной кампании должны быть разными.

Исследовательская проблематика выборных кампаний концентрируется в настоящее время в основном вокруг следующих тем и групп вопросов:

• кто и почему принимает (не принимает) участие в голосовании;
• что, какая совокупность факторов и обстоятельств определяет выбор избирателя;
• как избиратель принимает решение о голосовании, насколько рационален и осмыслен его выбор;
• в какой мере сложившаяся  система политических институтов и избирательных процедур данной страны способствует (препятствует) волеизъявлению избирателя;
• при каких условиях и в какой мере выборы можно считать действительно свободными, демократическими, выполняющими свои функции стабилизации общественно-политической ситуации в стране;
• какой должна быть организация выборной кампании, использование каких процедур и технологий приносят успех кандидату (партии) на выборах;.
• каким образом результаты выборов сказываются на упрочение политической структуры общества, экономики, духовности страны.

Однозначного ответа, по словам Комаровского В.С., ни на один из названных вопросов исследователи (как зарубежные, так и российские) не дают. Также имеют свое значение законы, регулирующие проведение выборов. Например, после того как в 1921 участие в голосовании в Австралии стало обязательным, численность избирателей резко возросла с 55% примерно до 90%.

Надо заметить, что голосование - форма участия в политической жизни (которая довольно часто исследуется), но она отнюдь не является единственной формой политической социализации общества. Существуют и другие формы - от работы на государственной службе до простой информированности в каких-то вопросах. Н. Смелзер отмечает интересную особенность: когда требуется более активное участие в политической жизни, процент участников снижается. В выборах президента в 1972 в США приняли участие 72% избирателей, но лишь 8% являлись членами политических организаций.

Наличие множества моделей, объясняющих активность голосования избирателей, позволяет сделать три важных вывода:

• невозможность сколько-нибудь глубоко объяснить поведение избирателя, игнорируя более широкий политический подтекст: особенности избирательных процедур, особенности структуры и условий функционирования всей системы политических институтов общества;
• если в рамках одной западной цивилизации существует далеко несовпадающий набор факторов, детерминирующих поведение избирателя, то что говорить о России. Поэтому надо попытаться описать нашу специфическую систему и иерархию факторов, определяющих поведение российского избирателя на выборах;
• эта система еще долго будет меняться от выборов к выборам в большей или меньшей степени. И не только потому, что политическая система России не устоялась, что меняются “правила выборной игры”, но и потому, что меняется сам избиратель.

Реально избиратель может оказать влияние лишь на тактику поведения кандидата во властные структуры. Во время поездок, встреч с избирателями, через другие каналы кандидаты узнают, какие проблемы и вопросы больше всего волнуют избирателя. Таким образом, происходит репрезентация интересов и мнений различных групп избирателей,  артикуляция их интересов. Но последнее есть лишь одна из составляющих электоральных проблем кандидата.

В учебных пособиях обычно подчеркивается озабоченность партийных лидеров, кандидатов и активистов достижением победы на выборах. Соответственно, среди основных функций политических партий, как они перечисляются в академических изданиях, ведению избирательной кампании отводится преобладающее место. Так, есть шесть таких направлений работы, причем половина из них явно относится к избирательным кампаниям:

• выдвижение кандидатов;
• ведение их предвыборных кампаний;
• создание в обществе имиджа партии и ее кандидатов;
• усилия по реализации требований групп, составляющих электоральную базу партии;
• несение бремени правления;
• помощь в осуществлении взаимосвязи между представителями партийной элиты на правительственных постах.

Посмотрим, как эти функции партий, движений реализуются в российской действительности. Так например, политическая кампания по выборам в федеральный парламент и референдум по новой Конституции (1993) завершилась, как тогда казалось многим, сенсационно. Но по прошествии лет, анализируя результаты выборов в Государственную Думу, которые впервые проводились на многопартийной основе по принципу мажоритарной и пропорциональной систем, видим, что они другими быть и не могли. Вспомним, наконец, 1993 г, когда  было зарегистрировано и действовало более 1770 общественных, политических, религиозных организаций, в том числе 64 политические партии и объединения. Число партий и объединений отнюдь не означало соответствующего числа групповых интересов в обществе.

В постиндустриальном обществе иной расклад социальных слоев и иное соприкосновение их интересов. В условиях научно-технического прогресса и свободных рыночных отношений общество становится все более социально однородным. Под воздействием этих объективных факторов расширяется социальное поле, отторгающее не только знакомые по недавнему прошлому партийные образцы, но и вполне классические (западные) формы политической организации.

Как обстоят дела с партиями у нас на самом деле? По данным различных исследователей, четко ориентированных  сторонников партий среди избирателей России насчитывается примерно 10%. По сравнению со странами  Запада это мало (там, как правило, не менее половины электората являются партийно-ориентированными). Почти 10-12% из них считают, что есть в обществе партия, которая выражает интересы  людей, как они. Примерно столько же избирателей смогли в июле 1995 хотя бы в основных чертах изложить в ходе интервью, что произойдет со страной, если в результате выборов к власти придет один из их основных конкурентов (ДВР, КПРФ, ЛДПР и т.д.). Таким образом, около 20-25% избирателей вполне можно отнести к тем, кто ориентируется в основных партиях России и может достаточно компетентно участвовать в голосовании по партийным спискам.

Одним из показателей ответственного отношения избирателей к выборам является уровень включенности в избирательный процесс, степень заинтересованности в результатах голосования. По полученным в сентябре 1995  данным, 11-15% избирателей собирались прийти на участки “по привычке”, за “компанию” и в связи с другими несодержательными мотивами. Еще 15-20% - чтобы досадить своим политическим противникам. Две оставшиеся трети избирателей намеревались голосовать, исходя из мотивов выполнения гражданского долга, желая лично поддержать “своего” кандидата (партию), не допустить такого положения, когда другие решают, кому быть у власти.

Правда, нельзя забывать и о политической интуиции избирателя, о постепенном овладении им навыками участия в избирательной кампании, навыками ориентации в программах и заявлениях политических сил и кандидатов. В этом отношении прогресс, что называется, налицо. Если через год работы бывшего Верховного Совета СССР две трети опрошенных российских избирателей заявили, что не проголосовали бы опять за того же самого кандидата, то отношение избирателя к своему выбору в 1993 заметно отличается: опрос января 1994 года (через год после выборов) показал, что доля отказавшихся бы заново проголосовать за того же самого кандидата снизился до 40%.

Подавляющее большинство опрошенных (81%) согласились, что оптимальным типом для России является партия, стремящаяся  выразить интересы разных социальных слоев и групп людей. Как представляется, такой тип партии в значительной мере представлен партиями социал-демократической ориентации в странах Западной Европы. Этот тип соответствует менталитету большинства российского населения, но пока процессы дробления и дезинтеграции социальных интересов над процессами их консолидации, формирование подобного рода партий представляется проблематичным.

Первые расчеты активности голосования осуществлялись российскими специалистами просто: всех, кто заявлял, что будет голосовать, причисляли к таковым, и прибавлялась половина тех, кто колебался в своем решении. Затем делалась скидка на случайные потери голосов (5-7%). Вскоре, однако, выяснилось, что такой подход дает весьма приблизительные результаты. Тогда было предложено для прогнозирования активности голосования избирателей брать в расчет два показателя: наличие у человека интереса к политике и ощущение им прямого влияния политики на свою жизнь. Думается, что такой подход заслуживает внимания.

Но, при таком подходе внимание концентрируется на достаточно фундаментальных характеристиках политического сознания и культуры избирателя в основном со сложившимися, осознанными политическими установками. А таких в России пока не так уж и много, по данным социологических опросов  до трети избирателей, принявших участие в голосовании на выборах 1995 за две недели до голосования еще не приняли окончательного решения, за кого голосовать, но и вообще  пойдут ли они или нет к избирательным урнам. Ясно, что эта часть избирателей принимала окончательное решение об участии в голосовании, руководствуясь мотивами менее фундаментального характера (насколько хорошо и интересно была организована избирательная кампания в данном округе, насколько импонировал им конкретный кандидат и т.д.).

Понятно, что колеблющийся человек принимает решение не самостоятельно, а под действием извне. Вопрос, что это за  воздействие ?

Результаты анализа выборов 1995 показывают, что влияние на окончательное решение этой категории избирателей лиц из ближайшего окружения (семья, друзья, близкие, коллеги по работе и т.п.), которые сейчас являются для большинства главными ориентирами стратификационной идентификации, оказалось более сильным. Исходя из этого, была предложена модель расчета активности голосования. Все избиратели делились на три категории:

 а) те, кто постоянно принимает участие в голосовании;

 б) те, кто постоянно игнорирует выборы;

 в) те, кто занимает промежуточную позицию.

 Предполагалось, что  группа “в” является полем давления на нее со стороны групп “а” и “б”, а сила этого давления пропорциональна силе (ресурсам) и численности каждой из групп. Такой подход давал хорошие результаты прогноза количества принимающих участие в голосовании.

Выборы 1995 года позволили сделать ряд выводов, об электоральном поведении граждан нашего общества.

• Большинство тех, кто пришел к избирательным урнам во время первых выборов в Государственную Думу не ассоциировали себя с какой-то партией.
• Голосовали избиратели не столько за политические программы, сколько за конкретных лиц, причем выбор они сделали в последнюю минуту на участке.
• 45% российских избирателей за неделю до выборов не знали, кому отдадут свои голоса, каждый второй сделал свой выбор либо непосредственно в день голосования, либо за пару дней до того.
• 41% из них в течение месяца между двумя опросами изменили своим привязанностям и голосовали вовсе не за ту партию, за которую собирались месяцем раньше.