«Преступление и наказание» Достоевского –  основные направления истолкования романа в критике и литературоведении.

Литература, посвященная Достоевскому, необъятна. Читая научную литературу, посвященную творчеству Достоевского, трудно разграничить интерпретации исключительно литературоведческие и философские, поскольку в его произведениях мы часто не замечаем четких границ между сюжетно-событийным, психологическим и философским уровнями осмысления художественного материала.

Одним из первых идею религиозного осмысления творчества Достоевского выдвинул Вл. Соловьёв. Наиболее последовательную разработку чрезвычайно популярной интерпретации Достоевского как религиозного писателя, представил Н. Лосский в фундаментальном труде «Достоевский и его христианское миропонимание» (1939 г.).

Н. Н. Страхов в статье 1883 г. В противоположность Писареву, увидевшему в романе лишь социальную проблематику, H. H. Страхов сосредоточил свое внимание не столько на социальном, сколько на нравственно-психологическом содержании романа. Оставив в стороне занимавший Писарева вопрос о социальных истоках преступления Раскольникова, об отражении в его жизни и умонастроении жизни и настроения широких масс «униженных и оскорбленных», Страхов выдвинул на первый план другой вопрос - об отражении в романе идей демократической молодежи 1860-х годов и о сложном отношении к ним романиста. Вслед за Тургеневым, Достоевский в «Преступлении и наказании», по мнению Страхова, вывел в лице Раскольникова новый образ «нигилиста несчастного, нигилиста глубоко человечески страдающего».

После статей Писарева и Страхова третьей, наиболее значительной из критических статей, опубликованных в 1867 г. после окончания печатания романа в «Русском вестнике», была статья романиста Н. Д. Ахшарумова, сосредоточившегося по преимуществу на психологической стороне романа и на оценке отдельных его персонажей, из которых самыми удачными он признал наряду с Раскольниковым семью Мармеладовых, Порфирия и Свидригайлова. Ахшарумов высказал в статье мысль о нераздельности в романе «преступления» и «наказания». Наказание начинается раньше, чем дело совершено. Оно родилось вместе с ним. Муки, переносимые Раскольниковым под конец, когда дело уже сделано, до того превосходят слабую силу его, что мы удивляемся, как он их вынес. Ахшарумов тонко уловил особое умение автора «Преступления и наказания» втянуть читателя в круг мыслей и чувств героя, заставить его активно внутренне сопереживать драму последнего.

Михаила Бахтина «Проблемы творчества Достоевского» (1929). Бахтин утверждает, что главное творческое достижение Достоевского - это создание совершенно новой формы «полифонического романа», в связи с чем может создаться впечатление, что его интересует только литературная форма произведений писателя. Бахтин утверждает, что в основе романов Достоевского лежит принцип абсолютной независимости свободных человеческих личностей, человеческих сознании.

Одним из первых откликнулся на роман Д. И. Писарев, раскритиковав роман «Пи Н» в «Борьбе за жизнь». Материалист Писарев не в меньшей степени, чем Достоевский, имеет высокое чувство сострадательной гуманности. Писарев подверг критике теорию Раскольникова об особой роли необыкновенного человека в судьбе общества. Д.И. Писарев первым понял роман "Преступление и наказание" как правдивый документ эпохи, как реалистическое отражение русской жизни. Он доказал свою мысль аргументирование, подробно анализируя сюжетные перипетии романа, во многом объяснив трагические обстоятельства жизни героев Достоевского. Писарев во многом определил принципы подхода к роману, его мысль о Достоевском, как гуманном изобразителе страданий, вошла в обиход русской критики и звучала как высшая похвала писателю.

Традиционным подходом литературоведов, рассматривавших роман как идеологический, а преступление Раскольникова как идеологическое преступление. Теорию Раскольникова определяли и как наполеоновскую, и как идею «крови по совести», и как идею права и претензии «необыкновенного человека» на власть над «тварью дрожащей» и т. д. Много писали и о раздвоенности Раскольникова, о конфликте между рассудком и натурой. Действительно, исследователи очень по-разному понимали и понимают не только художественные произведения Достоевского, но и его публицистику, дневниковые записи, видимо, в силу противоречивости позиции самого писателя.

Выше мы обозначили позиции религиозных философов современности, однако необходимо рассмотреть позиции светского литературоведения.

В конце 60-х гг. ряд отечественных исследователей обращается к вопросам архитектоники произведений позднего Достоевского и рассматривает отдельные структурные элементы романов, придерживаясь точки зрения М. М. Бахтина. В работах Д. Лихачёва(обращался к проблемам этико-эстетических особенностей творчества) основной является идея о том, что постигать романы Достоевского можно лишь, углубляясь в его богатый и своеобразный мир идей, этой же точки зрения придерживаются и другие исследователи.

Второй образ, которым писатель уточняет свое понимание идеи, - это, по наблюдениям Ф. Степуна, образ тайны. Идею, которой человек живет и в которую он верит, Достоевский определяет как его тайну. Только наличие в человеке некоей тайны превращает человека в личность; личность есть, по Достоевскому, не что иное, как воплощенная идея.

Вячеслав Иванов «Достоевский и роман-трагедия» (1911) – 3 плана изображения – соц-общесств.(сюжет, взаимоотношения разных групп персонажей, быт персонажей), психологический(мотивировка постурков, внутр. мир героев), метафизический(вопрос о существовании Бога).

Ермилов – зачем существовать убийце? М.Горький – против чтения романа советским человеком.