Падение монархии в России. Фронт и тыл после февраля 1917г. Стратегия и тактика политических партий России в условиях двоевластия.

И город, и деревня с весны 1917 г. были охвачены хаосом, шедшим по нарастающей, и ни о какой стабильности говорить не приходится. Пресловутые «Приказ №1» и «Приказ №2» положили начало стремительному развалу армии, и большевистская агитация лишь активизировала этот процесс. Чистка генералитета и назначение в действующую армию комиссаров, как и заигрывание Временного правительства с солдатской массой, играли немаловажную подстрекательскую роль, натравливая эту массу на офицеров. Армия в результате утратила всякую боеспособность; дезертирство приняло такой размах, что само правительство вынуждено было объявить (в военное время!) частичную демобилизацию. Разгон и Советами, и Временным правительством органов старой власти в центре и на местах, травля и репрессии в отношении ее представителей привели (В сочетании с двоевластием) к параличу системы управления. Всеобщая амнистия, не распространившаяся, впрочем, на сторонников свергнутого режима, коснулась и уголовных преступников, при том, что полиция была распущена, а многие ее служащие подверглись моральному и физическому террору. Результатом этого стал взрыв преступности по всей России. Министерская чехарда, вменяемая в вину царскому режиму, не только не исчезла, а еще более усилилась при новой власти: достаточно сказать, что само Временное правительство трижды менялось в полном составе, не считая отдельных министерских перестановок. При всем том ни о каком ответственном министерстве», на чем в свое время настаивал «Прогрессивный блок», не было и речи: Дума фактически прекратила свое существование сразу же после падения монархии. Выдаваемые за «профессионалов высочайшего уровня», октябристско-кадетские деятели, не говоря уже об эсерах и меньшевиках, оказались в состоянии лишь развалить имеющуюся систему управления и ввергнуть страну в хаос, не создав никакой, сколько-нибудь работоспособной новой системы. Естественно, в таких условиях не могло быть и речи о продолжении, а тем более об углублении начатой в 1861 г. буржуазной социальной революции, и издание отдельных законов, объективно способных содействовать капиталистическому развитию России, ничего не меняет - механизм их осуществления отсутствовал. В то же время в стране шквальными темпами распространялся «антибуржуйский» синдром, чему способствовали и Советы и само Временное правительство. Нелишне напомнить, что именно оно отменило осуществление столыпинской аграрной реформы – а последняя была важной частью буржуазной «революции сверху», осуществлявшейся царским режимом Волна забастовок, охватившая промышленные предприятия, агрессивность фабзавкомов, выдвижение ими зачастую нереальных требований, помноженные на отсутствие возможности противодействовать этому силовым путем, вынуждали предпринимателей к локаутам. Фактически буржуазия утрачивала контроль нал своими предприятиями, что сопровождалось развалом промышленного производства.

      Германский историк Г. Штекль так описывает итоги постфевральской «демократии»: «Временному правительству не удалось, даже когда оно в значительной мере поддерживалось Советом, поставить под контроль прогрессирующую революцию и создать действенный новый порядок. Для этого У него отсутствовал механизм власти. Полиции более не было, она была заменена не пользовавшейся доверием милицией, которая не была в состоянии выполнять функции правопорядка да и не имела необходимой для этого воли. Армия находилась в состоянии распада и еще имевшаяся (старая) низшая бюрократия выжидала, как далее будут развиваться дела. Правительственные комиссары, вступавшие наместо губернаторов, считались столь же временными, как само правительство, и были бессильны. Земствам и городским думам, которые ранее всех готовы были ... начать строительство либеральной демократии, повсюду противостояли Советы, и тем самым ситуация в центре находила свое подобие на Местах. ... Временное правительство и Советы не были в состоянии ни укрепить власть, ни сохранить расположение масс ... Всеобщая дезорганизация от месяца к месяцу ухудшала положение со снабжением, фабрики должны были простаивать, так как не получали больше сырья и так как требования профсоюзов и фабзавкомов не позволяли сохранять рентабельность предприятий. Эти требования, однако, обосновывались ростом цен; производство приближалось к нулевой отметке и экономический крах стоял на пороге».

      Не выдерживает критики  миф о «свободе», якобы воцарившейся в России после свержения монархии. В действительности то была свобода леворадикальной пропаганды. В то же время промонархические издания были закрыты, состав их редакций подвергся травле и преследованиям. Разгромлены были и просамодержавные партии, их участников нередко линчевали. Волна морального и физического террора обрушилась на. настоящих и мнимых сторонников прежнего режима; их держали в тюрьмах в нечеловеческих условиях, без следствия и суда, нередко и без предъявления обвинения, подвергали разнузданной травле в печати; не были редкостью и самосуды. Впрочем, и само судопроизводство превращалось в фарс - достаточно упомянуть в этой связи процесс над бывшим военным министром В. А. Сухомлиновым. Вопреки всем правилам юриспруденции в процecce участвовал некий «общественный обвинитель», заявивший о необходимости осуждения подсудимого даже в случае его невиновности, ибо … того требует общественное мнение».

      Узурпировав формально всю полноту власти, февралистский режим оказался не в состоянии ни удержать ее, ни создать более или менее работоспособный государственный механизм, ни, тем более, разрешить назревшие проблемы.

      Итак, февральский переворот 1917 г. ни в чем не продвинул Россию вперед. Ни в коей мере не содействуя развитию буржуазной социальной и политической революции, он вместе с тем, не создал никакого фундамента для социалистического устройства (Советы в том виде, в каком они существовали в 1917 г., менее всего подходили для решения модернизационных задач (да и после октября 1917 г. реальная власть, как известно, оказалась в руках не Советов, а партийных органов.). И поскольку итогом февральского переворота явился регресс как в организации управления страной, так и в экономической жизни и в целом в положении фронта и тыла, и даже в обеспечении правовых гарантий граждан, приходится констатировать, что этот переворот объективно носил глубоко реакционный характер. Более того, отбросив Россию назад в своем развитии, прервав капиталистическую модернизацию и ничего не сделав для возобновления процесса на иной основе, осуществив ряд антимодернизационных мер, таких как отмена Столыпинской реформы и дезорганизация народного хозяйства; приведя к развалу экономику, армию и систему правопорядка, под вопрос само существование Российского государства, «февралисты» выступили как контрреволюционная сила. Очевидно, опыт их пребывания у власти в феврале-октябре 1917 г. - первый пример антимодернизационной реакции (или антимодернизационной контрреволюции) в истории нашей страны.