Общество в строгом смысле этого понятия возникает только с переходом от собирательной к производящей экономике.
1. Социальная зависимость и принуждение
Положение, при котором один из хозяйствующих субъектов испытывает хронический дефицит, в то время как другой имеет возможность производить необходимый продукт сверх меры собственных потребностей, порождает известную зависимость. В свою очередь, последняя — объективную возможность принуждения. Именно зависимость одних от других и именно принуждение одних другими предстают как первопружина социальной интеграции. Однако действие этих факторов не может быть устойчивым и постоянным.
2. Инструмент принуждения, принуждение экономическое и политическое
Политическое принуждение в его классическом виде (полиция, армия, тюрьмы) не может взяться ниоткуда. Его источник — в экономической зависимости.
Любая форма принуждения нуждается в специальном механизме, в этом смысле не является исключением и экономическое. Его инструментом как раз и предстает материальный излишек. Но только потому, что существующие рядом с ними замкнутые хозяйства других общин не в состоянии обеспечить стабильность и устойчивость своего собственного жизнеобеспечения (а иногда и просто выживание). зависимости от того, кто способен производить больше того, что необходимо ему самому.
Однако материальная зависимость одних хозяйствующих субъектов от других невозможна там, где излишек полностью «проедается» нуждающимися. Важно понять, что устойчивая зависимость, а значит и устойчивое подчинение последних, могут быть гарантированы только в том случае, если хотя бы часть избытка станет выпадать из сферы удовлетворения первичных потребностей и формировать собою какой-то новый, если так можно выразиться, «надстроечный» круг потребления. Именно этому, надстроечному, кругу и предстоит стать основой культуры.
Между тем известно, что чисто экономическое принуждение, которое не подкрепляется никакими другими мерами, нежизнеспособно. Оно всегда нуждалось и будет нуждаться в политико-правовом закреплении, а также в становлении специального политического аппарата, который имеет и реальную возможность, и признаваемое всеми право осуществлять насилие, и уже первые памятники письменности оставляют нам свидетельства учреждений, призванных регулировать долговую зависимость. Так, например, в первом известном нам письменном своде законов, Кодексе Хаммурапи, появившемся в XVIII столетии до нашей эры, устанавливается, что если должник не возвращает в срок деньги с процентами, он поступает в кабалу кредитору: «Если долг одолел человека, и он продал за серебро свою жену, своего сына и свою дочь или отдал их в кабалу, то три года они должны обслуживать дом их покупателя или их закабалителя, в четвертом году им должна быть предоставлена свобода». Долгое время долговая кабала существует в Древней Греции; ее отмена связывается только с реформами Солона. Те же нормы мы видим и в законодательстве Древнего Рима: «Пусть будут 30 льготных дней после признания долга или после постановления судебного решения. пусть наложит руку . Пусть ведет его на судоговорение . Если не выполнил судебного решения и никто не освободил его от ответственности при судоговорении, пусть ведет его к себе и наложит на него колодки или оковы весом не менее, а, если пожелает, то и более 15 фунтов. , если хочет, пусть кормится за свой собственный счет. Если же он не находится на своем содержании, то пусть выдает ему по фунту муки в день, а при желании может давать и больше».
Надо думать, что уже к тому времени существовали вполне материальные институты, которые имели возможность исполнить эти статьи законов. Меж тем известно, что древнее писаное право только закрепляет нормы, до того долгое время хранившиеся обычным, то есть правом, сложившимся в результате традиционного применения.
Именно этим — постоянно развивающимся — учреждениям и предстоит быть основным регулятором социального общежития на протяжении долгих тысячелетий человеческой истории. Словом, со временем по крайней мере часть потребительского излишка должна «конвертироваться» в иные, внеэкономические, механизмы принуждения.
По вполне понятным причинам становление аппарата политической власти, не только не останавливает концентрации общественного продукта на одном из социальных полюсов, но, напротив, усиливает ее. Ведь с самого начала он формируется именно как инструмент содействия ей и лишь спустя значительное время оказывается способным обрести какое-то самостоятельное значение.
3. Искусственный дефицит как средство социального синтеза
Становление и развитие политического принуждения влечет за собой увеличение прибавочного продукта.
Однако дефицит не может и не должен быть устранен полностью. Как бы парадоксально это ни звучало, задача общественного самоуправления заключается в том, чтобы сделать умеренную нехватку всего необходимого постоянной и принципиально неустранимой. Только устойчивый недостаток насущного может создать известный потенциал трудового напряжения, готовность к дополнительным трудозатратам, которые могут быть использованы теми, кому через поколения предстоит образовать верхние ступени формирующейся социальной пирамиды. А это, в свою очередь, означает, что все возрастающая и возрастающая масса прибавочного труда должна отвлекаться на производство вещей, далеких от непосредственного утоления базовых физиологических нужд.
Развитие общества возможно только в том случае, если значительная часть общественного труда будет направляться на удовлетворение каких-то новых (физиологически бессмысленных).
Первая форма производства биологически бессмысленных вещей — ирригация.
Если продукт будет сохранять патриархальную форму, то есть будет продолжать накапливаться в виде предметов удовлетворения базовых потребностей, развитие пойдет по затухающей и рано или поздно остановится. Напротив, если часть интегрального продукта приобретает какой-то новый вид, не связанный с непосредственным воспроизводством жизненных сил, то это значит, что соответствующий объем живого труда выпадает из процессов интегрального жизнеобеспечения и направляется в новые отрасли. Именно это обстоятельство и порождает расширенное воспроизводство.
В свою очередь, только там, где появляется расширенное производство, включаются новые механизмы регулирования совместного бытия. К их числу необходимо отнести и порождение ранее не существовавших общественных потребностей, которые, в свою очередь, предстают как стимул для дальнейшего развития и роста. Вот только важно понять, что не новые потребности сообщают первичный импульс расширению производства, но расширение производства сверх какого-то критического уровня начинает порождать новые потребности.
4. Культура как инфраструктура цивилизации
Именно новые формы продукта образуют собой надприродный уровень. То есть то, что не может быть создано самой природой. Именно его становление и является становлением культуры.
Выпадающий из процессов непосредственного жизнеобеспечения объем трудозатрат направляется на создание инфраструктуры всей будущей цивилизации. Другими словами, инфрастуктуры не только материального производства, но и производства духовного. Полный состав этой инфраструктуры нам еще неизвестен, нам неизвестно назначение многих ее элементов, но некоторые из последних не могут остаться незамеченными и, разумеется, не вправе быть игнорированными. В первую очередь сюда относятся гигантская сеть ирригационных сооружений, которая возникает во всех регионах формирования древних цивилизаций.
Именно ирригация становится краеугольным камнем инфраструктуры общественного производства. Она обеспечивает избыток продукта, она задает вектор развития всего орудийного фонда цивилизации.
Египет, Месопотамия, Индия начинаются с ирригационных систем.
Сюда, к инфраструктуре, формирующей вектор развития орудийного фонда, же можно отнести и огромные мегалитические постройки.
5. Культура как «дельта качества» результата труда; пробуждение творчества
Прибавочный продукт — это до некоторой степени синоним культуры. Строго говоря, культура начинается с производства орудий. Но не всяких, ибо искусственное изготовление орудий свойственно и животным. Орудие, переходящее некий качественный рубеж, формирует ее основу. Этим рубежом является производство с помощью другого орудия. Основная форма «прибавочности» в деятельности человека проявляется не в дополнительных объемах необходимого продукта, но в виде некоторой «дельты качества». Это могут быть и новые предметы, ранее не производившиеся обществом, Это могут быть и новые, более высокие свойства, обеспечивающие более интенсивное и всестороннее развитие человека.
Отвлечение значительного объема трудозатрат именно на создание таким образом понятой «прибавочности», кроме повышения жизнестойкости будущих поколений, пробуждает творческое начало в человеке. Пробуждает уже хотя бы по той простой причине, что отвлечение части суммарного потенциала на создание вещей, не способных немедленно повлиять на общее жизнеобеспечение, вызывает необходимость производства прежних объемов необходимого продукта меньшими трудозатратами. А это осуществимо только за счет введения новой технологии, новых средств, новой организации коллективного труда. Словом, только творчество является подлинным движителем всеобщего развития. Поэтому лишь его пробуждение и может положить начало собственно человеческой истории.
Поможем написать любую работу на аналогичную тему