Отлагательное и отменительное условия и возникновение, изменение, прекращение гражданского правоотношения

Рассматривая влияние отлагательного и отменительного условий на динамику правоотношения, необходимо заметить, что ст. 157 ГК РФ говорит о связи с отлагательным (отменительным) условием возникновения или прекращения прав и обязанностей. Однако при этом важно учесть - законодатель иногда использует формулировку "возникновение прав и обязанностей", когда речь идет о возникновении правоотношения. Например, ст. 8 Гражданского кодекса РФ называется "Основания возникновения гражданских прав и обязанностей", хотя речь в ней идет о возникновении правоотношения. Доктрина и практика традиционно рассматривают в качестве отлагательного и отменительного условий обстоятельство, в зависимость от которого стороны поставили возникновение или прекращение всего правоотношения в целом.

Поэтому предлагается принять за исходное при дальнейшем рассуждении, что, по общему правилу, в зависимость от наступления условия стороны ставят возникновение или прекращение правоотношения в целом.

Однако гражданские правоотношения, как известно, не исчерпываются обязательствами. Статья 157 ГК РФ находится в общей части гражданского права. Возможно ли связать с наступлением отлагательного условия возникновение, а с наступлением отменительного условия - прекращение вещного правоотношения или исключительного права?

Формальных оснований ограничивать сферу действия отлагательного или отменительного условия только возникновением или прекращением обязательственного отношения нет, однако дозволение связывать с отлагательным (или отменительным) условием возникновение или прекращение вещного права выводится в результате систематического толкования ст. 157 ГК РФ и оставляет определенные сомнения.

Германская доктрина различает сделки обязательственные и распорядительные. Обязательственные сделки влекут возникновение, изменение или прекращение обязательства. В противоположность им сделки распорядительные выступают формой перехода или обременения вещного права. Германские юристы равным образом допускают отлагательные и отменительные условия как в обязательственных сделках, так и в сделках распорядительных. Поскольку отлагательные и отменительные условия в понимании германских юристов могут состоять и в волевых действиях сторон, исполнение обязательства, в том числе и действия по оплате вещи, могут составлять отлагательное условие распорядительной сделки*(202).

Эти выводы иностранной цивилистики позволяют понять истоки тех определений, которые существовали в дореволюционной цивилистической доктрине. Так, в частности, В.М. Хвостов полагал допустимой передачу права собственности под отменительным условием*(203).

Однако заимствование этой германской теории вряд ли целесообразно.

Во-первых, в отечественной доктрине понятие вещной сделки как разновидности распорядительной сделки не является общепризнанным, а передача вещи во исполнение обязательства считается скорее юридическим поступком, чем сделкой. Последний вывод нуждается в подтверждении. В отечественной цивилистике имеются две основные точки зрения о правовой природе передачи вещи.

Первая точка зрения состоит в том, что передача вещи - это вещный договор или вещная сделка*(204). Эта точка зрения в дореволюционной литературе отстаивалась, в частности, В.М. Хвостовым, Ю.С. Гамбаровым, И.Н. Трепициным*(205).

Е.А. Флейшиц определила вспомогательные сделки как сделки, которые совершаются для реализации ранее существовавшего между сторонами правоотношения (в частности, для исполнения обязательства*(206)) и отнесла передачу к вспомогательным сделкам. При этом Е.А. Флейшиц отметила, что передача служит реализации правоотношений, существующих в силу основной сделки, и не является основанием приобретения.

Б.Б. Черепахин писал, что "важное значение имеет деление односторонних сделок на распорядительные и обязательственные. Распорядительные сделки приводят к абсолютно-правовым последствиям, в частности, к переносу или установлению права собственности, права залога, права на патент. Обязательственные сделки производят обязательственные последствия"*(207).

В современной цивилистике вывод о том, что передача - это вещная (распорядительная*(208)) сделка, поддержан многими авторами, в числе которых: Д.О. Тузов*(209), В.А. Слыщенков*(210), В.В. Бердников*(211), И.В. Бекленищева*(212).

Д.О. Тузов, рассматривая последствия недействительности сделки, пишет: "Для применения реституции и конфискации необходимо, чтобы по недействительной сделке состоялось имущественное предоставление (хотя бы частичное). В противном случае ни реституция, ни конфискация невозможны. Поэтому данные меры являются правовыми последствиями безосновательного предоставления, а не той сделки, в связи с которой это предоставление совершено*(213). И.В. Бекленищева под распорядительными договорами предлагает понимать "такие распорядительные акты, которые требуют выражения взаимной воли двух сторон и опосредуют переход от одного лица к другому имущественных прав"*(214).

Близкой к этой точке зрения можно признать позицию С.В. Сарбаша*(215), который избегает определения исполнения как вещной сделки, но поддерживает аргументы тех авторов, которые используют более широкое, чем вещный договор, понятие "распорядительный договор". С.В. Сарбаш определяет исполнение обязательства как особую правопрекращающую (ремиссионную) двустороннюю вторичную сделку, обнимающую собой волеизъявление сторон, направленное на исполнение обязательства. По мнению автора, исполнение, как сделка, не порождает никаких новых прав и обязанностей сторон по отношению друг к другу (т.е. не создает требования и долга). Правовым эффектом этой сделки является получение права на объект (для случаев, когда обязательство предусматривает передачу или создание прав) и прекращение обязательства исполнением*(216).

Иная точка зрения о природе передачи вещи высказана О.А. Красавчиковым. Профессор Красавчиков писал, что "важнейшим юридическим поступком: является исполнение должником лежащей на нем по обязательству имущественной (а иногда и неимущественной) обязанности*(217).

Т.И. Илларионова не признавала передачу сделкой, отмечая, что в обширной категории актов осуществления права и исполнения обязанностей не все действия требуют распространения на них режима сделок, поскольку либо они не наделены необходимой регламентирующей силой, либо на них распространяется иной правовой режим*(218). М.И. Брагинский также рассматривает исполнение как юридический поступок и отмечает, что должник, который перевел банку сумму, соответствующую полученному кредиту, не вправе ссылаться на то, что он это сделал по ошибке*(219). И.А. Полуяхтов предложил действие по исполнению обязательства считать распорядительным поступком*(220).

Правоприменительная практика избегает использовать понятие сделки к действию по исполнению обязательства. В частности, не применяется ст. 168 ГК РФ к передаче имущества*(221). Не признаются сделкой действия по зачислению денежных средств на счет*(222), списанию денежных средств со счета*(223).

Проблема разграничения сделки и юридического поступка имеет важнейшее практическое значение. Вывод о том, что передача вещи - это сделка, повлечет применение к передаче всех норм гражданского права о сделках, в том числе - и норм об основаниях и последствиях недействительности сделки.

При решении вопроса о допустимости самостоятельного оспаривания передачи высказываются противоположные выводы: одни авторы (в частности, И.В. Бекленищева) считают, что передача вещи как распорядительная сделка может быть ничтожной и оспоримой*(224); другие авторы (в частности, С.В. Сарбаш) отмечают, что не все нормы гражданского законодательства о сделках применимы к передаче.

С.В. Сарбаш пишет, что подведение исполнения под имеющееся регулирование известных гражданско-правовых институтов (сделок, договоров) приведет к негативному результату. Действия по исполнению обязательства не вполне подходят ни под нормативное регулирование сделок, ни под нормативное регулирование договоров. Но если исполнение обязательства вывести из-под регулирования позитивным правом соответствующих гражданско-правовых институтов (сделок, договоров), то оно в значительной степени окажется в правовом вакууме*(225).

Хотелось бы предложить несколько доводов в поддержку высказанного О.А. Красавчиковым вывода, согласно которому передача вещи во исполнение обязательства составляет юридический поступок.

Авторы, признающие исполнение обязательства сделкой, особое внимание обращают на волевой, правомерный характер исполнения обязательства*(226). Однако юридический поступок, так же как и сделка, - это волевое, правомерное действие. Волевой характер юридического поступка подчеркивался О.А. Красавчиковым. Он также бесспорно признается в современной литературе по теории государства и права*(227).

Отличие юридического поступка от сделки состоит в факультативности направленности поступка на юридические последствия.

Факультативность направленности передачи на юридические последствия можно проследить именно применительно к передаче, поскольку С.В. Сарбаш отмечает направленность исполнения на прекращение обязательства*(228) (эту направленность условно можно назвать "ретроспективной"), а В.В. Бердников, напротив, отметил направленность исполнения на возникновение у приобретателя права собственности ("перспективная" направленность)*(229).

Следовательно, факультативность направленности воли при передаче состоит в том, что воля лица может быть направлена как на прекращение обязательства, так и на приобретение ограниченного вещного права или права собственности.

Далее, особенность передачи как юридического факта состоит в ее зависимости от основания приобретения права собственности. Б.Б. Черепахин отметил, что передача имеет не абстрактный, а каузальный характер*(230), Е.А. Флейшиц подчеркнула, что передача не составляет "достаточного основания", титула владения*(231). Тем самым качество сделки признается за действием, которое само по себе, независимо от основной сделки, юридического последствия не имеет. Более того, передача не всегда выполняет и "транспортную" функцию (т.е. влечет переход права), поскольку в силу диспозитивности ст. 223 ГК РФ право собственности у приобретателя движимой вещи по договору может возникнуть в момент заключения договора или в момент оплаты вещи, если это предусмотрено договором.

Эти доводы не означают отрицания категории распорядительной сделки в целом. Хотелось бы лишь показать, что воля сторон передать (приобрести) вещное право формируется и выражается при совершении основной сделки; а система традиции "отодвигает" момент реализации этой воли. Имеет ли передача движимой вещи вещные последствия, - этот вопрос решается при заключении обязательственного договора. Следовательно, направленность воли имеет при передаче именно факультативное значение.

Вывод о том, что передача составляет сделку, повлечет серьезные практические затруднения. Возникнет необходимость дважды (при совершении обязательственной и вещной сделок) проверять право- и дееспособность стороны сделки, полномочия органа юридического лица; соблюдать организационные процедуры, которые требуются, например, в случае совершения хозяйственным обществом крупных сделок. Это усложнение неизбежно будет связано с дестабилизацией гражданского оборота, неуверенностью сторон правоотношения в наличии у них прав и обязанностей.

Возможно возражение: не все нормы гражданского права о сделках могут быть применены к передаче. Но если признать, что передача - это сделка, применять к передаче только отдельные ("избранные") нормы станет возможно лишь тогда, когда это будет прямо указано в законе.

Видится возможным высказать опасение, что первоначальная реакция правоприменительной практики на признание передачи вещи сделкой будет заключаться именно в применении к передаче всех норм о порядке совершения крупной сделки, сделки, в которой имеется заинтересованность, об условиях действительности сделки, об одобрении сделки и т.п. норм. Несомненно, такое "максимальное" применение норм о сделках к передаче вещи не может не повлечь, как правильно пишет С.В. Сарбаш, нестабильности в экономике, незащищенности прав и законных интересов участников гражданского оборота*(232).

Между тем еще М.М. Агарков признавал, что к юридическим поступкам могут применяться отдельные нормы гражданского законодательства о сделках, поскольку юридический поступок, как и сделка, - действие волевое*(233). Также О.А. Красавчиков распространял на юридические поступки отдельные нормы о сделках, отмечая, например, что для совершения нематериальных поступков требуется наличие у лица дееспособности*(234).

Учитывая особенности передачи вещи как действия, которое совершается во исполнение основной, первоначальной (обязательственной) сделки и не составляет (в отечественном законодательстве и отечественной доктрине) основания приобретения права (титула владения), представляется, что теоретической основой применения к передаче вещи отдельных норм гражданского права о сделках должно стать именно понятие юридического поступка.

С позиций юридической техники представляется более правильным вывод о том, что передача составляет юридический поступок. Он позволит избежать "огульного" применения к передаче всех норм о сделках и не помешает применению к передаче отдельных, точно определенных норм о сделках, прежде всего - норм, затрагивающих субъективную сторону действия.

Характеристика передачи вещи в качестве юридического поступка позволит избежать противоречия, состоящего в том, что сторона обязательства обязана совершить передачу, и, следовательно, значительное количество сделок изымается из-под действия принципа свободы договора.

С.В. Сарбаш видит в данной ситуации самоограничение субъекта договорных отношений собственной волей, сравнимое с самоограничением, вызванным предварительным договором*(235). В таком случае, однако, может возникнуть проблема конкуренции требования о понуждении к заключении договора (ст. 445 ГК РФ) и требования об исполнении обязательства в натуре (ст. 398 ГК РФ). Особенно велика опасность такой конкуренции в том случае, если вещь передана в титульное владение третьего лица.

Квалификация исполнения в качестве сделки будет связана с целым рядом подобных вопросов и проблем, которые, конечно же, могут быть разрешены правоприменительной практикой*(236). Но, возможно, было бы более целесообразно не создавать возможности возникновения таких проблем. Для того чтобы избежать возможных затруднений, связанных с распространением на передачу всех норм гражданского законодательства о сделке, и вместе с тем не оставлять без защиты сторону сделки в случае совершения передачи под влиянием насилия, угрозы, оптимальным видится правовая квалификация передачи вещи в качестве юридического поступка. Правовая квалификация передачи вещи как юридического поступка может стать основой применения к передаче отдельных, строго определенных норм о недействительности сделки, что, в свою очередь, исключит неустойчивость судебной практики и позволит обеспечить сторонам сделки уверенность в защите их прав и законных интересов.

Представляется, что при определении юридического поступка слишком большое внимание обращается на субъективную сторону, отношение собственника и приобретателя к действию или бездействию. Признак направленности сделки на юридические последствия в результате подменяется признаком осведомленности лица о юридических последствиях действия или бездействия. Даже профессор В.А. Рясенцев, определяя юридическую природу признания долга, писал, что признание долга, по общему правилу, не является сделкой, так как "подавляющее большинство лиц, признающих свой долг, не имеют в виду перерыва исковой давности, поскольку не знают этого правила. Они подтверждают наличие обязанности"*(237).

Любой юридический поступок может быть отмечен хотя бы косвенным желанием юридических последствий либо сознанием вероятности юридических последствий. При повышенном внимании критерию направленности воли на юридические последствия среди правомерных действий места для юридических поступков практически не останется. В частности, показательно, что уничтожение вещи предлагается считать сделкой, так как право собственности - это юридическое отношение, и, как следствие, уничтожение вещи направлено на прекращение правоотношения (т.е. юридические последствия)*(238). С таким максимальным расширением предметной области понятия "сделка" вряд ли можно безоговорочно согласиться.

Возможно, критерий направленности воли сторон на юридические последствия не стоит раскрывать через субъективное отношение лица к своему действию или бездействию.

Соглашаясь с О.А. Красавчиковым в том, что юридический поступок - это правомерное юридическое действие, с которым нормы права связывают юридические последствия независимо от того, было ли направлено это действие на указанные последствия или нет*(239), можно высказать предположение: ключевое значение в разграничении юридических поступков и сделок принадлежит не субъективному отношению лица к своему правомерному действию, а указанию закона, который, в отдельных случаях, не принимает во внимание направленность воли сторон. Если верно это предположение, то критерий отграничения юридических поступков от сделок состоит именно в отсутствии проводимой законом связи между направленностью воли сторон на юридические последствия и юридическими последствиями.

В таком случае можно выяснить, почему закон придает направленности воли сторон на юридические последствия только факультативное значение?

С.С. Алексеев, поддерживая предложенное М.М. Агарковым деление правомерных действий в зависимости от того, с каким конкретным "элементом" правомерного действия связываются юридические последствия, отметил: таким "элементом" может быть и направленность воли, и сам факт действия*(240).

В зависимости от связи юридического поступка со сделкой или иным актом индивидуального регулирования можно различить две группы юридических поступков. Во-первых, юридические поступки, не направленные на реализацию акта индивидуального регулирования. Возможность совершения этих поступков предусмотрена законом. К ним относится создание, переработка и уничтожение вещи, создание произведения литературы, науки или искусства. Поскольку результат юридического поступка (например, создание вещи) важен для третьих лиц сам по себе, вне зависимости от намерения лица, закон, как представляется, придает направленности воли лица на юридические последствия лишь факультативное значение. Во-вторых, юридические поступки, направленные на реализацию акта индивидуального регулирования, - это поступки, возможность совершения которых предусмотрена не только нормами права, но и сделкой или иным актом индивидуального регулирования. Эти юридические поступки направлены на реализацию установленной ранее сторонами модели поведения. Сделкой или административным актом устанавливается не только возможность, но иногда и необходимость совершения юридического поступка, и, в частности, передача вещи составляет обязанность продавца.

Обобщение норм гражданского законодательства об исполнении обязательства, нигде не называющих исполнение сделкой и не предполагающих ни самостоятельную оценку волеизъявления должника, совершающего исполнение, ни проверку его право- и дееспособности, позволяет высказать следующую гипотезу. В интересах сторон обязательства устанавливается опровержимая презумпция неизменности воли - предполагается, что воля сторон остается неизменной в течение всего срока действия обязательства, и эта воля направлена на исполнение.

Таким образом, сделка отличается от юридического поступка учитываемой законом направленностью на юридические последствия. Юридический поступок в отличие от сделки не выполняет функции поднормативной регламентации прав и обязанностей сторон.

Не противоречит определению передачи вещи во исполнение обязательства в качестве поступка, а не сделки, указание п. 3 ст. 61.1 Федерального закона от 26 октября 2002 г. N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)", согласно которому правила главы III.1 об оспаривании сделок должника могут применяться к оспариванию действий, направленных на исполнение обязательств и обязанностей, возникающих в соответствии с гражданским, трудовым, семейным законодательством, законодательством о налогах и сборах, таможенным законодательством Российской Федерации, процессуальным законодательством Российской Федерации и другими отраслями законодательства Российской Федерации. Дело в том, что здесь исполнение не только не названо сделкой, но и предусматривается применение к действиям по исполнению обязательства отдельных, строго определенных норм о сделках.

Определение передачи как поступка поможет правильно отразить особенности передачи, которая не составляет акт индивидуальной (поднормативной) регламентации прав и обязанностей сторон, снизить риск неправильного понимания гражданского законодательства субъектами гражданского оборота и избежать постепенного "смещения акцентов" с обязательственных сделок на передачу вещи (которое видится возможным с учетом определенной "инерции" юридического мышления).

Также определение передачи вещи как поступка позволит избежать противоречивого вывода о том, что одна из сторон правоотношения (должник) сделку (передачу) совершить обязана (так как обязанность передать вещь следует из условий обязательства). Наконец, если в германской доктрине девятнадцатого столетия имелось разграничения сделок, направленных на хозяйственный результат (например, договор купли-продажи), и сделок, направленных исключительно на правовой результат (например, вещный договор, непосредственно влекущий право собственности)*(241), то современная отечественная доктрина не разрывает экономической и правовой цели обязательства.

Итак, передача вещи во исполнение обязательства не может быть охарактеризована в качестве сделки. Германская по своему происхождению теория распорядительной сделки под условием*(242) вряд ли может быть использована в отечественной доктрине (или по крайней мере нуждается в существенной модификации для ее использования).

Но отказ от этой теории не должен повлечь сужения правовых возможностей сторон сделки. Отказываясь от характеристики передачи как сделки, все же не следует сужать сферу применения ст. 157 ГК РФ до одних только обязательственных правоотношений. Такое сужение не соответствовало бы ни содержанию ст. 157 ГК РФ, ни месту нормы об условных сделках в системе гражданского права, ни общей направленности гражданского законодательства на максимально полную защиту частных интересов.

Е.А. Суханов*(243), В.В. Ровный*(244) допускают зависимость перехода права собственности к приобретателю от отлагательного условия. Действующее законодательство не запрещает устанавливать определенный временной промежуток между передачей вещи и возникновением у приобретателя права собственности на движимую вещь, что следует, в частности, из диспозитивности ст. 223 ГК РФ.

Также может существовать (и обычно существует) временной промежуток между передачей вещи и государственной регистрацией права собственности. Обращение сторон за государственной регистрацией перехода права собственности можно связать с наступлением обстоятельства, отвечающего признакам отлагательного условия (что, в частности, законодатель учитывает в п. 3 ст. 564 ГК РФ). Однако важно заметить, что в случае возникновения вещного права на недвижимое имущество отлагательное условие выступает только предпосылкой государственной регистрации и не имеет прямого "вещного" действия.

В сделке стороны определяют в соответствии с законом, какие юридические факты и в какой последовательности должны наступить для возникновения права собственности.

Следовательно, стороны сделки могут добавить в юридический состав, необходимый для возникновения вещного права, еще один юридический факт, отвечающий признакам, указанным в п. 1 ст. 157 ГК РФ.

Сказанное позволяет согласиться с В.П. Мозолиным, М.Н. Малеиной, которые отмечают, что в договоре может быть предусмотрено любое отлагательное условие, с наступлением которого стороны связывают момент возникновения права собственности*(245).

Так, даритель в договоре дарения, совершаемом посредством передачи вещи одаряемому, вправе связать возникновение права собственности у одаряемого с отлагательным условием (например, при дарении автомобиля под отлагательным условием получения водительских прав).

Вместе с тем такие условия ни в коем случае не означают возникновения у одаряемого чего-то подобного "условной собственности" (хотя противоположные утверждения иногда встречаются в литературе).

Отлагательное условие - это обстоятельство, с которым стороны связывают основной правовой результат сделки. Следовательно, с моментом наступления условия стороны связывают переход права собственности от продавца к покупателю, от дарителя - к одаряемому. Воздействию и формированию подвергается скорее относительное правоотношение, чем вещное, и содержание права собственности не меняется.

Никакое новое право (тем более - новое вещное право) в результате включения в сделку, направленную на приобретение вещного права, отлагательного условия не возникает. Примечателен следующий спор.

ЗАО "Фирма "БУК СЭЙЛ" и ООО "Интелком-Р" заключили договор купли-продажи нежилого помещения с отлагательным условием. Московский городской комитет по регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним (Москомрегистрация) отказал ЗАО "Фирма "БУК СЭЙЛ" в регистрации обременения, возникшего на основании договора купли-продажи. ЗАО "Фирма "БУК СЭЙЛ" обратилось в Арбитражный суд г. Москвы с иском к Москомрегистрации о признании незаконным отказа в государственной регистрации и обязании зарегистрировать обременение, возникшее на основании договора купли-продажи имущества с отлагательным условием. Решением Арбитражного суда г. Москвы в удовлетворении иска отказано. ФАС Московского округа, оставляя судебное решение без изменения, отметил: согласно ч. 1 ст. 131 ГК РФ подлежит государственной регистрации право собственности и другие вещные права, ограничение этих прав, их возникновение, переход и прекращение. Регистрации подлежат: право собственности, право хозяйственного ведения, право оперативного управления, право постоянного пользования, ипотека, сервитуты, а также иные права в случаях, предусмотренных законом. Истцом не указано, какое именно право подлежит государственной регистрации, поскольку право собственности из договора не возникло, предмет договора покупателю (третьему лицу) не передан*(246).

Сегодня можно представить себе несколько вариантов развития понятия отлагательного и отменительного условий в отечественной цивилистике.

Первый вариант: сужение сферы использования отлагательных и отменительных условий одними только обязательственными отношениями.

Но для этого потребовалось бы изменение терминологии и перенесение соответствующей нормы из общей части отрасли гражданского права в общую часть подотрасли обязательственного права.

Такое решение имело бы свои недостатки. Оно ограничило бы автономию воли сторон (пусть даже в таком специальном вопросе, как включение в сделку отлагательного или отменительного условия).

Кроме того, на примере развития понятия условной сделки во французском законодательстве и доктрине можно проследить такую тенденцию: используя понятие "условное обязательство" (ст. 1163 ФГК), законодатель, тем не менее, применительно к отдельным правоотношениям допускает отлагательные условия "вещного" действия (т.е. условия, с которыми связывается возникновение или прекращение вещного права у приобретателя) (например, ст. 952, 953 ФГК). Тем самым разрываются системные связи между нормами гражданского права.

Второй возможный вариант развития понятия "условная сделка" в российском гражданском праве состоит в том, чтобы согласиться с выводом В.М. Хвостова: с наступлением отлагательного условия может быть связано возникновение или прекращение вещного права у приобретателя*(247).

Но это решение имеет один очень существенный недостаток: представляется, что не всегда условие (ст. 157 ГК РФ) совместимо с особенностями сделки, направленной на приобретение вещного права.

Следовательно, не отрицая возможность отлагательных и отменительных условий, с которыми стороны связывают возникновение или прекращение как обязательственного, так и иного правоотношения, необходимо рассмотреть вопрос о том, не противоречит ли отлагательное или отменительное условие существу сделки, направленной на приобретение вещного права.

В большинстве случаев сделка, связывающая возникновение вещного права с наступлением отлагательного или отменительного условия, влечет разграничение, во-первых, момента исполнения должником обязанности и, во-вторых, момента возникновения у приобретателя вещного права.

Есть определенная практическая потребность в том, чтобы связывать с наступлением условия не только возникновение обязательства, но и в том, чтобы связывать с наступлением условия возникновение вещного права.

Например, стороны договора предусматривают возникновение права собственности у покупателя в случае получения им лицензии или иного разрешения. Супруги предусматривают возникновение режима раздельности имущества в случае прекращения совместного проживания; "супруги сохраняют режим общей совместной собственности на имеющуюся у них квартиру и договариваются о том, что в случае приобретения новой квартиры она станет собственностью супруги"*(248). Стороны договора об установлении сервитута предусматривают возникновение сервитута права прохода и проезда в случае принятия органом местного самоуправления решения о реконструкции здания или сооружения.

Эти примеры могут проиллюстрировать необходимость защиты разумных потребностей и законных интересов сторон гражданского оборота, которые заключаются в том, чтобы возникновение вещного права у стороны договора было связано с отлагательным условием.

Под условие может быть поставлена не сделка как юридический факт, а правовые последствия сделки. Следовательно, не обязательно признавать передачу сделкой для того, чтобы разграничить (1) отлагательное условие, с которым стороны связали возникновение обязательства, и (2) отлагательное условие, с которым стороны связали возникновение вещного права у приобретателя.

В противоположность германской доктрине видится возможным признать, что отлагательное условие, в зависимость от которого поставлено возникновение у приобретателя вещного права, включается в сделку как основание приобретения вещного права, в том числе в консенсуальный или реальный договор. Передача вещи, как правильно пишет И.В. Бекленищева, не может быть рассмотрена в качестве условной сделки, поскольку она не является моделью будущего поведения сторон*(249). Автор цитирует Г. фон Пухту, критиковавшего общепринятый в германской доктрине вывод о допустимости вещного договора под условием: условным является не акт традиции (который вообще не допускает условия, так как нельзя быть условным владельцем), а сама iusta causa*(250).

Итак, не противоречит содержанию п. 1 ст. 157 ГК РФ такое отлагательное условие, с которым стороны связали возникновение вещного права у приобретателя. Рассмотрим последствия ненаступления отлагательного условия.

В случае ненаступления отлагательного условия, в зависимость от которого стороны поставили возникновение обязательства, ненаступление условия влечет прекращение вспомогательного правоотношения, основное правоотношение не наступает. Если имущество было передано до наступления условия (что практически бывает очень редко, так как обязанность передать еще не наступила), то переданное может быть истребовано кондикционным иском как приобретенное без законного основания.

Если же возникновение вещного права у приобретателя связано с наступлением отменительного условия, ненаступление отлагательного условия влечет недостижение цели обязательства. Возможно прекращение обязательства невозможностью его исполнения (ст. 416 ГК РФ) (поскольку ненаступление отлагательного условия одновременно означает невозможность достижения хозяйственной цели договора - приобретения имущества в собственность или ограниченное вещное право).

Так, например, в случае купли-продажи предприятия под отлагательным условием приобретения права собственности в случае, если покупателю удастся получить лицензию на ведение определенного вида деятельности до конца года, при ненаступлении отлагательного условия уплаченное признается приобретенным продавцом без достаточного основания (ст. 1103 ГК РФ).

Возможность истребовать уплаченное в случае ненаступления отлагательного условия не позволяет отнести сделку с отлагательным условием к категории рисковой сделки. Важно заметить, что граница между алеаторной сделкой и сделкой с отлагательным или отменительным условием сохраняется.

Условная сделка не связана с риском неблагоприятных имущественных последствий (как, например, при пари (ст. 1062, 1063 ГК РФ), за исключением предпринимательского риска (ст. 401 ГК РФ)). В случае ненаступления условия соответствующее договорное требование или кондикционный иск служит предотвращению убытков на стороне приобретателя.

Следует обратить внимание на термины, используемые для характеристики субъективного права в период до наступления отлагательного условия.

В германской доктрине признается, что до наступления отлагательного условия вещного договора у приобретателя имеется ограниченное вещное право - право ожидания*(251). В английской доктрине сделан вывод о том, что право ожидания, существующее до наступления отлагательного условия, составляет ограниченное вещное право по праву справедливости*(252).

В отечественной доктрине эта иностранная юридическая конструкция вряд ли может быть использована. Российское гражданское законодательство не дает оснований сделать вывод о вещной природе субъективного права, предшествующего отлагательному условию. В период до наступления отлагательного условия приобретатель является титульным владельцем и располагает вещными способами защиты в качестве титульного владельца (ст. 305 ГК РФ), а не в качестве обладателя особого вещного права. Кроме того, российской цивилистике известны понятия правообразовательного правомочия и секундарного права*(253), достаточные для характеристики субъективного права в период до наступления отлагательного условия, и "умножение" терминологии повлечет затруднения в толковании.

Владение, осуществляемое приобретателем до наступления условия, влечет два наиболее важных для практики применения ст. 157 ГК РФ вопроса.

Во-первых, это вопрос о распределении риска случайной гибели и случайного повреждения имущества, во-вторых, вопрос о допустимости распоряжения имуществом, переданным под отлагательным условием. И иностранный, и отечественный дореволюционный опыт показывает, что защищенность сторон условной сделки зависит именно от успешности и определенности в решении этих проблем. Поэтому, как представляется, этим вопросам следует уделить максимальное внимание. Б.Л. Хаскельберг, В.В. Ровный делают вывод о том, что риск случайной гибели до наступления отлагательного условия несет собственник*(254).

С этим выводом нельзя не согласиться, если речь идет об отлагательном условии, с наступлением которого стороны связали возникновение обязательства. Если же речь идет об отлагательном условии, с которым стороны связали возникновение у приобретателя права собственности, права хозяйственного ведения или права оперативного управления, решение может быть совершенно иным, ведь обязанность передать вещь возникла уже до наступления условия. Согласно п. 1 ст. 459 ГК РФ риск случайной гибели имущества возлагается на покупателя с момента, когда продавец считается исполнившим свою обязанность по передаче вещи. Эта норма применяется к договору мены (п. 2 ст. 567 ГК РФ) и к договору ренты, предусматривающему передачу имущества под выплату ренты за плату (п. 2 ст. 585 ГК РФ). Кроме того, можно добавить, что отлагательное условие часто используется для того, чтобы стимулировать приобретателя к определенному поведению. Поэтому возложение на приобретателя риска случайной гибели с момента передачи вещи будет соответствовать общей направленности отлагательного условия.

Однако норма ст. 459 ГК РФ не может применяться ни к договору дарения, ни к соглашению о предоставлении отступного, ни к иным сделкам, направленным на возникновение права собственности или ограниченного вещного права, которые включают в себя отлагательное условие. Следовательно, в случае включения условия, в зависимость от которого поставлено возникновение вещного права, в эти сделки риск случайной гибели имущества несет собственник (ст. 211 ГК РФ).

Думается, что решение вопроса о распределении рисков должно быть единым для всех сделок с отлагательными условиями, в зависимость от которых поставлено возникновение у приобретения вещного права.

Это позволит "снять" важнейший вопрос, препятствующий сегодня использованию субъектами гражданского оборота возможностей, предоставленных ст. 157 ГК РФ, - вопрос об обеспечении сохранности вещи; позволит защитить интерес собственника, вверяющего имущество приобретателю по условной сделке, стимулировать приобретателя, которому вверена вещь еще до наступления условия, заботиться о сохранности вещи.

Возможно, было бы целесообразным дополнение Гражданского кодекса РФ ст. 157.1, содержанием которой было бы указание: "Если возникновение вещного права стороны связали с наступлением отлагательного условия, риск случайной гибели, случайного повреждения имущества с момента передачи вещи возлагается на приобретателя". До изменения гражданского законодательства было бы целесообразным закрепление в договоре под отлагательным условием условия о переходе риска случайной гибели и случайного повреждения имущества уже в момент передачи вещи, даже если передача вещи состоялась до наступления отлагательного условия и перехода права собственности.

Рассмотрим вопрос о действительности распоряжения, совершенного приобретателем в период до наступления условия. Поскольку в период между передачей вещи и наступлением отлагательного условия приобретатель является титульным владельцем, но не собственником, вопрос о распоряжении - это частный случай вопроса об осуществлении распоряжения неуправомоченным отчуждателем. К.И. Скловский считает, что сделка по распоряжению имуществом, находящимся в собственности третьего лица, недействительна*(255). Д.О. Тузов пишет, что в этом случае недействительна не обязательственная, а распорядительная сделка*(256). Вне зависимости от того, какую сторону принять в этой дискуссии, нельзя не признать, что, если возникновение права собственности поставлено в зависимость от отлагательного условия и до наступления отлагательного условия вещь передана приобретателю, приобретатель не имеет права распоряжаться вещью (иное может быть предусмотрено договором).

Поскольку собственник утратил владение имуществом по своей воле, третье лицо, которое добросовестно приобрело имущество по возмездной сделке, защищается в силу указания ст. 302 ГК РФ.

В соответствии со ст. 302 ГК РФ иск собственника об истребовании имущества у добросовестного приобретателя, который приобрел имущество по возмездной сделке у лица, не имевшего права его отчуждать, может быть удовлетворен лишь в случаях, когда имущество утеряно собственником или лицом, которому было передано собственником во владение, либо похищено у того или другого, либо выбыло из их владения иным путем помимо их воли. В данном случае третье лицо не может быть признано добросовестным приобретателем, если к моменту совершения возмездной сделки отлагательное условие не наступило, о чем третьему лицу было известно.

В германской доктрине как ситуация, отличающаяся от неуправомоченного отчуждения, рассматривается отчуждение, совершенное обладателем права ожидания. Право ожидания допускает преемство*(257).

Как представляется, такое толкование связано с более широким, чем в отечественной доктрине, толкованием понятия "отлагательное условие", в предметную область которого германские юристы включают действия по исполнению обязательства.

Поскольку выше было предложено отличать отлагательное (отменительное) условие от исполнения (неисполнения) обязательства, использование данной схемы в российском гражданском обороте видится несколько преждевременным.

Конечно, рассуждая сугубо теоретически, можно сделать вывод о том, что, поскольку правообразовательное правомочие составляет субъективное право, его можно передать в порядке, предусмотренном ст. 382-390 ГК РФ; но, думается, переход правообразовательного правомочия в порядке сингулярного правопреемства сегодня пока не имеет действительной практической ценности.

Если приобретатель вещи по условной сделке намерен распорядиться вещью уже до наступления условия, он может совершить договор купли-продажи, и речь идет об обычной купле-продаже вещи, приобретаемой продавцом в будущем (ст. 454 ГК РФ). При этом продавец несет риск за неисполнение договора купли-продажи вне зависимости от причин неисполнения, и ненаступление отлагательного условия не означает отсутствия его вины (ст. 401 ГК РФ).

В исключительных случаях право приобретателя распоряжаться вещью до наступления условия может быть предусмотрено договором или односторонней сделкой.

Таким образом, до наступления отлагательного условия приобретатель не вправе распоряжаться вещью, если иное не предусмотрено законом или договором.

Итак, предлагается различать виды отлагательных условий в зависимости от последствий их наступления (ненаступления). Во-первых, под отлагательное условие может быть поставлено возникновение обязательства, во-вторых, под условие может быть поставлено возникновение у приобретателя вещного права. Такое разграничение не является изменением гражданского законодательства, но призвано показать возможности, уже предоставленные гражданским законодательством. Обсуждаемые направления развития понятия условной сделки касаются в первую очередь практики применения ст. 157 ГК РФ.

Далее следует рассмотреть отменительные условия сделки, направленной на приобретение вещного права. Эти отменительные условия также можно разграничить на две группы: (1) отменительные условия, которые влекут прекращение обязательства, и (2) отменительные условия, которые влекут прекращение вещного права.

Прежде всего следует рассмотреть отменительные условия как основания прекращения обязательства, так как этот вид отменительных условий более привычен как доктрине российского гражданского права, так и практике.

В отменительных условиях, влекущих прекращение обязательства, нет противоречия гражданскому законодательству. Как отмечает В.В. Витрянский, п. 2 ст. 157 ГК РФ корреспондирует норма, установленная п. 1 ст. 407 ГК РФ, согласно которой обязательство прекращается по основаниям, предусмотренным не только законом, но и договором. Стороны вправе предусмотреть в договоре основания прекращения обязательства, в том числе и те, которые соответствуют требованиям, предъявляемым к отменительным условиям сделки*(258). При этом нужно уточнить: согласно п. 1 ст. 407 ГК РФ обязательство прекращается полностью или частично, а из содержания п. 2 ст. 157 ГК РФ следует, что наступлением условия обязательство прекращается полностью.

Нужно разграничить отменительное условие как основание прекращения обязательства, расторжения договора и отказ от договора.

Во-первых, для расторжения договора требуется судебное решение, а наступление отменительного условия непосредственно прекращает юридические последствия сделки.

Во-вторых, прекращение обязательства наступлением отменительного условия не может оцениваться как санкция, а расторжение договора иногда является санкцией. В-третьих, отказ от договора представляет собой одностороннее волеизъявление, а отменительное условие может быть как действием, так и событием.

Рассмотрим два примера, иллюстрирующих разницу между отказом от договора, расторжением договора и отменительным условием.

1. Отделение железной дороги (арендодатель) на основании ч. 2 ст. 619 ГК РФ обратилось в арбитражный суд с иском к обществу с ограниченной ответственностью о досрочном расторжении договора аренды. В обоснование искового требования арендодатель сослался на положение договора аренды, согласно которому он вправе требовать досрочного расторжения договора в случае, если возникнет производственная необходимость эксплуатации сданного внаем перрона. Ответчик возражал против заявленного требования, считая соответствующее условие договора ничтожным, поскольку, по его мнению, расторжение договора возможно лишь как следствие неправомерных действий (бездействия) со стороны арендатора. Основание, приведенное истцом, не отвечает указанному критерию. Суд не согласился с доводами ответчика и исковое требование удовлетворил, отметив: стороны вправе оговорить любое основание досрочного расторжения договора в судебном порядке по требованию арендодателя, как связанное, так и не связанное с каким-либо нарушением (п. 25 Обзора практики разрешения споров, связанных с арендой*(259)).

Примечательно, что суд включил в предмет доказывания обстоятельство, в зависимость от которого стороны поставили расторжение договора.

Стороны могли сформулировать свое соглашение таким образом, чтобы обстоятельство, относительно которого неизвестно, наступит оно или нет (отменительное условие), прекращало правоотношение (но не сделали этого). Отменительное условие отличается от расторжения договора тем, что обращение в суд с иском об изменении или прекращении правоотношения не требуется. В случае спора суд выясняет, прекратилось ли правоотношение в связи с наступлением отменительного условия. Это - иск о признании, а не требование об изменении или прекращении правоотношения.

2. В договоре аренды было указано, что он действует до начала реконструкции сданного внаем объекта недвижимости. Суд кассационной инстанции отметил, что исследование вопроса о наличии или отсутствии факта начала реконструкции здания имело бы значение только в том случае, если бы в силу договора, заключенного на определенный срок, данное событие являлось бы основанием для досрочного расторжения договора по требованию арендодателя (часть вторая ст. 619 ГК РФ) либо для отказа последнего от исполнения договора (п. 3 ст. 450 ГК РФ) (п. 4 информационного письма Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 11 января 2002 г. N 66 "Обзор практики разрешения споров, связанных с арендой"). Примечательно, что условие не всегда составляет единичный юридический факт.

Известны два варианта действия условия. При первом, известном римскому праву, в зависимость от условия ставилось право отступления от договора*(260). При втором, поддержанном Французским

Гражданским кодексом, условие действует автоматически (ст. 1183 ФГК). Статья 157 ГК РФ не содержит никаких указаний о необходимости заявления управомоченного, но и не исключает его. Согласно ст. 310 ГК РФ односторонний отказ от исполнения обязательства допускается лишь в случаях, предусмотренных законом, односторонний отказ от предпринимательского обязательства допускается также в случаях, предусмотренных договором.

Представляется, что российское законодательство не препятствует связывать отказ от договора с отменительным условием в тех случаях, когда отказ от договора допускается в силу указания закона или договора, т.е. в предпринимательских, фидуциарных и т.п. обязательствах.

В зависимости от того, влечет ли отменительное условие прекращение обязательства непосредственно, самим фактом наступления, или же требуется заявление управомоченной стороны (отказ от договора), можно различить структурно-простое и структурно-сложное отменительные условия.

Структурно-простое отменительное условие - это единый по своей природе юридический факт, обладающий названными выше признаками условия. Структурно-сложное отменительное условие включает в себя два юридических факта (т.е. представляет собой юридический состав). Оно включает обстоятельство, обладающее признаками отменительного условия, и заявление управомоченного. К заявлению управомоченного применяются нормы гражданского законодательства об отказе от договора. Поскольку заявление управомоченного составляет волевое действие, обстоятельство, составляющее первую часть структурно-сложного условия, может быть событием, действием третьего лица, но не действием стороны сделки.

Далее необходимо обратить внимание на отменительные условия, влекущие прекращение вещного права, возникшего у приобретателя. Такие условия не запрещаются действующим законодательством. Подзаконные нормативные правовые акты указывают на возможность в сделках, направленных на приобретение вещного права таких условий, в зависимость от которых поставлено прекращение вещного права*(261).

Согласно п. 2 ст. 157 ГК РФ в зависимость от отменительного условия стороны могут поставить прекращение прав и обязанностей. Можно предположить, что прекращение абсолютного правоотношения наступлением отменительного условия само по себе не противоречит п. 2 ст. 157 ГК РФ.

При прекращении вещного права, так же как и в случае прекращения обязательства, отменительное условие влечет прекращение прав и обязанностей. Особенность состоит лишь в том, что прекращаются обязанности пассивного типа, возложенные на неопределенный круг лиц.

Нужно заметить, что п. 2 ст. 157 ГК РФ не содержит указания о том, что стороны вправе связать с наступлением отменительного условия прекращение своих прав и обязанностей.

Следовательно, п. 2 ст. 157 ГК РФ не запрещает использовать отменительное условие как основание прекращения вещного права.

Поскольку отменительное условие, влекущее прекращение вещного права приобретателя, должно быть поставлено в один ряд с иными основаниями прекращения вещного права, возникает вопрос о соотношении дозволения ст. 157 ГК РФ с нормой ст. 235 ГК РФ.

Последняя предусматривает, что "право собственности прекращается при отчуждении собственником своего имущества другим лицам, отказе собственника от права собственности, гибели или уничтожении имущества и при утрате права собственности на имущество в иных случаях, предусмотренных законом" (п. 1 ст. 235 ГК РФ). Прекращение права собственности наступлением отменительного условия не предусмотрено законом, а сделку под отменителньым условием нельзя оценить (для приобретателя) как сделку, направленную на отчуждение имущества и права собственности.

Поэтому прекращение права собственности отменительным условием не согласуется со ст. 235 ГК РФ.

Вместе с тем этот аргумент не может быть признан достаточным, так как имеется по крайней мере два варианта разрешения противоречия: (1) отказ от отменительных условий, с которыми связано прекращение права собственности, (2) изменение ст. 235 ГК РФ.

С.В. Сарбаш отмечает, исследуя вопрос о допустимости обеспечительной передачи права собственности: "Отменительное условие, как представляется, едва ли можно эксплуатировать для опровержения обеспечительной передачи права собственности по мотиву того, что право собственности является бессрочным. Последнее действительно верно. Право собственности бессрочно: Срочного права собственности, т.е. такого, которое по самому существу своему подлежит в известный срок прекращению или передаче, нельзя себе представить... Если собственник на определенных договором условиях принял на себя обязательство передать соответствующее право собственности на определенную вещь, это вовсе не означает, что само право собственности оказывается срочным, т.е. ограниченным известным периодом времени. Право собственности существует на эту вещь как до его передачи по упомянутому соглашению, так и после. Другое дело, кому оно принадлежит, но это уже вопрос не о праве, а о субъекте"*(262).

Соглашаясь с этим замечанием, нужно учесть, когда наступает отменительное условие.

Если срок "ожидания" отменительного условия - не более, чем срок существования обязательства, это условие не противоречит гражданскому законодательству, в том числе и ст. 235 ГК РФ. Согласно п. 4 ст. 453 ГК РФ стороны не вправе требовать возвращения того, что было исполнено ими по обязательству до момента изменения или расторжения договора, если иное не установлено законом или соглашением сторон. Соглашение, связывающее прекращение права собственности приобретателя и, одновременно, изменение либо прекращение договора с наступлением отменительного условия, как представляется, подпадает под регулирование п. 4. ст. 453 ГК РФ. Отменительное условие по своему воздействию на правоотношение здесь может быть поставлено в один ряд с расторжением договора и отказом от договора, которые, по замечанию Т.И. Илларионовой, преследуют одинаковые цели: исключить действие соглашения в целом на будущее время*(263).

Например, стороны предусмотрели в договоре купли-продажи типографской продукции отменительное условие, согласно которому в случае, если покупателю не удастся реализовать в срок 1 месяц продукцию на сумму 100 тыс. руб., право собственности покупателя на нереализованную часть продукции прекращается, условие договора купли-продажи о предмете считается измененным. Видится возможным признать, что такое условие не противоречит закону.

Несколько иначе можно характеризовать отменительные условия, влекущие прекращение права собственности в период после прекращения между сторонами обязательства.

Если обязательства между сторонами не существует, обязанность возвратить вещь нельзя считать тем договорным ограничением, которое добровольно на себя возложил собственник. В таком случае это ограничение вступает в противоречие со свободой, изначально присущей праву собственности.

Такие условия представляют собой модификацию средневековых ограничений права собственности.

Российское гражданское законодательство знает лишь один случай такого отменительного условия - это отменительное условие дарения, "если даритель переживет одаряемого" (причем п. 4 ст. 578 ГК РФ не содержит термина "отменительное условие", и в доказательство того, что такое дарение совершается под условием, можно сослаться лишь на положения юридической доктрины). В частности, видится возможным согласиться с С.Н. Соловых, который признает, что в п. 4 ст. 578 ГК РФ законодатель разрешает включать в договор дарения отменительное условие*(264). И.А. Полуяхтов также связывает п. 4 ст. 578 ГК РФ с понятием отменительного условия, когда пишет о недопустимости в российском гражданском праве "условной собственности"*(265).

Данное дозволение закона может оцениваться как исключительное и связанное со спецификой договора дарения.

Отменительные условия, влекущие прекращение права собственности приобретателя в период после прекращения между сторонами обязательства, не могут быть оправданы тем, что были предусмотрены договором, потому что обязательство между сторонами прекратилось.

Кроме того, сделка, выступая юридико-фактическим основанием приобретения права собственности, не определяет ни содержания права собственности, ни способов его защиты; следовательно, она не может определить и объем поведения сторон по прекращению приобретенного на основании сделки права собственности.

Такое отменительное условие, с которым связывается прекращение права собственности в период после прекращения обязательства между сторонами, видится недопустимым по следующим причинам. Как писал И.А. Покровский, "право на свободную собственность: может оказаться нынешним собственником в один легкомысленный момент уничтоженным навсегда: Нужно иметь в виду при этом уменьшение не столько денежной, сколько моральной ценности собственности. То моральное значение, которое собственность на землю имеет и должна иметь для собственника, его чувство прочности, свободы, независимости своего положения, его привязанность к земле, все это может быть в высшей степени умалено правом другого лица на такое или иное вмешательство. Возможность этого последнего будет служить постоянным подрывом энергии собственника, тормозом для хозяйственного процесса. При установлении подобных обременений собственность теряет всегда нечто такое, что никому из обоих участников договора не идет на пользу - совершенно так же, как в том случае, если бы собственник картины вырезал из нее часть для продажи: картина потеряла бы в своей ценности гораздо больше, чем было бы приобретено той или другой стороной. Истинной ценой, которою покупается каждое подобное ограниченное право на чужую вещь, является урезанное, морально и экономически подорванное право собственности"*(266).

Можно утверждать, что связь права собственности с отменительным условием влечет уничтожение "моральной ценности" права собственности, поскольку выражается для приобретателя в нестабильности осуществляемого им владения. Связь права собственности с отменительным условием не просто ограничит возможность собственника владеть, пользоваться и распоряжаться вещью по своему усмотрению. Она приведет к утрате или существенному снижению интереса в осуществлении этих правомочий.

Далее, связь права собственности с отменительным условием способна повредить не только интересам приобретателя (который вынужден считаться с тем, что условие наступит), но и интересам лица, передавшего право под отменительным условием (он также вынужден считаться с тем, что имущество может быть ему не возвращено).

Кроме того, оценивая допустимость отменительного условия, наступающего после прекращения обязательства по передаче имущества в собственность, нельзя не заметить также следующего: прекращение права собственности отменительным условием способно причинить вред интересам третьих лиц, признающих приобретателя собственником и не знающих об отменительном условии. "В целях обеспечения и защиты интересов гражданского и особенно торгового оборота современное право придает исключительно важное значение внешнему, т.е. внешне распознаваемому, фактическому составу..." - писал Б.Б. Черепахин*(267). Представляется, что доверие к внешнему составу будет подорвано, если закон допустит прекращение действительно существующего права отменительным условием.

Нужно также учесть, что многие нормы гражданского права, предусматривающие запрет отчуждения в целях защиты интересов третьих лиц, не применяются к случаю прекращения права отменительным условием. Ведь прекращение права наступлением отменительного условия не является распоряжением. Также к последствиям отменительного условия (прекращение права) не применяются нормы гражданского права о недействительности сделок, совершенных в преддверии банкротства. Представив себе, например, положение кредитора, обнаружившего, что право хозяйственного ведения на наиболее ценную часть имущества унитарного предприятия прекращено наступлением отменительного условия, можно сделать следующий вывод. Отменительные условия, влекущие прекращение таких вещных прав, как право собственности, право хозяйственного ведения или право оперативного управления, могут быть связаны со злоупотреблениями.

Немаловажно, что наступление отменительного условия влечет правовые последствия, сравнимые с последствиями истечения срока существования права (согласно п. 2 ст. 157 ГК РФ, последствием наступления отменительного условия является прекращение прав и обязанностей), а право собственности относится к субъективным правам бессрочного действия (В.П. Грибанов*(268)). Объясняя такой признак права собственности, как бессрочность этого права, А.В. Венедиктов отметил: вещь не может считаться "своей" для собственника, если осуществлению его власти над нею ставится определенный срок*(269).

Поскольку сходство отменительного условия и срока в данном случае проявляется в стабильности осуществляемого приобретателем владения, видится возможным толковать признак бессрочности расширительно. Прекращение права собственности не может быть связано не только с истечением срока существования права. Оно не может быть также связано (в период после прекращения обязательства) с отменительным условием.

По мнению В.М. Хвостова, право собственности может быть перенесено под резолютивным условием*(270). Но этот вывод был сделан для римского права и вряд ли применим при толковании действующего законодательства.

Нужно также признать, что отменительное условие, с которым связывается прекращение права собственности, искажает каузу сделки. Например, судно передано в собственность под отменительным условием исполнения обязательства*(271). Данное отменительное условие нарушает как интересы третьих лиц, полагающихся на содержащиеся в реестре сведения о том, что покупатель является собственником, так и интересы "продавца", который утратит имущество даже в случае незначительной просрочки в исполнении. Помимо этого могут также возникнуть сомнения (вполне обоснованные), не прикрывает ли подобная сделка договор залога. Поэтому оговорка о прекращении права собственности отменительным условием в период после прекращения обязательства должна оцениваться как недействительная часть сделки (ст. 180 ГК РФ).

Итак, если обязательство прекращено по любому допускаемому законом основанию, то никакие условия исполненного обязательства не могут влиять на осуществление собственником его права по его усмотрению и предусматривать основания прекращения права собственности. Также право хозяйственного ведения и право оперативного управления как ограниченные вещные права, обеспечивающие имущественную обособленность юридического лица, не могут быть установлены под отменительным условием*(272). Такие ограниченные вещные права на земельные участки, как право постоянного пользования земельным участком, характеризуются самостоятельностью управомоченного, его независимостью (в установленных законом пределах)*(273). Следовательно, прекращение таких вещных прав не может быть связано с наступлением отменительного условия.

Может возникнуть вопрос: если отлагательное условие, с которым связывается возникновение вещного права, не противоречит существу сделки, почему отменительное условие, с которым связывается прекращение того же вещного права, признается противоречащим существу сделки? При ответе на этот вопрос нужно учесть не только отношения между сторонами сделки, но и отношения между управомоченным и третьими лицами, т.е. абсолютное правоотношение. В случае совершения отчуждательной сделки с отлагательным условием стороны всего лишь откладывают момент наступления характерных для данного вида сделки правовых последствий. Сделка как основание универсального или сингулярного правопреемства не меняет своей сущности оттого, что момент возникновения вещного права связывается с наступлением отлагательного условия.

Если же речь идет об отменительном условии, с которым стороны связывают прекращение вещного права у приобретателя, то, во-первых, тем самым определяется момент прекращения абсолютного правоотношения, что неизбежно затрагивает интересы третьих лиц, а во-вторых, видоизменяется кауза сделки. Правовые последствия, которые не должны быть прекращены, прекращаются. Транслятивное правопреемство утрачивает свою сущность, если за правопреемником сохраняется право требовать возврата вещи по основаниям, наступающим после исполнения обязательства и не связанным с оспариванием сделки как титула приобретения. Что же касается конститутивного правопреемства, в силу сходства правовых последствий отменительного условия и истечения срока существования права прекращение ограниченного вещного права не допускается, если ограниченное вещное право относится к правам бессрочного действия. В зависимости от того, вправе ли стороны сделки определить объем будущего поведения, направленного на прекращение вещного права, видится необходимым разграничить три группы вещных прав:

(1) вещные права бессрочного характера, к которым, помимо права собственности, представляется возможным отнести право хозяйственного ведения, право оперативного управления, право пожизненного наследуемого владения земельным участком, право постоянного пользования земельным участком.

Эти вещные права не могут быть связаны с отменительным условием (за исключением условий, прекращающих не только вещное право, но и обязательство, такие условия могут наступить только до прекращения между сторонами обязательства);

(2) вещные права, которые могут быть как бессрочными, так и ограниченными сроком. К таким правам, в силу ст. 23 Земельного кодекса РФ, относится сервитут, причем представляется, что и предиальный, и личный сервитут могут устанавливаться как без указания, так и с указанием срока;

(3) вещные права, срок существования которых определяется либо сделкой, либо законом. К числу таких прав, безусловно, относится право пользования жилым помещением на основании завещательного отказа (ст. 33 Жилищного кодекса РФ).

В последних двух группах вещных прав отменительные условия как основания прекращения вещного права допускаются даже в том случае, если обязательства между собственником и обладателем вещного права не существует (как, например, в безвозмездном договоре об установлении сервитута, ст. 274 ГК РФ). Это объясняется не только формальным признаком, а именно - возможностью определить договором либо односторонней сделкой срок существования ограниченного вещного права, что, в свою очередь, позволяет предположить возможность установления сделкой иных оснований прекращения вещного права, в том числе и отменительного условия, но и соображением стабильности гражданского оборота.

Такие права, как сервитут и право пользования жилым помещением из завещательного отказа, не связаны с презумпцией "владелец предполагается собственником". Эта презумпция исключается ограниченностью владения - при сервитуте, государственной регистрацией права - в случае приобретения права пользования жилым помещением на основании завещательного отказа (ст. 33 ЖК РФ). Значит, эти вещные права не связаны и с доверием к внешнему составу. Следовательно, можно сделать исключение из общего правила и признать, что сервитут и право пользования жилым помещением из завещательного отказа (ст. 33 ЖК РФ) могут быть прекращены наступлением отменительного условия.

Итак, рассмотрение понятие и классификации отменительных и отлагательных условий сделки, направленной на приобретение вещного права, позволяет сформулировать предложения по совершенствованию действующего законодательства. Предлагается следующая редакция ст. 157 Гражданского кодекса РФ:

Статья 157. Зависимость правовых последствий сделки от условия

1. Если иное не следует из закона и существа сделки, стороны сделки вправе связать возникновение прав и обязанностей с наступлением обстоятельства, относительно которого неизвестно, наступит оно или не наступит (отлагательное условие).

2. Если иное не следует из закона и существа сделки, стороны сделки вправе связать прекращение прав и обязанностей с наступлением обстоятельства, относительно которого неизвестно, наступит оно или не наступит (отменительное условие).

3. Если наступлению условия недобросовестно воспрепятствовала сторона, которой наступление условия невыгодно, то условие признается наступившим.

Если наступлению условия недобросовестно содействовала сторона, которой наступление условия выгодно, то условие признается ненаступившим.

4. Лицо, приобретающее право под отлагательным условием, в случае наступления условия может потребовать от другой стороны возмещения убытков, если последняя в период до наступления условия недобросовестно препятствовала возникновению права, поставленного в зависимость от условия.

Такое же право принадлежит лицу, имеющему право требовать возврата имущества в случае наступления отменительного условия.