1. Территория. Принято считать, что государство есть явление оседлой культуры. Бродячие и кочевые племена живут в догосударственном состоянии, характеризуемом особыми экономическими и политическими признаками. Территория есть арена государственного властвования. Ее границы представляют собою не что иное, как пространственные пределы распространения власти данного государства, пространственные рамки данной системы правопорядка. С точки зрения юридического нормативизма, государственной территорией обозначается «пространство, которым ограничена значимость государственного правопорядка»; нормативное единство государственной территории знаменует единство системы правопорядка (Кельзен). Территория есть область, занимаемая государственным союзом, т.е. то пространство суши, воды и воздуха, на котором государство осуществляет свое господство. Считается, что на одной и той же территории может осуществлять свое господство лишь одно государство, и без его прямого разрешения в пределах его границ, никакая другая власть, от него не зависящая, не имеет права распоряжаться и требовать подчинения. Государственная территория, согласно традиционной доктрине государственного права, юридически исключительна и непроницаема, непроникновенна. Огромная роль территории в исторических судьбах государства и культурном развитии народа издавна привлекала внимание исследователей. Еще у Платона и Аристотеля мы находим ряд ценных замечаний на этот счет, при чем Аристотель обстоятельно останавливается на выяснении связи между климатом и государственной культурой. Макиавелли, Монтескье тщательно разрабатывали эти вопросы. Руссо связывал, как известно, форму государственного строя с размерами государства: чем обширнее государство, тем меньше свободы у граждан.
В прошлом столетии некоторые ученые положили основание целой науке о влиянии земной поверхности на развитие народов, государств и всего человечества. Карл Риттер предлагал назвать эту науку сравнительным земледелием, Ратцель – политической географией. В наше время ее заслоняет геополитика, наука, изучающая государство в свете географических особенностей его территории.
2. Население (в качестве граждан или подданных).
Вторым элементом государства признается население. Есть государствоведы, считающие население решающим и даже единственным (Магазинер) элементом государства. Едва ли можно с этим согласиться: нет государства без территории (пусть даже и не определенной точно), нет его и без той или другой организации власти. Но вместе с тем, разумеется, бесспорна, немыслимость государства без людей. Чаще всего государство отождествляется именно с населением. Самые названия большинства государств отмечены этнической окрашенностью.
С точки зрения государственного права, население (или народ) есть совокупность людей, живущих в пределах государственной территории и объединенных подчинением государственной власти. Таково господствующее определение. Единый властный авторитет превращает бесформенную массу индивидов в единый организованный народ, устанавливая в ней отношения господства, и повиновения, основу социального порядка.
Каждый участник государственного союза, независимо от своего чина, звания, и положения, обязан безусловно повиноваться правовым велениям государства. В этом сущность государственного подданства. Оно приобретается на основании государственных законов и является необходимым условием существования всякого государства, ибо повиновение есть основа государственной жизни. Без подданства нет государства, без подданства нет и народа.
В большинстве современных курсов государственной науки глава, посвященная населению (или народу), наполняется изложением проблемы политических прав и обязанностей участников государственного союза. Называясь подданными, поскольку их связывает долг повиновения правопорядку, они объявляются гражданами, поскольку наделяются правами.
3. Суверенитет
В чем отличительный признак государственной власти? Наука немало занималась этим вопросом. В целях его разрешения была в свое время выдвинута до сих пор еще держащаяся теория суверенитета. Необходимо ее воспроизвести в основных чертах.
Всякое общество человеческое, всякая организация, всякий союз имеет свою власть. Семья знает власть родителей над детьми, акционерная компания, научное общество, шахматный кружок – все имеют свои распорядительные органы, свои «комитеты» и «правления». Ими «правят», властвуют: власть везде, где есть правила и порядок.
Но ряд особенностей качественно отличает государственную власть от всякой другой. Власть государства – принудительная, господствующая, державная. Она не только повелевает, но и заставляет исполнять свои веления, либо карает ослушников. Иеринг называл государство «монополистом принуждения». Свободные общества не имеют собственного принудительного аппарата; да и власть их по существу условна: от нее можно всегда уйти, покинув общество, – насильно держать в нем не будут. Но от власти государства не уйдешь, не уклонишься, она теперь вездесуща. Даже отречься от отечества не значит порвать с государством. Эмигранты неизбежно попадают под власть чужого государства, если не хотят бежать куда-нибудь на край земли, в необитаемые дебри. Таким образом, «господство является тем критерием, который отличает государственную власть от всех других властей» (Еллинек).
Но разве родители не имеют права принуждать своих детей? Разве не принудительна также власть, скажем, самоуправляющихся общин, религиозных организаций, автономных академических коллегий? Ведь они облагают людей налогами, требуют исполнения разных повинностей и т.д. В чем же их отличие от власти государства?
Отличие очевидно. Все эти организации, поскольку они обладают правом принуждать, черпают свое право свыше: от государства. Они господствуют с разрешения государства и в пределах, государством указанных. Власть родителей устанавливается, регулируется и ограничивается государством; злоупотребление ею государством карается. Выполнение договоров хозяев с рабочими обеспечивается государством, и лишь постольку эти договоры обладают реальным значением. Частные товарищества и союзы, чтобы получить действительную дисциплинарную власть над своими членами, прибегают к гарантиям государства, утверждающего их уставы. Городские самоуправления, коммунальные органы, религиозные общины, применяя принуждение, пользуются не своей властью, а государственной; их власть производна, обусловлена, они властны до тех пор, поскольку их допускает и поддерживает государство. Государство же держится на себе самом, не подчинено никому, довлеет себе. Неизменно в него упирается длинная иерархическая лестница подчиненных друг другу властей. Именно оно является формальным условием возможности всей властной иерархии.
С этой точки зрения, «государство есть правовая организация народа, обладающая во всей полноте своею собственною, самостоятельною и первичною, т.е. ни от кого не заимствованною властью» (Кистяковский). Кельзен формулирует этот комплекс мыслей наиболее соответствующим юридическому нормативизму образом, утверждая, что – «своеобразие правопорядка заключается в том, что он регулирует свое собственное рождение, т.е. содержит в себе нормы, относящиеся к установлению норм».
«Суверенитет, – пишет Еллинек, – по своему историческому происхождению есть представление полемическое, лишь впоследствии превратившееся в правовое. Не мыслители, чуждые жизни, открыли его в своих ученых кабинетах, – его создали те великие силы, борьба которых составила содержание целых столетий… Суверенитет есть понятие, если можно так выразиться, полемическое, имеющее первоначально оборонительный и лишь впоследствии наступательный характер… Суверенитет есть не абсолютная, а историческая категория».
Первым выдающимся выразителем идеи суверенитета в новой истории считается французский юрист второй половины XVI века Жан Боден. Он говорит о «суверенной», т. е. вовне и внутри независимой власти короля. Король связан лишь велениями естественного и божественного закона. Он свободен даже от собственных своих постановлений.
Для Бодена и его современников характерна идея не столько государственного, сколько королевского суверенитета. Однако, уже тогда намечалось разграничение прав короля от прав государства (например, в вопросе о государственных землях). Впоследствии Руссо и его последователи провозгласили принцип суверенитета народа. Эсмен, для которого государство есть «юридическое олицетворение нации», видит в суверенитете не что иное, как «волю государства – нации». Господствующая немецкая доктрина по этому поводу отмечает, что ошибочно смешивать проблемы верховной власти государства и высшей власти в государстве.
Суверенитет, согласно определениям его теоретиков, есть власть принудительная, господствующая; власть первоначальная, непроизводная; власть верховная, независимая, самостоятельная, сама ставящая себе предел, сама определяющая свою юридическую компетенцию; высшая власть, юридико-догматическое понятие которой не допускает никаких степеней. С этой точки зрения, для суверенитета государства безразлично, кто его носители, какими органами он осуществляется: монархом ли, аристократией, парламентом, или советом депутатов. Власть государства – одно, а государственный строй – другое. Если первая всегда равна себе, принудительна, верховна, непроизводна и абсолютна, то второй, конкретно воплощая первую, складывается в зависимости от политических условий жизни страны. Органов государства много, суверенитет его – «един, неотчуждаем, неделим».
Из принципа неделимости суверенитета якобинцы выводили недопустимость разделения власти, а также отрицание федерализма, обвинение в коем стоило жизни жирондистам.
Неоднократно подчеркивалось, что из признания государственной власти суверенной отнюдь не вытекает признание ее фактического всемогущества. Она пребывает не в безвоздушном пространстве. Она реально ограничена средою, материальными возможностями, исторической обстановкой, социальными условиями. Ее неограниченность – юридическая: это значит, что ей принадлежит первое и последнее решение вопросов о положительном праве; нет правомерного авторитета, стоящего над нею. Юридически она всемогуща; но фактически она ограничена изнутри и извне.
По Кельзену, суверенитет есть свойство не государства, а безличного правового порядка, как идеальной системы норм, «выражение единства порядка».
4. Налоги.
Налоги – это материальная основа государства и его органов – денежные средства, собираемые с физических и юридических лиц на обеспечение деятельности публичной власти, социальную поддержку малоимущих и др. Действительно, для того чтобы государство могло выполнять своё предназначение в качестве интегрирующей обществом силы, координировать многообразные социальные и политические процессы, происходящие в обществе (осуществлять регулирование экономики, содержать государственный аппарат, армию, милицию, органы правосудия, тюремную систему, поддерживать систему образования, науку, культуру и другие государственные иные социальные программы, охранять окружающую среду и т.д.), аппарат власти нуждается в денежных средствах. Поэтому во всех странах действенным инструментом государственного регулирования являются налоги, пошлины, госзаказы, стандарты, государственные тарифы и иные принудительные поборы с населения, размер, сроки и порядок взимания которых определяются в нормативно-правовых актах.
В налогах выражаются экономически параметры существования государства как политико-правовой организации общества. В современном мире в силу различных обстоятельств потребности государства часто меняются. Изъятие государством части доходов физических и юридических (организации) лиц перестало быть только способом изыскивать средства для выполнения определённых задач. Эти отчисления в настоящее время играют немаловажную роль и в регулировании экономической (рыночной) конъюнктуры. Налоговые изъятия могут вырасти или, напротив уменьшиться в зависимости от угрозы инфляции либо дефляции. С помощью гибкой налоговой системы можно также привлечь или ограничить приток в экономику страны иностранного капитала, регулировать механизм транс кордонного перелива капитала, перелива капиталов из одной сферы экономики в другую и т.п.
5. Наличие органов принуждения
К таким органам относятся суд, армия и полиция.
Каждый из этих признаков обязательно присутствует в любом государстве. Иногда в качестве одного из признаков государства выделяют так же наличие законодательства, но этот признак отсутствует на первом этапе возникновения государства.
Перечисленные признаки государства тоже являются спорными и неоднозначными, если подходить к ним строго. Например, суверенная власть всегда считалась обязательным признаком государства. Но в современном мире мы видим, что понятию суверенной власти все сложнее дать необходимое толкование. Например, страны Европейского сообщества ограничены в своем суверенитете и каждая из них зависит от самого Сообщества.
Другая теоретическая проблема связана с системой федерализма. Например, все прекрасно понимают, что Россия – это государство. А входящие в нее субъекты федерации могут считаться государствами? Казалось бы, нет. Однако в Конституции России определено, что республики в составе Российской Федерации (Калмыкия, Татарстан, Чечня и т.д.) являются государствами. Если так, то являются ли государствами все остальные субъекты Российской Федерации, например, Астраханская область? По Конституции, все субъекты федерации равны в своем государственно-правовом статусе. Но вряд ли кто-нибудь определит Астраханскую область как государство. Это, конечно, не государство. Национальные республики (Калмыкия и другие) тоже не являются государствами в политологическом смысле слова, но в государственно-правовом, как ни странно, являются. При этом сегодня существует (главным образом, формально) Союзное государство Беларуси и России. Получается, что житель России живет одновременно в трех государствах: 1) Российской федерации; 2) государстве – субъекте федерации (например, в Калмыкии); 3) Союзном государстве Беларуси и России.
В политологии абсолютное большинство исследователей придерживаются мнения, что одно государство не может входить в состав другого государства. Это справедливая точка зрения. Если не придерживаться ее, легко прийти к путанице.
Поможем написать любую работу на аналогичную тему