Модернизм и реализм сборников новелл Ш.Андерсона “Уайнсбург, Огайо”, “Триумф яйца”, “Кони и люди”. Изображение американской провинции “изнутри”

В 20е годы произошел коренной перелом в американской новелле, который отразил изменения в общественных умонастроениях и вместе с тем определил развитие жанра в США на десятилетия вперед. Этот перелом связан, прежде всего, с именем Шервуд Андерсон (1876—1941). На  отдельных  его  произведениях, сказалось   некоторое   увлечение   разного  рода  модернистскими тенденциями, уводившими его в сторону от реализма. Андерсон  отрицает  возможность  существования  реалистической сюжетной новеллы  и  принципиально  отказывается  от  новеллы  с законченным сюжетом. Поэтому  в  большинстве  его  новелл  нет  действия, в  них  нет конца. Центр тяжести Андерсон переносит переносился с интриги на раскрытие психологии героя, детальное исследование его эмоций. В каждой из новелл описывался небольшой, ничем не примечательный кусочек реальности, в котором, как в сжатой пружине, заключались судьбы людей, их радость и их боль. Читатель же, в меру своего читательского и человеческого опыта, был волен раскручивать эту "пружину". Главным "элементом" таких новелл являлась колоссальная эмоциональная напряженность, также скрытая в подтексте. Естественно, что в таком типе новеллы исключительно возрастала роль композиции и стиля: широко использовались открытые европейскими модернистами принцип сжатого времени, кинематографические приемы, включались внутренние монологи героев. Весьма ощутимой была фрейдистская подоплека, и это способствовало выразительной силе новелл, так как заряжало, как бы электризовало их атмосферу. Новеллы Ш. Андерсона — это лирическая проза с характерной для нее близостью переживаний героя (обычно — среднего американца) авторским, с не прямым, но опосредованным отражением социальной действительности — показом результата ее влияния на человека.

Творческие  своеобразие  Андерсона наиболее ярко проявилось в сборниках новелл  20-х годов: «Уайнсбург, Огайо» (19), «Триумф яйца» (21), «Кони и люди» (23). Для  понимания  новелл Андерсона  важна  вступительная глава «Книга о гротескных  людях»  из,  сборника  «Уайнсбург, Огайо». Гротески - это люди с некоторыми  отклонениями  от нормы. Причиной того, что они стали гротесками, обычно  является  какой-либо  случай  из  их  жизни, например оскорбление их человеческого  достоинства,  неудачная  любовь  и  т.  п. Новеллы   сборника   «Уайнсбург,   Огайо»   связаны   единством  места, настроения, образом главного героя - Джорджа Уилларда - молодой репортер местной газеты. Он еще слишком мало пережил, чтобы  стать  «гротеском».  Шервуд Андерсон бытописатель американской провинции.  В романах и рассказах показал жизнь и быт американской провинции, процесс индустриализации, захватывающий маленькие городки, тяжелое положение рабочих, одиночество людей, их неудовлетворенность жизнью и неумение найти в ней свое место. Жизнь в провинции течет по раз и навсегда заведенному порядку, а люди совершают одни и те же действия и не могут отклониться от этой установленной рутины. Никто из них не знает, кем и когда были установлены те правила, по которым они живут сейчас, но все уверены, что эти законы единственно правильные и не подлежат изменении. Такое послушание и подчинение этим нормам вырабатывается с детства, когда ребенку, который еще не может составить собственного представления об окружающем его мире, внушаются определенные правила, за отклонение от которых он наказывается, а за соблюдение - поощряется. Когда он вырастает, эти правила оказываются настолько укоренившимися в его сознании, что лишь какое-то потрясение, невероятное событие в его жизни может привести к изменению вдолбленных с детства норм.

Новеллистика Ш. Андерсона представилась упором на острофабульное развитие и неожиданность развязки.

Как правило, это была низкопробная продукция, но критическое отношение к ней Андерсона было продиктовано не столько низким профессиональным уровнем, сколько откровенным пренебрежением к жизненной правде. Вернуть в новеллу настоящую Америку, живых людей с их реальными радостями и горестями, показать сложность человеческих судеб без умилительно красивых финалов — вот что определяло пафос Андерсона-автора «Уайнсбурга».

Итак, писатель обрел жанр, в котором ярко проявились его творческие возможности. Но можно сказать иначе: жанр обрел художника, угадавшего и раскрывшего новые возможности, заложенные в природе жанра. Фабульность, изображение внешнего слоя действительности были в глазах Андерсона серьезным недостатком американской * новеллы. Не новелла с эффектной концовкой, а новелла, повествующая о движениях человеческой души,— таким был эталон Андерсона.»

«По своей композиции «Уайнсбург, Огайо» представляет нечто среднее между типичным романом и обыкновенным сборником рассказов. Как и ряд других книг, написанных позже такими усердными читателями Андерсона, как Фолкнер (Непобежденные» и «Сойди, Моисей»), Стейн-бек («Небесные пастбища») и Колдуэлл («Мальчик из Джорджии»), «Уайнсбург» являет собой цикл новелл, связанных между собой общим местом действия, настроением, образом главного героя, а также не сразу бросающимся в глаза сюжетом, развитию и обогащению которого способствует каждый из составляющих сборник рассказов. Пытаясь суммировать основные идеи книги Андерсона, можно сказать, что в ней выведены люди, беда которых состоит не в том (как об этом говорится в прологе к сборнику) , что каждый из них является обладателем лишь одной из сотен и тысяч истин, а в том, что они лишены возможности раскрыть перед миром свои мысли и чувства. Тяжелый недуг некоммуникабельности превратил их в эмоционально ущербных инвалидов.ПРОВИНЦИЯ ИзНУТРИ. Жизнь в провинции течет по раз и навсегда заведенному порядку, день проходит за днем, неделя сменяет неделю, а люди совершают одни и те же действия и не могут ни на йоту отклониться от этой установленной рутины. При этом никто из них не знает, кем и когда были установлены те правила, по которым они живут сейчас, но все уверены, что эти законы единственно правильные и не подлежат обсуждению, не говоря уже об изменении. Такое послушание и подчинение этим нормам вырабатывается с детства, когда ребенку, который еще не может составить собственного представления об окружающем его мире, внушаются определенные правила, за отклонение от которых он наказывается, а за соблюдение - поощряется. В дальнейшем, когда он вырастает, эти правила оказываются настолько укоренившимися в его сознании, что лишь какое-то потрясение, невероятное событие в его жизни может привести к изменению вдолбленных с детства норм. Но чаще всего людям не приходится испытать что-либо подобное, потому что весь общественный механизм построен таким образом, чтобы отгородить их от возможных потрясений.. В своем произведении Шервуд Андерсон создает негативную картину мира, так как стремление к стабильности, к сохранению установленных предыдущими поколениями истин превращается у жителей американской провинции в фобию, которая тормозит любое, даже позитивное развитие. Они обрекают себя на застой, скучную, однообразную, лишенную всякого смысла жизнь, принимая существующие представления о мире как данность, и отказываясь от выработки своих собственных воззрений на окружающую реальность. Эти люди сами отгородились от настоящей жизни щитом правил и установлений, которые разрушают их внутреннюю сущность и превращают в винтики общественного механизма, в живые трупы. 

В поисках понимания и поддержки эти гротескные люди тянутся к Джорджу Уилларду, и в столь близкие сердцу Андерсона минуты озарения они пытаются раскрыть перед ним свою душу, надеясь, что он им поможет, найдет нужные слова, будет с ними честен. Собеседникам Уилларда хочется, чтобы юноша не растратил попусту своих способностей. «Ты не должен стать мелким торгашом словами, — говорит учительница Кэт Свифт, взяв Уилларда за плечи. — И самое главное для тебя — это понимать, что люди думают, а не то, что они говорят» '. «Если со мной что-нибудь случится, быть может, вы сумеете написать эту книгу, которую, возможно, я никогда не напишу», — обращается к Уилларду доктор Персивал, от лица всех «гротесков» выражая надежду, что с помощью этого юноши им удастся когда-нибудь восстановить связь с человечеством. Уиллард слишком молод, для того чтобы все верно понять, но книга Андерсона завершается своего рода намеком на то, что ему все же удастся стать гласом безъязыких мужчин и женщин, рассеянных по далеким городам и весям. Если наша догадка справедлива и если Андерсону удалось выполнить обещание, данное своим соотечественникам, то вряд ли можно считать «Уайнсбург, Огайо» (как это иногда делается) пессимистическим произведением, исполненным мрачного фрейдизма. Скорее, наоборот, это книга о любви, о стремлении разрушить стены одиночества, а кроме того (и это не лишне отметить), об ушедшей в небытие прелести провинциальной жизни в старой, доброй Америке времен «невинности».

«Объединяющее, гармонизирующее начало в «Уайнсбурге» связано с образом рассказчика. Рассказчик — носитель высшего, поэтического взгляда на мир. Он видит «много удивительных прекрасных черт в неприметных людях», подлинную красоту — в будничных происшествиях. Ему открыта прелесть природы родного края и благородный смысл труда человека на своей земле.Рассказчик становится главным связующим звеном между центральными элементами художественного мира «Уайнсбурга» — личностью и социумом и всеми остальными его элементами и уровнями, протягивает нить от маленького провинциального городка к огромной Америке, от гротескового мира современного человека к излучающей гармонию вечной природе».«Ш. Андерсон объединил рассказы местом действия — все происходит в провинциальном городке Уайнсбурге, а Хемингуэй — временем действия — все происходит «в наше время». Новеллы сборника «Уайнсбург, Огайо» связаны единством места, настроения, образом главного героя - Джорджа Уилларда. «Ощущение цельности книги было так велико, что рождало среди критиков суждения, относящие «Уайнсбург» к романной форме, а других заставляло говорить о появлении нового жанра — «роман в новеллах»: отдельные моменты в жизни героев сливаются в панораму, рождая многоголосие, удивительно напоминающее множественность и разнообразие самой жизни. Эта обнаруженная Андерсоном форма оказалась «ко двору» в американской литературе: достаточно вспомнить хемингуэевский цикл новелл о Нике Адамсе, «Сойди, Моисей» Фолкнера, «Райские пастбища» (Pastures of Heaven) Стейнбека, «Мальчик из Джорджии» (Georgia Boy) Колдуэлла, чтобы понять, сколь плодотворным оказался андерсоновский "эксперимент, проделанный в «Уайнсбурге».

Единство «Уайнсбурга» поддерживается и введением образа сквозного персонажа Джорджа Уилларда, который присутствует или упоминается почти во всех новеллах сборника? Его выделение сделано с большим писательским тактом, без нажима, но достаточно последовательно и убедительно. Обоснованием для этого служит противопоставление его судьбы судьбам прочих персонажей. Если для них Уайнсбург — это пожизненный крест и надгробная плита, под которой заживо похоронены их души, то в заключительном рассказе книги «Отъезд» (Departure) юный Уиллард вырывается из цепких объятий обыденщины и покидает Уайнсбург. По-видимому, навсегда. Джордж не знает, что ждет его впереди, да и его представления о жизни и его месте в ней смутны и неопределенны, а порой и просто наивны, но расставание с Уайнсбургом безошибочно читается как первый шаг на пути к духовному раскрепощению, которого не суждено узнать тем, кого жизнь превратила в гротески.

Это противопоставление множественности и единичности—коллективного отчаяния и шанса на спасение, доступного лишь одиночкам,— подчеркивает основную мысль книги, ее пафос протеста против условий существования, безнадежно калечащих людей, ибо складываются эти условия на основе порочных социальных отношений, сулящих вследствие ложной ценностной ориентации — речь идет не об отдельных неудачниках, а именно об обществе в целом,— духовное бесплодие и отсутствие перспектив. Центральное положение фигуры Джорджа диктуется еще одним обстоятельством, при всей своей важности сразу в глаза не бросающимся. Пока не проникнешь до конца в суть авторского замысла, оно даже может вызвать недоумение. В самом деле, откуда столь пристальное внимание героев книги к этому юнцу, начинающему газетчику, ничем себя не проявившему? Его жизненный опыт ничтожен, его понятия о жизни, о людях одномерны, в его душе мы видим пока лишь слабые зачатки той глубинной мыслительной работы, которая, быть может, со временем и приведет Джорджа к прозрению истинных ответов на загадки жизни и истинных ценностей. Но покаон в каком-то смысле даже более беспомощен, чем они, не защищен еще жизненным опытом, и столкновения с реальными жизненными проблемами сплошь и рядом ставят Джорджа в тупик.

Отчего же не только мать Джорджа, но и многие другие так искренне мечтают, чтобы он вырвался из Уайнсбурга, чтобы их общая судьба не стала и его уделом? Отчего именно к нему идут они со своими горестями, поверяют сокровеннейшие тайны души, которые по большей части еще недоступны его пониманию, как это делает старый опустившийся Уош Уильяме или Уинг Биддлбом? «Улица корчится безъязыкая»,— писал Маяковский. В муках безъязыкости корчится и затерявшийся в бескрайних просторах Америки Уайнсбург. Здесь Андерсон уловил и раскрыл один из новых конфликтов, порожденных развитием американской цивилизации, выступив одним из зачинателей традиций, которыми питается современная литература США. Обитателей Уайнсбурга судьба обделила не столько мирскими благами, сколько духовными, и среди них — способностью к самовыражению. Эти люди, которых жизнь бьет беспощадно, не бесчувственные истуканы, которым давно уже все равно. Наоборот, в их душах клокочут страсти, захлестывают их темными волнами. Но они не умеют дать выхода раздирающим душу чувствам. Чтобы назвать то, что их мучит, они должны были как-то осмыслить, оценить настоящее и прошлое, ноих отношения с миром ограничены сферой эмоций. От этой безъязыкости их тяжкая жизнь становится и вовсе невыносима. Порывы одолевающего их неистового отчаяния гонят их — вероятно, неожиданно для них самих — к юному Джорджу. Гонят в смутной надежде, что когда-нибудь он поведает миру об их страданиях. С его первыми опытами, в которых едва проклюнулись ростки писательского дарования, для них начинает слабо брезжить надежда на спасение — не на избавление от страданий, но на вызволение из бездны забвения. Он станет их языком, даст имя их невыразимым мукам, которые в противовес теперешнему хаосу бессмысленности выявят скрытый от них смысл.

«Шервуд Андерсон — мастер слова, его новеллы (в особенности в сборнике «Уайнсбург, Огайо») отточены, лаконичны, слова в них как пули снайперов, они без промаха бьют в цель, чтобы наметить сложный и томительный рисунок отчаяния, безотрадности и разочарования. Создается впечатление, — и сам он об этом не раз говорит (см., например, его книгу «Новое евангелие»),— что слова как бы покоряют его. Об этом он говорит и в «Истории рассказчика».

Особенности Андерсона — это как бы растворение себя в героях, уничтожение себя как личности. Они слабы, и он слаб. Они в отчаянии, и он отчаивается. Они слепы, и он не видит выхода. И он никогда не находит сильных людей, победителей мрака и хаоса жизни. Поэтому особенно любопытно звучит признание Андерсона в «Истории рассказчика», что ребенком он как бы вселялся в чужие души и переживал за них». «Творчество Андерсона как ни одного другого американского писателя «старшего поколения» 10—20-х годов оказалось созвучно умонастроению молодых писателей «потерянного поколения», переживших кошмар первой мировой войны. Но в отличие от многих своих учеников и последователей Андерсон не воспринимает одиночество как фатальный закон человеческого существования. В конце жизни он вспоминал о времени работы над «Уайнсбургом»: «Наверное, я был тогда настолько самонадеян, что думал: когда в конце концов все эти истории будут рассказаны, они помогут преодолеть странную „раздельность" наших жизней, разрушить те стены, которые мы строим вокруг себя». Андерсон с сочувствием прослеживает печальные судьбы героев своих новелл. Новеллы книг Ш. Андерсона были непохожи ни на что, появлявшееся в американской литературе прежде. В них ничего не происходило, в них отсутствовала фабула в собственном смысле слова. Все события и факты были запрятаны в подтекст. Цент тяжести здесь переносился с интриги на раскрытие психологии героя, детальное исследование его эмоций. В каждой из новелл описывался небольшой, ничем не примечательный кусочек реальности, в котором, как в сжатой пружине, заключались судьбы людей, их радость и их боль. Читатель же, в меру своего читательского и человеческого опыта, был волен раскручивать эту "пружину". Главным "элементом" таких новелл являлась колоссальная эмоциональная напряженность, также скрытая в подтексте. Естественно, что в таком типе новеллы исключительно возрастала роль композиции и стиля: широко использовались открытые европейскими модернистами принцип сжатого времени, кинематографические приемы, включались внутренние монологи героев. Весьма ощутимой была фрейдистская подоплека, и это способствовало выразительной силе новелл, так как заряжало, как бы электризовало их атмосферу. Новеллы Ш. Андерсона — это лирическая проза с характерной для нее близостью переживаний героя (обычно — среднего американца) авторским, с не прямым, но опосредованным отражением социальной действительности — показом результата ее влияния на человека.Типичный буржуазный интеллигент, Андерсон не сумел выйти за пределы буржуазного гуманизма, однако до конца своих дней он оставался честным художником. Андерсон горячо выступал против фашизма и опасался роста империалистического могущества США. Он всегда стремился разобраться «в той запутанной и искалеченной жизни», которую создал «индустриализм». Основа творчества Андерсона - это ненависть к миру капитализма, разрушающему нормальные человеческие отношения и калечащему жизнь людей. Новеллы Андерсона показали полную трагедий жизнь простых людей Америки, начала XX века и нанесли сильный удар по стандартной буржуазной литературе с преуспевающими героями и счастливыми концами. Андерсен заметил то неладное, что происходит в Америке, и отразил его в своем творчестве, лучшие образцы которого, в особенности новеллы, представляют большой интерес для читателя.