Последние римляне западноевропейской истории. Проблема сохранения античного наследия в V – IX веке.

В число важнейших культурных регуляторов входят интеллектуальные парадигмы (совокупности фундаментальных научных установок, представлений и  терминов), «образцы», «первообразы», имеющие системообразующее и нормативное значение в сложнейших процессах духовной жизни общества и человека. Попробуем рассмотреть культуру начала «темных веков» с этих позиций. Еще раз повторим, что нива культурной жизни в тот период стремительно истощалась, речь шла о выживании, а не о приращении, хотя это не помешало все-таки осуществить немалую работу по сохранению античного наследия, прежде всего интеллектуального, теми, кто вошел в историю под именем «последних римлян» - последнего философа античности Боэция, «последнего римского бюрократа» Кассиодора и последнего филолога античности Исидора Севильского. Жизнь каждого из них захватывающа и уникальна, масштабы деятельности поражающи, но мы рассмотрим их усилия лишь в интересующем нас аспекте складывания интеллектуальных парадигм, принципиально важных для средневековья.

Образ культуры у Исидора, строго говоря, весьма далек от реального современного ему социума. Он умозрителен, книжен, но, что очень важно, он зиждется на энциклопедическом основании и исторически оптимистичен. С одной стороны, его «оторванность» от реалий современной Севильцу жизни и заземленность на античные социальные и культурные структуры способствует тому, что как фундамент культуры будущего он имеет крепкие основания, глубоко «вбитые» в почву прошлого. Он сохраняет не только «мнения», но дух, структуру, реалии предшествующей культуры. Он также утверждает необходимость преемственности, завещая ее последующим поколениям и тем самым задавая исходную позицию будущего подъема средневековой цивилизации.

VI - начало VII в. можно считать периодом со своим особым культурно-историческим содержанием, определявшимся синтезом трех истоков духовной жизни средневековья - христианства, античного наследия и культуры варварских народов. Это было время распада культуры, в течение многих веков связывавшей римский «orbis terrarum». Хаос разрушения, казалось, до предела истончил нить преемственности, но все же не разорвал ее. Трудами «последних римлян» были сохранены крупицы античного наследия и, более того, сформирован важнейший установочный стереотип отношения к этому наследию как к питающему и формирующему началу духовной жизни. Нарождавшийся средневековый мир воспринял это и как завет, и как один из фундаментальных принципов своего существования, хотя этот мир и потребовал новых мировоззренческих оснований, новой религиозности, нового культурного (в самом широком смысле) обрамления социального бытия.

«Последние римляне», однако, были не только стражами прошлого, но и творцами будущего, заложившими основы нового интеллектуального движения, которому предстояло расцвести в схоластической философии, энциклопедизме, образовании и просветительстве средних веков. Созданные ими парадигмы мышления и культуры, опиравшиеся на духовные достижения поздней античности, во многом определили развитие «высокой» культуры феодальной Европы. Они стали существенными элементами преемственности культур двух эпох, столь разнящихся в своих наиболее развитых формах, факторами, предвосхитившими интеллектуальный синтез средневековья.