Анализ синтаксических средств выражения экспрессивности в текстах газеты «Комсомольская правда»

Газета «Комсомольская правда» была основана 13 марта 1925 года решением XIII съезда РКП(б) в связи с необходимостью освещения деятельности комсомола. Кроме того, в ней было много научно-популярных статей и очерков. С началом перестройки газета изменяет свой курс: появляется большое количество социально-критических, аналитических статей. После распада Советского Союза «Комсомольская правда» переходит в частные руки и становится более развлекательной. Современная «Комсомолка» затрагивает такие темы, как политика, экономика, спорт, здоровье, наука, жизнь звезд и т.д.

Для исследования была выбрана «Комсомольская правда», потому как это единственная общенациональная российская газета. Она издается в 44 городах России, большинстве бывших республик СССР и распространяется на всей территории СНГ, а также в Западной Европе и США. По данным РИА Новости «сайт www.kp.ru читают 3 млн 200 тысяч пользователей в месяц, показы страниц ресурса превышают 24 млн в месяц, ежедневно на сайт заходит около 180 тысяч пользователей».

Тексты «Комсомольской правды» отличает высокая степень субъективности, так как авторы стремятся создать определенный эмоциональный фон, способствующий улучшению восприятия, и выразить свою точку зрения не прибегая к очевидным способам.

Именно поэтому на примере деятельности журналистов «Комсомольской правды» в данной курсовой работе будут рассмотрены способы передачи экспрессивности с помощью синтаксиса. Также посмотрим, какие функции синтаксические средства экспрессивности выполняют в том или ином материале, и отметим, какие средства чаще всего используются в газете.

Начнем рассмотрение иллюстративного материала с восклицательных конструкций.

Если вспомнить теорию «поля», о которой упоминалось в первой главе, то справедливо будет отметить, что восклицательные предложения – это наиболее сильное экспрессивное средство, главная цель которого передать кульминацию чувств.

«Таня! Ты сошла с ума! Кто ж такие страшные вещи мужчине говорит!» (К. П. 18.04.16.) Эмоциональное значение выражается с помощью интонации. На данном примере легко заметить, как лексическое наполнение усиливает эмоциональную тональность изумления. К тому же, здесь мы наблюдаем целый ряд восклицательных предложений, что добавляет эффективности и полностью выполняет поставленные автором задачи: во-первых, выражение авторской позиции, во-вторых, заострение внимания читателя на произнесенной героем реплики. Читающий должен запомнить, или хотя бы отметить, какие «страшные вещи» мужчинам не говорят.

Риторические вопросы менее выразительны, чем восклицания, но их функции в тексте примерно сопоставимы. Особенностью риторических вопросов является то, что предложения, не имеющие в своем составе отрицательной частицы «не», воспринимаются как отрицательные, и, наоборот, предложения, имеющие в своем составе частицу «не», осознаются как утвердительные. «Но разве же умных советов слушают?» (К. П. 9.12.15). В самом предложении отрицания нет, но перефразируя его, мы получим: «Умных советов слушают? Нет.»

Как средство экспрессивного самовыражения и/или воздействия риторические вопросы употребляются в разговорной речи или для ее имитации: «Ну в кого у него третья дочка такой отчаянной растет?» (К. П. 8.12.15.). Можно пронаблюдать зависимость риторических вопросов от макроконтекста. Сравним ситуации. Один человек спрашивает у другого: «А в кого у него третья дочка такой отчаянной растет?» Как минимум, говорящий знаком с семьей девочки и знает, почему именно она отчаянная. Цель такого вопроса – удовлетворение любопытства. В нашем же случае вопрос в публицистическом тексте: «Ну в кого у него третья дочка такой отчаянной растет?» – это способ подчеркнуть отчаянный поступок девочки.

Поэтому вслед за А. П. Сковородниковым мы делаем вывод, что интонация в сочетании с контекстом часто является единственным отличием от собственно вопросительных предложений.

Синтаксический параллелизм и его частные случаи синтаксическая анафора и синтаксическая эпифора используются авторами для нагнетания определенного состояния.

В публицистике определяющей является функция эмоционально-логического выделения. Рассмотрим: «Можешь ходить в шахматный клуб на Конюшенной. Можешь никуда не ходить. Можешь просто погулять по набережным, насладиться их величием» (К. П. 2.08.16). Каждый раз начиная предложение с глагола 2 л., ед. ч. Автор показывает читателю пространство выбора, которое предоставляет город своим жителям. Это способ передачи свободы действия.

Во время интервью говорящий цитирует песню В. Цоя: «Я люблю этот город, но зима здесь слишком длинна. Я люблю этот город, но зима здесь слишком темна», – и добавляет от себя, используя то же синтаксическое построение: «Да, я люблю Петербург, серый и темный». Журналист использует это в тексте и создает не только образ среды, в которой обитает его герой, но и его отношение к этой среде.

Эпифора (как и анафора) в «Комсомольской правде» встречается достаточно часто в текстах Елены Ливси. С помощью этих синтаксических конструкций журналист подчеркивает непреложность конечного итога, вывода: «И все-таки это не Барсик! Ох, не Барсик! Совсем не Барсик!» (К. П. 9.12.15).

Совсем другую цель преследуют, используя прием смещения синтаксической конструкции. Во-первых, это характерно для устной речи, поэтому при передаче ее на письме смещение может быть незаменимым способом выражения сбивчивости. Во-вторых, если в конце предложения делается неожиданный вывод, то смещение дополнительно усилит реакцию читателя на него: «Если артист во время выступления думает, купил ли он сосиски, -- за такое нужно убивать!» (К. П. 2.08.16). Так автор подчеркнул радикальную эмоциональность своего героя.

Сегментированные синтаксические конструкции выражают широкий спектр экспрессивно-модальных значений. С точки зрения актуального членения предложения, сегмент, как правило, является темой, а базовая часть – ремой: «Серьезные ребята. Каждый четко, без понуканий, занял свою тумбу, для них это упражнение времен детского сада». (К. П. 9.12.15.) Как мы видим, акцентированными оказываются обе части: и тема, и рема.

В риторической традиции разновидность, сегментированной конструкции «состоящая в одновременном употреблении существительного и замещающего его местоимения именуется пролепсисом, или пролепсой». «Русский язык – он ведь и вправду великий» (К. П. 16.08.15.)

Сегментированная конструкция может совмещаться с другими стилистическими фигурами. «Рахманинов. Бриттен. Элгар… Вряд ли большинство людей, не специалистов, а обычных поклонников высокого искусства, может похвастаться доскональным знанием творчества этих композиторов» – здесь сегмент представлен парцеллированным перечислительным рядом.

Наиболее частотными в текстах «Комсомольской правды» являются предложения с эллипсисом глаголов движения, перемещения в пространстве, глаголов энергичного физического воздействия. «Каждый тигр – именно на своей тумбе и столько, сколько нужно, в этом вся фишка». Здесь представлен наиболее типичный стилистический эффект – это ощущение неожиданности действия; разговорной непринужденности речи. Журналист выражает свое восхищение работой дрессировщика с животными.

Контекстуальные неполные предложения функционируют как в устно-разговорной, так и в книжно-письменной речи. Их рассматривают как нейтральные или стилистически слабо маркированные: «Красивый (календарь) получился в этом году» (25.12.15). Само по себе предложение нейтрально. Но, если бы это было абсолютным началом текста, то оно тут же приобрело бы статус стилистической фигуры. Рассмотрим:

– Красивый получился в этом году, – девушка подала мне новогодний календарь. П

В. В. Виноградов рассматривает прием умолчания как «изобразительную эллиптичность». При использовании умолчания часть смысла передается не словами, а подтекстом. «Усечению» может подвергаться, по сути дела, любая часть предложения. Сравним: «Сегодня ты играешь джаз, а завтра…», «Если же тебе все равно…», «Они видели, как тонули баржи с людьми и… Ужасно». Эти примеры отличаются разной степенью смысловой незавершенности, неопределенности. Главным образом это несет в себе функции имитации аффективной стороны речи.

Многосоюзие конструкций является не нарушением грамматической нормы языка, а прагматически значимым (экспрессивным) отклонением от ее стилистически нейтрального варианта. «Концерты для солдат давали и Пётр Лещенко, и Изабелла Юрьева, и Любовь Орлова, и Александр Вертинский, и многие другие известные исполнители. И как раз в эти годы была написана знаменитая «Ленинградская симфония» Дмитрия Шостаковича». (30.11.15)

Функция этой стилистической фигуры трактуется очень противоречиво. Отмечается, что многосоюзие «подчеркивает целеустремленность и единство перечисляемого» (Квятковский А. П., 1998. С. 188), «автономизирует каждое из составляющих этого ряда» (Розенталь Д. Э. и др., 1998. С. 341), что семантический эффект состоит в том, что «обилие повторяющихся союзов делает семантическую структуру следующих друг за другом синтаксических явлений особенно прозрачной» (Клюев Е. В., 1999. С. 248). В случае приведенного примера я склонна придерживаться точки зрения А. П. Квятовского. Текст об искусстве на войне, о том, как общество сплотилось ради победы. И вполне уместно выглядит использование многосоюзия для передачи единства.

С точки зрения актуального членения предложения, парцелляция представляет собой средство выделения, усиления наиболее важной информации, т.е. средство создания в высказывании нового рематического центра. «Показать, что они имеют право стать домашними. Они не хуже породистых, титульных. Они ласковые, преданные умные» (К. П. 25.12.15). С помощью парцеллятов автор создает и описывает образ.

Использование парцелляции особенно характерно для журналистов «Комсомолки» при создании иронического оттенка: «Посмотрите, как мы идем по красной ковровой дорожке, например, Московского кинофестиваля, с шарфиком на шее, с ощущением, что мы центр Вселенной, несем культуру... Что мы вообще и есть образец культуры. Чушь полная». (К. П. 15.09.15)

Таким образом, экспрессивный синтаксис в текстах публицистов ориентирован на эмоционально-эстетическое воспроизведение действительности. Все рассмотренные нами стилистические средства, используемые авторами в целях усиления выразительности своих произведений и выражения личностного начала, обеспечивают стилевое единство отдельных речевых форм и текстов.