Как мы уже говорили на прошлой лекции, именно эта двойственность мира культуры и является в итоге основанием возникновения двух ее типов: естественно-научного и гуманитарного. Первый тип занимается природными свойствами, связями и отношениями вещей, которые «работают» в мире человеческой культуры в виде естественных наук, технических изобретений и приспособлений, производственных технологий и пр. Второй тип культуры – гуманитарный - охватывает область явлений, в которых представлены свойства, связи и отношения самих людей как существ социальных во-первых и духовных во-вторых. В него входят «человековедческие» науки (философия, социология, психология, история и пр.), а также религия, мораль, право и подобные им. Наличие в единой человеческой культуре двух разнородных типов описания разных сторон природы стало предметом философского анализа еще в Х1Х веке, в пору формирования наук о проявлениях человеческого духа (теории государства и права, изучения религии, эстетики).
Действительно, естествознание изучает природные вещи и процессы, которые существуют вне зависимости от существования человека и никак с его деятельностью не связаны. В противоположность естествознанию, в гуманитаристике изучают поступки людей, их целевые ориентиры и ценностные убеждения. Поступки людей имеют ценностное содержание, и это ценностное содержание очень часто зависит от исследователя. Мы – русские – знаем, что Чингиз-хан, Наполеон и Гитлер поступали плохо, нападая на Россию. Возможно, у представителей тех наций, к которым принадлежат названные персонажи, мнение будет прямо противоположное, но это тоже можно объяснить.
Ситуация, подобная описанной, описана в замечательном романе Карела Чапека «Белая болезнь».
Именно такая ситуация невозможна в естественных науках. Плохо ли поступает атом водорода, соединяясь со взрывом с атомом кислорода и давая воду? Плохо ли поступает азот, не давая нам возможности дышать в его атмосфере? Здесь нет оценок: природа устроена так, а не иначе, и мы просто должны помнить об этом.
Но и альтернативных мнений в естественных науках быть не может. После того, как объяснение найдено и вошло в здание науки, никакие альтернативные объяснения, отличающиеся по сути дела от найденного, не могут быть признаны правильными. Как только научное знание получило практическое применение (сначала на него опираются в тех же научных исследованиях, а потом, когда /если/ оно подтверждается, его используют в строящихся приборах), истинность его проверяется в каждом работающем приборе при каждом включении этого прибора. Поэтому, когда, например, некто говорит вам о том, что квантовая механика – неверная наука и должна быть заменена тем, что придумал говорящий, вспомните о тех сотнях миллионах работающих в мире лазеров, которые обеспечивают не только нужды исследователей, но и гигантское количество прикладных задач, типа записи и чтения компакт-дисков или резки синтетических тканей на швейных предприятиях, и не слушайте его.
Эти два разнородных типа культур в ХХ веке создали впечатление растущего разрыва между людьми, представляющими каждый из этих типов культур. Создавалось впечатление, что люди, принадлежащие к разным типам культур, с трудом понимают друг друга. А взаимное непонимание автоматически снижает интерес и уважение друг к другу, что может привести к конфликтам и открытой вражде.
В период до ХIХ века отчетливо доминировали представители гуманитарного типа культуры. Писатели, философы, государственные деятели были знаменитыми людьми, а ученые – математики, физики, химики, биологи - казались чем-то вроде ремесленников. Это было понятно – в то время влияние гуманитариев, особенно, если речь шла о государственных деятелях, на общественное сознание и быт было гораздо значительнее, чем влияние представителей естественных наук.
В течение второй половины ХIХ века ситуация начала слегка меняться, так как жизнь среднего человека стала определяться деятельностью не только гуманитариев, но и представителей естественных наук. Все более заметную роль в быту стало играть электричество, внедрялся в жизнь транспорт, иной, кроме лошадей и парусников, появились быстрые средства связи – телеграф, телефон, радио.
ХХ век был в этом смысле радикально новым. И хотя общая картина истории ХХ века тоже во многом зависела от деятельности гуманитариев – дипломатов, военачальников, писателей – все же вклад представителей естественных наук оказался чудовищно впечатляющим. В самом начале ХХ века произошла подлинная научная революция, причем как раз в двух диаметрально различных областях – в науке о микромире появилась квантовая механика, и в науке об очень больших скоростях появилась теория относительности. Обе эти науки содержали существенно новые основные концепции, оказавшие большое влияние на мировоззрение человечества. Это, пожалуй, был первый случай в истории естественных наук, когда они привлекли к себе пристальное внимание именно широкой публики. Если говорить конкретно о тех новых идеях, которые принесла физика начала ХХ века, то в квантовой механике это замена классического детерминизма вероятностным подходом, что было очень болезненно воспринято научным сообществом, а в теории относительности – переосмысление таких давно ставших бытовыми понятий как масса, понятие одновременности и пр. В дальнейшем мы несколько более подробно остановимся на основных идеях этих двух наук.
ХХ век был первым, когда развитие приложений естественных наук очень заметно изменило жизнь среднего человека. Приложения естественных наук проникли в жизнь. Человек овладел ядерной энергией. Способы ведения войны изменились настолько, что человечество впервые испугалось за судьбу всего мира: во второй половине ХХ века причин для мировых войн было более чем достаточно, однако ни одна из них не привела к крупномасштабному вооруженному конфликту. У всех в памяти были слова Эйнштейна: вскоре после второй мировой войны один из корреспондентов спросил его, каким, по его мнению, будет преобладающее оружие в третьей мировой войне. Эйнштейн на это ответил, что про третью он ничего сказать не может, а вот в четвертой наверняка будут каменные топоры, а может быть луки и стрелы.
Помимо вооружения, ХХ век принес много нового и в мирную жизнь. Появление телевизоров, компьютеров, лазеров, мобильных телефонов, впечатляющие открытия в космогонии и в биологии, - все это привело к радикальной переоценке труда представителей естественных наук. Один из наших поэтов того времени Борис Слуцкий писал с некоторым недоумением:
Что-то физики в почете.
Что-то лирики в загоне.
Дело не в сухом расчете,
дело в мировом законе.
Значит, что-то не раскрыли
мы, что следовало нам бы!
Значит, слабенькие крылья -
наши сладенькие ямбы,
и в пегасовом полете
не взлетают наши кони...
То-то физики в почете,
то-то лирики в загоне.
Это самоочевидно.
Спорить просто бесполезно.
Так что даже не обидно,
а скорее интересно
наблюдать, как, словно пена,
опадают наши рифмы
и величие степенно
отступает в логарифмы.
1959
Появившееся в 1959 году, это стихотворение стало своего рода символом того времени, символом переоценки роли представителей гуманитарной деятельности и естественных наук.
Если продолжить классификацию наук дальше, то можно отметить, что среди естественных наук выделяют точные науки, которые позволяют в принципе получить точный результат решаемой задачи. К ним можно отнести математику, физику, химию. Биология, геология, география и некоторые другие естественные науки к точным не относятся, хотя и являются естественными.
Кроме того, развитие физики и химии привело к появлению большого количества прикладных, технических наук, типа сопротивления материалов, строительной механики, квантовой электроники и прочих. Дело этих наук – обеспечивать практическое применение новых результатов физики и химии. Эти науки целиком базируются на выводах, полученных фундаментальными науками, и подтверждают правильность этих выводов в каждом новом работающем практическом применении.
Поэтому еще раз хочу подчеркнуть: наше доверие к научным результатам, полученным нашими предшественниками, базируется не на том, что мы им доверяем, а сами неграмотны, или ленивы и не хотим пересмотреть якобы устаревшие догмы, а на том, что выводы этих наук давно используются разного рода прикладными науками и подтверждаются безукоризненной работой приборов и систем, основанных на тех или иных результатах.
Человек, занятый деятельностью в гуманитарной сфере, разумеется, не в состоянии знать естественные науки с той степенью детальности, с которой они известны профессионалам, но основные выводы, результаты, определяющие нынешнюю картину мира, должны быть известны каждому, чтобы не допускать грубых ошибок в своей деятельности. Ибо говорят, что точные науки нужны нам для того, чтобы успешно достигать целей, поставленных представителями гуманитарных наук.
Продолжим классификацию обоих типов наук. Во всей совокупности гуманитарных наук принято выделять социально-научные и собственно гуманитарные дисциплины. Разделение это не вполне строгое и не однозначное, но имеющее под собой почву. Социальные науки - экономика, социология, политология, демография, этнография, антропология и др. – отчасти ориентируются на стандарты естественных наук. Они представляют реальность как некий внешний объект, стараясь не обращать внимания на то, что сам исследователь составляет часть изучаемой реальности, представляет собой малую часть объекта исследования. Социальные науки охотно используют количественные методы и математические модели в своих исследованиях. Иногда представители точных наук пытаются применить свою квалификацию и опыт для получения результатов в социальных науках, и в некоторых случаях им сопутствует успех. Например, выдающийся ученый фон Нейман внес существенный вклад в развитие математики, физики, вычислительной техники, и он же прославился своими работами по экономике. Говорят, что идеи теории относительности Эйнштейна оказали большое влияние на гуманитарные науки ХХ века, в частности на социальные науки. Боюсь только, что из теории относительности была заимствована в основном терминология – что, мол, все на свете относительно, как посмотреть. Должен сказать, забегая вперед, что такую «трактовку» нельзя назвать даже вульгаризацией теории относительности, настолько эта трактовка от самой теории далека.
Всё же, возвращаясь к теме, надо сказать, что влияние естественных наук на социальные науки бесспорно и в целом положительно. Можно к этому добавить, что некоторые аспекты гуманитарных наук, вспомогательные, иногда требуют своего совсем не обязательно гуманитарного рассмотрения, и бывает, что применение здесь точных наук оказывается очень кстати. Ну, например, перед каждым исследователем замечательного памятника русской культуры – «Слова о полку Игореве» – первая задача, которая возникает еще до трактовки текстов, – задача разделения на слова всего текста «Слова», исходно написанного сплошь, без разделения на отдельные слова. Очевидно, что, когда произведение писалось, автор его четко знал, где кончается одно слово и начинается другое, поэтому в этой проблеме - разделения текста на слова – возможно единственное правильное решение, как в естественных науках.
Собственно же гуманитарные отрасли знания – философия, история, филология, культурология, правоведение, педагогика, искусствоведение и пр. – практически не применяют формализовано-математические методы в изучении духовно-ценностных параметров социальной реальности, они пытаются раскрыть эти духовно-ценностные параметры как бы изнутри, не противопоставляя себе объект исследования, а вписываясь в него изнутри. Предметом изучения, исследования гуманитарных наук являются различного рода тексты в широком понимании этого слова – исторические, религиозные, философские, юридические, рисованные, скульптурные и пр. Поэтому каждый исследователь ведет как бы диалог с автором (как правило, давно уже умершим) того или иного текста. В результате каждого такого диалога рождается та или иная интерпретация текста, зависящая, понятно, и от автора интерпретации, т.е. автора исследования этого текста, и от времени, от исторической эпохи, в которую это происходит. Вспомним, например, «Записки охотника» И.С. Тургенева и сегодняшние статьи по поводу любительской охоты – какая разница в оценке одного и того же действия! За полторы сотни лет отношение к природе существенно изменилось, и очень многие сегодня склонны осуждать горожанина в лесу с ружьем.
В качестве еще более свежего примера можно привести отрывок из стихотворения Н.С. Гумилева, касающийся и отношения к природе, и отношения к племенам, тогда считавшимся туземными:
Мы рубили лес, мы копали рвы,
Вечерами к нам подходили львы,
Но трусливых душ не было меж нас,
Мы стреляли в них, целясь между глаз.
Древний я отрыл храм из-под песка,
Именем моим названа река,
И в стране озёр пять больших племён
Слушались меня, чтили мой закон.
Этим стихам нет еще и ста лет, а нам уже кажутся странными и отношения со львами – можно же было обезопасить лагерь, не уничтожая львов! – и отношения с «пятью большими племенами», которые «слушались меня, чтили мой закон!».
И из этих, да и из других примеров ясно, как меняются критерии в собственно гуманитарных науках со сменой эпох. Приведу еще два примера.
Очень поучителен пример Жанны дАрк. Крестьянская девушка из маленькой французской деревушки Домреми, в эпоху, когда Франция совершенно обессилена столетней войной, вдруг осознает себя посланницей Бога с целью спасти Францию. У нее, разумеется, большие трудности на пути осуществления своего миража, но она их преодолевает, проходит сложные церковные испытания, потом убеждает местных начальников, ей дают войско, сначала небольшой отряд, и ставят ее во главе его, потом, после первых успехов, ее войско растет, народ в нее верит, она снимает осаду англичан с Орлеана и коронует Карла VII в Реймсе. Когда она решает освободить Париж, то, во время боевых действий в районе городка Компьень Жанна попадает в плен к англичанам. Англичане передают ее для суда французской церкви, находящейся под сильным влиянием англичан. К тому же, всё, что нужно было, Жанна уже совершила, двору и церкви была не ясной её дальнейшая роль. Церковь признает ее связанной с нечистой силой, и после суда и определения ее вины ее казнят в возрасте 19 лет. Это было в 30 мая 1431 года, в 8 часов утра, в городе Руане. А спустя 25 лет та же церковь собирается, пересматривает весь процесс, и ее полностью, как бы мы сказали, реабилитируют, находя теперь в ее действиях только хорошие стороны.
Такое изменение мнений в естественных науках было бы совершенно немыслимым! Однако, у нас есть примеры значительно более поздние, когда общественные науки столь же неприкрыто служили господствующей идеологии, и жертвой ситуации стал уже не один человек, как в случае с Жанной дАрк, а десятки миллионов. Пример тому – события первой половины 20 века в России, когда, благодаря отчасти поддержке, а отчасти - несопротивлению общественности, возникли и проводились чрезвычайно массовые репрессии в течение десятков лет, сначала с 1918 по 1938, а потом и после войны – в 1948-1953 гг.
Пока все примеры из области собственно гуманитарных наук были отрицательные. Но тот факт, что теперь мы можем рассматривать их, эти примеры, как отрицательные, может служить доказательством того, что теперь не только лично страдавшие люди осуждают советский строй, дававший возможность безнаказанно проводить массовые репрессии такого чудовищного масштаба, но и с точки зрения общественных наук – философии, социологии, обществоведения – такой строй заслуживает всяческого осуждения.
Приведу теперь два примера того, как точные науки пытаются внедряться в собственно гуманитарные отрасли, и что из этого получается.
Первый пример касается такой традиционно гуманитарной науки, как филология. Значения слов, принципы построения предложений, идиоматические выражения и пр. всегда считались традиционно гуманитарными проблемами. Но вот, например, наш знаменитый лингвист Лев Владимирович Щерба объяснял своим студентам, что структура предложения совершенно не зависит от смысла слов, в него входящих. Для подтверждения своих слов он предложил им разобрать следующее предложение:
«Глокая куздра штеко бодланула бокра и курдячит бокрёнка».
Оказалось, что, несмотря на то, что ни одного из слов, входящих в предложение, в русском языке нет, грамматически это предложение вполне понятно.
В дальнейшем применение формальных методов в филологии привело к созданию целой отрасли науки – математической лингвистики, применяющей математические методы для анализа текстов.
Другой пример – не такой удачный, но о нем тоже следует сказать. Известный народоволец Николай Александрович Морозов провел в свое время в разного рода тюрьмах, в основном в Шлиссельбурге, более 40 лет. В то время тюрьмы были устроены по-другому, и там можно было заниматься наукой. За сорок лет своего сидения Николай Александрович написал много научных трудов, и, в частности, много занимался историей. Один из выводов, к которым он пришел, был тот, что что бы ни говорила нам история, мы не могли знать исторические факты, отстоящие от нас больше, чем на несколько сот лет. Дело в том, что в то время не было материалов, на которых написанные тексты держались бы больше трёх – четырёх сотен лет. А раз подлинные документы о старом времени до нас дойти не могли, то все документы, которые мы исследуем, имеют возраст не более трёх-четырёх сотен лет, и насколько точно они копировались со старых, или может быть вовсе специально подменялись, - это никому не известно.
В наше время идеи Морозова подхватил математик из Москвы Анатолий Тимофеевич Фоменко, специалист в области топологии и вариационного исчисления. Он предложил использовать формальный анализ исторических текстов для привязки глобальной хронологии к естественной шкале времени. Например, он считал, что крупные астрономические события, типа появления яркой кометы, или вспышки новой звезды, должны оставлять следы в исторических текстах всех цивилизаций. Поскольку время возникновения этих астрономических событий иногда можно установить из независимых источников, то таким способом можно пользоваться для проверки глобальной хронологии. В своих попытках пересмотреть историческую шкалу времени – глобальную хронологию он приводил в статьях много очень интересных примеров исторических текстов, совершенно не увязывавшихся друг с другом. В частности, он цитировал какой-то исторический текст, из которого следовало, что в середине первого тысячелетия нашей эры город Помпеи был совершенно цел и населен, а трагедия с извержением Везувия случилась не в 78 году нашей эры, а на много столетий позже. Он утверждал также, что до 16 века историков-летописцев не заботила глобальная хронология, они привязывали описываемые события к каким-то датам, которые они считали всем известными – воцарению того или иного императора, бунту или войне.
Первым человеком, который попытался составить сквозную хронологическую шкалу исторических событий, был Жозеф Скалигер (1540-1609), нанесший все известные ему исторические события на общую временную шкалу. Фоменко утверждает, что после Скалигера эта шкала ни разу не изменялась, а все вновь открывавшиеся исторические события только наносились на нее. Поэтому, мол, шкала Скалигера не может быть правильной.
Следующий метод, предлагаемый А.Т. Фоменко, был такой: если в исторических текстах до какого-то времени имя некоего государственного деятеля не встречается, потом оно начинает встречаться часто, а потом все реже и реже, то время, в которое это имя встречается часто, и есть время активного действия этого человека. А.Т.Фоменко предлагал также считать, что если некоторые внешние черты правлений двух людей схожи, то скорей всего это описания деятельности одного и того же государственного деятеля разными летописцами.
Следует сказать, что, хотя первые работы Фоменко появились в конце 70-х годов, до сих пор заметного влияния на историю его точка зрения не оказала, поэтому, вероятно, этот опыт применения методики точных наук к исследованию гуманитарных проблем следует считать неудачным.
Поможем написать любую работу на аналогичную тему