Перед нами глубокое философское произведение одного из крупнейших немецких писателей XX столетия, раздумья его о судьбах мира и цивилизации, о судьбах того, что ему особенно близко, - о судьбах искусства. Как большинство честных писателей своего времени, Гессе глубоко осознал враждебность буржуазного общества XX века развитию человека и художника. На протяжении более чем полувекового творческого пути он по-своему искал выход из тупика, в котором оказалось общество. Своеобразным итогом этих поисков явился роман "Игра в бисер", в котором перед читателем предстает удивительное создание Гессе - страна Касталия, страна интеллектуалов -- духовной элиты будущего, самозабвенно предающейся Игре в бисер. Название Касталия происходят от мифологического Кастальского ключа на Парнасе, у чистых вод которого, согласно преданию, бор Аполлон водил хороводы с девятью музами, Гессе сам указывал на связь своей Касталии с "Педагогической провинцией" Гете, которая фигурировала и романе "Годы странствий Вильгельма Мейстера" (1821). Тем самым Гессе подчеркивал свое глубокое почтение к Гете - классику и корифею немецкой культуры прошлого -- и свою преемственность по отношению к этой культуре. В центре произведения Гессе - подробная история жизни некоего Магистра Игры, сначала достойнейшего представителя и героя Касталии, а затем ее отступника. Недаром под названием "Игра в бисер" есть еще подзаголовок: "Опыт жизнеописания Йозефа Кнехта, Магистра Игры, с приложением собственных его сочинений". Вся книга написана якобы от имени касталийского историка из далекого будущего и лишь "издана Германом Гессе". Известный прием "отстранения", когда автор скрывается под маской издателя ( в немецкой литературе к нему прибегали еще Жан Поль Рихтер, Карл Иммерман, Гофман и др.), помогает Гессе создавать иллюзию документальности, даже научной точности при описании людей, событий, стран и эпох, созданных его воображением. Название "роман" применимо к "Игре в бисер" весьма условно, даже учитывая изменения, которые претерпела эта традиционная форма в нашем столетии. Несомненно, "Игра в бисер" не утопия" обычном смысле этого слова, о чем неоднократно напоминал сам Гессе, не попытка каким-то образом предвидеть будущее, как это свойственно современным писателям-фантастам. Вернее всего, это - "роман-притча", "роман-иносказание", и в литературе XX века его правильнее всего поставить рядом с некоторыми произведениями Томаса Манна, художника, во многом близкого Гессе. " Но "Игра в бисер" - это также целый конгломерат жанровых форм в рамках одного произведения. Здесь и политический памфлет, и историческое сочинение, вставные стихи и новеллы, легенда и житие, немецкий "роман о воспитании". Большей частью эти традиционные формы используются со значительной долей пародийности, с элементом "игры". "Игра в бисер" создавалась в мрачные годы фашизма в Германии и была завершена в 1943-м - переломном году второй мировой войны. В одном из писем в январе 1955 года Гессе сам говорил, что Касталия была его отповедью фашизму, попыткой восславить духовность в "чумном, отравленном мире". В то же время Гессе ставил вопрос о необходимости спасения "духа", о том, что ради этого спасении интеллигенция должна покинуть свою изолированную Касталию (иными словами, все ту же пресловутую "башню из слоновой кости") и обрести свое "служение" в мире практики. Издана "Игра в бисер" была в нейтральной Швейцарии, где жил Гессе. Интерес к новому большому произведению признанного писателя и мыслителя был чрезвычайно велик. Роман породил противоречивые толкования и острые дискуссии; не всеми, по разным причинам, он был понят и принят, но взволновал он всех читателей. Споры вокруг "Игры в бисер" не утихали и после войны, когда роман впервые стал доступен немецкой публике: значительная противоречивость, несомненно, давала почву для разных толкований. Но вместе с тем пришло широкое признание. В 1946 году Гессе присудили Нобелевскую премию. В 30-е годы Гессе напряженно работал над "Игрой в бисер". Мы уже упоминали, что это было его итогом, его "кредо", отповедью фашизму. Своеобразным эскизом и прологом к этому большому произведению явилась аллегорическая повесть "Паломничество в страну Востока" (1931), которую вместе с "Игрой в бисер" можно считать вершиной мастерства писателя. "Восток" в этом произведении - не географическое понятие, в названии есть иронический намек на распространенные в то время описания путешествий. "Страна Востока" Гессе - это страна романтики, которая везде и нигде, это - страна духовности, красоты и добра в душе человека. Сюжет повести фантастичен. Удивительное паломничество ведет читателя по родным для Гессе местам: по южной Германии, Швейцарии, северной Италии. Знакомые пейзажи переходят в условный ландшафт, родственный, например, описаниям немецкого романтика Эйхендорфа. Но это еще и путешествие во времени - мы вдруг оказываемся в средневековье, попадаем в страну сказок или в детские и юношеские воспоминания автора. "Игра в бисер" имеет посвящение - "Паломникам в страну Востока": автор как бы отсылает читателя к своему предыдущему произведению, подчеркивает их родство. Имя главного героя "Кнехт" означает "слуга", герои трех вставных новелл - жизнеописаний, якобы принадлежащих перу самого Кнехта, - это вариации того же образа в разные века и в разных странах, как бы подчеркивающие его "вневременной" смысл. Это вариации того же служения - в "разных одеждах", с разным финалом, Продолжая сравнение с музыкой, можно сказать, что основной "мотив" как бы несколько раз "проигрывается" в различных тональностях. Роман состоит из трех, неравных по объему частей: вводного трактата - "популярного" очерка истории Касталии и Игры в бисер, жизнеописания главного героя и произведений самого Кнехта - стихов и трех прозаических опусов, имеющих, в свою очередь, форму жизнеописаний. Прежде чем обратиться к истории знаменитого касталийца Кнехта, летописец возвращается к далекому прошлому - предыстории и истории возникновения Касталии. Якобы с позиций далекого будущего в романе дается сокрушительная критика общества XX века и его вырождающейся культуры, критика эпохи, которую касталийский историк называет "фельетонистической" (от немецкого значения термина "фельетон", что означает "газетная статья развлекательного характера"). Надо сказать, что эти страницы Гессе нисколько не утеряли своей злободневности и в наши дни, если употреблять более современные термины, критика фельетонизма есть критика так называемой "массовой культуры" буржуазного мира. Писатель дает Игре в бисер, иначе Игре стеклянных бус (оба перевода немецкого Glasperlenspiel, на наш взгляд, имеют право на существование и дополняют друг друга), по видимости точное, а в сущности ничего не определяющее определение: "Игра стеклянных бус есть игра со всеми смыслами и ценностями нашей культуры, мастер играет ими, как в эпоху расцвета живописи художник играл красками своей палитры". Так же неопределенно и загадочно стихотворение Кнехта, посвященное Игре. В основе этого символа лежит давняя мечта философов и ученых о всеобъемлющей системе, об универсальном языке, способном выразить и сопоставить все открытые "смыслы", весь духовный мир человечества. Игра - это и религия, и философия, и искусство, все в целом и ничто в частности. Это и символическое обозначение утонченной духовности, прекрасной интеллектуальной деятельности как таковой, поисков абстрактного смысла - квинтэссенции истины. Для писателя Гессе близко также понимание Игры как занятия литературой; во всяком случае, это касается сугубо современных литературных форм, проникнутых интеллектуализмом, недаром один из главных мастеров Игры носит имя Томас фон дер Траве (намек на Томаса Манна, родившегося в Любеке на реке Траве). Очень важен для понимания замысла писателя эпиграф к "Игре в бисер". Гессе сам его сочинил, переведя затем на средневековую латынь и приписав его авторство вымышленному Альбертусу Секундусу (вполне в духе придуманной им Игры). В эпиграфе говорится, что, вопреки мнениям дилетантов, вещи несуществующие много труднее изображать, чем существующие, и необходимо, но и очень трудно описывать их так, чтобы они как бы существовали и могли оказывать влияние на действительность. " Три вариации, три истории одного и того же человека "в разных исторических одеждах" заключают книгу и также дают ключ к постижению смысла произведения. Герой первого "жизнеописания", "Заклинатель дождя", по имени Слуга, - благородный носитель духовности первобытного племени. Продолжая путь своего предшественника, он неутомимо добывает и копит все новые знания об окружающем мире и с помощью этих знаний стремится служить людям. Вокруг него стена непонимания. Кажется, окружающие дикость и мракобесие вот-вот загасят этот светильник разума. Но дело Слуги не погибает, он приносит себя в искупительную жертву ради того, чтобы не угасла во тьме искра духовности, чтобы люди успокоились, образумились, чтобы его ученик и сын Туру смог продолжить его дело. Во втором жизнеописании раннехристианский отшельник, исповедник Иосиф Фамулус (по-латыни "слуга") по-своему служит людям, с редкой добротой, кротостью и участием выслушивая их признания в грехах и теп облегчая их душу. Он разочаровывается в этом своем служении, видя ограниченность своих сил и своего разумения и неспособность возвыситься над житейской суетностью. Иосиф бежит "со своего поста" и встречает другого, старейшего исповедника, который осуществлял своз служение иначе, творя суд и налагая кару, а теперь тоже во всем разочаровался и направляется за поддержкой к Иосифу. Эта встреча дает силы старшему из двоих возвратиться и продолжать свою деятельность, сделав младшего учеником и преемником, ибо каждый должен оставить в мире ученика, посадить дерево и дождаться его плодов, считает писатель. "Индийское жизнеописание" - третья вариация той же судьбы, по-своему близкая сердцу писателя. Здесь итог бурной жизни Дасы (что тоже значит "слуга") - не принесение себя в жертву и не "продолжение службы", а бегство в лес, к старому йогу, уход в нирвану, признание всего в жизни иллюзией, "майей", то есть тот же уход в Касталию. Было бы неправильно считать конец "Игры в бисер" пессимистичным. Кнехт погиб, но остался молодой Дезиньори, разбуженный и навсегда покоренный великолепной личностью своего воспитателя. В этом прозвучала надежда. Гессе был убежден, что какими-то, пусть неизвестными ему путями человечество все же придет к созданию более гармонического общества, чем Европа середины XX века.
Поможем написать любую работу на аналогичную тему