Преступная страсть Федры к пасынку с самого начала несет на себе печать обреченности: недаром первые слова Федры в момент ее появления на сцене - о смерти. Тема смерти пронизывает всю трагедию начиная с первой сцены - вести о мнимой смерти Тесея - и вплоть до трагической развязки. Смерть и царство мертвых входят в судьбу персонажей как составная часть их деяний, их семьи, их домашнего мира: Минос, отец Федры, судья в царстве мертвых; Тесей нисходит в Аид, чтобы помочь другу похитить жену Аидонея, владыки подземного царства, и т. д. В мифологическом мире "Федры" стирается та грань между земным и потусторонним. Равным образом и генеалогия героев, ведущих свой род от богов, осознается уже не как высокая честь, предмет гордости и тщеславия (см. реплику Аркаса, обращенную к Агамемнону в I д., 1 явл.), а как проклятие, обрекающее на гибель, как наследие страстей, вражды и мести высших, сверхъестественных сил и как великое нравственное испытание, которое оказывается не по плечу слабому смертному. Мифологический репертуар "Федры" создает грандиозную космическую картину мира, в котором судьба людей и воля богов сплетаются в один трагический клубок.
Рационалистическое перосмысление еврипидовского сюжета, о котором неизменно упоминают, говоря о "Федре", касается лишь исходного момента - соперничества Афродиты и Артемиды, жертвами которого становятся Ипполит и Федра. Расин действительно переносит центр тяжести на внутреннюю психологическую сторону трагического конфликта, но и она в свою очередь оказывается обусловленной сцеплением обстоятельств, лежащих за пределамичеловеческой воли. Янсенистская идея предопределения, "благодати", нисходящей на человека или минующей его, облекается в форму греческого мифа, но сущность ее сохраняется. Трагизм неразделенной любви, составляющий основу драматического конфликта "Андромахи", усугубляется здесь сознанием своей греховности, отверженности с точки зрения нравственной нормы. Эта главная особенность "Федры" была сразу же воспринята и оценена Буало в словахутешения, обращенных к его другу после провала трагедии (Послание VII):
Кто Федру зрел хоть раз, кто слышал стоны боли
Царицы горестной, преступной поневоле...
С точки зрения Буало, "Федра" была идеальным воплощением основного принципа и цели трагедии - вызвать сострадание к герою, "преступному поневоле", представив его вину как проявление общечеловеческой слабости. Эта же концепция лежит в основе расиновского понимания трагедии. Для Расина неприемлем тезис Корнеля, выдвигающий наряду с аристотелевскими ужасом и состраданием третий аффект - восхищение величием души героя, даже если это величие проявляется в аморализме. Принцип этического оправдания героя, сформулированный еще в предисловии к "Андромахе" со ссылкой на Аристотеля, получает свое логическое завершение в "Федре". Страсть Федры и ее вина исключительны, но Расин фиксирует внимание не на этом исключительном, а на общечеловеческом в душевных страданиях и сомнениях героини. Морально-философская идея греховности человека вообще получает свое художественное воплощение на основе классицистического принципа типизации и правдоподобия. Этим же обусловлены и те частные отступления от Еврипида, которые предпринял Расин, как всегда скрупулезно оговорив их в предисловии.
Особенно плодотворным оказалось введение нового персонажа - Арикии, давшее благодарный материал для более глубокого и динамичного раскрытия душевной борьбы Федры.
Поможем написать любую работу на аналогичную тему