КОНФЛИКТ ПОКОЛЕНИЙ — МНИМЫЙ ИЛИ РЕАЛЬНЫЙ УВЕЛИЧЕНИЕ ЧИСЛЕННОСТИ ПОЖИЛОГО НАСЕЛЕНИЯ: ХОРОШО ЭТО ИЛИ ПЛОХО?

Конфликт поколений — мнимый или реальный?

В конце 1960-х — начале 1970-х годов появилось множество книг и статей, посвященных «конфликту», «кризису» или «разрыву» поколений. Как отмечает И. С. Кон , первые теории этого рода имели глобальный характер. Так, американский социолог Л. Фойер утверждал, что «история всех до сих пор существовавших обществ есть история борьбы между поколениями» . Но истоки этой борьбы рисуются по-разному. Одни авторитеты, включая Фойера, апеллируют к Фрейду, полагая, что в основе всех конфликтов между поколениями лежит Эдипов комплекс. Но тогда возникает вопрос: чем современный конфликт отличается от прошлых исторических ситуаций?

Другие авторы, например французский психоаналитик Ж. Мандель, противопоставляют классическому «конфликту», описанному Фрейдом, идею «кризиса поколений». Если «конфликт поколений», связанный с Эдиповым комплексом, состоял в том, что подросток стремился занять в обществе место своего отца и вообще старших, то «кризис поколений» означает, что юноша не соперничает с отцом, чтобы в конечном счете идентифицироваться с ним, а полностью отвергает его как образец, отказываясь от своего социально-культурного наследства. Происходит это прежде всего потому, что современное общество больше не переживается в бессознательном как образ Отца — наставника, покровителя и воплощения ценностей, а напоминает скорее архаический образ всемогущей Матери. Материнское начало представлено всемогущей техникой, перед которой человек чувствует себя бессильным.

Глобальные теории конфликта поколений поставили целый ряд проблем. В рассуждениях о «конфликте поколений» вначале не было научного определения понятий и возможных способов верификации гипотез. Весьма показательна в этом смысле работа М. Мид «Культура и сопричастность» , которая устанавливает зависимость межпоколенных отношений от темпов научно-технического и социального развития. Связывая межпоколенные отношения с темпом общественного развития и господствующим типом семейной организации, Мид различает в истории человечества три типа культур: постфигуративные, в которых дети учатся главным образом у своих предков, кофигуративные, в которых и дети, и взрослые учатся прежде всего у равных, сверстников; префигуративные, в которых взрослые учатся у своих детей.

Стабильные большие группы, существовавшие на ранних этапах развития человечества, в традиционных обществах и в некоторых современных обществах, выполняли и выполняют ценностно-ориентационную и защитную функции. Так, получаемая от них информация не только однородна и упорядочена, но и требует однозначного, безукоризненно точного выполнения множества обрядов, сопровождающих каждый шаг жизни человека от рождения до смерти и всю его хозяйственную деятельность.

Культуры таких групп, культуры, ориентированные на предков и традиции, американский этнолог Маргарет Мид (1901 -1978) назвала постфигуративными.

«Постфигуративная культура — это такая культура, где каждое изменение протекает настолько медленно и незаметно, что деды, держа в руках новорожденных внуков, не могут представить себе для них никакого иного будущего, отличного от их собственного прошлого. Прошлое взрослых оказывается будущим для каждого нового поколения...» . Существенная черта постфигуративной культуры — постулат, находящий свое выражение в каждом деянии представителей старшего поколения, гласящий, что их образ жизни, сколь много изменений в нем в действительности ни содержалось, неизменен и остается вечно одним и тем же. Она преобладает в традиционном, патриархальном обществе, которое ориентируется главным образом на опыт прежних поколений, т. е. на традицию и живых ее носителей — стариков.

Ускорение технического и социального развития делает опору на опыт прежних поколений недостаточной. Кофигуративная культура — это культура, в которой преобладающей моделью поведения для людей, принадлежащих к данному обществу, оказывается поведение их современников. Для нее типична ориентация не столько на старших, сколько на современников, равных по возрасту и опыту. Кофигуративная культура начинается там, где наступает кризис постфигуративной системы. Этот кризис может возникнуть разными путями: как следствие катастрофы; в результате развития новых форм техники, неизвестных старшим; вслед за переселением в новую страну, где старшие всегда будут считаться иммигрантами; в итоге завоевания, когда покоренное население вынуждено усваивать язык и нравы завоевателей; в результате обращения в новую веру, когда новообращенные взрослые пытаются воспитать своих детей в духе новых идеалов, или же в итоге мер, сознательно осуществленных какой-либо революцией, утверждающей себя введением нового образа жизни для молодежи. В результате этих изменений появляется новый фактор культуры — опыт молодого поколения радикально отличается от опыта их родителей, дедов и других старших представителей той общности, к которой они непосредственно принадлежат.

В своей простейшей форме, пишет Мид , — это общество, в котором отсутствуют деды и бабки. «Переход к новому образу жизни, требующему приобретения новых умений и форм поведения, представляется более легким тогда, когда нет дедов, помнящих о прошлом, формирующих опыт растущего ребенка, закрепляющих непроизвольно все невербализованные ценности старой культуры». Но разрыва поколений все-таки не происходит. Всегда остаются слои культуры, позволяющие осознавать свою принадлежность к этнической общности: язык, религия, миф об общих предках, историческая память, богатая подвигами героев или общими страданиями.

По мнению М.Мид, в наши дни рождается новая культурная форма, которую она называет префигуративной. Темп развития в наши дни стал настолько быстрым, что прошлый опыт уже не только недостаточен, но часто оказывается даже вредным, мешая смелым, небывалым обстоятельствам. Префигуративная культура ориентируется главным образом на будущее. Таким образом, уже не предки и не современники, а сам ребенок определяет ответы на сущностные вопросы бытия. Сегодня во всех частях мира у молодых людей возникла общность того опыта, которого никогда не было и не будет у старших, сегодняшние дети вырастают в мире, которого не знали старшие. И наоборот, старшее поколение никогда не увидит в жизни молодых людей повторения своего беспрецедентного опыта. Этот разрыв между поколениями совершенно нов и ведет к тому, что жизненный опыт молодого человека сокращается на поколение, а воспроизведение его в отношении к своему ребенку или к своим родителям исчезает.

В жизни современного общества можно найти некоторые проявления того, что прогноз Мид сбывается, но несмотря на любые инновации человечеству, чтобы самовосполняться и саморегулироваться, необходимо сохранять связи между поколениями.

Как отмечают авторы, в современном мире наблюдается психологический сдвиг в настроениях людей — большой интерес к своим корням. Ощущая нестабильность окружающего современного мира, уменьшается желание у людей смотреть вперед и появляется склонность смотреть назад и вглубь, искать поддержку в стабильных ценностях общества. Неслучайно в конце XX в. из научной литературы практически исчезло устойчивое словосочетание «конфликт поколений».

Межпоколенные стабильные общности, прежде всего этносы, несмотря на предсказанные Мид и действительно наметившиеся тенденции к их разрушению, приобретают существенное значение в жизни современного человека. Это подтверждают исследования Д.Гутманна (Gutmann), который принимал участие в работе Камминга и Генри, но затем подверг критике их теорию разобществле-ния. Гутманн, как и Мид, изучал традиционные общества и пришел к определенным выводам, которые близки выводам Мид. Так, в традиционных обществах старые люди имеют жизненно важную роль в становлении родительской позиции. Когда человек обзаводится потомством, у него происходит перестройка поведения: женщины нередко отказываются от привычных способов времяпровождения, мужчины считают своим долгом содержать семью и их деятельность посвящена в основном этому. И именно паттерны поведения прародителей способствуют становлению родительской позиции.

Следующий вывод Гутманна касается изменения потенциалов мужчин и женщин в течение жизни и изменения их роли в пожилом возрасте. Так, мужчины становятся носителями духовного начала. Например, аксакалы в Средней Азии с определенного возраста начинают даже иначе одеваться, больше времени посвящать религиозному служению. Женщины в пожилом возрасте становятся социальными организаторами, помогают структурировать жизнь более молодых людей. Однако в современном обществе пожилые люди потеряли свое патриархальное назначение «успокоителя» и «организатора». Поэтому, по мнению авторов, следует восстановить культурные роли пожилых людей.

Увеличение численности пожилого населения:хорошо это или плохо?

В научных кругах многих стран мира широко обсуждается вопрос о социально-экономических последствиях современного постарения населения. Эти последствия имеют прямое отношение к стереотипам пожилых в обществе. Тенденции изменения в возрастной структуре проявились не только в увеличении удельного веса пожилых людей в общем составе населения, но и в том, что экономически активная часть населения стала несколько старше. Противники старения населения (политологи и экономисты) делают вывод, что соответственно снижается мобильность рабочей силы, эффективность переподготовки, восприятие инноваций. В новом столетии работникам вряд ли удастся на протяжении всей трудовой жизни работать по одной специальности. Потребуются большие затраты на переобучение. Особенно много дискутируют и пишут по поводу того, сможет ли экономика выдержать «наплыв» пожилых в связи с меняющейся возрастной структурой и тенденцией раннего выхода на пенсию. И многие отвечают на этот вопрос отрицательно.

В прошлом каждое новое поколение было по численности больше предыдущего, поэтому содержание стариков не ложилось тяжелым бременем на государственную систему социального обеспечения. Подсчитано, что уже в ближайшем будущем последующие поколения будут меньше или такими же по численности и их возможность обеспечивать своих предшественников жизненными благами сократится. Специалисты отмечают разные социальные последствия этого явления. Например, постарение населения ведет к увеличению доли лиц с более низкими доходами, нежели имеют работающие, поэтому сократится спрос на товары некоторых отраслей производства; уменьшение удельного веса молодых мужчин до 40 лет, что приведет к сокращению численности военнослужащих, и т.д. Стареющее общество, по мнению некоторых исследователей (французские демографы А. Сови, Ж. Кало, германский демограф Б. Кайцер и др.), консервативно, боится риска, нетерпимо к радикальным экспериментам, поэтому оно станет «непрогрессивным, отстающим от других обществ не только по технической оснащенности и экономическому благосостоянию, но и в интеллектуальном отношении, в творческих достижениях» .

Многие авторы обращают внимание на то, что постарение общества приведет к конфликту поколений (мнимому или действительному): обострению конкуренции за рабочие места, росту отчужденности между возрастными группами. Постоянный рост отчислений в пенсионные фонды вызовет (и уже вызывает) возмущения со стороны молодых рабочих, отказ от содержания старшего поколения. Вместе с тем политическая сила пожилых с ростом их численности увеличивается, и специалисты предупреждают, что противоречия между молодыми и пожилыми могут вызвать взрывоопасную социальную ситуацию. В западноевропейской литературе уже не раз появлялись публикации по поводу нежелания работающей части населения содержать непроизводительные слои общества. Молодежь сопротивляется также политике привлечения «старых» кадров к работе, так как это может неблагоприятно сказаться на их шансах иметь работу и продвигаться по служебной лестнице.

Таким образом, одна часть специалистов считает пожилых непроизводительной, бесполезной прослойкой общества, препятствием к прогрессу. В частности, под влиянием их работ складывается стереотип пожилого человека, непременно имеющего физические и психические недостатки, утратившего способность работать. Сдержанное (в лучшем случае) отношение к пожилым основано на следующем постулате: они уже сыграли свою роль и теперь неясно, каков их статус и функции. Высказывается даже точка зрения, что в экономических трудностях виноваты сами пожилые: обществу приходится содержать слишком большое количество неработающих пенсионеров, а работающие пожилые занимают места молодых, которые не могут из-за этого трудоустроиться. Опыт пожилых представляется несовременным, ненужным в связи с технологическими и экономическими новшествами.

Противоположную точку зрения отстаивают другие исследователи: страх перед демографическим старением, с их точки зрения, необоснован. Так, испанский ученый и публицист М. Сагрера, опираясь на факты, считает, что именно самые «старые» нации в мире являются лидерами технического, социального и культурного прогресса человечества, например японцы. Эти нации вовсе не стали беспомощными, наоборот, они возмужали и дали миру то, чего не могут дать «молодые» народы. По его мнению, устарел авторитарный менталитет критиков стареющего общества, которые противоречат сами себе: с одной стороны, они толкуют о, «бремени стариков», а с другой — чинят препятствия занятости пожилых, многие из которых хотели бы трудиться. Старение населения следует считать тормозом прогрессивного развития общества только в том случае, если оно является следствием таких причин: а) война, на которой гибнет много молодежи; б) значительная миграция населения молодых возрастов; в) высокая смертность в неблагополучном обществе от травм на производстве и транспорте; г) очень резкий и длительный спад рождаемости. Некоторые западные экономисты считают, что само по себе увеличение удельного веса стариков не ведет автоматически к ухудшению их положения и отрицательному воздействию на экономику и, следовательно, на общество. В качестве довода они приводят в пример Швецию, где удельный вес людей в возрасте 65 лет и старше самый высокий в Европе, но их положение и социальное обеспечение гораздо лучше, чем в других странах, а сам феномен старения общества не вызывает серьезной озабоченности. Дело в том, что Швеция на протяжении нескольких десятилетий проводила мероприятия по улучшению положения групп с низкими доходами, в том числе пожилых людей.

Итак, с точки зрения ряда исследователей, старение населения не таит в себе неразрешимых проблем, вклад пожилых ценен для общества и должен получить признание. Старение населения не обязательно вызовет тяжелые экономические трудности.

Эпоха сменяет эпоху, традиции передаются из поколения в поколение, образ старости может быть окружен ореолом почитания, а может быть низведен до степени непризнания и игнорирования, ассоциироваться исключительно с физическими недугами и всевозможными проблемами. Но на протяжении многих столетий вклад «стариков» в сокровищницу мировой науки, культуры, искусства ни у кого не вызывает сомнений. Жизненный путь многих из них заставляет потомков переосмысливать свою роль в мире, обществе, семье и направлять свой личностный потенциал на раскрытие собственных духовных качеств.

Развитие цивилизации обостряет старую как мир проблему — как относиться к старости — естественному и закономерному периоду жизни человека? Восточный и античный мир в целом следовали совету мудрого старца, римского философа-стоика Эпикета (ок. 50 — ок. 140): «Радуйся тому, что есть, и люби то, чему пришло время». Европейский рационализм заложил основы существующей в современной западной социологии тенденции рассматривать старых людей в качестве субкультуры и даже «контркультуры», якобы угрожающей обществу и миру бизнеса, вынужденных, обязанных содержать пожилых. На страницах печати нередко утверждается, что старики объедают общество.

Из негативных оценок старости следует гетерофобный вывод о том, что не стоит продлевать старость, тягостную как для индивида, так и для общества. Вызванный прогрессом общества рост численности старых людей в современном мире придает актуальность борьбе с геронтофобией, без чего становится невозможным подлинный моральный прогресс. Оценивая геронтофобию как свидетельство низкого уровня культуры, польский демограф Э. Россет заявляет:

«Современный геронтофоб — это сохранившийся образец мышления и морали эпохи палеолита». Поэтому борьба против геронтофобии, так же как и против войны, по его мнению, призвана освободить людей от вражды между народами и между поколениями.

Понимание возможных способов социального регулирования процесса старения в его индивидуальном и групповом проявлениях, все более полное удовлетворение социальных и естественных потребностей старых людей возможны только с помощью содержательного анализа тех проблем социологии и психологии старения, которые имеют первостепенное значение для системного видения закономерностей завершающего этапа человеческой жизни. Это, прежде всего, анализ общечеловеческих детерминант демографического и психологического старения, выявление ценностно-гуманистического смысла проблемы долголетия, изучение социально-психологического статуса пожилых, возможности их участия в основных сферах жизни общества после выхода на пенсию, специфики их психологии, мотивов поведения, образа жизни. Анализ ситуации, сложившейся к настоящему времени в науке о старении, в значительной мере определяет направление дальнейших поисков и выбора предпочтительных путей достижения активного долголетия все большим числом людей.

В научных работах, вышедших в свет до 1990-х годов, в предисловии часто упоминается, что общество часто неуважительно относится к старости. Особенно много работ 1960- 1980 гг. посвящено негативной стереотипизации стариков, явлению эйджизма.

Однако за последние 10-15 лет произошли определенные изменения не только в нашей стране, но и во многих развитых и развивающихся странах, которые серьезным образом повлияли на систему социального обеспечения пожилых людей, социальную государственную политику и, в конце концов, на изменение стереотипов отношения к третьему возрасту и его представителям. В отношении развитых европейских стран можно утверждать, что демографическое старение привело к пересмотру социальной политики, отходу этих стран от институционального ухода и к предоставлению услуг на дому. Иначе говоря, пришло понимание, что пожилые люди — не только проблема, «бремя» и «ноша» для семьи и общества, но и возможность создания рабочих мест в результате роста фирм и предприятий для обслуживания пожилых, это деньги, так как большинство услуг оплачивают сами пожилые или члены их семей. Неслучайно в 1990-х годах авторитетные международные организации — ООН (в 1992 г.), Совет Европы (в 1994 г.) и т.д. — разрабатывали принципы отношения к пожилым людям, рекомендованные для проведения государственной социальной политики стран — членов этих организаций.

Большинство пожилых людей отвергают ярлык «старый». Членство в различных организациях, профессиональная занятость, возможность продолжения образования — все это открывает сегодня «старшим гражданам» наряду с традиционными ролями бабушки/ дедушки и семейного советчика новые возможности, они обретают защиту и одновременно подают пример молодому поколению.

На основании изложенного выше в отношении нашей страны можно сделать следующий вывод. В переходный период с начала 1990-х годов была создана система социального обеспечения пожилых людей. В течение десятилетия она постоянно расширялась, и несмотря на несовершенство и ориентацию в основном на тех, кто одинок и немощен, ее преимущества неоспоримы. В 1997 г. начала и продолжает действовать федеральная программа «Старшее поколение». За последние годы было создано множество общественных организаций для пожилых людей и самими пожилыми людьми, в отличие от «традиционных» советов ветеранов, проводящих большое количество научных и практических конференций по проблемам старости. Есть основания утверждать, что в настоящее время происходят позитивные изменения в обществе по отношению к пожилым людям.