Появление новых информационных и коммуникационных технологий революционизировало те естественные процессы старения и обновления, которые вяло протекали в сфере авторского права. Нужно сказать, что авторское право уже переживало подобные потрясения в период своего формирования в 18-19 веках и позднее, в середине нынешнего столетия - в связи с появлением радиовещания, кинематографии, телевидения, а затем - в связи с развитием техники копирования (репрографического репродуцирования). И все же главная идея, лежащая в основе авторского права и составляющая его суть, сохранилась и по сей день практически в неизменном виде. Это идея контроля за использованием произведений на основе исключительности авторских прав, что способно приносить доход творцу и его семье, стимулируя тем самым его творчество.
Здесь наиболее явственно соединяются две стороны творчества - идеальная, движимая вдохновением и честолюбием, и материальная, подчиняющаяся меркантильным соображениям.
Именно "в необходимости материального обеспечения автора, в устранении для него необходимости изыскания источников существования, в обеспечении независимого положения в обществе" получает свое социально-экономическое обоснование авторское право, узаконивая одну из тех "немногочисленных монополий, которые не могут возбудить общественного неудовольствия ввиду безусловной их необходимости и справедливости"1. Более чем через 100 лет мы встречаем проникнутые теми же идеями формулировки в Договоре ВОИС по авторскому праву, принятом Дипломатической конференцией 20 декабря 1996 года. Здесь не только выражается стремление государств-участников наиболее эффективно и единообразно совершенствовать и поддерживать охрану прав авторов на их произведения, но и подчеркивается огромная важность авторско-правовой охраны как "стимула для литературного и художественного творчества" (Преамбула). При этом какие-либо ограничения или исключения из предусмотренных в Бернской конвенции и упомянутом Договоре прав считаются допустимыми лишь в определенных особых случаях, причем только такие, "которые не наносят ущерба нормальному использованию произведения и необоснованным образом не ущемляют законные интересы автора".
Иными словами, сердцевину всей системы авторского права составляет баланс между, с одной стороны, моральными и материальными интересами автора и, с другой стороны, интересами других лиц и общества в целом по использованию произведений. Можно сказать, что суть авторского права наиболее четко сформулирована в известной истории о композиторе, услышавшем исполнение своей музыки в ресторане и потребовавшем от хозяина заведения платы за использование произведения для привлечения клиентов. Говорят, что именно с этого началась система коллективного управления авторскими правами, исходящая из следующего принципа: если ты получаешь доход, используя мое произведение, то будь любезен заплатить за это. Конечно, это очень огрубленная формула, лишенная многочисленных нюансов.
А теперь зададимся вопросом: сохранится ли этот принцип в условиях повсеместного использования новых информационных и коммуникационных технологий? Нет ли опасности того, что то глубокое влияние, которое оказывают новые информационные и коммуникационные технологии на создание и использование литературных и художественных произведений и которое в значительной степени вызвало к жизни Договор ВОИС по авторскому праву, достаточно быстро состарит сам этот международно-правовой документ? И тогда снова, в который уже раз за последнее время во весь рост встанет вопрос: нужно ли приспосабливать авторское право к очередному техническому новшеству (хотя многие новейшие технологии являются нейтральными с точки зрения авторского права) или оно, право, само адаптируется к новым реалиям естественным путем - через правоприменительную практику, доктри-нальные толкования и т.д.?
Действительно, адаптационные ресурсы авторского права весьма велики, что подтверждено неизменностью его принципиальных основ на протяжении веков. Однако сегодня оно, достаточно статичное по своей природе, довольно медленно и дискретно эволюционирующее, сталкивается с ускоряющимся развитием технологий, оперирующих в виртуальной реальности киберпространства. По сути "информационное общество" представляет собой новую сферу обитания человека, и в первую очередь - его разума, а в идеале - его творчества. Мы видим, как на просторах киберпространства зарождается принципиально новый субъект истории - планетарный интеллект. Но сможет ли в этой совершенно неузнаваемой среде авторское право и дальше сохранять свою индивидуальность (identity) или ему на смену должна будет прийти принципиально иная схема правового регулирования, может быть уже зарождающаяся ныне в недрах так называемого компьютерного права?2 Трудно представить, что правовая система, стимулирующая творчество, исчезла бы совсем, ибо это имело бы катастрофические последствия для интеллектуального потенциала нынешнего и будущих поколений.
Киберпространство - это не просто сфера действия Интернета и других подобных локальных, региональных и глобальных сетей. Еще не обретя общепризнанного юридического определения, оно уже до краев наполнено правовыми отношениями практически из всех классических отраслей права, не говоря уже о новейших - информационного, экологического и т.д. В Договоре ВОИС по авторскому праву киберпространство определено имплицитно, через понятие "такого образа" сообщения произведений для всеобщего сведения по проводам или средствами беспроволочной связи, при котором представители публики могут осуществлять доступ к произведениям "из любого места и в любое время по их собственному выбору" (ст. 8).
Налицо юридическая головоломка. Мы находимся в эпицентре коммуникационной революции, которая с неизбежностью ведет к радикальным подвижкам в менталитете, к преобразованию организационных структур, характера человеческой деятельности и образа жизни. В особенности это касается трансформации отношений внутри государства и гражданского общества. Но ни население, ни социальные институты, ни значительная часть делового мира к новым технологиям по-настоящему не готовы. Главное, правовой инструментарий, призванный регулировать отношения в киберпространстве, либо недостаточно приспособлен к этим условиям, либо вообще не разработан.
Причем, по прогнозам специалистов развитие глобальных сетей в ближайшее время будет идти во все ускоряющемся темпе. К тому объективно подталкивают сложившиеся экономические реалии. Например,
10 процентов ВНП США вырабатывается телекоммуникационными системами. По мере распространения информационных технологий внутри общества увеличивается прямая зависимость уровня жизни от состояния и качества телекоммуникаций, потребителями которых являются не только правительственные учреждения, индустрия и сфера услуг, но и рядовые налогоплательщики.
Ярким примером глобальной информатизации является Интернет, созданный на основе телекоммуникационных стандартов, разработанных в свое время Пентагоном для военных целей. Он стоит, как и все киберпространство, на трех китах: цифровой технологии, компьютерной технике и высокоскоростных линиях связи.
Несколько слов о цифровой технологии. Оцифровывание есть выраженный электронными средствами перевод на бинарный язык, использующий двоичные знаки 0 и 1, любого сообщения в форме текстов, слов, звуков, статичных или движущихся изображений. Эти оцифрованные сообщения хранятся в памяти компьютеров, передаются куда-либо в другое место, а затем преобразуются в формы, доступные для восприятия человека.
Отличия цифровой записи от аналоговой носят как количественный, так и качественный характер.
Во-первых, на равных по размеру носителях объем записи в цифровой системе неизмеримо больше, чем в аналоговой. Цифровой носитель того же размера, что и фонограмма или аналоговая видеозапись, может содержать в себе информацию, эквивалентную нескольким книгам и нескольким фильмам.
Во-вторых, преобразование в цифровую форму также увеличивает мощность дистанционной передачи данных. Практически цифровые сообщения могут быть сжаты до такой степени, что любой канал связи, телефонные линии, радиоволны, кабели, оптические волокна - можно использовать для передачи значительно большего количества сообщений, чем в аналоговой системе.
В-третьих, применение единого (бинарного) языка для всех сообщений позволяет пользоваться любым имеющимся каналом передачи данных.
В-четвертых, переведенная на бинарный язык "информация" в указанном выше смысле может размещаться на едином носителе или едином канале, тогда как аналоговая запись потребовала бы различных материальных носителей - фонограмм для музыкальных записей, видеозаписей для аудиовизуальных произведений или книг для печатных литературных произведений.
В-пятых, оцифровывание позволяет создавать идентичные копии, поскольку оригинал и копия выполнены с помощью одной и той же комбинации бинарных знаков. В то же время аналоговая фиксация и воспроизведение предполагают возрастающую с каждым копированием потерю качества звука или изображения по сравнению с оригиналом.
В-шестых, цифровые носители и каналы допускают интерактивное обращение. Получатели сообщения могут вмешиваться в условия поступления информации и ее передачи через свои персональные компьютеры.
Разумеется, старые добрые виды представления информации в форме твердых копий и живых исполнений сохранят свою роль, как сохраняется кино в век телевидения. Сохранят, но отойдут на второй план, во всяком случае по уровню массовости.
Теперь о компьютерах. Они необходимо задействованы в работе телекоммуникационных сетей в качестве не только серверов и маршрутизаторов, но и как терминалы для переработки информации в произведения и переадресовки информационных потоков.
Известно уже несколько поколений этих машин. Впереди нас ждет появление сетевого компьютера, лишенного хард-диска3, сложных программ и технических принадлежностей, обеспечивающий доступ к сети благодаря терминалу и модему, сравнительно простого в эксплуатации и, главное, недорогого. С приходом этого поколения машин завершится превращение ЭВМ в предмет домашнего обихода.
Но - стоимость услуг связи. Но - плата за пользование информационными ресурсами, за распространение, прокат и сообщение для всеобщего сведения произведений, защищенных авторским правом и т.д. Иными словами, главный доход в киберпространстве дает не постройка кораблей для плавания по информационному океану, а продажа билетов на круизы и чартеры, сборы за проход через проливы, за стоянку в порту... Таким образом, насос перекачки ресурсов в пользу стран-экспортеров интеллектуальной собственности включается на полную мощность, так как платным становится не только всякий "выезд" на информационные магистрали, но даже беглый просмотр произведения, чтобы определить, нужно оно тебе или нет. Это почти то же самое, как заставлять человека, листающего книгу в магазине, оплачивать ее покупку. Единственный способ избежать экономической удавки под видом охраны авторских прав это активно использовать в национальном законодательстве систему ограничений авторских прав в интересах науки и образования, допускаемых Бернской конвенцией, Всемирной конвенцией об авторском праве и имплицитно присутствующих в статье 10 Договора ВОИС по авторскому праву.
Киберпространству принадлежит большое будущее. Если сегодня телефонная связь на 99 процентов состоит из устных сообщений и лишь 1 процент составляют данные, то уже в начале третьего тысячелетия данные получат большее распространение, чем голос. По некоторым прогнозам количество пользователей Интернет в мире вырастет с 30 миллионов в 1997 году до 300 миллионов к 2006 году. При этом на несколько порядков возрастут требования пользователей к скорости передачи данных, поскольку уже сейчас начинают применяться программные приложения, требующие большой объем информации, включая музыку и движущиеся цветные изображения.
Новые технологии вызывают к жизни новые формы использования охраняемых произведений и услуг, прежде всего: вещание, сетевую коммуникацию, цифровую запись и мультимедийные произведения. Цифровое вещание, во-первых, превосходит аналоговое по качеству звука и изображения, в том числе в отношении изготовления копий в домашних условиях. Во-вторых, цифровые сигналы могут уплотняться, позволяя увеличивать количество каналов вещания. В-третьих, цифровое вешание может осуществляться в телекоммуникационных сетях. Следует подчеркнуть, что цифровая сеть значительно отличается от вещательной. В последнем случае передатчик посылает сигналы, несущие программы, которые рассчитаны на пассивных получателей, принимающих эти сигналы одновременно. В случае с передачей по цифровым сетям передатчик как таковой, собственно говоря, отсутствует, все пользователи связаны с сетью и могут быть и получателями, и отправителями сообщений одновременно. Причем, благодаря интерактивности, доступ к сетевым сообщениям возможен в любое время по выбору получателей. Таким образом, прием не является одномоментным и не обязательно совпадает по времени с передачей. По сути, если сигналы сжаты, получатель не может получить к ним доступа до истечения времени, требуемого для их расширения; эта операция имеет существенное значение, если сообщение предназначено для восприятия человеком.
Радужные перспективы киберпространства породили новый всплеск концентрации капитала в информационной отрасли. Массированные слияния ведут к образованию транснациональных корпораций, на информационных магистралях возникает институт провайдеров, своего рода "швейцаров-вышибал", открывающих или закрывающих доступ к информационным сетям. Все это говорит о принципиальной реальности такой ситуации, когда контроль за телекоммуникациями на национальном уровне будет осуществляться из-за пределов ее территории, что может затруднить сохранение самобытности культурной и общественной жизни данной нации, усилить процессы формирования моноязычия и монокультуры. Вот почему столь важны усилия в защиту информационного, языкового и культурного плюрализма, в пользу антимонопольных мер, ограничивающих концентрацию информационно-коммуникационных ресурсов в одних руках.
Но мощная телекоммуникационная сеть в одно мгновение может превратиться в разрозненный набор непригодного периферийного оборудования в результате террористического акта или действий компьютерного злоумышленника. Только за 1996 год американские телекоммуникационные компании понесли убытки в сотни миллионов долларов по вине хакеров, которые подключались через Интернет к виртуальным магазинам и киоскам с помощью поддельных кредитных карточек. В результате сегодня многие компании помещают на своих веб-страницах в Интернете предупреждения о запрете на подключение из России и стран СНГ.
В сетях совершаются и многомиллионные хищения с помощью взлома банковских компьютерных кодов, и диверсии, нарушающие функционирование информационных систем министерств и ведомств, ведется вербовка и подготовка террористов (как иначе понимать распространение методических указаний по изготовлению самодельной взрывчатки?) и т.д. Из всего этого разнообразия складывается компью терная преступность. О серьезности положения говорит тот факт, что в новый российский Уголовный кодекс 1996 года включена специальная глава 28 "Преступления в сфере компьютерной информации". Тем самым законодатель ясно дает понять, что число составов в данной сфере может со временем увеличиться. Напротив, посягательствам на авторские и смежные права посвящена лишь одна статья (ст. 146).
Хищения информационных ресурсов из банков данных и систем телекоммуникации наносят огромный экономический ущерб и, что не менее опасно, моральный вред. Особую опасность представляет вандализм хакеров - ложно понимаемое самоутверждение программистов приводит к использованию компьютерных сетей в интересах международного терроризма и организованной преступности. В свою очередь, слабая защищенность субъекта информационно-компьютерного взаимодействия от преступных посягательств формирует негативное отношение к виртуальной реальности, проецируемое на реальную действительность.
В киберпространстве можно встретить и материалы, распространение которых оскорбляет достоинство человека, разжигает национальную рознь и нетерпимость, посягает на добрые нравы и здоровье населения. В некоторых странах пытаются бороться с этим путем отключения от определенных услуг. Так, французская еврейская студенческая организация потребовала привлечь к суду французских операторов Интернета за то, что они сделали общедоступными пропагандистские материалы, отрицавшие холакост. Другой пример: базирующийся в Париже Американский университет был привлечен к судебной ответственности за то, что нарушил национальные правила использования иностранных языков, поместив на Интернете чисто английскую страничку без ее резюме на французском.
Однако, ввиду того, что любое ограничение распространения информации влияет на одно из фундаментальных прав человека, законодателям и правоприменителям приходится решать непростую задачу. Сложным препятствием для международного регулирования этих вопросов являются, в частности, неодинаковое понимание общественной нравственности в разных национальных и культурных сообществах.
В некоторых случаях правонарушитель намеренно выбирает киберпространство, чтобы затеряться в нем или уйти от ответственности за счет пробелов в законодательстве. У всех еще на слуху недавний пример с размещением в Интернете в день выборов в Государственную Думу данных опроса избирателей на выходе из избирательных участков. Известно, что избирательные законы запрещают публикацию или обнародование таких материалов в СМИ в течение трех дней перед выборами и в день голосования. Но, заявил господин Павловский, Интернет - это не СМИ, а следовательно, в Интернете распространение таких материалов возможно. Как ни прискорбно, Центризбирком пошел на поводу у господина Павловского, заявив, что в данном случае в избирательных законах имеется пробел.
На мой взгляд, имеющийся пробел не столь значителен, как кажется на первый взгляд. Дело в том, что федеральный закон "Об основных гарантиях избирательных прав граждан..." в статье "Сроки предвыборной агитации" устанавливает, что предвыборная агитация за сутки до выборов и в день голосования не допускается вообще, ни в какой форме. В эй же статье закона говорится о публикации результатов опросов общественного мнения. Следовательно, такая публикация является разновидностью предвыборной агитации и как таковая за день до и в день голосования запрещена. Кто должен отвечать за это правонарушение? |Гот, кто его совершил. По какому закону? По статье 40 10 КоАП РСФСР. Не Интернет нужно наказывать, не веб-сайт, а конкретное лицо. Не сетовать на отсутствие закона об Интернете, а применять имеющиеся кодексы. Ведь в случае убийства в супермаркете надлежит применять Уголовный кодекс, а не закон о защите прав потребителей. Конечно, единственная сторона существует только у "ленты Мебиуса"64: в киберпространстве, напротив, есть и добро, и зло, здесь рождаются как новые вызовы, так и ответы на них. Вот почему с полным основанием можно назвать Интернет и информационной сокровищницей и информационной свалкой. Римский клуб, собравшись в октябре 1997 года для обсуждения роли новых информационных и коммуникационных технологий, охарактеризовал их как катализатор социальной перестройки, вынуждающий человечество адаптироваться к новым отношениям во времени и пространстве. Такие коренные преобразования требуют осмысленного использования новых средств информации и информационных инструментов. Глобальная доступность информации и транспарентность должны стать в ближайшие годы необходимым условием совместного творчества и солидарности. Гуманистические и научные аспекты такой перспективы должны быть приведены к общему знаменателю с тем, чтобы данные условия оказались выполнены. Позитивное воздействие новых информационных технологий и средств информации может быть усилено, а их негативные последствия ослаблены благодаря демократии участия, сознательному отношению к порождаемой ими ответственности, правам и обязанностям; развитию творческого потенциала всех людей.
Самое опасное - то, что новые информационные и коммуникационные технологии могут еще более увеличить разрыв между бедными и богатыми. Бедные страны рискуют стать еще беднее: не будучи включенными в мировые коммуникационные сети, они могут оказаться выключенными из глобального процесса развития цивилизации. Существует опасность того, что они окажутся еще более отверженными, чем герои одноименного романа Виктора Гюго.
Информационные магистрали действительно подобны скоростным автодорогам, рассекающим страны и континенты. Но есть еще жители маленьких городков и сел, мимо которых день и ночь несутся шикарные лимузины, а они лишены возможности выехать на эти супермагистрали. Да и на чем выехать? На телеге? Вот почему столь важен поддержанный 29 сессией Генеральной конференции ЮНЕСКО (октябрь-ноябрь 1997 года) принцип "информация - для всех". Он свидетельствует о готовности мирового интеллектуального сообщества совместными усилиями предотвратить опасность коммуникационной маргинализации, с тем чтобы компьютерные технологии вели все человечество к новому Ренессансу.
Да, черты формирующегося информационного общества окрашены в контрастные тона, и этико-правовая составляющая компьютеризации занимает в этой картине центральное место. Но мировое сообщество не должно допустить, чтобы киберпространство оказалось по ту сторону добра и зла. И главное здесь - объединение усилий для эффективного решения этических проблем в плоскости саморегулирования (инфоэтика) и создание нового международного и национального правового инструментария (информационное право). Первые шаги в этом направлении были сделаны в России еще тридцать лет назад, когда 27 мая 1966 года был принят Национальный кодекс деятельности в области информатики и телекоммуникаций. Подписавшие кодекс российские организации и фирмы приняли на себя обязательства не нарушать охрану интеллектуальной собственности и тайну передачи сообщений, не практиковать вскрытие информационных систем, не извлекать прибыль из использования чужого товарного знака и т.д.
Сравнивая правовые отношения, существующие в повседневной жизни и составляющие "живое право", с теми, что складываются в киберпространстве, можно заметить черты как сходства, так и различия. С одной стороны, проблемы, порожденные новыми информационными и коммуникационными технологиями, не более чем новое обличие старых проблем: воровство, вандализм, плагиат, "пиратство" в отношении интеллектуальной собственности, уклонение от выплаты авторского вознаграждения и т.д. С другой стороны, легкость, "домашность" деликта, совершаемого в мягких тапочках перед экраном персонального компьютера, создают обманчивое ощущение невинной шутки и полной защищенности.
Кроме того, деликты в киберпространстве могут быть связаны с неопытностью, функциональной неподготовленностью "кибернавта". Так, к журналистам присоединились ныне тысячи других участников информационного взаимодействия, многие из которых не имеют ни малейшего представления о традициях и нормах журналистской этики, строящейся на идеях общественного служения, профессионального долга и социальной ответственности. Они, например, загружают в Интернет скрытно сделанную фотографию знаменитости, с которой случайно встретились на пляже, даже не задумываясь о том, что вторгаются в частную жизнь. Не заботясь о последствиях, они производят компьютерный фотомонтаж. Некоторые журналистские организации уже призывают к помещению на распространяемых фотографиях специальной маркировки в тех случаях, когда они подвергались цифровой обработке.
Что же касается деликтов в сфере авторско-правовых отношений, то в киберпространстве их очертания в значительной степени смазываются. Во-первых, трудно различимым становится субъект, особенно, если он оперирует из рядового Интернет-кафе или другого места общего пользования.
Во-вторых, правонарушение в виртуальном мире длительное время может оставаться незамеченным, поскольку совершается оно в режиме "on-line", а никакого мониторинга за правовым порядком в киберсреде пока не ведется. Да и возможен ли он, учитывая масштабы сетей и темпы их развития? Например, согласно исследованию, проведенному Социологическим отделением Интернет-домена Yahoo, с сентября 1998 по февраль 1999 в Интернете появилось 236 веб-страниц, на которых размешены репродукции картин современного британского художника Николаса Ли (Nick Lee). При этом господин Ли и не подозревал о том, что его работы используются без указания авторства.
В-третьих, не имеющее специальной защиты произведение, будучи одиножды загружено в киберпространство, становится легкой добычей всякого, кто пожелает его воспроизвести, скопировать, использовать в компиляции, изменить, наконец, с целью повредить репутации автора. И как исправить причиненное зло, если подделка успела широко распространиться по сети?
В этой связи сошлюсь на примечательное судебное решение, проливающее свет на характер и сферу действия авторских прав в Интернете. Речь идет о решении Парижского окружного суда от 14 августа 1996 года по иску к некоему пользователю, который без разрешения авторов оцифровал охраняемые авторским правом песни, занес их в память своего компьютера для сохранения и тем самым открыл к ним доступ всем лицам, подключающимся к Интернету. Владельцы авторских прав выдвинули обвинение в нарушении их прав как на воспроизведение, так и да публичное сообщение. Пользователь строил свою защиту следующим образом. Во-первых, он доказывал, что воспроизводил копии только в целях личного использования, а значит не нарушал права на воспроизведение. Во-вторых, он утверждал, что за распространение сделанных им цифровых копий песен должен нести ответственность не он, а те лица, которые через Интернет без спросу посетили его веб-сайт. Он пытался убедить суд, что веб-сайт следует уподобить "частному виртуальному дому". В-третьих, он заявлял, что не нарушил права на публичное сообщение, поскольку не производил никаких действий по передаче или распространению оцифрованных им копий.
Парижский окружной суд решил, что в данном случае имеет место нарушение права на воспроизведение, поскольку лицо, которое, не имея разрешения, записывает охраняемое произведение в память своего персонального компьютера, связанного с Интернетом, тем самым воспроизводит его и поощряет его коллективное использование. В то же время судья не установил в данном деле нарушения права на публичное сообщение. Было признано, что пользователь за свое нарушение несет ответственность перед правообладателями в двояком качестве: как "провайдер содержания" (он поместил песни в сеть) и как "диспетчер сайта". "Провайдера доступа" суд оправдал, так как он закрыл доступ к сайту, едва узнав о протестах авторов.
В-четвертых, опасную шутку играет с авторским правом пресловутая интерактивность - результат качественно новой степени взаимодействия потребителя-пользователя с произведением. Приглашая "кибернавта" к самостоятельным действиям в рамках произведения мультимедиа, она объективно формирует в его сознании представление о допустимости вторжения в авторское произведение.
Например, компьютерная игра "Mon theatre magique" приглашает пользователя самостоятельно сделать анимационный фильм с помощью движущихся и озвученных изображений людей, животных, растений и т.д. Если сама эта мультимедийная игра является экземпляром произведения, то создаваемые с ее помощью квазифильмы обладают всеми чертами произведений. Причем, они могут интерпретироваться как производные, но, будучи сохранены в игровом файле, они уже становятся частью... экземпляра исходного произведения, который в свою очередь утрачивает идентичность с оригиналом, переставая быть копией. Нечто подобное делают дети с книжками-"раскрасками", когда закрашивают предложенные контуры. Но принципиальное отличие в том, что потом эти детские картинки можно найти разве что в архивах чадолюбивых родителей, а не в киберпространстве - в качестве произведений, на которые может автоматически распространяться авторское право.
Итак, границы между творчеством и интерпретацией ранее заложенных данных становятся все более размытыми. Ясно, что говорить о появлении объекта авторского права в результате взаимодействия человека с компьютером правомерно лишь в том случае, если деятельность "кибернавта" была творческой и имела целью именно создание произведения. Но в виртуальном мире, особенно при коллективном взаимодействии, возможно и спонтанное творчество. Здесь нередки и так называемые случайные произведения, сформировавшиеся, например, в результате ошибки пользователя либо работы какого-либо периферийного устройства или программного продукта. Может ли разработчик компьютерной программы претендовать на соавторство в таком произведении или права должны признаваться только за пользователем? В то же время, можно ли считать автором пользователя, который лишь поставил перед компьютером задачу создания произведения?
Логика требует, чтобы мы обусловили положительный ответ на последний вопрос наличием некоего творческого начала в постановке задачи пользователем. Например, "кибернавт" при формулировании задачи может задать алгоритм ее выполнения или сформулировать главную идею будущего произведения. Творческий характер подобных действий несомненен, как несомненно и то, что все действующие конвенции выводят охрану идей, процессов, алгоритмов и т.п. за рамки авторского права. Следовательно, природа творчества в киберпространстве заставляет нас вновь вернуться к далеко не новому вопросу, своего рода "квадратуре круга" интеллектуальной собственности - о правовой защите идей.
Непосредственно связана с этой темой и проблема обеспечения неприкосновенности произведения в киберпространстве. В качестве примера возьмем такую ситуацию: некая компания посылает своего сотрудника сфотографировать знаменитую роденовскую скульптуру "Данаиды". Фотография затем помещается на первой странице веб-сайта, называющегося "Метаморфозы Данаиды". На сайте, который задуман так, чтобы потребитель погрузился в эротическую атмосферу, сначала демонстрируется изображение скульптуры во всей ее красе как оригинальной мраморной статуи. Затем скульптура на краткий миг оживает в виде существа из плоти и крови. После чего потребителя просят внести плату и выбрать что-то из меню эротических фантазий. Если потребитель решает пройти дальше, то "скульптура" разыгрывает выбранную им фантазию, а в конце эпизода происходит возвращение к позе и внешнему виду роденовского оригинала.
Нарушает ли такое использование произведения авторское право на неприкосновенность произведения? Является ли оно принципиально (недобросовестным по отношению к автору, а значит - недопустимым? Примем во внимание, во-первых, большую вероятность того, что модификация дойдет до широкой аудитории. Поместив изображение скульптуры на веб-сайт в Интернет, компания тем самым сделала произведение Родена доступным любому лицу в любой стране.
Во-вторых, скульптура в высшей степени узнаваема как именно роденовское произведение, а следовательно, связана с личностью автора, во вред которой пойдет распространение модификации скульптуры. Чем больше автор или отпечаток его творчества узнаваемы в произведении, тем сильнее вероятность того, что его произведение является продолжением творческого процесса, и, следовательно, тем больше оснований рассчитывать на возможность воспользоваться правом на неприкосновенность. Таким образом, у Родена есть законные основания ссылаться на право на неприкосновенность произведения.
Могут возразить, что модификации служат дальнейшему развитию творческого процесса, а значит не могут повредить личности автора. Но подобные "метаморфозы" с исполнением обнаженной фигурой эротических фантазий, едва ли вписывается в понятие дальнейшего углубления творческого процесса. Скорее это представляет собой наслоение непристойного материала на скульптурное изображение. Следовательно, использование изображения "Данаиды" является принципиально недобросовестным по отношению к автору и недопустимым, нарушает авторское право на неприкосновенность ранее существовавших произведений.
Революционизируя способы создания, распространения и использования произведений, новые информационные и коммуникационные технологии объективно подталкивают мировое сообщество ко все более и более глубокой ревизии устоев общепризнанной авторско-правовой доктрины. Глубоко символично появления в Договоре ВОИС по авторскому праву 1996 года норм, касающихся используемых авторами технических средств (ст. 11) и обязательств государств-участников в отношении информации об управлении правами (ст. 12). Принципиальное значение имеет истолкование электронной информации об управлении правами как сведений, которые идентифицируют произведение, автора произведения, обладателя какого-либо права на произведение или содержат информацию об условиях его использования.
Это уже предельно близко к регистрации произведений - институту, глубоко чуждому духу и букве Бернской доктрины. Но только в данном случае функцию регистрации берет на себя не государство, а ассоциации авторов, которые, естественно, будут сами решать, что заслуживает того, чтобы быть признанным в качестве произведения, а что нет. Таким образом, не исключено появление новой разновидности цензуры. Кроме того, легализация практики, когда электронная информация об управлении правами обязательно появляется на экране компьютера в связи с сообщением произведения для всеобщего сведения, наделе означает, что произведение, не снабженное такой информацией, de facto оказывается в общественном достоянии.
Но уж больно велики ставки в этой игре, чтобы обращать внимание на подобные "мелочи". По данным Международной конфедерации авторских обществ GESAС, входящие в нее общества ежегодно собирают и выплачивают авторам порядка 25 млрд. долларов США. Причем речь только о тех средствах, которые не стали предметом двусторонней договоренности авторов с пользователями.
Итак, с одной стороны, объективная трудность адекватно отразить особенности новых информационных и коммуникационных технологий в международном праве и национальном законодательстве. С другой - сложность контроля за киберпространством в связи с его транс-граничностью и не опосредованным характером коммуникации, особенно в режиме "оn-line". Отсюда, однако, не следует, что в киберпро-странстве нет места ни праву, ни государственному регулированию. Напротив, нарастание серьезности вызовов диктует необходимость более активной роли государства.
Государство должно "стоять с палкой", защищая общественные интересы и права человека, в том числе и на Интернете. Рискну спрогнозировать, что уже совсем скоро появятся государственные (или межгосударственные) органы, работающие непосредственно в киберпространстве. Это могут быть специализированные sites, осуществляющие мониторинг правопорядка коммуникационной среды и следящие за экологией информации, суды, в первую очередь третейские, принимающие по сети иски, заслушивающие стороны и выносящие решения. В киберпространстве можно наладить и исполнение судебных решений, во всяком случае тех, которые связаны с арестом банковского счета, наложением штрафа, закрытием доступа, возмещением ущерба и т.д. Важно только не допустить, чтобы ссылки на защиту правопорядка использовались для оправдания цензуры.
Но для того чтобы государство нашло себя в киберпространстве, оно должно определить границы своего суверенитета и юрисдикции. Трансграничный Интернет не признает государственных границ. Государственный суверенитет не знает понятия киберпространства и не ощущает там своих границ. В этом смысле государство и Интернет существуют как бы в параллельных мирах. Применительно к авторскому праву эта проблема выглядит следующим образом. Авторское право родилось в восемнадцатом столетии, в век книг и живого театра. Тогда суды имели возможность определить географически то место, в котором те или иные произведения вышли в свет в печати или на сцене. Сегодня произведения могут представляться публике виртуально, через глобальные компьютерные сети, в киберпространстве, пророчески названном Уильямом Гибсоном "пространством, которого нет".
Различия между географическим пространством и киберпространством принципиальны. В географическом пространстве коммуникацию осуществляют территориально определенные субъекты. В киберпространстве процесс коммуникации протекает в условиях разрастания плотных, взаимосвязанных и далеко удаленных друг от друга сетей, в которых неминуемо возрастает число конфликтов не только между авторскими правами как таковыми, но и между авторскими и иными правами, например, правом на неприкосновенность частной жизни.
Попутно замечу, что все возрастающая - в процессе нашей трансформации в информационное общество - беззащитность сферы частной жизни перед угрозой информационных вторжений вызвала к жизни весьма радикальные предложения со стороны ряда европейских юристов. В частности, известный французский адвокат Georges Kiejman, выступая на семинаре Совета Европы в декабре 1997 года, предложил законодательно установить "срок приличия", в течение которого наследники могли бы обращаться с требованиями о запрете распространения произведений, затрагивающих частную жизнь покойного. Аналогия с авторским правом, действующим и после смерти автора, думаю, очевидна. Продолжая линию своего коллеги на сближение права на частную жизнь с авторским правом, Ftancois Stefanaggi высказал идею установления уголовной ответственности за вторжение в частную жизнь.
Географическая неопределенность происходящего в киберпространстве заставляет суды все чаще решать вопрос о том, какие законы и каким образом должны регулировать правовую охрану произведений при пересечении ими границ. Чтобы проиллюстрировать эту проблему, представим, что некая студия раскрашивает классический немой фильм Бестера Китона "Генерал", вводит его в компьютерную базу данных в Соединенных Штатах и затем открывает к нему платный доступ через Интернет. Пользователи во Франции и Германии могут загрузить, переписать цветную версию фильма в цифровой форме на свои персональные компьютеры, оплатив доступ к ней по кредитной карточке. В Соединенных Штатах авторские права на фильм Бестера Китона истекли; во Франции в силе остаются только моральные права, а в Германии действие всех прав сохраняется.
Подобный правовой конфликт уже известен в практике спутникового вещания. Но полной аналогии здесь быть не может: вещание предполагает наличие активных передающих центров, разбросанных в географическом пространстве, и пассивных получателей информации. Здесь суд как правоприменитель находится перед выбором между законодательством передающей и принимающей передачу страны.
В отличие от вещания, в цифровых сетях передачи данных передающие и принимающие стороны могут взаимодействовать сквозь тысячи миль киберпространства и мгновенно меняться ролями. При этом число принимающих неопределенно и ограничено лишь общим количеством пользователей сети, а место нахождения передающей стороны может не иметь географических координат. Как в такой ситуации должен действовать суд? Чье законодательство должно быть применено?
В девятнадцатом веке Фридрих Карл Савиньи проводил различие между специальным судебным законодательством, мотивированным общественными интересами, и гражданским законодательством, руководствующимся исключительно частными интересами. С одной стороны, государство, в силу существования общественных интересов, может запретить, например, труд детей, даже по договорам, заключенным в другом государстве и разрешающим такой труд; с другой стороны, частные лица вступают в отношения, определяемые законодательством о собственности, договорным правом и гражданско-правовым деликтом. Савиньи соотносил эти отношения с законодательствами, разработанными для разных государств: например, недвижимость должна подчиняться законодательству того государства, на территории которого она находится.
Теоретически законодательство об авторском праве охраняет любые интеллектуальные произведения, потенциально находящиеся в данный момент в любой точке. Практически все законодательство, а в конечном счете - органы правопорядка, осуществляют надзор только над материальными, осязаемыми предметами, находящимися на территории соответствующего государства. Однако в любой цифровой сети передачи данных мы можем легко "переключаться" с материальной на нематериальную форму произведения и перемещать произведения в географическом пространстве, управляя ими с терминалов наших компьютеров. Суды не могут больше играть в игру по определению физического места, в котором произошло конкретное нарушение в киберпространстве. Они вынуждены перейти к более гибкому анализу.
Как правило, в делах по защите авторских прав международные конвенции и договоры, начиная с Бернской конвенции об охране литературных и художественных произведений, предусматривают национальный режим. Этот принцип требует, чтобы суды применяли законодательство того государства, где испрашивается охрана, то есть, собственно, того, где произошло нарушение авторского права. Тот факт, что глобальная сеть Интернет имеет пользователей практически во всех странах мира, создает гипотетическую возможность обращения за судебной защитой нарушенного права едва ли не в любой стране. Но сумеет ли суд добиться исполнения своего решения в той стране, где находится сам нарушитель?
В нашем гипотетическом примере американская студия произвела колоризацию классического черно-белого фильма Китона и открыла к нему оперативный доступ через сеть Интернет. Владельцы прав подают иск в суд, требуя запрещения деятельности студии в Соединенных Штатах и возмещения ущерба. Студия, естественно, настаивает на том, что по законодательству об авторском праве США срок охраны данного фильма уже истек и, следовательно, ни о каких санкциях речи быть не может. Правообладатели, напротив, утверждают, что раз конечные пользователи во Франции и Германии могут распоряжаться переданным им произведением, то следует применять французское и немецкое законодательство.
Будучи фактически брошен в киберпространстве на произвол судьбы, суд может при принятии решения отдать предпочтение тому закону, который наиболее благоприятен для потерпевшей стороны, поскольку правонарушение было совершено одновременно во многих странах. В таком случае суду придется учесть следующее. Во-первых, никакое судебное распоряжение, основанное на законодательстве Соединенных Штатов, не сможет приостановить получение произведения пользователями в других странах. Во-вторых, обосновав свой запрет нормами законодательств Франции и Германии, суд может обязать студию прекратить трансляцию компьютерной версии фильма на территорию этих стран. Однако такое судебное решение в киберпространстве практически неисполнимо, поскольку здесь нет, во всяком случае пока нет ни французской, ни германской территории.
В этой связи позволю себе высказать гипотезу о необходимости скорейшей разработки и принятия международной конвенции, которая, во-первых, установила бы зоны национальной юрисдикции в Интернете по аналогии, например, с Антарктидой. Во-вторых, такая конвенция должна была бы установить общие правила дозволения, обязывания и запрета в отношении деятельности в трансграничных компьютерных сетях.
Должен сказать, что уже существует немало способов географической "привязки" веб-сайтов к соответствующим национальным государствам, регионам и т.д. Такая локализация возможна, например, через использование закона Российской Федерации "О средствах массовой информации". Если средство массовой информации распространяется через сеть Интернет, то такая форма периодического распространения массовой информации подлежит обязательной регистрации. Это прямо вытекает из требований статьи 24 закона о СМИ. Многие сетевые СМИ уже зарегистрировались в Министерстве Российской Федерации по делам печати, тем самым облегчив задачу возможных истцов по определению места нахождения ответчиков. Но вот беда: закон о СМИ предназначен лишь для СМИ, в том числе для распространяемых через Интернет. Но он не предназначен для регулирования всего остального, что есть в Интернете. И нет никаких оснований распространять его действие нате веб-сайты, которые не являются сетевыми СМИ. Правда, пока еще не найдены четкие и операциональные критерии, позволяющие отграничить сетевые СМИ от других веб-сайтов. Убежден, что они могут и должны быть сформулированы.
Авторские общества также должны прийти в киберпространство и научиться работать в нем. В минувшем году в Москве было учреждено специализированное авторское общество, призванное осуществлять коллективное управление авторскими и смежными правами в сетях и в отношении произведений мультимедиа. Это общество возглавил известный музыкант и предприниматель Стае Намин.
Проявляют активность и провайдеры доступа. Несколько российских провайдерских компаний, таких как "Петербург Линк" и "СовНет" объявили о том, что их клиенты должны указывать на своих веб-страни -цах источники, откуда заимствованы размещенные на этих страницах материалы. В случае невыполнения данного требования провайдеры оставляют за собой право расторжения с нарушителями договора на осуществление услуг в одностороннем порядке. Угроза применения данных весьма строгих мер явилась первой в России крупной попыткой защиты личных неимущественных прав авторов, чьи произведения используются в Интернете.
Именно здесь уже сейчас находится главный источник авторского бознаграждения создателей произведений мультимедиа. Скромно наганные "компиляцией данных", эти произведения, синтезирующие многие виды и жанры искусства, составляют сегодня важный компонент мировой культуры. В своем докладе "Правовой статус "произведений мультимедиа", подготовленном по просьбе ЮНЕСКО к XI сессии Межправительственного Комитета по авторскому праву (июнь 1997 г.), аргентинский правовед профессор Антонио Милле отмечает: "Большие изменения, которые требуется осуществить, чтобы авторское право функционировало справедливо и эффективно в обществе информации, должны касаться всех произведений, а не только тех, которые выпускаются с помощью новых технологий"5.
Действительно, если мы хотим обеспечить законные интересы ~ справедливое вознаграждение и защиту моральных прав - тех, кто работает в мире интеллектуального творчества, и чьи произведения используются в локальных и глобальных сетях, то мы должны развивать международное и национальное авторское право не изолированно, а в общем контексте формирования правовой базы киберпространства. Только через взаимную интеграцию правовых отраслей может в конце концов сформироваться информационное право. Почему речь должна идти именно об информационном праве, а не о компьютерном, как предлагают многие? Резко возросшая емкость передаваемых на любое расстояние цифровых сообщений породила широко известное выражение "информационные магистрали" или "информационная инфраструктура". Безусловно, в таком контексте корневое слово "информация" есть общий термин, относящийся ко всем произведениям, охраняемым авторским правом, либо услугам, подлежащим охране смежными правами, или же просто к фактической информации. На практике информация, циркулирующая по таким "магистралям", часто представлена именно охраняемыми произведениями или исполнениями. Таким образом, налицо связь информационного права и права интеллектуальной собственности.
Поможем написать любую работу на аналогичную тему