Политический процесс в России представляет собой широкую палитру политических взаимодействий субъектов, носителей и институтов власти. Они действуют на основе тех ролей и функций, которые задаются системой культуры, традициями, конфессиональной средой, ментальностью общества, особенностями исторического развития, чертами психологического склада этносов и т.д. Обозначенные социальные переменные предполагают определенную интерпретацию политических ролей и функций, заметно отличающуюся от той, которая принята в современных демократиях. Поведение субъектов власти и властных институтов в России имеет иные логику и происхождение.
Первая особенность политического процесса в России состоит в нерасчлененности политики и экономики, социальных и личных отношений. Политика не отделена резко от других сфер жизни в силу незрелости институтов гражданского общества, которые должны ее ограничивать и контролировать. Несформированность гражданского общества является одной из особенностей цивилизационного развития России. В этих условиях политический процесс характеризуется всепроникающей способностью политики, которая пронизывает все сферы жизни общества. Ни один вопрос экономического, социального, духовного развития не решается без вмешательства властных структур.
В условиях перехода России к многоукладной экономике и рынку статусная дифференциация дополняется социально-экономической, классовой, которая сталкивается с первой. Нарастающее экономическое неравенство в обществе, вызванное перераспределением государственной собственности через приватизацию и акционирование, вступление в свои права института частной собственности формируют разнородную массу политических интересов и выражающих их сил. Прежняя политическая однородность разрушена, теперь ей противостоит государство как организованная сила. Однако, поскольку монополия государства на собственность и ресурсы сокращается, постольку растет желание правящего класса любой ценой сохранить экономическое, политическое влияние, – и вот сам правящий класс пытается самоорганизоваться, создать партию власти.
Отсюда вытекает вторая особенность политического процесса в России – отсутствие консенсуса между его участниками относительно узаконенных целей и средств политического действия. В России не было традиции консенсуса, и ее невозможно было укоренить за несколько лет реформ. Другая же причина конфликтности политического процесса кроется в различном понимании ценностей свободы и демократии у зарождающихся политических сил, а также в их неравных возможностях активного участия в реформаторском процессе и удовлетворения собственных интересов.
Новые политические силы, представляющие интересы зарождающегося класса предпринимателей, а также работников бюджетных сфер (учителя, медики, инженерно-технические работники и т.д.) имели худшие стартовые позиции при переходе к рыночной экономике, чем, например, работники государственного аппарата, правящая элита, дельцы «теневой экономики». Различные условия старта формировали прямо противоположные устремления и цели этих политических сил. Для отстаивания разнородных политических целей и реализации своих требований политические силы (партии, движения, группы давления) используют широкий арсенал средств, включая незаконные (коррупцию, шантаж, подлог, насилие и т.д.). Даже внутри правящего класса возникает борьба за собственность, ресурсы и влияние, которая в октябре 1993 г. вылилась в вооруженное противостояние и разгон законодательной власти президентскими структурами. Неизбежность подобного противостояния заложена в Конституции России (1993), в которой функции законодателей ничтожно малы по сравнению с исполнительной ветвью власти.
Третья особенность политического процесса в России состоит в его неструктурированности и высокой степени совмещения и взаимозаменяемости политических ролей. Обманчиво кажущееся многообразие участников российской политической жизни, поскольку их реальная роль и политические функции достаточно ограниченны. Способности политических партий выражать интересы гражданского общества весьма условны. Во-первых, потому, что интересы гражданского общества только начинают формироваться, а сами партии, кроме лидеров и их ближайших сторонников, мало кого представляют. Во-вторых, современные партии похожи скорее на клиентелы, объединяющие единомышленников вокруг политического деятеля, чем на форму связи власти с гражданским обществом.
Отсутствие дифференциации и специализации политических ролей и функций у субъектов и носителей власти обусловлено российской политической традицией, заключающейся в концентрации власти, господства в одном центре, например, в дореволюционное время – у монарха, а в советское – у властвующей коммунистической партии. Малейшее ослабление политического господства монопольно властвующего органа приводило к конфликтам, потере управляемости социальными процессами и в конечном счете к революциям.
В современных условиях ситуация концентрации политического господства в России не преодолена, несмотря на формально-юридическую декларацию принципа разделения властей и функций. Только теперь большинство политических функции конституционно сконцентрировано в руках президента страны. Сохранение в подобных объемах власти в президентских структурах во многом является результатом несформированности институтов гражданского общества, недифференцированности групп интересов.
Четвертая особенность политического процесса в России выражается в отсутствии интеграции среди его участников, что является следствием отсутствия в обществе единой коммуникационной системы. Вертикально организованный политический процесс функционирует через диалог между властью и обществом, в котором последнее доносит свои требования до властных структур посредством разветвленной системы представительства. Однако подобной системы представительства интересов в России не было, поскольку отсутствует традиция такого диалога Несформированность институтов гражданского общества не создавала разветвленной системы трансляции требований граждан к властным структурам. В условиях советского тоталитарного режима единственным легальным каналом коммуникации власти и общества была коммунистическая партия. Такая форма позволяла власти контролировать умонастроения большинства общества, целенаправленно формировать их. В период так называемой хрущевской оттепели система представительства расширилась, она была дополнена рядом форм коммуникации, которые имеют латентный (скрытый) характер. Так появились диссидентские организации, косвенно представлявшие власти требования определенной части интеллигенции. В этот же период достаточно активно шел процесс формирования групп интересов, связанных с «теневой экономикой».
Не создана разветвленная система представительства интересов и в наши дни. А наибольшими возможностями здесь обладают правящая элита и бюрократия, контролирующие ресурсы и политическое влияние Партийная система в России еще не в состоянии выступать эффективным каналом трансляции требований от широких социальных общностей к власти. Вероятно, поэтому доминирующей формой политического представительства стали заинтересованные группы, отражающие специфические интересы и требования отраслевого, регионального, этнического характера. Реальные различия в материальном, культурном, этническом, социальном, территориальном аспектах групп и общностей приобретают латентные формы представительства. Длительное отчуждение граждан от власти, когда она формировалась закрыто, а участие масс в политике было принудительным, не могло способствовать становлению самостоятельных политических субъектов, выработке культуры согласия между ними. При отсутствии развитой коммуникационной системы достичь согласия путем диалога было практически невозможно, поскольку участники политического процесса не представляли себе требований друг друга, И даже если согласие достигалось, то оно осуществлялось принуждением, навязыванием властью другим участникам политического процесса ценностей подданнической политической культуры.
Пятая особенность политического процесса в России выражается в том, что в его основе лежит активный политический стиль, состоящий в навязывании обществу нововведений со стороны правительства. Активная роль государства как в формировании проблем, так и в вынужденной интеграции интересов различных групп вызвана культурно-религиозной, этнической и политической неоднородностью общества. Эту интеграцию различных субкультур участников политического процесса государство проводит методом навязывания им определенных ценностей и стандартов политической деятельности. Тем самым властные структуры делают поведение субъектов политики предсказуемым.
Во взаимодействии «власть – общество» политическая инициатива принадлежит государству, поскольку оно концентрирует власть и ресурсы в своих руках. Однако отсутствие дифференциации политических ролей и функций институтов государственной власти приводило к тому, что процесс принятия решений был анонимным. Принцип «коллективной ответственности» порождал традицию безответственности политической власти за последствия принимаемых решений. Кроме того, неструктурированность политического процесса обусловливала появление неконституционных органов, которым принадлежало исключительное право на принятие стратегических решений. В советское время таким властным органом было Политбюро ЦК КПСС, а в современных условиях это право есть, например, у Совета Безопасности.
Чрезмерная концентрация политической власти и ресурсов в руках правящей элиты заставляет контрэлиту и оппозицию оформляться и выступать в качестве революционных движений, а не политических оппонентов. Это является шестой особенностью российского политического процесса. Острое противоборство правящей элиты и контрэлиты выступает следствием культурно-политической неоднородности самой элиты, разные группы которой ориентируются как на либеральные, так и на социалистические ценности. Идеологическое противостояние дополняется процессом кристаллизации интересов на основе экономических факторов – частной собственности, конкуренции, рынка и т. д. Усиливающееся имущественное неравенство углубляет конфликтность политических взаимодействий. Однако, поскольку пока еще доминирует культурно-идеологическая мотивация политического участия в условиях несформированности зрелого гражданского общества, постольку интеграция сторонников правящей элиты и контрэлиты происходит не на рациональной, а на эмоциональной и символической основе (симпатии или антипатии к лидерам, имиджу, символике и т.д.). Стремление правящей элиты монопольно контролировать политический процесс порождает желание у оппозиции использовать радикальные средства борьбы, для того чтобы заставить официальную власть признать и легитимизировать оппозицию и учитывать ее мнение при выработке политического курса. При этом сохраняющаяся и заметно усиливающаяся из-за разрушения привычных социальных связей и форм индивидуальной и групповой идентификации маргинализация общества повышает значение эмоциональных и символических факторов политического взаимодействия. Их преобладание оттесняет на второй план принятие и реализацию конкретных решений. Этим объясняется невысокая динамика реформаторского процесса и слабая эффективность принимаемых политических решений.
Седьмая особенность политического процесса в России заключается в том, что тотальная маргинализация посткоммунистического общества обусловила ситуацию, когда лидеры были вынуждены придерживаться более четких взглядов во внешней политике, чем во внутренней.
Внешнеполитическая активность лидеров в переходных обществах обусловлена главным образом двумя обстоятельствами.
Во-первых, поскольку это лидеры посткоммунистического типа (т.е. их политический стиль формировался в условиях монопольного господства коммунистической партии), постольку они привыкли работать в условиях «социально-политического единства» общества, когда политические решения просто навязывались обществу. Переход к рынку породил признаки появления социального многообразия интересов, которое требует от лидеров создания программ преобразования, не опирающихся на поддержку какой-либо одной социальной группы, а учитывающих интересы различных общностей. Предложение обществу такой конструктивной и реалистической программы преобразований и способной тем самым создать широкую социальную базу реформам оказывается наиболее сложной и пока еще непреодолимой задачей для лидеров посткоммунистического типа. Отсюда – их явное стремление найти более простые решения, очевидные источники поддержки, например, в лице промышленно развитых стран, давно закончивших процесс модернизации.
Во-вторых, при несформированности социальной базы реформ внутри общества лидеры, чтобы остаться у власти, обращаются к помощи все тех же более развитых западных стран. С изменений во внешней политике начинал реформы М.С. Горбачев, провозгласив «новое мышление» и «общечеловеческие ценности» основами своего внешнеполитического курса. Такой же логике следовал Б.Н. Ельцин, выступая с доктриной «партнерства во имя мира» с западными странами.
Однако уступки во внешней политике (даже в ущерб национальной безопасности, что нашло отражение в неконтролируемом расширении границ блока НАТО на восток) в обмен на финансовую поддержку правящего режима не продвигают страну по пути реформ, а лишь усиливают финансово-экономическую зависимость России от западных стран, ослабляют национальную экономику. Совершенно очевидно, что западные страны не стремятся оказывать технологическую и инвестиционную поддержку, поскольку это может создать в лице России конкурентоспособную державу. И, тем не менее, логика выживания посткоммунистических лидеров у власти диктует именно такой или подобный политический курс.
Поможем написать любую работу на аналогичную тему