Н. Клюев

Н. А. Клюев - самобытный русский поэт, оригинальный художник слова начала XX в., назвавший себя "посвященным от народа", был родоначальником и своеобразным идеологом новокрестьянской литературы,которую представляют также С. А. Есенин, С. А. Клычков, А. А. Ганин, П. В. Орешин, А. Ширяевец и в которой "избяная Русь" заговорила свои собственным голосом. Клюев был писателем-философом с внешним обликом северного крестьянина-старообрядца. Истоками творчества Клюева являются народная культура, христианская (старообрядческо-сектантская) вера и древнерусская литература. В его поэзии отразились идеалы народной социальной утопии - мечта о "праведных землях", Ки́теже, Беловодье, вера в "земное Царство Божие"; идеи соборности, философия всеединства, учение Н. Ф. Федорова, основоположника русского космизма, о преодолении смерти. Предназначение поэзии Клюев видел в воссоздании "нетленных кладов народного духа".

В автобиографии Николая Алексеевича Клюева реальные факты переплетаются с легендами о себе, с житием "Николая Олонецкого, крестьянина Николая Клюева" (так подписывал он первые стихи). Коштугская волость Вытегорского уезда Олонецкой (ныне Вологодской) губернии, где 10 (22) октября 1884 г. родился поэт, находилась на границе олонецких и новгородских земель, свято хранивших традиции старообрядческого "древлего благочестия". Свою духовную родословную Клюев вел "от Аввакумова корня" ("Ты, жгучий отпрыск Аввакума, / Огнем словесным опален"). Клюев окончил церковно-приходскую школу и вытегорское двухклассное училище (1897), затем год проучился в Петрозаводской фельдшерской школе, но его знания византийской, русской и европейской литературы, древнерусского зодчества, иконописи, истории христианства были фундаментальными. Он не только читал, но и говорил по-немецки, знал французский ("...И бубню Вердена по-французски").

Стихи Клюева появляются в печати с 1904 г. В 1911 г. (на обложке - 1912) вышла книга "Сосен перезвон". На его приход в литературу откликнулись В. Я. Брюсов и А. Белый, Н. С. Гумилев и С. М. Городецкий, О. Э. Мандельштам и А. А. Ахматова, Д. С Мережковский и 3. Н. Гиппиус. Начало творчества поэта совпало с эпохой революции. Мотивы "безответного удела" мужика, "горюшка в сердце народном", разочарования в "житейской суете", образы, пришедшие из народнической лирики ("долюшка злая", "оковы рабские", "проклятия жгучие"), тоска по "берегам иной земли" переходят в тему социального бунтарства:

Но не стоном отцов Моя песнь прозвучит, Л раскатом громов Над землей пролетит.

("Безответным рабом...", 1905)

В стихотворениях "Казарма", "Горниста смолк рожок...", "Ночью дождливою, ночью осеннею..." отразились впечатления Клюева от пребывания в пехотной роте. Царская армия олицетворяет насилие над народом: "Где она ступит, там каплей багровою, / Кровью останется след на земле". Герой, борец за свободу, отождествляется с образом Христа и с повествователем, сидевшим в военной тюрьме. В рассказ о жертвенной свободе вплетен своеобразный любовный роман лирического героя, который дан глухими намеками ("Вот и лето прошло, пуст заброшенный сад...", "Любви начало было летом...", "В златотканные дни сентября...").

Клюев не избежал влияния символизма, поэтики непостижимого ("Мы любим только то, чему названья нет"). В его стихах встречаются образы лучезарного света, чародейного лунного сна, ощутим прорыв к надмирному ("стезя, уходящая ввысь": «...я жив» с глубокой верой в иную жизнь, / В удел иной"). Тема любви, образ девушки-русалки навеяны ранним творчеством А. А. Блока. Ритмика некоторых стихотворений сближается с метрическим строем А. Белого. Но не заклятие России, "мессии вчерашнего дня", а предчувствие "великого праздника обновления" Руси отличают поэзию Клюева. Субъект его лирики многолик: крестьянский певец "в лаптях и сермяге серой", романтический пилигрим с противоречивой душой ("Наружный я и зол и грешен, / Неосязаемый - пречист"), художник-теург, преображающий "пустыню жизни", утоляющий "вином певучим жажду душ из чаши сердца", сектант, мечтающий о чаемом граде ("Я был прекрасен и крылат...", "Я говорил тебе о Боге...", "Поэт"). Образ "божьей святой сторонки": "райских кринов аромат", "ширь полей, как вертоград / Цвела для мира и отрады" - дан в соответствии с народными представлениями о рае Божьем на земле.

В 1908 г. Клюев обращается к издателю В. С. Миролюбову с письмами-статьями, он пишет о разрыве между "учеными" и "неучеными", о крестьянской Руси, которая не известна интеллигенции. Анонимно была опубликована статья "В черные дни (Письмо крестьянина)". "Черные дни" - это эпоха после поражения первой русской революции, "когда все силы преисподней ополчились против народной правды". В самодержавной России поэт видит царство дьявола. В статье "С родного берега" противопоставляются "глухая и отдаленная" Олонецкая губерния, "пьяная по праздникам и голодная по будням", и идеальная Русь, мечтой о которой живет народ: "тучная долина Ефрата, где мир и благоволение, где Сам Бог". Эти же идеи Клюев развивает в переписке с А. А. Блоком, которая длилась восемь лет.

Оппозиция "народ - интеллигенция" переходит в сквозной конфликт традиционной культуры, "зеленого царства" природы, с урбанистической цивилизацией, каменным городом-тюрьмой.

Во второй сборник "Братские песни" (1912) вошли духовные стихи Клюева, стилизованные под сектантские радельные песни. Сквозными в его поэзии становятся образы креста, "гвоздиных ран", Голгофы, апокалипсические пророчества ("Я был в духе в день воскресный...", "Песнь похода").

Книга "Лесные были" (1913) наметила новый этап в творчестве Клюева. К этому времени сложились устойчивые черты его поэзии: отражение национальной самобытности, философия и эстетика народного быта, "огонь религиозного сознания" (В. Я. Брюсов), мифологизм мышления и мифопоэтика. В "Лесных былях" поэт отказывается от лирической субъективности и обращается к фольклорному эпическому сознанию. В книге преобладает жанр песни, воплотившей русскую душу ("Посадская", "Свадебная", "Острожная", "Бабья песня", "Плясея"). В 1915 г. у Клюева завязываются тесные отношения с Сергеем Есениным, для которого он стал духовным наставником. Несмотря на все перипетии их "дружбы-вражды", Клюев видел в Есенине "прекраснейшего из сынов крещеного царства", поэтического гения. Есенину посвящены цикл "Поэту Сергею Есенину" (1916-1917), поэма "Четвертый Рим" (1922), "Плач о Сергее Есенине" (1926). В 1915-1916 гг. вокруг них образуется "крестьянская купница" (С. А. Есенин): А. А. Ганин, С. А. Клычков, П. И. Карпов, А. Ширяевец, П. В. Орешин, которых критик В. Л. Львов-Рогачевский назовет "новокрестьянскими поэтами".

В разгар мировой войны вышла книга Клюева "Мирские думы" (1916). Пацифизм, отрицание солдатчины сменились темой защиты Отечества, небесного благословения воинам, душам которых уготовлен путь в бессмертие, "ко маврийскому дубу-дереву" ("Небесный вратарь"). Рядом с условным образом воина-гусара появляются сказочный великан-детина ("Не косить детине пожен, / Не метать крутых стогов, - / Кладенец из красных ножен / Он повынул на врагов") и реальные образы мужиков-пудожан "с заонежской кряжистой Карелой". Герой-повествователь верит в "гром побед", так как на стороне Руси "сам Христос". Но стихи лишены героики. "Мирская дума" - это "дума болезная" о "помехе злому кровопролитью". В стихотворениях "Что ты, нивушка, чернешенька...", "В этот год за святыми обеднями...", "Слезный плат" усиливаются мотивы "урона" родного края, усталости.

Двухтомник Клюева "Песнослов" (1919) стал итогом исканий поэта в период 1910-х гг. Центральной в нем является идея преображения мира. В "красных" стихах, как и в публицистике, "мужичий Назарет" утверждается в результате революции. Второе условие духовного преображения - природное бытие. В поэзии Клюева раскрывается двойной лик природы. Крестьянский мир "Песнослова" дан в соответствии с земледельческим и природным календарем, сопряжен с жизненным циклом:

Радость видеть первый стог, Первый сноп с родной полоски... <...>

Счастье первое дитя Усыплять в скрипучей зыбке...

("Радость видеть первый стог", 1913)

В первые пореволюционные годы Клюев надеется на спасение Руси: "Светляком, за годиною год, / Будет теплиться Русь во мраке"; поэт верит в победу над железом ("Русь-Китеж"). Но все чаще в "красном рыке" революции ему слышится угроза "теплому, животному" раю. Несмотря на неприятие "никонианской" церкви Клюев как личную трагедию переживает разрушение христианских святынь, вскрытие мощей, видя в этом "хулу на духа жизни":

Низвергайте царства и престолы. Вес неправый, меру и чеканку. Не голите лишь у Иверской подолы, Просфору не чтите за баранку.

("Нила Сорского глас...")

Сборник "Львиный хлеб" (1922) отразил духовный кризис Клюева. Это книга трагических метаний, разочарований, разрывов, утрат и обретений крепости духа, надежд и отчаяния: "Родина, я грешен, грешен..."; "Родина, я умираю...", "Меня хоронят, хоронят...". Предчувствия смерти, образы распятия, отрубленной головы, бесов повторяются во многих стихотворениях, преследуют Клюева в снах.

В начале 1923 г. Клюев уезжает в Петроград (из Вытерги). В 1922-1924 гг. меняется отношение официальной критики к нему, ознаменовавшееся статьей Л. Д. Троцкого, в которой Клюев рассматривается как поэт "на ущербе". Вслед за тем появляются прямые политические обвинения в адрес поэта. В 1926-1927 гг. его обвиняют в "реакционном пейзанстве", называют "религиозным мистиком", "сектантом-идеологом" (В. Князев), "философом-мракобесом" (О. Веский), "скатывающимся к подлинной контрреволюции" (А. Селивановский). В декабре 1925 - январе 1926 г. поэт делает последнюю попытку примирения с социальной реальностью и пишет "новые песни" о советской России, "чумазом осьмилетке" ("Ленинград", " Богатырка " ).

На вторую половину 1920-х - начало 1930-х гг. приходится период творческой активности Клюева. Он создает трагический эпос об "отлетающей Руси" - поэмы "Деревня" (1926), "Заозерье" (1927), "Соловки" (1926-1928), "Погорелыцина" (1928), "Песнь о Великой матери" (1931), "Плач о Сергее Есенине" (1926), а также стихотворные циклы "Разруха" (1933-1934), "О чем шумят седые кедры" (1933).

Основным содержанием его лирического эпоса является воскресение силой слова облика уходящей Руси-Китежа и оплакивание "родины-вдовицы".

После публикации "Деревни" на поэта посыпались обвинения в проповеди кулацких настроений. В 1930 г. Клюева исключают из Всероссийского союза писателей. 2 февраля 1934 г. последовал арест за "составление и распространение контрреволюционных литературных произведений". На допросах поэт не скрывал своих взглядов.

"Я считаю, что политика индустриализации разрушает основу и красоту русском народной жизни, причем это разрушение сопровождается страданиями и гибелью миллионов русских людей", - отвечал поэт на вопросы следователя 15 февраля 1934 г.

Клюев был сослан сначала в поселок Колпашево Нарымского края, затем переведен в Томск. Свою участь он осознает как крестный путь и воплощение "русской судьбы". За участие в "церковной крестьянской группировке" Клюев 23 марта 1936 г. был вновь арестован, но через четыре месяца отпущен по состоянию здоровья (порок сердца и частичный паралич). Третий арест Клюева как члена несуществующей "монархо-кадетской" организации "Союз Спасения России" последовал 5 июня 1937 г. Приговоренный к "высшей мере социальной защиты", Николай Алексеевич Клюев был расстрелян между 23-25 октября 1937 г. Реабилитирован в 1960 г.